Break me down slowly

Они поочередно заходят внутрь, а только после осматриваются: помещение абсолютно пустое. В нем нет ни кресел для ожидающих, ни элементарных автоматов с быстрорастворимым кофе или шоколадными батончиками. На миг даже кажется, что отсюда все вынесли, но вариант того, что здесь всего этого и не было успокаивает гораздо больше, чем возможное наличие незнакомцев, которые уж точно не встретят с улыбкой на лице. Хан слегка ежится от пробивающего его холода; по всему видимому, кондиционеры до сих пор исправно работают. Джисон даже слегка успокаивается: шанс того, что они заразятся какой-то дрянью из воздуха многократно уменьшается. – Что за чертовщина? – тихо спрашивает Минхо, толкая младшего в бок, – Озверевшие двери не могут толпой сломать или просто настолько ленивые? – с иронией подмечает Ли, убирая пистолет обратно в кобуру. – Поори еще для достоверности, – язвит Джисон, потирая ушибленную кожу. – Ну ты же кричал, когда убегал от толпы, а мне нельзя? – глаза Хана округляются, – Вот о чем ты тогда думал, придурок? – усмехается тот, складывая руки на груди. – О том, что скоро умру, – взгляд Джисона тяжелеет; в следующую секунду он толкает старшего в плечо, а сам проходит внутрь, повторно оглядываясь. В помещении действительно настолько пусто, что можно увидеть даже обертки от конфет, застрявшие в глубоких трещинах на полу, – В ту сторону, – говорит Хан, начиная идти. – Осторожно! – вскрикивает Минхо, срываясь с места. Он буквально за долю секунды преодолевает возникшее между ними расстояние, а после сгребает Джисон в объятия, падая на спину и слегка отъезжая назад на плитке. Младший утробно дышит и слегка подрагивает, даже не понимая, что произошло, а после поднимает голову и мельком смотрит назад: там, где он стоял секунду назад, лежит озверевший, в прыжке не поймавший свою цель. Ли в тот же момент достает ствол из кобуры, а после того, как снимает предохранитель – нажимает на курок. Выстрел будто вибрацией проходится по телу Хана, которое начинает дрожать еще сильнее. – Обидчивого из себя, блять, решил построить!? Героя!? – вскрикивает Минхо, поднимая Джисона перед собой за плечи; лицо младшего не то, что бледное, оно белое, – Оставь свои эмоции за этой чертовой дверью, – Ли условно показывает на выход из метро, – Либо мы сейчас же вернемся обратно. Без информации, без провизии, без ничего. Ты этого захотел?! – в уголках глаз Хана начинают скапливаться слезы, а сам он пытается что-то сказать, но из его рта выходят лишь хрипы, – Не реви, ребенок, – вздыхая, говорит Минхо, а сам прижимает лицо младшего к своей груди. Они лежат так еще какое-то время, а после Джисон нехотя поднимает голову, смотря прямо в изучающие его глаза. Хан слегка тушуется, но быстро встает, низко кланяясь. Ли, закатывая глаза, выдыхает. – Даже не смей снова говорить мне: «Спасибо», – предупреждает Минхо и встает следом, поднимая отброшенный в сторону рюкзак, – Эта тварь была одна, а теперь пошли. Они вдвоем заходят внутрь касс, беспокойно осматриваясь. Джисону же кажется, что он больше никогда не будет таким опрометчивым и вспыльчивым, но весь его пыл уходит, когда Ли кладет свою руку на его плечо, а сам парень вздрагивает от неожиданности в готовности начать материться. Мужчина кивает головой в сторону закрытой двери, которая свидетельствует о том, что внутри, походу, никого нет и никто внезапно не выпрыгнет из темноты. Само же помещение было достаточно скромным по сравнению с внешней территорией метро: два мягких офисных стула, безобразно выпотрошенные, разбросанные по полу документы и жетоны, а в углу комнаты открытый высокий шкаф, заполненный каким-то мусором и парочкой сменных рабочих костюмов. Хан подходит ближе, замечая внутри гардероба обгорелый труп, и сочувственно прикрывает глаза, закрывая дверь. – Я пойду впереди, – говорит Минхо, доставая из рюкзака фонарик, – Закрой сразу же дверь, как мы войдем, – Джисон кивает, – Когда мы спустимся в самый низ, то будь предельно внимателен: в начале эпидемии многие жители находились именно в метрополитене, ибо это был час пик, – Хан начинает кивать еще активнее, – Не факт, что там кто-то остался или во время первой вспышки появились сразу эволюционировавшие, но осторожность не помешает, – Ли снимает с крючка около двери ключ, вставляя его в замочную скважину. – Здесь не будет никаких озверевших, – вдруг говорит младший, привлекая к себе внимание, – В том шкафу, – он условно показывает ладонью позади себя, – Лежит сожженное тело, – глаза Минхо округляются, – Я более чем уверен в том, что в очистке станций принимали участие мародеры. Внизу мы встретим лишь ночных, – опускает он глаза, а после продолжает: – Если их еще, право, не забрали на поверхность. – Да, это может быть вполне вероятным, – говорит мужчина, открывая дверь. Проход оказывается достаточно освещенным для того, чтобы спокойно спуститься в самый низ и не упасть, поэтому Минхо выключает фонарик, пряча его обратно в рюкзак, – Готов? – Джисон утвердительно кивает: не время паниковать, когда они уже на подходе к желанному, – Тогда пошли. Сама станция оказывается не такой большой, как представлял себе Хан. Здесь было лишь две линии, стоящие чуть ли не вплотную друг к другу, а на потолке слабо мигали побитые лампочки. Как и предполагал Джисон, на платформах озверевших не наблюдалось, за исключением разбросанной горелой плоти, запах которой не ощущался из-за активно работающих кондиционеров. Парень морщится, когда они с Минхо проходят мимо оторванной руки. По большей части вся территория покрыта свернувшейся кровью, но даже от одного представления, как бы это пахло, становилось плохо. Они оба замечают кровь даже на стенах с вывесками названий станций, которые находятся на противоположной от них стороне. Ли идет твердым шагом, даже не обращая внимания на хлюпающие звуки, а вот сам Джисон постоянно осматривается, будто в поисках чего-то или, скорее, кого-то. Такими темпами у него разовьется паранойя, но сейчас лучше так, чем вновь оказаться на чьем-то обеденном столе и чудом не избежать участи жареной курочки. Вдруг захотелось есть, но Хан быстро откинул эту мысль, когда Минхо остановился. – Нам придется спуститься на рельсы, – говорит он, – И пройти вдоль вагонов на Восток, – Джисон коротко кивает, – Иди первым, – Минхо снимает с себя рюкзак. – Хорошо, – отвечает Хан и глубоко вздыхает. Джисон садится на платформу, свешивая ноги, а после, опираясь на руки, осторожно сползает вниз. Между ним и поездом катастрофически мало места, но это не мешает парню глубоко вздохнуть, когда ноги касаются колес поезда, на которые он и становится. Хан смотрит в окна, но ничего не замечает, кроме собственного призрачного отражения. Тело же по-прежнему дрожит из-за перегона воздуха. Он проходит боком дальше, а после говорит Минхо спускаться следом. – Возьми ствол из кобуры, – окликает его старший, а Джисон удивленно оборачивается, – В случае опасности я вынужден буду нести рюкзак над своей головой, – объясняет Ли, – И погибнем мы тут тупой смертью, поэтому бери и не выпячивай глаза. Почему ты вообще сам не взял? – изгибает тот бровь, когда рука Хана ложится на протянутую ему рукоятку. – Потому что я начну попадать, только если представлю вместо головы озверевшего твою, – честно признается младший, улыбаясь и выхватывая пистолет, – А я ведь мог и спутать. – Одолжение мне делаешь? – Освобождаю себя от чувства вины, – усмехается Джисон, – Спускайся. – Какой ты жестокий, – Минхо театрально кладет руку на грудь в районе сердца, но в конечном итоге через пару минут оказывается рядом с Ханом, вытянув руки над собой, – Эти поезда небольшие, поэтому идти придется лишь несколько десятков метров, – мужчина бедром толкает Джисона в ногу, – Двигайся. – Какой ты жестокий, – дублирует его слова младший, но начинает медленно продвигаться дальше, смотря прямо перед собой, но из-за того, что колеса находятся в неудобном расположении, то время от времени приходится смотреть под ноги, чтобы вдруг не упасть, хоть и падать-то некуда. В вагонах все еще никого не видно, поэтому Хан уже хочет выдохнуть, но его взгляд натыкается на бродящего вдоль стульев озверевшего. Он не может точно сказать, дневной это или ночной, ведь внутри поезда лампы работают исправно, но если они и не реагируют на другие источники света, то это точно эволюционировавший. Минхо также замечает шевеление и останавливается сам. – Он не сможет сломать окно, – говорит Ли, – Поэтому иди, не зацикливайся на нем. Если тебе так станет легче, то просто закрой глаза. – За кого ты меня принимаешь? – в недоумении задыхается Джисон и продолжает идти, даже не смотря в сторону Минхо, который лишь иронично усмехается. Они достигают конца только спустя несколько минут. Хан сразу спрыгивает на пути, а после осматривается по сторонам. Вокруг царит сплошная темнота, разбавляемая лишь легким свечением из вагонов, а под ногами потрескивает щебень. Минхо спускается следом, облегченно выдыхая, когда вновь выдается возможность опустить руки. Старший вновь достает фонарик и светит по сторонам, отмечая красноречивые граффити на облезлых бетонных стенах. Под ногами же валяются не только камни, но и всякий мусор по типу сигарет, жвачек и использованных салфеток. – Сейчас мы находимся на Северо-востоке, – начинает говорить мужчина, – До Востока отсюда идти примерно пару часов, – Джисон вздыхает: он совершенно не привык к длинным дистанциям, особенно на время, – Как сказал Чонин, будем закаляться, пошли. – Я всегда хотел спросить, – внезапно говорит Хан, когда поезд позади уже начинает отдаляться, как и излучаемый им свет, – Откуда у тебя шрам на шее? – Минхо медленно поворачивается к младшему, изгибая бровь, – Если это выходит за рамки дозволенного, то можешь не отвечать, – сразу тушуется тот. – На самом деле очень забавная история, – усмехается Ли, касаясь витиеватой полосы, – Это сделал Кристофер, – смеется тот, – Мы проходили слишком серьезные учения, – поясняет Минхо, видя растерянный взгляд Джисона, – Я тоже не сдерживался, – продолжает мужчина, пиная камешки под ногами, – Оставил ему напоминание о его поражении на животе. – Ты еще и победил? – в неверии спрашивает Хан. – Конечно, – как само собой разумеющееся говорит старший. – Теперь я тебя боюсь, – выдыхает парень. – Пылкости в тебе побольше было, когда на вылазку меня спровадил, – Джисон тупит взгляд, виновато смотря из-под челки, – Заслужил, признаю, – поднимает руки тот, будто сдаваясь, – Нам осталось идти около получаса, – хмурится Минхо, – С того момента мы с тобой даже подозревать не будем о том, что может случиться, понимаешь? Еще не поздно вернуться. – Я дал свой ответ еще наверху, – вполне конкретно говорит Хан, но они даже не успевают пройти еще пары метров, как слышат утробные стоны и учащенное хрипение. Парни в непонимании переглядываются между собой, а после подходят ближе, освещая затемненную зону. Они чуть ли не отшатываются назад, когда видят перед собой женщин, детей и стариков, кучами лежащих друг на друге вдоль стен. Ровно в этот момент Джисон понимает, что теория Чонина насчет вирусной пневмонии была неверна. Оставшиеся не погибли. Те, кто не мог сражаться дальше сейчас сидят прямо перед ними, хлопая обезвоженными глазами и шевеля высохшими губами. Хан интуитивно хватается за рубашку Минхо, вцепляясь в нее пальцами. Все эти люди даже не понимают, что кто-то пришел, и лишь медленно мотают головами, разрывая поток слюны, вытекающей изо ртов. К горлу Джисона подкатывает тошнота. Невинные граждане, ставшие жертвами мародеров, сейчас вынуждены бороться за выживание, но что страшнее – это те, кто даже этих признаков жизни не подает, но по-прежнему существует. Они просто мусор, даже не осознающий своей ужасающей участи. Ли сглатывает, подходя вместе с младшим ближе. – Что с ними? – спрашивает он, сохраняя определенную дистанцию, но в следующий момент подходит к какой-то женщине, слабо двигающей пальцами, – Это сделали мародеры? – брови Минхо ломаются, когда он понимает, что ничем не может помочь этим несчастным, – Вы меня слышите? – обеспокоенно продолжает тот, осторожно касаясь ее плеча, но Джисон резко одергивает его руку, в ужасе уставившись на погибающее тело напротив, – Что ты творишь? – Ты хоть знаешь, чем они все заражены? – голос младшего становится жестче, – Хочешь к ним присоединиться? – Ли складывает губы в ровную полосу, – Я так и думал. – Ты можешь сказать, чем они больны? – Нет, – сразу отвечает Джисон, – Но на первый взгляд я бы сказал, что у всех них деменция, – Хан прикусывает губу, – Но это невозможно, ведь эта болезнь естественным путем без вмешательства других факторов развивается лишь в старости, если и вообще себя проявляет, – Минхо отходит назад, – Чаще всего она приводит к синдрому Альцгеймера, – младший вытирает лоб рукой, – Но все эти люди просто не могли одновременно заболеть и так удачно оказаться в одном месте, – Ли согласно кивает, – Но почему же симптомы одинаковы? Джисон подходит ближе, натягивая на пальцы рукав и прикасается им к руке одного старого мужчины: кожа его лица начинала медленно облезать, а губы приоткрылись в неестественной форме. Хан хмурится, желая как можно быстрее убраться из этого места, но он чувствует, что здесь что-то не так. Рука незнакомца, поднятая вверх, безвольно падает назад, когда парень ее отпускает. Джисон подходит обратно к той женщине, но понимает, что рукой она двигает непроизвольно. Младший осматривается по сторонам и подмечает схожие признаки у всех остальных. Никто из присутствующих, исключая самих гостей, не могут ни говорить, ни подчинить себе опорно-двигательную систему. – Их патология развивалась одновременно, – говорит Хан, – Они заболели не «просто так», – нервно смеется парень, медленно отступая назад, – Их заразили в одно время. – Можешь сказать что-то конкретное? – с надеждой спрашивает Минхо, доставая телефон: он планирует заснять увиденное, чтобы позже показать Чонину, и сразу включает диктофон. – Запущенный уровень деменции, – начинает Джисон, скрипя зубами, – Расстройство моторики, проявляемое в неконтролируемых движениях, – Ли подносит экран ближе, продолжая рассматривать зараженных людей, – Быстрая прогрессивность инфекции, могу с точностью сказать, что по воздуху не передается, – Хан задумывается, – Общее недоразвитие речи, – Минхо вопросительно поднимает бровь, – Они хрипят и стонут, – объясняется младший, а после продолжает: – Я уверен, что прибудь мы на день раньше, то смогли бы что-то от них узнать напрямую, а не гадать. Джисон с сожалением оглядывается на умирающих женщин и детей, но понимает, что задерживаться им нельзя: скоро они все станут озверевшими, когда вирус полностью поглотит их мозг. Он хотел бы им помочь, но банально не может в свете своих неполноценных навыков в медицине и даже простого незнания того, чем они заражены. В такой ситуации Хан даже не уверен, сможет ли даже Чонин дать что-то конкретное. – Мозг, – раздается где-то позади, и парни мгновенно оборачиваются; на них безжизненными глазами смотрит совсем молодая девушка, распластавшаяся на рельсах. Она также, как и другие, дергает конечностями, но в отличии от тех людей, может говорить, – Мозг, – вновь повторяет она, а дальше Минхо и Джисон слышат лишь неразборчивое шипение и протяжный хрип. – Что она имела ввиду? – приподнимает бровь Ли, с грустью смотря на обездвиженное тело. – А этого вам знать необязательно, – по спине Хана пробегают мурашки: он слышит голос человека, которого больше в своей жизни видеть не хотел, а после медленно оборачивается, с ужасом в глазах, – Привет, Джисон-и, – противно ухмыляется он, а у парня из-под ног земля уходит. – Ты его знаешь? – сразу спрашивает Минхо, резко вытаскивая оружие из кобуры, – Малец? – он обеспокоенно смотрит назад, но замечает лишь остолбеневший силуэт. – Можешь называть меня Ученым, – смеется незнакомец, – Может, твой друг придет в себя и назовет мое имя, но точно не сегодня, – Ли смотрит на него в изумлении от того, какое он смог произвести впечатление на Джисона, даже не смеющего открыть рот или шевельнуться, – Вы вторглись на мою территорию для того, чтобы помолчать? – Это ты виноват в том, что эти люди находятся в таком состоянии? – с неверием спрашивает Минхо, предельно насторожившись, – Зачем тебе это? – Я не слышу уважения в твоем голосе, – с отвращением произносит Ученый, и только сейчас старший может рассмотреть его: этот мужчина выше него самого как минимум на голову, но единственное, что сейчас должен делать Ли – это сохранять спокойствие, – Здесь я буду задавать вопросы, – говорит он, слегка ухмыляясь, – Как вы сюда попали? Я думал, что входы к метро заблокированы поездами, – незнакомец наклоняет голову, – Хотя глядя на ваше телосложение… Вас покормить? – Что за чепуху ты несешь? – огрызается Минхо, а Джисон в это время лишь хлопает глазами, пока истерика огромными шагами подбирается к его нутру. – Джисон умный мальчик, – переводит тему Ученый, приближаясь ближе, – Если он внимательно осмотрел этих людей и увидел меня, то в скором времени сделает правильные выводы, правда же? – мужчина смотрит прямо в отстраненные глаза Хана, – Кажется, он слегка не в себе. – О, да, что же стало этому причиной? – безумно улыбается Минхо, дергая младшего за рукав и постепенно подталкивая назад, – Не подходи ближе, – предупреждает Ли. – И что же ты мне сделаешь? – издеваясь, спрашивает незнакомец, все еще продолжая наступать, – Выстрелишь? В человека? – усмехается он, а после резко хватает Минхо за запястье, выбивая ствол, который ранее держал Хан, – Вот этой ручкой? – он приближается лицом к ладони, вдыхая естественный человеческий запах; Ли кривится, пытаясь вырваться, а после отпускает Джисона и резко бьет этого Ученого в живот, но тот даже не сдвигается с места, – А ты мне нравишься, – говорит мужчина, резко отпуская чужую руку, – Пожалуйста, не разочаруйте меня так же, как и эти идиоты, – он разочарованно выдыхает, а в темноте Минхо будто видит проблеск его серых глаз, – Я скажу вам кое-что, – снисходительно улыбается мужчина, а после продолжает: – Уже очень скоро Пункт падет ниц, – Ученый облизывает губы, когда рассматривает нашивку на груди, – Хочу встретиться с тобой, когда ты станешь сильнее, Джисон-и. – Гори в аду, – первое, что выдавливает Хан, более-менее начиная приходить в себя. – Малыш, – ласкательное прозвище больно режет уши, – Тебе ли не знать, что я им и заправляю, – Ученый мельком осматривает больных, – Бегите, пока они не погибли, – будто с сочувствием произносит он, а после разворачивается и скрывается дальше в восточной стороне. – Джисон? – обеспокоенно спрашивает Минхо, оборачиваясь, – Ты в порядке? Кто он? – младший не может произнести и слова, он лишь стоит на месте, смотря туда, где скрылся неизвестный для Ли мужчина, а после его ноги будто теряют опору. – Минхо, – говорит Хан, поднимая глаза, – Я тебе соврал, – признает парень, а после продолжает: – Я знаю о мародерах несколько больше, чем ты мог себе представить, – заканчивает Джисон, а потом его колени подгибаются, а сам он камнем падает на острую щебенку, разрывая ткань на штанах. Мужчина следом падает рядом, а после в испуге оборачивается назад, когда слышит душераздирающий крик и стон; старики, женщины и дети корчатся от боли из-за простреленных грудных клеток. Ученый решил просто так не оставлять ребят, а преподнести им небольшой сюрприз. Минхо даже не обращает на них внимания, когда голова Хана припадает к его груди, а сам парень начинает задыхаться, все сильнее и сильнее сжимая собственную шею. – Джисон! – вскрикивает мужчина, поднимая младшего за подбородок; все его лицо покрыто легкой испариной, а сам он будто отключился от мира, – Малец, – тише говорит тот, внимательно рассматривая заплывшие глаза: Хан все еще в сознании, – Ты меня слышишь? – Джисон медленно кивает, а Минхо после этого берет его руки в свои и прикладывает к своему лицу, – Смотри в мои глаза. Сзади слышится утробное рычание, но никто из парней никак на него не реагирует, сосредоточившись друг на друге. Большинство обращенных позади вновь впадают в состояние сна, но ночных в этот раз намного больше, чем можно было себе представить. Их уродливые лица атрофировались до неузнаваемости, а конечности выгнулись в неестественных формах. Пальцы начинали моментально удлиняться, пока изо ртов вытекали остатки человеческой крови. Минхо быстро смотрит назад, оценивая ситуацию: озверевшим еще понадобится некоторое время, чтобы понять, что происходит, но вот у Джисона этого времени нет. – Кристофер, – Ли достает рацию, сразу переключаясь на волну друга, – Ты меня слышишь? – Что такое? – с другой стороны слышится будто раздраженный голос, – Мы сейчас с Чонином немного заняты побегом от орды, – теперь время Минхо нервно усмехнуться. – Уже утро? – будто в неверии спрашивает старший, – Через двадцать минут жду вас около Северо-западного входа в метрополитен. – Что-то серьезное? – На месте разберемся, – Минхо сразу отключается, продолжая смотреть в отстраненное лицо, – Не смей терять сознание, если не хочешь коньки откинуть, – Хан то открывает, то закрывает рот, пытаясь что-то вымолвить, но не может в силу своей временной недееспособности, – Ты весь горишь, – хмурится Ли, невесомо прикасаясь ладонью ко лбу Джисона, – Возьми себя в руки, ребенок, или наши смерти будут на твоей совести. Тело младшего сильно трясется, а руки, которыми он держит лицо Минхо, непозволительно сильно потеют, даже не ощущая теплой кожи под фалангами. Мужчина встряхивает его за плечи, пытаясь привести в чувство. Рычание позади становится громче, а шевеление активнее, поэтому Ли понимает, что пора приниматься за активные действия. – Вдыхай, Джисон, – приказным тоном начинает говорить Минхо, – Озверевшие не будут ждать, пока ты вновь обретешь способность ходить, понимаешь? – Хан дезориентировано кивает, – Можешь встать? – младший растерянно смотрит в глаза напротив, пытаясь выдавить из себя хоть слово, но вставший в глотке воздух мешает даже вздохнуть. Мужчина резко поднимается и дергает Джисона на себя, заставляя того встать на ноги следом за ним. Хан удивленно озирается на Минхо, но тот лишь смотрит на ночных, постепенно собирающихся вместе и практически находящихся на последней стадии обращения – приобретение органов чувств, приспособленных специально для охоты на мелкую сошку, выступающей в виде людей. Ли переплетает свои пальцы с пальцами младшего, а после срывается с места в ту сторону, откуда они и пришли. Джисон вновь обретает способность дышать, но в его голове по-прежнему сплошная каша из ощущений, мешающих думать и логически, и критически. Он спотыкается на камнях, но даже не пытается обернуться, чтобы увидеть бегущих за ними озверевших, которые отстают лишь на несколько метров. Они воют в унисон, создавая вибрацию от которой закладывает уши, а после начинают двигаться еще быстрее, будто четко уловив местоположение добычи. Минхо бежит впереди, отбросив рюкзак еще несколько десятков метров назад. Они практически ничего не видят в темноте, поэтому приходится целиком и полностью надеяться на свою память и то, что они потратили не так много времени, чтобы достичь тех людей. Ученый просто хладнокровно застрелил их всех, но даже не тронул Минхо и Джисона, беспардонно вторгшихся на их территорию. Ли делает вывод, что об этом им придется поговорить и подумать позже, ведь сейчас самое важное – это выбраться живыми. Мужчина все еще чувствует чрезмерную теплоту Хана в своей руке, но лишь сжимает ее сильнее, притягивая парня ближе. Старший оборачивается назад и видит тянущиеся к ним в момент сгнившие руки, поэтому толкает Джисона вперед, а после болезненно вскрикивает из-за прошедшихся по спине ногтям. Минхо чувствует тепло крови, стекающей по спине, но все еще ставит в приоритет безопасность Хана, который сразу же поворачивается следом, в удивлении открывая рот, но мужчина лишь строго смотрит на него, будто заставляя бежать дальше. Лицо Джисона все еще не выражает никаких эмоций, кроме всепоглощающей его паники. Он ощущает, будто раскаленная лава через шприц вливается в его тело, сжигая кровь на своем пути. Его тело не подчиняется ему самому, а ноги двигаются даже без сигналов мозга, лишь заставляя владельца вновь забиться в удушье из-за подступающей одышки. Минхо вновь нагоняет Хана, сжимая руку до побеления костяшек, когда впереди они видят слабый свет, исходящий от вагонов. – Они не смогут протиснуться между стеной и поездом, поэтому забирайся быстрее, – говорит Ли, подталкивая Джисона вперед, – Ну же, быстрее! Младший кивает, хотя даже не понимает, что от него хотят, но когда он отчетливо видит последний вагон, то без раздумий бежит прямо к нему, пытаясь вновь начать нормально дышать. Минхо все время оглядывается назад, понимая, что озверевшие будто замедлились. Неужели они поняли, что жертвы сбегут? Но буквально в следующую секунду одна тварь толкает другую прямо в спину, давая ей достаточный толчок для того, чтобы догнать парней. Взгляд Ли леденеет. Он достает из кармана раскладной нож и останавливается. Впереди бежит именно та особь, которая в последний раз с ними говорила. Женщина практически не похожа на себя, за исключением остатков одежды, которая еще не успела полностью порваться из-за деформации тела. Озверевший оказывается буквально в двух метрах от Минхо, возвышаясь над ним лишь на десять сантиметров, не больше, а после прыгает. Старший последний раз смотрит назад, а когда замечает, что Джисон остановился на месте, забравшись на колеса, то заносит нож над головой, а после одним точным движением всаживает его погибшей женщине в голову. На его лицо брызгает черноватая слизь, но это не мешает ему мигом развернуться и запрыгнуть на колеса следом за Ханом, отстав от остальных озверевших буквально на миг. Минхо оборачивается, крупно дыша, и замечает лапы, тянущиеся прямо к ним, но сами монстры не могут пробраться дальше, лишь наваливаясь друг на друга и рыча. – Ты в норме? – тяжело дыша, спрашивает Ли; его спина противно щиплет и тянет из-за соприкосновений с бетоном, – Джисон? – младший никак не реагирует, медленно хлопая глазами, – Да что с тобой такое? – закусывает губу Минхо, а после подталкивает парня, чтобы тот начал движение. Без рюкзака двигаться гораздо удобнее, но такое состояние Хана беспокоит намного больше. Его лицо белеет с каждой секундой, но Ли все равно замечает, что тот может дышать, хоть и с перерывами. Джисон начинает мелко передвигать ногами, но конечности все еще трясутся, сильно их вдвоем замедляя. – Мы выберемся, – констатирует факт Минхо, а после продолжает, обратив на себя внимание, – Мы выйдем отсюда и все будет по-прежнему, ребенок, все будет в норме, – но мужчина говорит так, будто не верит в собственные слова: как раньше уже точно никогда не будет, и лишь навязанная собою же забота о Джисоне дает ему силы двигаться дальше, – Ты изменил мое восприятие реальности, поэтому не смей сдаваться, слышишь? – Ли больно закусывает губу, будто сказал что-то, чего не хотел. – Изменил? – спрашивает Хан, но в следующую секунду выпячивает глаза в ужасе, когда замечает в стекле прислонившегося к нему озверевшего, ранее бродившего по вагону. Почему-то Джисон даже не дергается, но его губы начинают подрагивать, когда эмоции вновь накатывают на него с головой. Через несколько минут они вновь оказываются на опустошенной станции, слегка освещенной встроенными в потолок лампами. Младший вываливается прямо на пол, сгибаясь пополам и нечленораздельно хрипя. Минхо выскакивает следом, сразу подбегая к нему, а после трясет Джисона за плечи, но в ответ не получает никакой реакции. Ли понимает, что никаким счетом ему сейчас не помочь, когда Хан плотно закрывает уши ладонями, сбегая от окружающей его реальности. Его колени больно пульсируют из-за врезавшихся в них камней, а лицо застилает поток непрекращающихся слез, затекающих в приоткрытый в приступе рот и раздувающийся нос. Минхо падает рядом и не медлит, когда берет младшего на руки, быстро осматривая территорию: наличие одного мусора в какой-то степени радует, но здесь даже нет мест, куда бы можно было положить Джисона, поэтому старший лишь стискивает крепче зубы и быстрым шагом направляется прямо к двери, пока Хан, головой прижатый к его груди, непрерывно подрагивает и, кажется, начинает вновь нормально дышать. – Подожди пять минут, малец, – брови Минхо ломаются, но он пытается скрыть свое волнение за маской доброжелателя, – Кристофер уже должен быть наверху, скоро мы будем в Пункте, – Джисон впивается пальцами в рубашку Ли, утыкаясь в нее лицом еще сильнее. – Минхо, вы где? – раздается голос Бан Чана в рации, но старший никак не реагирует, – Минхо, черт побери, вы где!? – Открывай дверь машины, – спустя время отвечает Ли, когда они оказываются наверху. – Что? – усмехается Кристофер, – Ты хоть знаешь, сколько здесь дневных? Минхо складывает губы в тонкую полосу, а потом открывает дверь на улицу, замечая стоящую поодаль машину товарища, практически полностью окруженную тварями, но парни не дают им подойти ближе к двери в салон. Ли осматривает прилежащую территорию, а после покрывшееся потом лицо Джисона. – Открывай чертову дверь! – кричит он уже через всю улицу, привлекая к себе внимание восставших тварей. Бан Чан обращает на него свое внимание, а в следующую секунду откидывает рацию на задние сидения. Чонин буквально вываливается наружу, когда видит Минхо и Хана, а после самолично открывает салон, запрыгивая обратно на переднее место. Через секунду машина покачивается от резкого соприкосновения с двумя телами, а после Ли захлопывает металлическую дверь, вновь переключаясь на Джисона, успевшего вновь свернуться эмбрионом на мягкой обшивке. Его будто начало морозить еще сильнее под воздействием повышенной температуры августа, но это не идет ни в какое сравнение с лицами Кристофера и Чонина, которые не могут сделать ничего более, чем сидеть с открытыми ртами. – Вы ждете особого приглашения двигаться!? – резко рявкает Минхо, а после в подобной же манере продолжает: – Ну так я разрешаю, живее! Бан Чан в ту же секунду вжимает педаль газа в пол, и даже оставляет после себя кроваво-черный след распластавшегося на обочине озверевшего, который все еще продолжает рычать на отдаляющийся транспорт и уродливо выпячивать глаза, покрывающиеся кровью. Остальные твари сразу срываются за ними, но буквально через несколько минут они остаются позади, потеряв запах цели. Чонин взволнованно оборачивается назад, смотря на то, как Минхо буквально навис над трясущимся худым телом Джисона. – Что с ним? – спрашивает Ян, – Кто-то из вас ранен? – Плевать, – грубо кидает Минхо, а после разваливается на сидении, перетягивая Хана к себе на колени, – Вода есть? – После этой вылазки у нас есть все, – усмехается Кристофер, резко заворачивающий в южную сторону, а Чонин тем временем подает старшему полную бутылку минералки, – Что с ним? – У него, по всему видимому, паническое расстройство, – Минхо прикусывает губу, а после набирает в ладонь воды, смачивая ею раскрасневшееся лицо, – Он говорил, что у него это на постоянной основе, но в первый раз я смог помочь ему быстрее, – Бан Чан и Ян замолкают, вслушиваясь, – Понятия не имею, почему встреча с тем мародером на него так повлияла. Все вопросы потом, – сразу останавливает ребят Ли, прижимая успокаивающееся тело к себе, а после кладет свою ладонь на голову Джисона, медленно массируя, – Долго еще? – Я… – хрипит Хан, поднимая заплывший взгляд, – Уже в норме, – он пытается подняться, но безуспешно из-за слабости во всем теле и разгоряченной кожи. – Я тебе что говорил по поводу излишнего геройства? – кривится Минхо и снова прижимает лицо младшего к своей груди, – Не рыпайся, мы в безопасности. – Скоро будем, – встревает в разговор Кристофер, поворачивая на западную трассу, ведущую прямиком к Пункту, – На всякий случай, держитесь, если мне придется протаранить парочку тварей, – усмехается тот, набирая скорость. – Тормоза снова не откажут? – кривится Чонин. – Я починил их, когда колесо менял, не переживай, голубчик, – Ян изгибает бровь в вопросительном жесте, – Прости, плохая шутка, – после этих слов Чонин откидывается на спинку сидения, прикрывая глаза. Это была очень длинная ночь. Они подъезжают к телевизионной башне в полном спокойствии, больше не встретив по пути большого скопления озверевших, которые в той или иной степени могли воспрепятствовать их поездке. Кристофер и Чонин выходят первыми, как только машина останавливается за закрывающимися воротами. Напоследок они сказали, чтобы первым делом Минхо и Джисон пошли в лазарет и не сильно задерживались в салоне. Когда дверь машины закрывается, то Ли расслабленно опускает плечи, но все равно не убирает лежащую на спине младшего руку. Тот, похоже, заснул из-за перенесенного стресса, но спустя пару минут устало раскрывает глаза и, похоже, только сейчас замечает то, в каком неудобном положении они вдвоем сейчас находятся, но лицо Минхо не выражает ни отвращения, ни скорейшего желания избавиться от тела на себе. – Ты больше не можешь спать один, – констатирует факт Ли, убирая прилипшую челку с лица Джисона, – Почему ты мне не сказал про настолько сильные приступы? – А была надобность? – грустно улыбается Хан, не поднимая головы; Минхо пахнет чем-то настолько притягательным, что парень не может оторвать лица, – Не нужны мне соседи. – Почему? – Ли изгибает бровь. – В этом мире я наиболее ценю только две вещи, – Джисон выдыхает, расслабляясь, – Личное пространство и уважение к себе, – старший разочарованно стонет, – Не нарушай дозволенных границ, ладно? – Минхо через силу кивает. – Можем ли мы поговорить об Ученом? – осторожно спрашивает мужчина, но Джисон никак не реагирует на упомянутого. – Может, позже, но не сегодня, – спокойно отвечает он, поднимая голову, – Твоя спина сильно болит, ведь так? – он выставляет руки по обе стороны от лица Минхо, внимательно всматриваясь в глаза напротив, – Пошли в лазарет, – говорит Хан, вставая. Они выходят из машины, а после Джисон продолжает: – На самом деле паническое расстройство не опасно для жизни с медицинской точки зрения, – говорит парень, разминая отекшие запястья, – Но если приступ начнется где-то за пределами Пункта или любого пустого здания, то высок шанс того, что я просто умру, – он так просто говорит об этом, что Минхо становится не по себе. – Откуда ты вообще так много знаешь в сфере медицины? – Ли всегда хотел задать этот вопрос, но все еще не выпадало подходящего момента. – Я много чего знаю, – усмехается Хан, – Знаю, как вести переговоры, знаю, как работать со специальным снаряжением, будь то парашют или подвесные тросы, – перечисляет парень, вздыхая, – Знаю, как нужно вести себя в стрессовых ситуациях и принимать роды, знаю, что нужно делать, чтобы в экстренных случаях продлить жизнь человеку хотя бы на пару минут до прибытия скорой, – Минхо постепенно открывает рот, – Я знаю несколько языков, которые входили не только в мою обязательную программу в школе, но и в университете на ускоренном курсе. Я даже знаю, как организовать эвакуацию, но зачем мне сейчас все эти навыки? – Ты на кого учился? – усмехаясь от шока спрашивает Ли, но Хан лишь пожимает плечами. – На стюарда, – коротко отвечает он, а потом старший выстраивает логическую цепочку у себе в голове и тянет длинное: «А», – Правда в то время мне это совершенно не нравилось, но сейчас эти знания стали для меня настоящим спасением. – Тебя только боевой подготовке обучить, и станешь ты настоящим военным, – смеется Минхо, когда они уже заходят в здание. – Родители и это предложение рассматривали, – уныло говорит Джисон, – Но я просто не рожден для армии, понимаешь? – Ли удрученно кивает: этот малец все еще не осознает собственной ценности, – Меня в школе не хватало даже на короткие дистанции, а с возрастом все стало еще хуже. На Гринвее пришлось переучиваться, но мой организм по прошествии некоторого времени начинает думать, что началась паническая атака и запускает защитный механизм, – Минхо вопросительно смотрит на Хана, – Я либо вырубаюсь, либо происходит то, что ты мог наблюдать сегодня. Если мой мозг шокирован слишком сильно, то он не может «просто» отключиться. – Ты так говоришь, будто это случается слишком часто. – Удивлю, но на Гринвее впервые, – Джисон заходит вместе с Ли в лазарет, присаживаясь на близстоящие кушетки, – Я соврал, когда сказал о том, что все это началось только после начала апокалипсиса, но это расстройство преследует меня всю мою жизнь, – старший неодобрительно хмурится, – Только настолько далеко мои панические атаки заходили только дважды, и оба раза в присутствии Ученого, – иронично усмехается Хан, доставая из шкафчика выгруженную Кристофером аптечку. – Но ты же не расскажешь, что именно стало этому причиной? – взгляд Минхо тускнеет. – Я могу показать, – говорит Джисон, и старший в удивлении поднимает глаза, – Только я не хочу, чтобы об этом знал весь Пункт, хорошо? – мужчина неуверенно кивает, а Хан отворачивается и снимает с себя рубашку. Младший поворачивается только после того, как его дыхание вновь приходит в норму. Минхо же после увиденного не может вымолвить и слова, опустив плечи и рассматривая живот Джисона. Прямо в миллиметре от печени расположен шрам от разрывного пулевого отверстия. Ли привстает со своего места, подходя ближе. – Это он сделал? – Хан кивает, – Он стрелял прямо в упор? – и вновь кивок, – Я убью его. – Не нужно давать обещания, если не уверен, что сможешь их выполнить, – голос младшего теряет какой-либо эмоциональный раскрас, – Я уверен в том, что этот человек будет единственным на острове, кто умрет от старости. – Внесем коррективы, – говорит Минхо, но сразу успокаивается, когда видит побитое состояние Джисона; ему говорить намного сложнее, чем можно представить и за этим шрамом скрывается нечто большее, чем Ли думает, – Поможешь обработать мне спину? – он сразу меняет тему, а Хан согласно кивает, натягивая рубашку обратно, а мужчина, наоборот, снимает. Джисон берет в руки любезно кем-то подготовленное полотенце, какое-то время назад кипящее в воде, чтобы точно исключить возможность заражения, и повторно смачивает его в перекиси водорода. Минхо обреченно вздыхает: он никогда не любил перевязки, поэтому старательно пытался избегать каких-либо травм, но сейчас понимает, что оно точно того стоило, и слабо улыбается. Стал ли он сентиментальнее? Плевать, ведь когда руки этого парня находятся так близко к его спине – забываешь о том, что тебе противны любые прикосновения. Джисон как можно аккуратнее вытирает спину от кровоподтеков, стараясь не задеть легких, но длинных порезов. Он сжимает губы в тонкую полосу, но даже не осознает по какой причине чувствует себя настолько паршиво. Сколько раз он еще собирается подставлять Минхо, подвергая его опасности? Именно сейчас это должна быть его спина, а не человека, который этого не заслужил. Хану хочется выть словно изголодавшаяся собака, но он лишь крепче сжимает ткань в руке, не выдавая ни своего раздражения, ни разочарования в себе. Голова невероятно сильно пульсирует, но это никак не сказывается на ловких и быстрых движениях или на том, с какой скоростью Джисон смог полностью избавить спину Минхо от красного. «Зашивать не нужно», – лишь кидает он, а после достает запечатанный бинт, разрывая упаковку. Старший вновь глубоко вздыхает, выражая тем самым свое искреннее недовольство из-за сложившейся ситуации, но покорно сидит на месте, не ерзая. Спустя несколько минут Хан завязывает забавный бантик на лопатках и сам улыбается. – Ты закончил? – впервые подает голос Минхо, разворачиваясь к Джисону лицом; младший стоит прямо перед ним с глупой улыбкой на лице, и сам Ли еле сдерживается от того, чтобы рассмеяться. Хан умолкает, поднимая внимательный взгляд. Он никогда не видел людей красивее, чем Минхо, и от этого сердце гулко в груди будто разрывается. Парню кажется, что оно никогда так быстро не билось. Все лицо старшего, как и его собственное, покрыто пылью вперемешку с кровью озверевших, но это все еще не мешает Ли выглядеть потрясающе для царящих в Гринвее условий. Минхо смотрит в ответ, подмечая и слегка неуместную чрезмерную заинтересованность, и взгляд, полный надежды. Джисона хочется защищать, оберегать от любой опасности, побольше кормить и… просто хочется, безо всяких на то конструктивных причин. – Могу я…? – тянет мужчина, заостряя особое внимание на приоткрытых губах; как же он боялся, что больше не сможет иметь возможности их увидеть. Хан резко поднимает глаза на вставшего Ли, но через пару секунд слабо кивает, даже не пытаясь сказать что-то вслух, прервать ощущение спокойствия и удовлетворения. Минхо вновь берет Джисона за подбородок, но эти ощущения так разнятся с тем, что он испытывал тогда, в метрополитене, что кровь от мозга отплывает, чтобы снабдить ею будто остановившееся сердце. Младший же даже не закрывает глаза, когда лицо мужчины приближается к нему, а спустя секунду теплые губы накрывают его собственные.