***
Хан просыпается с удивительной легкостью во всем теле. Ему не хочется ни биться в конвульсиях, ни рыдать, разрывая собственное горло на куски. Его желания заканчиваются на том, что неплохо было бы поесть, а еще лучше попить. Приподнимаясь на локтях, он даже не ощущает боли в раненом плече, а после переводит взгляд на сидящего поодаль Чонина. Он вновь что-то записывает в своем блокноте и через раз поправляет слезающие с переносицы очки. – Чонин? – окликает его Джисон, а младший роняет ручку на пол и подрывается с места, смотря на очнувшегося парня, – Почему ты так реагируешь? – Хан слегка кривится. – Да потому что, идиот, – срывается на полуслове, подходя ближе, – Неделю проспал. Неделю! – кричит тот, загребая пострадавшего в объятия, – Прости, Господи, прости, – чуть ли не плачет Ян, – Я больше никогда Кристофера не послушаю, клянусь, и ты отсюда не выйдешь, если сам того не захочешь, – продолжает Чонин, – Прости меня. – За что? – в культурном шоке спрашивает Джисон. – Я знал, что этот разговор не закончится на хорошей ноте, – начинает говорить младший, отстав от Хана, – Но Бан Чан уговорил меня послать тебя туда. – Но зачем? – улыбка спадает с лица Джисона. – Потому что он тебе не доверял, – отвечает Чонин, а после продолжает: – Но сейчас пусть хоть вякнет что-то не то в твою сторону, – скалится тот, – Я на него самолично озверевших натравлю. Орду. Нет, даже две. – Я его понимаю, – отзывается Хан, – Я бы тоже себе не доверял на его месте и поступил бы так же, – парень соврет, если скажет, что не разочарован, но это жизнь и ненавидеть ее за такие мелочи – глупо, – Тут незачем извиняться, да и к тому же, я ведь жив. – Это не значит, что Кристофер не встанет перед тобой на колени, Джисон, – угрюмо перечит ему Чонин, – Он провинился, а ты доказал свою преданность. Я бы не стал рисковать ради тех, кого знаю три дня, а ты рискнул, – Ян присаживается на край койки. – Вы спасли мне жизнь, – Хан смотрит прямо в глаза напротив, наполненные сожалением, – Я был бы только счастлив умереть, спасая вашу, – после этих слов Чонин еще раз низко кланяется, выражая благодарность за спасение двух жизней. Джисон лишь смущенно улыбается, а после спрашивает у Яна то, что давно его интересовало: – Ты ведь местный? – Откуда ты узнал? – младший удивленно поднимает бровь. – Никто из приезжих не смог бы так быстро определиться с местом расположения «бункера», – говорит Хан, а после продолжает: – И собрать команду очень сложно, если не знаешь, где именно искать, – усмехается тот, вспоминая, как бродил целый месяц, пытаясь встретить хоть кого-то, помимо озверевших. – Да, ты прав, – улыбается Чонин, – А теперь, если вопросов не осталось, то можешь быть свободным, – говорит он и вновь отходит к рабочему столу. – Что ты так усердно там пишешь? – Список медикаментов и провизии, – отвечает Ян, – Скоро новая вылазка. – Кто участвует? – интересуется Джисон, становясь ногами на пол и сбрасывая покрывало. – Пока не решено, – кидает Чонин, – В Пункте полный бардак после твоего возвращения, – трет переносицу младший. – Ты о чем? – Мы были в ужасе, когда увидели Минхо, несущего тебя на себе, и Сынмина по локоть в крови, – объясняет Ян, – В твоей крови. Мы уж было подумали, что ты умер, но так бы ты стал озверевшим, а мозг и тело, в общем-то, у тебя в полном порядке, – нервно смеется тот, – Все, иди отсюда.***
Джисон получил абсолютное наслаждение, когда ему выпал шанс вновь опустить голову на свою кровать. Он был безгранично счастлив тому, что сейчас имеет возможность дышать и чувствовать как бьется сердце, прикоснувшись к груди. Он был по-настоящему рад даже тогда, когда смотрел из своего окна на солнечный Гринвей, где, по словам Чонина, чуть не погиб неделю назад. Насколько же все было плохо из-за одной раны? Хан поднимается на локтях, смотря прямо на стоящий поодаль шкаф. Он встает с места и подходит ближе, открывая дверцы. Как и ожидалось, внутри практически пусто, но в углу лежит аккуратно сложенная форма, а рядом стоят военные ботинки. Джисон удивленно изгибает бровь, а после смотрит на бейдж, прикрепленный к ткани на нагрудном кармане: «Пункт». Он слабо улыбается, а после вновь ложится обратно на кровать, радостно прикрывая глаза: его приняли, ведь так? В дверь раздается монотонный стук, но Хан никак не реагирует, предпочитая лишние секунды поваляться на простыни, но когда гул становится еще громче, парень раздраженно закатывает глаза, резко подрываясь с места. Он уж было хотел пойти и открыть незваному гостю, но тот беспардонно зашел сам, окидывая комнату скучным взглядом. Джисон открыл рот в удивлении от такой наглости. – Ты готов? – интересуется Хенджин, лукаво улыбаясь, – Скоро ты станешь мужчиной! – вскидывает руки тот и подходит ближе, наклоняясь над ошеломленным Ханом. – Кем, прости, стану? – наконец-то выдавливает из себя он, отползая прямо к подоконнику, но Хван вмиг оказывается рядом, – Ты что творишь? Хенджин улыбается, зависая прямо над испуганным Джисоном, а после мельком оглаживает его щеку и невесомо касается губами приоткрытого рта. Хан с силой отталкивает мужчину назад, подбирая под себя ноги, и сразу вытирает губы рукой. Хван же довольно улыбается, вставая с кровати, и становится около двери, облизываясь. – Не переживай, – говорит он, – Я чистенький и здоровенький, – слащаво тянет тот, вырывая у Джисона возмущенный вскрик. – Ты меня поцеловал? – заикаясь, произносит Хан, а после продолжает, чуть ли не крича: – Ты ведь действительно это сделал?! – Мы сейчас будем говорить об очевидных вещах? – наклоняет голову Хенджин, – Давай я начну: тебя зовут Хан Джисон и сейчас ты пойдешь за мной. – Не пойду, – вылупив глаза, отвечает парень, – Ты сексуальный маньяк. – Сочту за комплимент, а сейчас поднимай свой зад, или мои руки побывают не только на твоем лице, – Джисон интенсивно мотает головой, стуча зубами, – Мне долго ждать? – Пока я приду в себя? – нервно усмехается Хан, – Вечность. Хенджин закатывает глаза и подходит ближе, вновь опасно нагибаясь над парнем. На его лице больше нет той беззаботности и веселости, как пару минут назад. В его глазах лишь некое раздражение и сочувствие. Хван поправляет военную робу, вздыхая. – Слушай, парень, – начинает он, – Я тебе благодарен за самоотверженность и спасение ребят, но, – опасливо останавливается Хенджин, – В Пункте нет места ни стыду, ни страху перед другими. Это первое правило, которое ты должен усвоить и повторять словно манну небесную. – А если бы я не оттолкнул? – спрашивает Джисон, оправляясь от произошедшего. Все-таки, мужчина прав: не время и не место чего-то или кого-то стесняться. – Это был бы крайне незащищенный и незапланированный секс, – кидает в ответ Хван, жестом заставляя парня подняться с места и следовать за ним. Они вновь идут вдоль усыпанного игрушками коридора, а после заходят в лифт. Хенджин нажимает на кнопку «А4», и Джисон подмечает, что еще ни разу там не был, но на немой вопрос Хван лишь молчит, будто глазами говоря: «Скоро все увидишь». Весь путь старший лишь блаженно улыбается, мотая головой из стороны в сторону. Кажется, что единственный, кто сейчас волнуется – это сам Хан. – Насколько хорошо ты знаком с огнестрельным оружием? – спрашивает Хван, поворачиваясь корпусом к застывшему Джисону. – Видел только в боевиках, – смеется тот, но после щурит взгляд, – Неужели? – Да, – утвердительно кивает Хенджин, а после продолжает: – В Гринвее те, кто не умеют пользоваться оружием умирают первыми, – говорит мужчина, приобретая серьезный вид лица, – Твой случай - это исключение из правил, – насмешливо добавляет тот, – Ты не должен зацикливаться на чем-то одном: рукопашный бой, ведение переговоров или медицинское дело, – Хан внимательно слушает, притупив взгляд, – Но основы стрельбы ты обязан знать, – Джисон согласно кивает, – И не только основы: единственное дело, которое ты должен развить до предела, выходя за рамки своих возможностей – это использование огнестрела по его прямому предназначению. – И ты будешь меня учить? – делает свой вывод парень, поднимая голову на Хенджина. – Да, – отвечает Хван, – Твоя подготовка и уровень выживаемости в целом и полностью будут зависеть именно от меня, – Хан глубоко вдыхает, – На то, чтобы сделать первый выстрел, у новичков уходит от шестнадцати часов и больше, – инструктирует Хенджин, и они оба выходят из лифта, оказываясь прямиком на импровизированном стрельбище, – Это около восьми уроков, но с учетом того, чтобы семь из них ты уже потратил, – Джисон округляет глаза, – Держать стойку при стрельбе и уметь делать первый выстрел ты научишься сегодня. Визуально эта комната выглядит намного больше, чем остальные, в силу того, что здесь практически нет вещей, исключая стоящие поодаль мишени и ряд кофр, расположенных вдоль потрескавшейся стены. Также присутствует деревянное разделение основной части от места, где становится стрелок, чтобы спустить курок. Хенджин подходит к одному из ящиков и открывает его, доставая самый настоящий пистолет. – «Дротик ОЦ-23», в простонародье именуемый просто Дротиком, – Джисон немного смеется с названия, но сразу замолкает под буквально испепеляющим взглядом, – Спусковая скоба, – начинает Хенджин, – Расположенная напротив курка, – он демонстративно показывает на металлический ободок, – Сделана для удобства стрельбы из двух рук одновременно, – Хан слушает, открыв рот: ему эта тема кажется столь далекой, но в этой ситуации столь близкой, что руки непроизвольно потеть начинают, – Это автоматическое оружие, созданное буквально для тебя, – усмехается Хван, – Ты можешь стрелять как залпом, так и одиночными выстрелами, но учти, что при выборе первого варианта твой лимит – три пули последовательно. – Емкость магазина? – Двадцать четыре снаряда со скоростью триста двадцать метров в секунду, – Хенджин довольно скалится, подкидывая Дротик в руке, – В нем нет даже килограмма, как раз для такого хиляка, как ты, – Хан шутливо закатывает глаза, но отчетливо понимает, что старший абсолютно прав, – С помощью него ты сможешь стрелять с расстояния пятидесяти метров, но это не исключает факта, что этот ствол также эффективен и в ближнем бою, – Джисон кивает, – К счастью для тебя, у этой малышки практически минимальная отдача, которая сохранит все твои десять пальцев в целости, – Хван протягивает Дротик парню, – Это значит, что стрелять ты будешь быстро, определенно точно и с минимальным интервалом времени. – Действительно, легкий, – говорит Хан, рассматривая ствол в руке. – Давай проведем небольшой инструктаж и представим, что такие основы, как быть осторожным, ты знаешь, – Джисон утвердительно кивает и подходит к точке, расположенной на расстоянии тридцати метров от мишени. Он действительно недооценил размеры Пункта, – Начну с того, что если есть возможность, то пистолет ты держишь двумя руками. Это обеспечит тебе не только удобство, но и качество производимого выстрела на определенную дистанцию по движущейся цели, – сейчас Хан не понимает только одно: как с невинного поцелуя они дошли до обсуждения непосредственного убийства, – Если ты правша, то обхватываешь рукоять правой рукой соответственно, используя указательный палец для поддержания дула, а большой отводишь в сторону, чтобы открыть видимость курка с левой стороны, – Джисон слушает слишком внимательно для того человека, который раньше подобными вещами ни разу в своей жизни не интересовался, – Внутреннюю часть левой ладони прикладываешь к образовавшемуся пространству, и не забудь, что большой левый палец должен лежать вдоль канала оси ствола. – Ты работал учителем? – Пересмотрел свои приоритеты, когда Сынмин начинал меня чертовски больно бить, если я непонятно объяснял, – нервно усмехается Хван, вспоминая прошедшие дни, – Просто до этого стрельбой увлекался мой отец, а по его наставлениям приходилось учиться и мне, – Джисон кивает, а старший тем временем продолжает: – Сильно ствол сжимать не нужно, а для ближней и средней целей не понадобится даже хватка левой руки, – Хенджин секунду прикидывает, что нужно делать дальше, ведь сам он пистолетом не пользовался уже очень давно, предпочитая снайперскую винтовку, – Пули у Дротика небольшие, поэтому не волнуйся о том, что сам огнестрел отлетит куда-то в сторону, но не забывай полностью обхватывать рукоять так, чтобы не осталось свободного пространства, – Хан вновь кивает, повторяя все в точности также, как и объясняет Хенджин, – Обязательно следи за тем, чтобы первая фаланга указательного пальца правой руки четко лежала на курке, иначе ты с большой вероятностью просто промахнешься и, если не повезет, умрешь, – Хан кривится. – А сам ты эти правила соблюдаешь? – Джисон, – вздыхает Хван, – Я держу в руках огнестрел с семи лет, – объясняет он, – Эти «правила» въелись в мой мозг так, что тебе даже страшно представить, поэтому мне необязательно им следовать, ведь весь процесс, вплоть до выстрела, у меня воспроизводится автоматически, – Хан кивает слегка стыдливо: как он мог не додуматься? – Когда прицеливаешься, не смей держать руки чересчур прямо или поднимать плечи: отдача будет и тебе лучше не знать, насколько сильная, – Джисон сжимает губы в тонкую полосу, пока Хенджин показывает примерную стойку, – В остальном: ноги на ширине плеч, голова должна смотреть прямо, слегка наклоняешься вперед. Что-то неясно? – под конец спрашивает Хван, оборачиваясь на пораженного Джисона. – То есть, при стойке абсолютно важно, чтобы максимальное количество мышц находились в состоянии покоя? – интересуется Хан и старший коротко кивает. – Еще одно, – вспоминает он, а после продолжает: – Во время прицеливания ты смотришь ровно в центр целика, – Хенджин условно показывает на отверстие в конце Дротика, – Не прицеливайся дольше трех-пяти секунд, а в случае чего твои глаза должны отдохнуть, в какой бы ситуации ты не находился, – Джисон вопросительно смотрит на мужчину, – Выстрел получится кривым и косым, а к шансу на выживание тебе это не прибавится, – парень кивает, – Если что-то не сказал, то по пути разберемся. Готов, Хан-и? – слащаво улыбается Хван, подходя ближе и становясь прямо за джисоновой спиной, полностью закрывая худое тело, – Мы все верим в тебя, герой.***
Во время подготовки Хенджин еще несколько раз объяснял некоторые аспекты во время прицеливания и спуска курка, но, в основном, все прошло не так плохо, как ожидалось. Феерические результаты они сразу похоронили под дегтем, присыпая крышку гроба землей. Джисон все еще либо слишком сильно сжимал рукоять, либо, наоборот, слишком слабо, что приводило к тому, что старый-бедный Дротик колыхался в руках на манер осинового листа, а выстрелы становились кривыми и смазанными. – Все настолько плохо? – стонет Хан, устало потирая затекшие кисти. – Минимальную планку ты прошел, – отвечает Хенджин, – И, я бы сказал, что очень быстро. – Минимальная планка? – переспрашивает Джисон, присаживаясь на металлический ящик. – Твои пальцы на месте и тут до сих пор нет взбешенного Чонина с иглой, – Хван кривится. – И правда, – посмеивается парень, – Кстати… Хен, – Хенджин удивленно приподнимает бровь, а после мягко улыбается, – Можно поинтересоваться? – мужчина кивает, присаживаясь рядом с Джисоном, – Действительно ли… я могу считать себя частью Пункта? – младший прикусывает губу, притупляя ранее взбудораженный взгляд. – Конечно, – отвечает Хван, – Ты показал себя с лучшей стороны, Хан-и, – шепчет тот, – Не каждый бы был готов пожертвовать собой ради спасения незнакомцев. – Мне Чонин сказал то же самое, – улыбается Хан, постукивая ногами по металлу, – Но вы все равно доверитесь человеку, который находится здесь в сознательном состоянии от силы четыре дня? – приподнимает бровь парень, складывая губы в ровную полосу. – Я и Сынмин присоединились к ребятам вместе, – неожиданно начинает Хенджин, обращая на себя взгляд Джисона, – На то время их было лишь трое, но даже такое малое количество превосходило нас и по силе духа, и по способностям, – Хван ненадолго останавливается, окунаясь с головой в воспоминания, – Пришлось догонять. – Ты не всегда был стрелком? – удивленно приподнимает бровь младший, вызывая лишь смех. – Конечно нет, Хан-и, – Хенджин упирается руками в колени, – Те знания, что дал мне отец, были настолько поверхностными, что я даже с расстояния десяти метров в цель попасть не мог, – рот Хана то открывается, то закрывается, – Да, это правда, что я с ранних лет держал оружие, но когда дело дошло до его использования в полевых условиях, то пришлось переучиваться практически с нуля, помня лишь основы, – Хенджин хмыкает, – Мне досталась роль снайпера, хотя я даже не хотел брать в руки винтовку. – Почему? – Оно пугало меня, – признается старший, – Стук металла, когда огнестрел выпадал у меня из рук из-за сильной дрожи я не забуду никогда, – Джисона окутывает ранее неизвестное ему чувство, – Но были те, кто согласился мне помочь, – блаженно улыбается Хенджин, поднимаясь с места, – А в твоем случае у тебя есть я, – довольно скалится тот, – Гений-наставник, освоивший новое оружие за рекордные три недели. – Любишь же ты похвастаться, – делает вывод Хан, а после говорит: – Спасибо, хен. – Не за что, Хан-и, – улыбаясь, говорит Хенджин, – Только не смей думать, что среди Пункта ты окажешься лишним и бесполезным звеном, – Джисон в надежде поднимает глаза, – В тебе огромнейший потенциал, но тебе самому нужно это осознать, – парень благодарно склоняет голову вслед уходящему старшему. – Хен, подожди! – внезапно вскрикивает Хан, и старший останавливается, оборачиваясь, – Ты ведь идешь патрулировать? – Хван коротко кивает, – Можно мне с тобой? – спрашивает Джисон, а Хенджин просто не может устоять от пылающей в глазах жажды. Когда они находятся в лифте, то старший нажимает на безымянную кнопку в самом низу панели, а после прислоняется спиной к стенке. Хан же, в свою очередь, не может сдержать бурлящего в нем предвкушения. Он невероятно долго мечтал о том, чтобы увидеть Гринвей с высоты вместе с Чанбином. Сейчас он точно уверен, что когда-то приведет сюда и своего друга. Теперь Джисон знает, что в Пункте не будут против. Дверь открывается и Хан сразу видит открывающиеся ему красоты острова. Солнце ярко светит над высотками, ослепляя глаза, поэтому парень слегка щурится, закрывая их ладонью. Хенджин не стоит на месте и выходит на оборудованную, вновь и вновь вдыхая столь желанный свежий воздух. Через пару минут Джисон проходит следом, осматривая местность. Территория обзорного пункта составляет не больше семи квадратных метров. Прямо напротив лифта стоит увеличительная линза, обрамленная окрашенным металлом, диаметром не меньше, чем вся голова Хана. Смотря прямо через нее парень видит даже тот самый утопающий в пепле фонтан, и слабо улыбается. Но больше всего его поражают специальные установки для поддержания снайперских винтовок на одном месте; они расположены очень близко к земле, а вокруг будто забором выстроена перегородка с проделанной в ней длинной пробоиной, специально для широкого обзора. Только сейчас Джисон замечает, что весь небольшой забор оборудован так, чтобы можно было поместить огнестрельное оружие в любом месте по всему периметру. Лишь иногда попадаются металлические колья для поддержания металла. Хван подходит сразу к краю, высовывая ногу с противоположной стороны. Он поднимает лицо вверх, прикрывая глаза. Хан понимает, что старший действительно теперь наслаждается тем, чем сейчас вынужден заниматься. С левой стороны лифта показывается голова Сынмина, проверяющего незваных гостей, а после тот открывает рот в удивлении и неверии, накидываясь на Джисона с объятиями. Хенджин лишь улыбается, даже не поворачиваясь. – Я думал, что ты умер, – сразу признается Ким, прижимая старшего к груди. Хан чуть не задыхается из-за возмущения: он действительно здесь самый низкий или ему просто кажется? – Как я испугался, ты себе даже не представляешь, – Сынмин отстраняется, – А ты здесь что забыл, лодырь? – скептическая ухмылка касается его лица, а Хван лишь разочарованно стонет. – Пришел проверить любовь всей своей жизни, – вздыхая, говорит, а после театрально прикладывает руку к сердцу, – Ты не рад меня видеть? – Нет, конечно, – смеется Ким, – Уматывай отсюда, – чуть ли не шипит тот, а Джисон стоит с открытым ртом и хлопает глазами: что здесь происходит? – Вот всегда ты такой, – дует губы старший, но послушно отталкивается от ограждения, – Повеселись тут, Хан-и, на самом деле наш Сынмин-и очень милый, – улыбается Хенджин, скрываясь за створками лифта. Ким провожает приятеля недоброжелательным взглядом, а после смотрит на стоящего возле поручней Джисона, и слабо ухмыляется. Он подходит ближе и становится рядом, опираясь на перегородку локтями. Сынмин не смотрит на Хана, но он полностью сосредоточен на изучении Гринвея с высоты птичьего полета, хоть и видел эту панораму сотни раз. – Северо-восток, на самом деле, – внезапно начинает говорить младший, – Был потрясающим местом, – он прикрывает глаза, вдыхая воздух, – Среди многочисленных зданий, обвешанных вывесками и плакатами, мы с Хенджином гуляли с утра до ночи, пока не начинали валиться с ног, – Джисон краем взгляда замечает постеры на высотках, – Он всегда шутил, что у меня выносливость на минимуме, и всегда оказывался прав, – Сынмин выдыхает, – Под конец наших прогулок он еще бегал вокруг меня словно щенок, а я даже пальцем не был в состоянии пошевелить. – Я приехал сюда с Чанбином и еще одним приятелем, – Хан решил, что младшему все-таки можно рассказать, – Мы ходили по местным улочкам, – парень условно показывает на нейтральную территорию, – И были абсолютно счастливы, пока на Гринвей не спустился апокалипсис, – Джисон сам посмеивается с того, как глупо бы раньше это прозвучало, – В тот день мы с Чанбином разделились, чтобы найти… нашего друга, – он намеренно не хотел вспоминать ни его имя, ни что-то более, чем мнимое присутствие в их жизнях, – И первым его нашел я. – Где он сейчас? – спрашивает Сынмин, наклоняясь вперед. – Там же, где я его и оставил, – грустно улыбается Хан, а после продолжает: – В одной из кофеен вблизи отеля, в котором мы некогда остановились, – парень смотрит под ноги, не желая глазами искать место, в котором они виделись в последний раз, – Он был одним из первых, кого затронула инфекция, – Сынмин поджимает губу: ему не знакомо это чувство потери, гложущее сердце. – Ты запер его там? – с надеждой спрашивает младший. – Я его убил, Сынмин, – губы Джисона дрогают, а в глазах начинают скапливаться слезы, – Вот этими самыми руками, – он выставляет ладони перед собой, смотря на них через затуманенный взгляд, – Они схватили нож и… и… – вставший ком в горле мешает говорить, а Ким сгребает его в объятия. – Ты поступил правильно, – говорит Сынмин, практически шепча на ухо, – Ему было бы хуже, останься он таким же животным скотом, как и все озверевшие на этом острове, – Хан отчаянно пытается не всхлипывать, – Ты спас его, Джисон. Они стоят так еще какое-то время, прежде чем старший отстраняется и виновато извиняется за следы слез на футболке Сынмина. Последний равнодушно осматривает ее и уверяет Хана, что все в порядке. Ким вытаскивает из кармана пачку сигарет, протягивая ее Джисону. – Ты куришь? – спрашивает парень у пожимающего плечами Кима. – Нет, но подумал, что тебе сейчас будет это нужно, – Хан отрицательно мотает головой. – Я хоть и потерял одного друга, – нервно посмеивается он, – Но все еще остаюсь уверен в том, что Чанбин жив, – Сынмин лояльно улыбается, – У него точно были веские причины, чтобы разделиться на такой длительный срок, – выдыхает Джисон, полностью придя в себя. – Кстати об этом, – вспоминает Ким, а после продолжает: – Когда ты был в бессознательном состоянии, то Минхо осмотрел дом, – от упоминания этого имени в груди что-то противно колит, – Хоть помещение и выглядело неиспользованным, но на кухне нашлись одноразовые стаканчики, – Сынмин изгибает бровь, – Не находишь это очень странным для места, в котором больше ничего нет? – Там были выжившие? – ищет подтверждения своим догадкам Джисон, и младший неуверенно кивает, – Что-то еще нашли? – А у нас было время? – нервно смеется Сынмин, – Ты был чуть ли не в критическом состоянии из-за поднявшейся температуры, а буквально через пару часов поднялось бы и солнце, – Хан сминает в руках кофту, – Твоя и наши жизни были гораздо важнее того, что мы бы обнаружили при осмотре, – серьезно отвечает Ким, и Джисон кивает. – Да, ты прав, извини, – говорит старший, присаживаясь на корты и опираясь спиной о холодный металл, – Почему вы не ушли, когда озверевшие погнались за мной? – Я бы так и поступил, – Сынмин виновато закусывает губу, – Но Минхо побежал быстрее, чем я смог что-либо сказать, – глаза Хана округляются, – Пришлось догонять. Они сидят так еще какое-то время в тишине, разрываемой голословным криком чаек и бьющейся о землю воды. Шум растворяемой пены доходил прямо до сюда, заплывая в ушные раковины и мелодично разливаясь в голове. Ким поворачивается головой к Джисону и видит его расслабленное лицо. Синие волосы легко развеваются на ветру, практически закрывая глаза парня. Сынмин легко толкает его в бок, и старший разлепляет веки, сонно потирая щеки. – Зайди к Минхо, – говорит он, вызывая немой вопрос во взгляде напротив: – Он, должно быть, волнуется, – неловко улыбается Ким, привставая. – Почему? – задает вопрос Хан, глубоко вздыхая, – Ему уже наверняка кто-то сказал о том, что я очнулся, – объясняется Джисон. – Он из тех людей, которые не верят, пока не удостоверятся полностью, – говорит Сынмин, а после продолжает: – Он, скорее всего, на «В4» или «В3», – трет он подбородок, мельком смотря на Гринвей, – Выпускает пар, – приглушенно смеется младший. – Тренировочные залы? – Ким кивает, – Хорошо, – соглашается Джисон, поднимаясь. – Джисон, – окликает его Сынмин, и парень поворачивается, – За самоотверженность, – начинает тот, – Спасибо, – Хан сдержанно кивает, – Просто знай, что после того, что произошло, Хенджин и я будем на твоей стороне, – Ким улыбается, – Это меньшее, что мы можем сейчас предложить. – Вы с ним настолько близки? – интересуется Джисон, – С хеном. – Хеном? – Сынмин удивленно приподнимает бровь, а после открывает рот в осознании, – Да, – коротко отвечает Ким, – Он, порой, меня раздражает, но никого ближе в Пункте у меня нет. Джисон грустно улыбается, скрываясь за створками лифта. На самом деле, он не особо сильно хотел встречаться с Минхо или контактировать с ним вообще: последний их разговор закончился не на самой приятной ноте, но не бегать же от ответственности вечность? Парень опускается на металлический холодный пол, прислоняясь затылком в стене. Ему уже иногда кажется, что это станет его эксклюзивной фишкой на манер привычки Минхо вечно сжимать губы или закатывать глаза в приступе раздражения. Но Хан даже не замечает, как уже успел нажать на «В4». Ему по какой-то причине кажется, что старший находится именно там; логичным объяснением служит расположение душевых кабин прямо на ярусе ниже, но Джисон старается как можно сильнее игнорировать клокочущее в груди сердце, граничащее с подступающей тревожностью. Хан осматривает свои руки, но, будто в первый раз, видит на них кровь, стекающую с фаланг и пробирающуюся под ногтевые пластины. Он сгибает их в кулаки, больно впиваясь пальцами в кожу. Сил плакать больше нет, зато есть силы в миллионный раз думать о произошедшем несколько месяцев назад. Сознание – это воистину уничтожающая сила. Створки дверей открываются, когда на ладонях проступают незаметные белые полосы из-за недостатка крови. Джисон поднимается с места, отряхивая простые спортивные штаны, любезно кем-то поменянные. Он нервно усмехается, но как сказал Хенджин: Пункт – это не то место, где нужно кого-то или чего-то стесняться. Футболка слегка спадает, но смотря на остальных в башне, то тут вряд ли найдется одежда ему по размеру, кроме той, которую ему предоставили для выхода в город. Перед Джисоном открывается вид на огромнейшее пустое помещение с парой шкафчиков возле стены. Здесь намного прохладнее, чем на других этажах, поэтому парень сильнее кутается в ткань, пряча чуть ли не половину лица. Минхо действительно находится здесь, но слишком далеко, чтобы увидеть вошедшего Хана. Парень начинает медленным шагом подходить ближе, подмечая не только простоту в зале, но и частичное отражение человека в нем, находящегося уже практически рядом. В последний момент Ли оборачивается, а сосредоточенное лицо сразу сходит на нет. – Что ты здесь забыл? – грубо спрашивает он и Джисон ужасается с холодности, проскакивающей мимо слов, – Я занят, Хан, – лицо Минхо покрыто мелкими рубцами, а на стене, рядом с которой он все это время стоял, виднеются трещины. – Уродованием своего тела? – усмехается Джисон и хочет взять запястье старшего в свою руку, но тот резко отшвыривает ханову ладонь в сторону, – Да что с тобой такое? – Это только мое дело, – кидает Минхо, – Я вижу, что ты уже в норме, поэтому просто проваливай, окей? – огрызается Ли, но в его глазах Хан читает горящую противоречивость. – Ты что, влюбился в меня и теперь будешь вести себя, как девчонка с пубертатным периодом? – искажается в лице Джисон, наступая. – Ты слишком высокого мнения о себе, Хан, – усмехается Минхо, а после продолжает: – Кто заинтересуется в человеке, который сам ничего сделать не может, а? Скажи мне, Джисон, кто? – эта гадкая улыбка въедается в мозг парня и отпечатывается там как извечное клеймо, которое будет напоминать о своем существовании каждый раз, когда в поле видимости появится причина его существования, – Ты калека даже без ран, вбей себе это в голову. – Ты просто придурок, Ли Минхо, – с горечью из последних сил произносит Джисон, с каждым словом отступая на шаг назад и стыдливо пряча правую руку за спиной, – Зачем тогда забрал меня, инвалида, с собой? – бесшумно спрашивает тот, но старший слышит, складывая руки на груди, – Я тебя не потревожу, – кланяется парень, а сам чувствует, как жизнь из-под ног ускользает, оставляя лишь противную желчь, бурлящую в каждой вене. В ту ночь Хан Джисон впервые попал в цель, глубоко дыша и нервно сглатывая подступающие к горлу слезы. В ту ночь Ли Минхо впервые почувствовал вину за собственное бесчувствие.