– Что ты здесь делаешь? – спрашивает Джисон, хватая вещь левой рукой и накидывая на себя. Старший все еще стоит к нему спиной, но потом медленно поворачивается.
– Что в этом такого? – поднимает губы в подобии улыбки и заходит внутрь, закрывая стеклянные двери, – Я давно сюда не приходил, уже нельзя и постоять?
– Минхо, – голос Хана становится жестче, а улыбка собеседника еще шире, – Ты прямым текстом сказал, что будешь на «А3», цифры спутал?
– Я просто быстро ем, не заводись, – отвечает Минхо, но про себя подмечает внимательность парня, довольно хмыкая, – Тем более прошло уже более часа.
– «А3» – это столовая? – Ли утвердительно кивает, – Боже, нужно было сначала заглянуть именно туда, – Джисон расслабляется, – Здесь будут все из… Пункта?
– Нет, – дает быстрый ответ Минхо, а потом продолжает: – Ким Сынмин и Хван Хенджин на дежурстве, – мужчина трет подбородок, – Странно, раньше они предпочитали вести наблюдение в разное время.
– Есть еще кто-то, о ком я не знаю? – спрашивает Джисон, сразу избавляясь от непредвиденных ситуаций. Ли, кажется, понимает, к чему клонит младший.
– Бан Кристофер Чан, – раздается сзади, и парень в испуге поворачивается, – Я-то думал, что ты будешь повыше, Джисон, – будто разочарованно говорит мужчина, обнажая белоснежные зубы, – Тебе лет-то сколько, ребенок? – Хан сразу понимает, что он и Минхо неплохие приятели.
– Двадцать, – отвечает тот, а Ли позади зрачки округляет. Кристофер щурит глаза, а потом смеется, ловя на себе удивленный взгляд.
– Минхо, тебя тоже на детей потянуло? – спрашивает Бан Чан, опираясь о дверной косяк.
– «Тоже»? «Потянуло»? – вставляет свои пять копеек Джисон, но замечает, что эти двое полностью сосредоточены друг на друге. Его предположение оказывается правдой. Кристофер и Минхо точно хорошо друг друга знают.
В комнату входит Чонин, все еще держащий при себе свою тетрадь. Бан Чан провожает того трепетным взглядом, таким, как родители смотрят на свое чадо, совершающее первые шаги. Ян даже не смотрит на него, проходя мимо и присаживаясь во главе стола со стороны отступа. Он с грохотом бросает блокнот на стол, раздраженно откидываясь на стуле. Он еще минуту сидит, потупив взгляд, а после поднимает серьезные глаза на присутствующих.
Джисон даже не замечает, как быстро лица Кристофера и Минхо приобретают нешуточный вид. Они все медленно присаживаются на близстоящие стулья, но Хан предпочитает отсесть подальше, боясь быть стертым насухо под таким эмоциональным давлением. В помещении резко становится нечем дышать, и парень только сейчас замечает, что пальцы понемногу начинают шевелиться. Он сгребает руки в замок.
– Хенджин и Сынмин предоставили отчет, – Чонин кивает головой на откинутую тетрадь, – В нейтральной Юго-западной зоне замечено скопление мелких шаек мародеров с Севера, – он скрещивает руки на груди, – Мы не можем с уверенностью говорить, по какой причине они встречались, но, – останавливается Ян, выдыхая, – Вряд ли они могли бы обменяться должными любезностями прямо на виду у Пункта.
– Ты прав, – хмурится Бан Чан, подпирая голову ладонью, – Гораздо выгоднее переговариваться на своей же зоне, в крайнем случае там, откуда они и пришли, – Минхо все это время молчит, уже жалея о том, что оказался тут так не вовремя, но долг есть долг, – Тогда почему? – Джисон также сводит брови.
– Демонстрация, – выдает Хан, привлекая к себе внимание, – Северо-восток крайне ненадежное место ввиду своего расположения: озверевшие начнут плестись к тебе, только пискни, – и тут Джисон вспоминает, как буквально кричал на весь район; он мысленно закатывает глаза, – Но также есть и подземные пути, – Минхо смотрит на него, вслушиваясь внимательнее, чем до этого слушал Чонина, – Они проходят по всему Гринвею, поэтому не воспользоваться ими было бы просто глупо. Вывод один: они хотели быть увиденными.
– Но зачем? – задает вопрос Кристофер; он уже успел почувствовать угрызения совести.
– Ловушка, – говорит Минхо, но Джисон отрицательно мотает головой.
– Заявление о своем существовании и объединении, – выдвигает свое предположение Хан, вытягиваясь в спине, – Какой бы тогда был резон встречаться именно на нейтральной зоне, если хотят свести счеты? Готов поспорить, что они все еще там.
– Глупо, – перечит Чонин, – Заявляют о себе, если уже все готово для этой самой «демонстрации».
– А у вас есть шпионы под землей? – спрашивает Джисон, а голос его приобретает серьезность, – Вдруг у них и правда все готово?
– Тогда это им уже не понадобится, – выдыхает Ян, – Вы никогда не хотели дослушивать меня до конца. Кто из нас теперь больший ребенок? – Чонин целенаправленно смотрит в сторону Бан Чана, который немного стушевался, скривив губы, – Они убиты.
– Что случилось? – спрашивает Минхо, даже не дрогнув. Джисон же приходит в ужас от услышанного, испуганно вытаращив глаза.
– Я отдал приказ на устранение.
– Зачем!? – вскрикивает Хан, подрываясь со стула; Чонин сверлит его недоброжелательным взглядом, – Малая группа – это не армия, это лишь наживка, – Минхо и Кристофер обмениваются недоумевающими взглядами, когда как Ян лишь насмешливо улыбается, – Это цепная реакция. Убьете одного – придет двое, и чем вы будете от них отличаться? С вашей стороны было бы разумнее не высовываться, черт побери, а быть готовым к облаве, – губы Джисона подрагивают, – Но теперь они знают, что вы в курсе происходящего и не поскупятся использовать гораздо больший арсенал, чем изначально планировалось.
– Откуда ты знаешь, что они «планировали»? – спрашивает Чонин, наступая, – Может, никакой демонстрации и не было.
– Тогда вы убили ни в чем неповинных людей, – скалится Хан, – Я думал, что вы неплохие ребята, но это не так, – в глазах парня промелькнуло разочарование, а после он скрылся в лифте, больше не поднимая головы.
– Оставляем? – спрашивает Минхо, хмурясь.
– Пока да, – довольно отвечает Чонин, а после раскрывает тетрадь с рецептами медикаментов, медленно перелистывая страницы, чтобы составить список отсутствующих компонентов. Бан Чан лишь смиренно кивает головой, слабо улыбаясь. Кто теперь пойдет доказывать этому ребенку, что они хорошие парни?
– Почему вы вечно делаете что-то не так? – Минхо встает из-за стола, подходя к окну.
– Изначально это была твоя идея: «Ищите меня на «А3», дорогие», – пародирует его голос Чонин, захлопывая тетрадь, – Да ты в жизни там никогда не был, – всплескивает руками Ян, раздражаясь, – Скажи спасибо, что я намек понял и успел Чану рассказать, – сжимает губы в тонкую полоску тот, складывая руки на груди.
– А если он выйдет из здания? – спрашивает Кристофер, игнорируя их перепалку, – Что тогда будем делать?
– Мне позвонить Хенджину и сказать, чтобы он ему ногу в случае чего прострелил? – Чонин поднимает бровь, – Это же так приятно и неожиданно будет, – возмущается Ян, – Минхо, если сейчас же не пойдешь за ним, я самолично тебе дыру в ноге проделаю, понял?
Минхо лишь закатывает глаза, отвлекаясь от рассматривания городских панорам; ночь все пуще опускается на остров, даже нейтральной зоны с этой высоты не видно. Он ничего больше не говорит, но когда слышит звук остановившегося лифта – направляется к нему, даже не посмотрев в сторону товарищей. Будто он сам не знает, что идиот.
Но больше Ли прискорбно из-за того, что это не первое джисоново испытание, которое ему придется пройти. На лице не осталось и следа от беззвучного ликования, но когда Минхо заходит внутрь лифта, то без промедления зажимает «А3», в нетерпении стуча ладонью по металлу. Последнее, что видит мужчина перед закрытием – это неудовлетворенные лица Кристофера и Чонина, переговаривающихся между собой на повышенных тонах. Но сейчас это последнее, что его волнует.
Из столовой Джисону открывается вид на Северную часть острова, утопающую в мигающих огнях побитых ночников. Ему максимально противно находиться здесь, но еще противнее испытывать гложущее чувство голода. Хан не успевает даже начать искать вход на кухню, как застает вновь открывающиеся двери лифта и удрученного Минхо на их пороге. Он без слов проходит внутрь, сразу заворачивая направо, а спустя секунду Джисон слышит звуки хлопающей двери холодильника и включенного газа. Он проходит следом.
– Что ты делаешь? – спрашивает парень, сощурив взгляд: вдруг Ли захочет избавиться от нежелательного свидетеля их разговора? Но Минхо молчит, только кастрюлю на конфорку ставит, разливая плескающуюся в ней воду; старший крайне разозлен, но Джисон не понимает по какой причине, ведь злиться тут должен только он, – Мне повторить вопрос?
– Не утруждайся, – огрызается тот, а Хан задыхается в приступе изумления, – То есть, прости, – сразу исправляется Минхо, крепко закрыв глаза, – Тебя ведь позвали на «А0» для разговора? – спрашивает Ли, облокачиваясь о стол и вытирая руки полотенцем, – Это он и был, – Джисон вопросительно смотрит на старшего, – Разговор. Это была… Проверка?
– Ты у меня спрашиваешь? – нервно интересуется Хан, заходя внутрь, – Мне следует еще что-то знать? – настаивает тот, но в душе безумно рад факту, что его ожидания не растоптали в пух и прах, а люди не были убиты; он даже готов простить им такую самозабвенную шутку, спустив все на свое внезапное появление.
– Скорее, – думает Минхо, – Это мне нужно кое-что узнать, – он достает из шкафчика упаковки с лапшой, – Острая или классическая? – Ли расслаблен; Джисон замечает это по отсутствию вообще каких-либо эмоций на его лице, поэтому лишь кидает краткое «Первый вариант». Минхо сразу кивает, убирая обычную лапшу обратно.
Джисон всегда быстро отходил от обид. Он не считал их чем-то существенным, чтобы обращать на это внимания, и, казалось бы, за время пребывания на острове что-то должно было измениться, но все осталось по-прежнему: добродушный Хан и его простота в общении. Минхо же смотрел на него и восхищался: сам он после такой проверки чуть ли не здание разгромил, хотя против него играл один Чонин, пока Кристофер где-то прохлаждался. Он, кстати, до сих пор не упускает возможности напомнить другу о его «преданности». Пустил слюни на школьника и по его велению пошел Пункт осматривать. Молодец, альфонс, так и поступают настоящие мужчины.
Минхо убирает крышку кастрюли, когда ставит ее на кухонный стол, а после подает Джисону металлические палочки. Тот быстро кланяется, но все равно ждет, пока старший вернет прихватки на кухню и сядет вместе с ним. Ли подозрительно смотрит на него: пускающего слюни, с голодными глазами, но ждущего.
– Ты думаешь, я тебя отравить пытаюсь? – спрашивает Минхо, но не ждет ответа и приступает к еде, – Остынет, дурачье, – Джисон краснеет и сам себе клянется, что это из-за горячего пара, – Как твоя рука? – между делом спрашивает Ли, откладывая приборы.
– Я ее все еще практически не чувствую, но Чонин сказал, что она будет в порядке, – отвечает Хан и слегка шевелит кончиками пальцев для наглядности; они не дрожат, но разочарованное лицо Джисона говорит о подлинности его слов, – Хотя я… Рад, что так случилось, – Минхо вопросительно на него смотрит, – Рад, что сбежал от того озверевшего, потеряв все свои вещи, рад, что мне пришлось драпать от целой орды по центральному району, рад, что разбудил ночного выродка. Я все еще не могу понять почему, но я действительно рад, что трижды чуть не умер, – смущенно смеется Хан, – Странно, правда?
– Нет, – парирует Минхо, сдержанно улыбнувшись: он не может разделить тех же чувств и страдает больше от того, что не ощущает за это какой-либо вины.
Всю остальную трапезу они делят в тишине. Ли даже есть не может, лишь искоса наблюдая за тем, как Джисон перетаскивает к себе всю кастрюлю. Слабая улыбка расцветает у него на лице, но сразу же тускнеет: он даже представить не может, что придется пережить этому мальчику, а что он уже пережил. В любом случае, слова о временной опеке вместо Чанбина частично оказались правдой. Минхо не жалеет, что вручился за Хана перед Чонином, хоть тот других вариантов ему и не давал.
В столовой единственным источником света служили лампы, но сейчас все помещение освещал лунный свет, заливающий гладкий мрамор. Это также было небольшим помещением, по размерам не отличающимся от лазарета, но меньшее количество мебели делали его более просторным и удобным для применения. Хоть Минхо сюда практически никогда и не заглядывал, но явно ощущал существенные различия.
– Выделим тебе комнату на «В1», – сообщает Ли Джисону, пока тот вытирает руки, – На этаже находится комната Чонина, вдруг что случится, – Минхо коротко смотрит на руку Хана, а последний ее за спину прячет, тушуясь, – А сразу на верхнем этаже лазарет, как тебе? – спрашивает мужчина, воодушевившись.
– Я не придирчивый, – говорит Джисон, – Мне лишь бы голову куда было опустить, – неловко смеется, вспоминая ночи на пропитанных влагой бетонных плитах новостроек на окраине острова, когда они еще с Чанбином выживать пытались.
– Тебе понравится, – заверяет его Минхо, подталкивая к лифту, – Насчет звукоизоляции не переживай: стены там толстые, – ухмыляется старший, когда створки постепенно начинают закрываться.
– Ты на что намекаешь? – без задней мысли спрашивает Хан, облокачиваясь о стену.
– Забей, – сворачивает разговор Ли, замечая выражение его беспристрастного лица, а Джисон в изгиб локтя смеется, чтобы себя не выдать.
Его комната оказывается в самом конце узкого коридора, заставленного всякой чепухой по типу декоративных стендов с игрушечным оружием или валяющимся на полу плюшем. Парень поднимает потрепанного мягкого кота и с собой забирает, дальше следуя за проводником. Минхо же идет быстро, будто как можно скорее пытаясь от Джисона удрать, но если мелкий смог от орды пару километров бежать, то догнать плетущегося спереди мужчину у него не составило никаких усилий, хоть легкая одышка все же появилась.
Дверь была совсем простой, даже не пронумерованной. Минхо оставил его на пороге, пожелав спокойной ночи, и скрылся за створками лифта. Хан же, в свою очередь, надавил на дверную ручку и прошел внутрь, закрываясь на замок. Он делал это не в целях безопасности, а, скорее, в целях личной предосторожности: он все еще не знал, насколько бесцеремонными были остальные «жители» Пункта.
Комната оказалась не такой просторной, как казалось Джисону, если сопоставлять размеры нижних этажей и верхних. Скорее, здесь бы от силы поместилась треть «А0». Джисон усмехается: еще днем он думал, что так нормальные люди ярусы не называют. Стандартного размера окно выходило на Северо-восток, открывая вид просторам гринвейских улиц. Огни то потухали, то разгорались с новой силой, между интервалами освещая бродящих отставших озверевших. Хан почему-то был твердо уверен в том, что их встреча состоится уже очень скоро, но неприятно ежился от одной только мысли об этом.
Односпальная кровать стояла сразу под окном, а луна озаряла чистые белые простыни. Джисон улыбнулся: либо у них всегда все идеально чисто, либо кто-то сделал это до его прихода. Во всяком случае, Хан был бы рад только непосредственному наличию спального места, ему было даже плевать, если оно было бы грязным или пыльным. За последние месяцы ему вынужденно пришлось очень сильно опустить свои стандарты.
Единственное, что беспокоит Джисона – это кошмары, начавшие посещать его ровно на следующий день после того, как он увидел первые обращения и первые публичные убийства простых горожан. Чанбин отделался лишь легким испугом, но Хан до сих пор не может нормально смотреть на то, как кто-то умирает, будь то озверевший или простой человек. В связи с событиями последнего месяца даже эти чувства постепенно начинают сходить на нет, оставляя в душе лишь неприятный осадок после лицезрения очередной психологической пытки.
Джисон глубоко вздыхает, падая на кровать. Рука все еще тянет, но чувства от пребывания в Пункте намного сильнее, чем глупые колкие ощущения. Завтра предстоит еще один долгий день, но сейчас парень намеревается выспаться так, как не высыпался с весны. И ему будет все равно, если до него не смогут достучаться, а сам Хан очнется хотя бы через три дня.
Он в безопасности.
***
Не смотря на свои мотивы, Джисон просыпается от настойчивого стука в дверь и раздраженного перешептывания за ее пределами. Парень утробно стонет, зарываясь лицом в подушку, а после рывком скидывает с себя покрывало, которое из-за размеров кровати стекает прямо на пол мягкими волнами. Звуки стихают, но как только Хан начинает думать, что незваные гости ушли – стук по двери вновь возобновляется. Он что-то неразборчиво мычит, а после подымается, зевая в руку.
– Джисон, имей совесть хотя бы дверь открыть, – слышится голос, приглушенный разделяющей их стеной.
Хан щелкает замком, а после в комнату заваливается Чонин, сразу приземляясь на чужую кровать. Владелец комнаты смотрит на него, подняв бровь, словно выказывая свое недовольство, но Ян никак не реагирует, жестом подзывая Джисона присесть рядом. Последний с радостью повинуется, распластавшись на оставшемся пространстве. Гость смотрит неодобрительно, но после поджимает губу.
– Хотел извиниться за вчерашнее, – разъясняет тот.
– А нельзя было это сделать, когда я проснусь? – спрашивает Хан, вновь мыча в смятые простыни, частично перенявшие на себя запах нового хозяина.
– Я хотел, – оправдывается Чонин, а после продолжает: – Но ты спал непозволительно долго, – Джисон поднимает вопросительный взгляд, повернувшись к Яну лицом, – Больше суток.
– А собирался минимум трое, – бурчит в ответ, но принимает сидячее положение; только сейчас парень замечает, что на нем все еще надета кофта, мешающая свободным движениям.
– Джисон, – обращается к нему Чонин, – Я понимаю, что произошедшее с тобой – это новая пища для размышлений не одного дня, но и ты нас пойми, – Хан вытирает глаза от слез после пробуждения, – Минхо согласился наблюдать за тобой не для того, чтобы ты в первые дни своей реабилитации не принимал должных препаратов, – Ян выдыхает, – Давай договоримся, что это был первый и последний раз? До того момента, пока твоя рука полностью не восстановится, – лицо Джисона тускнеет: он точно не выспится еще ближайшую неделю, – А потом, обещаю, у тебя будет время для полноценного отдыха.
Только сейчас Хан замечает аптечку, которую Чонин взял с собой, и благодарно улыбается: они действительно неплохие люди. Собеседник же, минуту назад отчитавший парня, смиренно вздыхает, поправляя подол военных джинс; скорее всего, это лишь частичная экипировка. Джисон снимает кофту, обнажая раненое плечо. Что более приятно – это отсутствие дискомфорта и покалывания; чем же Ян его тогда напичкал?
– Будь готовым, – лишь приглушенно говорит Чонин, но Хан даже не пытается понять то, что он пытался этим сказать. День ведь только начинается, правда?
***
«А0» встречает Джисона кислыми лицами: Кристофер прикусывает губу, якобы извиняясь, Чонин демонстративно от него отворачивается, а Минхо по-прежнему стоит на отступе, хоть Хан отчетливо понимает, что лицо у него угрюмое и лучше его пока не беспокоить. Но двоих все же не достает, и парень начинает волноваться: они вновь на дежурстве или случилось что-то серьезное?
– Как твоя рука? – чисто из уважения интересуется Бан Чан, а Джисон снисходительно кивает, – Блин, ребят, – не выдерживает тот гнетущего молчания, – Мы вроде единогласно обо всем договорились, а теперь вы делаете вид, что мимо проходили?
– Ты о чем? – Хан уже заинтересовался, присаживаясь на свободный стул; он все еще не решается подсесть ближе хотя бы к Минхо, – Что случилось?
– Да потому что эта затея – полнейший бред! – вскидывает ладони Ли, резко оборачиваясь: на нем не то, что лица нет, а даже глаза ненавистью ко всему живому пылают, – Один раз я еще это стерпел, но чтобы второй! – возмущается старший, а потом трет переносицу, – Я не буду так унижаться, – чуть ли не хнычет, ведь понимает: придется, – Это выше моего достоинства.
– Выше твоего достоинства только твоя самооценка, – бурчит Чонин, явно не поддерживая идеологию товарища, – Нарушать традиции? Ты в своем уме? – он кажется еще более раздраженным, чем сам Минхо, – Тебе лет-то сколько? Двенадцать?
– Да ты шутишь, – в голос стонет Ли, но подходит к столу, обреченно выдыхая, – Это действительно так необходимо?
– Не издевайся надо мной, Ли Минхо, – цедит Чонин, смотря на старшего снизу вверх, – Я тебе коленные чашечки в пюре покрошу, если не уймешься, – Джисон отчаянно пытается понять, что сейчас происходит, но лишь сидит, уставившись на Кристофера, который скрестил руки на груди и ждет, когда этот спектакль закончится, – Бан Чан, вставай, – вот и до него очередь дошла.
На удивление, Джисона вставать не заставили, но что больше его поразило, так это идеальная сплоченность, с которой все трое встали в ряд перед ним и смиренно опустили головы; Хан, кажется, даже услышал недоброжелательный скрежет чьих-то зубов, но он все еще сидел, уставившись на них в изумлении, а когда захотел что-то сказать, то его перебили:
– Прости за произошедшее, Джисон, – что забавно, так это их разная реакция на свои же действия: Чонин сразу поднял голову, садясь во главе стола; Кристофер поднялся чуть позже, сладко зевая, а после сел по правую руку от Яна, а Минхо же практически беззвучно выругался и пулей вылетел на отступ, зализывать нанесенный моральный ущерб, – Всегда он так, – вздыхает Чонин, – Не умеет выражать и сдерживать эмоции, бедный мальчик, – он так насмешливо обвел взглядом сгорбившуюся за окном фигуру, что даже Джисону стало смешно.
– Традиция, значит? – Хан слабо улыбается, – А зачем я действительно здесь? – он становится серьезнее, – Тут все еще нет двоих, если не ошибаюсь.
– Да, – подтверждает Чонин, – Хенджин и Сынмин сейчас прямо над нами, – он поднимает руку вверх, не переводя взгляда с Джисона, – Каждого из них отдельно понять не сложно, но когда они вместе, то черта с два, а не пытаться понять, что у них в головах крутится, – жалуется Ян.
– Я причину своего пребывания тут могу узнать? – вновь спрашивает Хан, когда примерно составляет картину «нестандартного» дуэта, – Вряд ли вы бы звали новичка на «А0», не случись чего-то серьезного.
– Не смотри на нас, как на отдельную иерархию, – встревает в разговор Кристофер, – Мы не сковываем никого в движениях в пределах Пункта, – говорит тот, но Джисон все равно понимает, что ему тут на данном этапе общения еще не место, – Но причина есть. Мы с тобой теперь в одной лодке, поэтому хотелось бы затронуть несколько относительно немаловажных тем для обсуждения, – речь Бан Чана теперь кажется более официальной.
– Хоть и позавчерашняя проверка была исключительной выдумкой, но Юго-запад в последнее время действительно сильно подвержен тому, чтобы стать такой же опасной зоной, как и Север, – хмурится Чонин, – Количество встреч мародеров уже считать по пальцам бесполезно: они находятся на нейтральной территории чуть ли не круглосуточно, – в этот момент возвращается Минхо, хлопая дверью, и с характерным скрипом присаживается по левую сторону от Яна, – И основная проблема кроется в том, что мы не знаем истинной причины их встреч прямо перед нашим носом. Они буквально плюют с высокой колокольни на наше непосредственное существование и на ту угрозу, которую мы из себя представляем, – Ли закатывает глаза: он никогда не любил находиться в «стадии разработки плана», – Одной из причин мы выдвинули то, что они, как ты ранее выразился, хотят «заявить» о себе, стать чем-то большим, нежели горстка отбросов, не внимающая в то, что такое человеческие эмоции и банальное сострадание, – Кристофер в это время что-то черкает на столе, особо даже не вслушиваясь: скорее всего, он сохраняет ту же позицию, что и Минхо, – Но судя по отчетам Хенджина, они все еще не имеют той власти, которая будет сопоставима с нашим влиянием на остальные «менее зараженные» территории. Сейчас я имею в виду сердцевину острова, пустующая местность.
– О каком влиянии идет речь? – спрашивает Джисон.
– Представь ситуацию, – подает голос Минхо, привлекая к себе внимание, – Ты стоишь перед ордой озверевших. Сзади – мародеры и члены Пункта, – Хан кивает, – К кому ты обратишься за помощью и в ком ты будешь больше уверен, как в потенциальных защитниках?
– В вас, конечно, что за глупый вопрос? – возмутился Джисон, но заметив слабую улыбку Ли, осознал, что он хотел этим сказать, – Их язык – это сила, я понял, – утвердительно машет головой Хан, вновь оборачиваясь на Чонина.
– Я думаю, что они рано или поздно возжелают встречи с нами, – выдает конечную мысль Ян, а после продолжает: – Я не думаю, что зайдет куда-то дальше обычного разговора с незамысловатыми угрозами, поэтому хочу разочек поймать их наживку, – Чонин, кажется, доволен тем, что пришел именно к этому выводу, – Просто переговорить, ночью.
– Ночью? – переспрашивает Хан.
– Озверевшие ночные умнее, но их в сотни раз меньше, чем бродящих в округе безмозглых стад, – объясняет Кристофер, – Да и шанс того, что мародеры захотят натравить на нас орду спадает на нет. «Ночные» не терпят контроля, нападают, непосредственно, на тех, кто посмел их потревожить.
– А если вандалы захотят применить кого-то в качестве наживки? – выдвигает свое предположение Джисон, но он прекрасно осознает свою позицию: ему не из чего сортировать требующуюся информацию.
– Ты точно убегал от одного из таких? – сдвигает бровь Минхо.
– О да, и знаешь, запах из его рта исходит не самый приятный, если тебе интересны подробности, – язвит Джисон, – Тот, который гнался за мной – шел медленно, будто зная, что выше – тупик.
– Разница в том, мальчик мой, – и вновь этот приторно-сладкий голос Ли, когда он начинает раздражаться, – Что он знал, что там тупик. В случае с наживкой медлить он не станет, – под конец кидает тот, откидываясь на стуле, – Говорил же, твой случай – это вообще немыслимое исключение из общепринятых правил.
– Будто я за последний месяц в этом не убедился, – огрызается Джисон, но Минхо находит отголоски отчаяния и несусветной боли в его глазах; мужчине становится стыдно за то, что он говорит, абсолютно не думая о последствиях.
– Прекратим споры, – встревает Чонин, – Мы не знаем, как скоро мародеры перейдут на более действенные способы привлечения внимания, поэтому на встречу нужно пойти в кротчайшие сроки или это будет стоить нам каких-либо потерь, – Бан Чан лишь согласно мычит; он выглядит как человек, который просыпается в конце лекции и на вопрос «Что вам не понятно?», совершенно искренне отвечает: «Во всем разобрался».
– Хорошо, но как это касается меня? – этот вопрос волновал Джисона с самого начала: он не настолько близок Пункту, чтобы принимать участие в таких рассуждениях, а тем более, в стратегических операциях.
– По твоему лицу я уже понимаю, о чем ты думаешь, – говорит Чонин, потирая переносицу, – На переговоры с мародерами сегодняшней ночью пойдешь именно ты с Сынмином и Минхо, и именно ты будешь вести разговор.
Хан ничего не отвечает. Он принимает ситуацию таковой, какая она есть: ему сказали – он сделает, если от этого будет зависеть не только его будущее, но и будущее всего Гринвея, включая Пункт и всех, кто тут находится. Джисон также понимает, что Чонин не стал бы действовать опрометчиво, отправляя туда абсолютно безнадежного Хана, если ситуация хотя бы на долю процента может стать критической. Он же не такой, правда? Он ведь помог ему с рукой, не оставил все, как есть. Парень закусывает губу, согласно кивая головой. Он обязан отплатить всем тем, чем сможет.
«Будь готовым», – отчаянно крутится в джисоновой голове, когда он заходит в лифт и без лишних раздумий нажимает на «В5». Хану не страшно, на самом деле. Он осознанно подходит к ситуации: с ним будет Минхо и Сынмин, о котором Джисону совершенно ничего неизвестно, кроме имени. Его это слегка тревожит, но вызывает чувство не больше, чем легкий дискомфорт. Со временем все образуется, а знакомства в необычных условиях только сближают, как понял парень на примере с Ли. Хотя правда ли между ними образовалась какая-то связь, кроме учитель-ученик?
Когда двери лифта открываются, то перед Ханом вновь стелится картина стоящих в ряд душевых кабин и туалетов. Посмотрев на все это второй раз, ему кажется, что такая обстановка слишком вычурна по сравнению с тем же «А0» или «А3», даже «В1» на фоне всей этой красоты выглядит максимально ущербно. Джисон хмыкает от вселенской несправедливости, направляясь прямо к шкафчикам, чтобы воплотить в действие то, о чем давно мечтал, глядя на свое побитое обстоятельствами лицо.
