Break me down slowly

На улицах приходится вести себя как можно тише. В воздухе витает запах разложения, быстро пробирающийся в легкие, но всем им приходится терпеть; единственное утешение – это факт, что с приходом сильных морозов вся вонь уляжется, но как скоро придет этот момент и какую заразу кто-то из них успеет подхватить? Вблизи торгового центра все казалось безжизненным. Широкие дороги заполнили побитые машины, скопившийся за несколько месяцев мусор и горы озверевших, чьи конечности противно обтирались друг о друга и издавали звуки, издалека похожие на хлюпанье. Кристофер не теряет времени и снимает предохранитель, а после окидывает взглядом высочайшее здание, по размерам едва ли не превосходящее телевизионную башню, хоть и слегка уступающему ей в размерах. Мимо плавно проходят Бан Чан и Чанбин, желающие поскорее покончить с начатым, а после скрываются за заколоченными парадными дверями, предварительно убрав мешающие деревянные ставни; кто-то умудрился заделать вход, но это значит лишь одно: внутри все еще есть дневные твари, и не факт, что среди них не окажется несколько ночных. Джисон кратко вздыхает: они все-таки настояли на том, чтобы разделиться. – Охотничьи прилавки на подземном этаже, – говорит Феликс, – А нам придется подниматься наверх, – он опускает плечи и прикусывает губу, – Что будет, если что-то пойдет не так? – Как говорил мой хороший друг, – улыбается Хан, а после продолжает: – Мы все равно умрем, поэтому нечего тянуть резину. – Вероятнее всего, он прав. Джисон последний раз смотрит на улицу, стоя перед самым входом в торговый центр. На земле все еще растекаются глубокие лужи, а все стены многоэтажных домов стоят, частично поросшие зеленью и мхом. Парень глубоко вдыхает холодный воздух, корчась из-за неблагоприятного запаха, пока Феликс позади наклоняет голову и условно приглашает Хана войти внутрь. – Позже посмотришь. Джисон ничего не отвечает, но в ответ лишь грустно улыбается, проходя первым. – Нельзя отвлекаться на лишнее, Феликс, – тихо говорит Хан, осматривая просторное помещение: большинство витрин оказались безвозвратно разбиты, а на полу в хаотичном порядке лежали и дорогостоящие бренды часов, и искусственные цветы, и какие-то женские сумочки; что правда, то они были разорваны, а их содержимое вывалено наружу, – Не обращай внимания на то, чего сильно хотел. В любом случае, если останется достаточно времени, то мы успеем сделать и это, – будто утешая, проговаривает Джисон, но сам ужасается с масштабов здесь произошедшего: все горшки с цветами были перевернуты, а на кафельном полу проступали трещины, – Какое цунами здесь успело пройти? – В начале эпидемии многие горожане находились именно здесь как в самой популярной точке на Гринвее, – пожимает плечами Ли, – Скорее всего, здесь случилось обращение не одного озверевшего. Что странно, так это их отсутствие на первых этажах, – Феликс проводит пальцем по стойке, где ранее были представлены разновидности пробников духов или кофе; пыль слоилась толстым пластом, – Неужели все они интуитивно спустились вниз, сбегая от тварей? Может, стоит пойти и помочь Чанбину и Кристоферу? – Нет, – категорически мотает головой Хан, а после объяснятся: – Они не встретят там более, чем пары ночных, а с нашим присутствием у них появится лишь больше поводов для волнения, – парень смотрит на лестницу, плавно уходящую под землю, – Мы станем лишь обузой и помешаем им достать то, ради чего мы сюда и пришли. А у нас с тобой здесь иная цель, поэтому не стоит тратить время на беспокойство о тех, кто в этом совсем не нуждается. – Ты так уверен в их способностях? – У меня есть причины думать об обратном? – Джисон усмехается, – Что касательно Бан Чана, то не думаю, что лейтенант способен внезапно ударить лицом в грязь перед неожиданной опасностью, – Феликс удивляется от того, что он с такой легкостью говорит о том, с кем особо никогда и не общался, – А Чанбин как-то выкрутится, я в нем и не сомневаюсь. – Ты его ненавидишь? – Отнюдь, – говорит Хан, когда они подходят ближе к эскалатору и медленно осматривают близлежащее пространство: в основном, на первом этаже находится не больше пары дневных, позорно забившихся под стойки или диванчики для отдыха, будто пытаясь спрятаться от лунного света, – Когда он думает, прежде чем сказать, то кажется вполне адекватным собеседником. Раньше он только так и делал, но, видимо, сорвало тормоза. – Он… – запинается Ли, – Никогда не обращался со мной также, как с тобой. – Просто ты настоящий, – улыбается Джисон, – А я фальшивка прошлого себя. – Можно задать личный вопрос? – спрашивает Феликс, и Хан коротко кивает, – Чанбин сказал, что ты инсценировал свои… приступы? Это правда? – Нет, – кидает Джисон и жестом заставляет Ли пригнуться ниже, – Тише. Сразу на выходе с лестницы ходил ночной, но он будто намеренно не замечал гостей, лишь противно дергаясь всем телом и приглушенно рыча. Хан оборачивается назад, чтобы проверить товарища, но Ли только с энтузиазмом снимает со спины лук и достает стрелу из колчана. Джисон вздыхает, а после пропускает Феликса, который уже успел натянуть тетиву, вперед. «Бесшумно и быстро», – думает парень, проходя мимо трупа со стрелой во лбу, пока Ли подходит ближе и, хватаясь за конец, вытягивает ее в сопровождении вытекающей слизи. – Где ты лук достал? – Чонин много чего в начале апокалипсиса в Пункт притащил, – пожимает плечами он. – Долго стрелять учился? – Пришлось ускориться, – говорит Ли, а после продолжает: – Лук – это первое, что мне попалось в полной своей комплектации, – усмехается он, – Остальное разобрали выжившие в таких же магазинчиках, – он кивает головой в пол. – Меня всегда волновал вопрос о том, откуда на острове столько оружия, – Джисон смотрит вверх, мысленно просчитывая количество этажей, – Нужно пройти еще пару лестничных проемов. – Обычный огнестрел можно найти чуть ли не в каждом номере отеля, – смеется Феликс, – Но наличие снайперской винтовки меня и вправду удивило. Спросить бы у Хенджина, где он ее откопал. – Не думаю, что хен тебе что-то расскажет. Через некоторое время они оказываются в просторном коридоре, заполненном тем же мусором, что и встречался им по пути: мятые бутылки, груды пыли и пустые консервные банки. Джисон вновь оказался прав, когда говорил, что искать пропитание на острове скоро станет лишь бесполезным и второсортным занятием. Ли также в этом убеждается, когда замечает следы зубов на сгнивших листах папоротника. Заполнить рюкзаки оказалось не так сложно, как казалось на первый взгляд. В отличии от гигиенических средств и вещей первой необходимости, одежду по большей части не трогали. И если учесть, что на тот момент на улицах все еще была весна, то практически весь товар лежал нетронутым, разве что покрытым тонким слоем грязи. Хан сразу накидывает поверх рубашки серую ветровку, чтобы не занимать лишнее место, и Феликс делает тоже самое. – Сколько у нас времени? – спрашивает Ли, попутно натягивая рюкзак на спину, аккуратно отложив лук в сторону, а после берет его в руки и выпрямляется. – Полтора часа, около того, – отвечает Джисон, а после выглядывает за поручни. Сам центр представлял из себя овальное здание, и все торговые лавки находились по кругу, оставляя свободное пространство внутри. Некогда посередине стоял огромнейший аквариум, доходящий вплоть до самого потолка, но он давно опустел от жителей, представляя из себя лишь емкость с тысячами литров воды; в нем остались лишь те организмы, которые способны питаться благодаря растениям и бактериям, – Поднимемся на самый верх. Там должны находиться книжные прилавки. – А если Чанбин и Кристофер начнут нас искать? – А мне теперь что делать? – выгибает бровь Хан, – Найдут. Есть ли что-то, что нужно тебе в срочном порядке? – спрашивает парень, когда они начинают подниматься по следующему эскалатору. – Точильный камень, наверное, – наклоняет голову Феликс, – Но Чанбин сказал, что поищет его для меня; вряд ли на верхних этажах такое можно достать. – Хорошо, тогда поможешь мне, – Джисон отпихивает в сторону лежащий на пути рваный кроссовок, а после продолжает: – Мне нужны книги по генетике, что-то о патологиях, – кивает он сам себе, – Я все еще не могу понять принцип развития озверевших до конца. Почему некоторые из них нападают сразу же, а другие предпочитают отмалчиваться? – Внутривидовая конкуренция? – делает свое предположение Ли, а после продолжает: – Некоторые стаи намеренно не дают знать сородичам о пойманной добыче, чтобы забрать себе все нажитое, но такое происходит лишь в том случае, если это один конкретный вид, – Феликс огибает очередной лестничный проем, проходя вслед за задумавшимся Ханом, – То есть, дневные слишком тупы для того, чтобы скрыть улов, а вот в случае с ночными такой трюк может сработать, если рядом с озверевшим будет находиться такой же ночной. Он может постараться скрыть добычу от того, кто равен ему по силе и способностям. – А ты… – Джисон замедляется и останавливается на месте, – Прав. На самом последнем этаже и весь торговый центр воспринимался иначе: высокие стены не давили на сознание и больше не представляли из себя той замкнутой системы, которую можно было наблюдать внизу. На их счастье, все лавки были открыты, поэтому не приходится возиться с сигнализацией, когда Джисон первым проходит внутрь книжного магазина, сразу наталкиваясь на рваные учебники и пособники. Он поднимает одну книгу, отряхивая ее от осевшей на кожаную обложку пыли. «Игра в бисер», Герман Гессе. Он поворачивается к Феликсу, показывая тому титульный пожелтевший из-за солнца лист. – Читал? – Ли в ответ отрицательно мотает головой, – Я тоже, – смеется он, а после объясняется: – Не люблю философию и все из нее вытекающее. – Патология? – переспрашивает Ли, проводя ладонью по стоящим поодаль стендам с медицинскими справочниками, – Одна анатомия, черт возьми. – Не переживай, если не найдем, – говорит Хан, – Все-таки это не так важно, но что-то интересное можно добыть, – пожимает он плечами, подходя ближе, – Вон там, – он условно кивает рукой наверх, – Ведомости из народной медицины, а здесь, – парень смотрит за спину Феликса, будто призывая того отойти в сторону, – Некоторые факты и история древней косметологии, включая алхимию, – Джисон протяжно вздыхает, – Некоторое время я ходил здесь слишком долго для простого приезжего. – Это облегчает поиски, – улыбается собеседник, удивляясь памяти Хана, – Что за звук? – Ты о чем? – спрашивает Джисон, параллельно кладя взятую книгу по нейропсихологии на место, – Феликс? – повторяет он, когда видит, что парень вышел из помещения, а сам следует за ним. Ли смотрел вниз, внимательно вглядываясь в сторону входа, а после оборачивается и ладонью подзывает Хана к себе, прикладывая палец к губам. Джисон медленно подходит ближе, пытаясь всем своим естеством скрыть заинтересованность, но легкая улыбка вмиг спадает с лица, когда он замечает нескольких мародеров, прогуливающихся по первому этажу и о чем-то переговаривающихся: слов было не разобрать из-за большого расстояния. – Предполагаю, что они в какой-то степени взволнованы открытыми дверьми, – тихо говорит Феликс, корпусом повернувшись к Хану, пока тот, сузив глаза, пытается высмотреть Чанбина или Кристофера, а в следующий момент все морщины разглаживаются и он расслабленно выдыхает. – Смотри, – кидает он куда-то в сторону, куда сразу смотрит и Ли, а его глаза округляются: парни стояли на одном из верхних этажей, также прислонившись к перегородке и наблюдая за Странниками, так не вовремя появившимися в поле зрения, – Внезапности будут только для них, – говорит Джисон, имея в виду неожиданных гостей, – Попадешь с такого расстояния в голову? – Да, – через несколько секунд молчания отвечает Феликс: не только ребята должны идти на жертвы, пачкая собственные руки в крови, – Сколько их всего? – между делом спрашивает парень, запуская руку в колчан, – Мне хватит всего на пятерых, не более. Повезло, что и лук, и стрелы металлические. Чем тяжелее, тем точнее летит, – усмехается он. – Четверо, – отвечает Хан, – Нужно надеяться, что у Чанбина или Кристофера после подземного этажа хватит патронов, чтобы добить восставших, – нервно вздыхает он, – Они ниже, поэтому прицелиться смогут, а я спущусь на первый этаж, следи за моей командой, – инструктирует Феликса Джисон, – Как только свистну – стреляй. По дороге сообщу ребятам, что они пускают пулю следом после тебя. Если что-то пойдет не так – я добиваю. – Понял. Хан оставляет свой рюкзак наверху, а сам как можно тише старается сбегать по лестницам, пока Бан Чан или Чанбин не начнут действовать самостоятельно. Краем взгляда он следит за мародерами, плавно разгуливающими по помещению. Не похоже, чтобы они были взволнованы выломанными дверьми, но им это играло на руку: незнакомцы все время находились под присмотром. Джисон ускоряет шаг, переходя на бег, а после выбегает на этаж, на котором в последний раз видел ребят. Чанбин и Кристофер не двигаются, а подле них стоят объемные канистры с керосином, вымазанные в черной слизи. Хан сразу понимает, что его догадка была верной, и им пришлось столкнуться с парочкой ночных. Парень в предупреждении кидает вперед лежащий рядом камень, обращая к себе внимание. Бан Чан расслабленно выдыхает, когда видит живого товарища, а следом медленно подходит ближе. – Где Феликс? – Наверху, – отвечает Джисон, а после продолжает: – План таков: по моему сигналу он, – парень условно кивает вверх, – Дырявит гостям головы, а вы вдвоем добиваете уже озверевших. Пули остались? – Да, – кивает Кристофер, – Ты куда? – чуть громче спрашивает мужчина, замечая, что Хан разворачивается обратно. – Вниз, – коротко говорит парень, – Нам нужна подстраховка, чтобы никто не ушел и не смог рассказать про наш незапланированный визит. – Феликс сможет быстро убить всех? – без волнения в голосе продолжает расспрос старший. – Если не сможет, то постарайтесь не проделать мне дыру в голове. На этом разговор обрывается. Джисон сразу достает Дротик из кобуры и снимает предохранитель, перекладывая ствол в правую руку. Он также проверяет и наличие перочинного ножа, нащупывая его сквозь ткань штанов в кармане. Ситуация постепенно накалялась по мере его спуска вниз. Парень смотрит вверх и видит Феликса, смиренно ждущего сигнала и успевшего натянуть тетиву, а после переводит взгляд на ребят, и видит только Бан Чана, принявшего стойку для стрельбы. Хан приподнимает бровь, но не придает этому большого значения: на все есть свои причины. – Куда ушли Борам и Ханыль? – спрашивает один мародер у другого, когда Джисон останавливается на лестнице, ведущей прямо на первый этаж, внимательно вслушиваясь. Его сердце начинает стучать быстрее, когда он слышит знакомые имена, а ладонь сжимается еще крепче на ручке пистолета. – В правое крыло, проверить, не вылезли ли новые ночные с подземного этажа, – отвечает второй, доставая из кармана пачку дешевых сигарет, а после вытаскивает и зажигалку, – Грегори запряг их следить за местностью вблизи метро после того, как те ребята из отеля не вернулись, а мы теперь должны слушаться каждого приказа этих идиотов. Хан сразу понимает то, о чем идет речь, но воспоминания о случившемся совсем не доставляют ему дискомфорта или боли: теперь он чувствует лишь удовлетворение от того, что даже МакКевин осознал масштаб действий и крайних мер, на которые способен пойти Пункт ради собственной защиты себя, своего статуса, и положения. Джисон быстро спрыгивает с последней ступени и пробегая мимо мародеров, свистит, не дожидаясь их ответной реакции. Следом он слышит разрезающую воздух стрелу и выстрел из огнестрела, а сам сильнее отталкивается от поверхности, заворачивая в правое крыло, где расположены магазины технологий и выставленных в ряд новеньких смартфонов, которые из-за утолщенного стекла все еще оставались на месте. Парень сразу слышит унисонный звук ускоренных шагов, но не дает Бораму и Ханылю выйти, как встает перед ними в широком коридоре, уверенно вытянув вперед руку с лежащим в ладони стволом. Мужчины сразу останавливаются, словно вкопанные, и в неверии смотрят на Хана, надменно наклонившего голову и жестом приказавшего медленно опустить имеющееся оружие на пол. – Что ты здесь делаешь? – осторожно спрашивает Борам, отталкивая ствол в сторону. – Гуляю. – Не глупи, – говорит Ханыль, криво улыбаясь, – Опусти пистолет и мы спокойно поговорим. – Наш последний разговор закончился тем, что ты назвал меня калекой, а ты, – он кивает на застывшего товарища, – Натравил на меня озверевших. – Дела прошлых дней? Ты ведь выжил. – И слава богу тех, кто меня спас, здесь нет, – криво улыбается Джисон, подходя ближе, а после резко пускает пулю каждому из них в ногу. По помещению раздается унисонный вой боли, но Хан даже и думать не смеет о том, что их услышат восставшие, находящиеся на подземном этаже: слишком далеко. Он также слышит и звук приближающихся шагов, а после – тяжело-дышащего Чанбина, подбегающего к Джисону. Он опирается руками о колени, когда понимает, что гости не могут ничего предпринять, чтобы им навредить. – Что ты делаешь? – спрашивает Со, выпрямляясь. – Познаю на вкус месть, – бесцветным голосом отвечает Хан, а после пускает сразу несколько пуль меж глаз Борама, заставляя его друга округлить глаза от изумления, – Рано или поздно кара возвращается к тебе с новой силой, – парень присаживается на корточки перед Ханылем, а в его глазах он видит скопившиеся слезы, – Я вел себя также, когда думал, что умру в ту ночь. Джисон не успевает спустить курок, как слышит несколько выстрелов подряд, а человек, ползающий перед ним в предсмертной агонии, обездвижено лежит подле его ног с решетом вместо мозгов. Хан медленно поднимает голову, обнажая перед Чанбином окровавленное лицо из-за брызг и в вопросительном жесте поднимает бровь, переводя взгляд то на труп, то на бывшего лучшего друга, уверенно смотрящего на убитого им впервые в жизни человека. – Что еще мне нужно сделать, чтобы быть прощенным? – Сдохнуть. Джисон был зол настолько, что даже не заметил присутствия Феликса и Кристофера, в панике сбежавшихся на продолжительные выстрелы, когда выходил из торгового центра, хлопнув дверью прямо перед лицом спешащего за ним Чанбина.

***

Хан смотрел в потолок, плавно очерчивая взглядом шторы. Он периодически глубоко вдыхал, а после с протяжным стоном тер глаза, пытаясь в безмолвной белой штукатурке разглядеть что-то интересное, но вся обстановка наводила лишь небывалую тоску, плавно забирающуюся под ребра. Когда они все вернулись, то практически никого не обнаружили, а после от Чонина узнали, что Сынмин и Хенджин вместе находятся на обзорном пункте, а Минхо продолжает наматывать круги на «В4». Хан не стал его отвлекать, поэтому не медля вернулся к себе в комнату, а сейчас вынужден со скучающим видом пялить то на карниз, то на закрытую дверь спальни. Ожидание выматывало. А еще выматывали мысли о том, что в скором времени кто-то из ребят должен будет пожертвовать своей жизнью ради блага остальных. Думать о счастливчике он и не смел, лишь кусая губу в горестном трепетании перед заветным разговором со всеми живущим в телевизионной башне. Завтра будет первая встреча, на которой будут присутствовать все ребята, включая Сынмина и Хенджина. Он особенно сильно не хотел расстраивать своих друзей, говоря о столь гнусных вещах, но выбора не было: чему быть, тому не миновать. Парень еще раз протяжно вздыхает, прежде чем подняться с постели и окинуть мимолетным взглядом комнату, останавливаясь на двух котах, сидящих на подоконнике. Ему сразу вспоминается обещание Минхо, что он выслушает все предостережения Джисона, но и сам Хан в этот раз абсолютно не хотел лишний раз волновать старшего: Ли все еще не выразил свою позицию касательно Ученого, как и все остальные. От этого становилось тяжелее на душе, ведь он искал поддержки, а в итоге не удивится, если окажется виноватым. Через некоторое время в дверь постучали. – Надеюсь, ты поспал хотя бы несколько часов, – сразу говорит Хван, проходя внутрь спальни и присаживаясь рядом с Джисоном, – Все ждут тебя на «А0». – Так скоро? – Сейчас мы находимся не в той ситуации, чтобы медлить, – Хан только сейчас замечает всю ту строгость, с которой говорит Хенджин, и сам удивляется. – Прости, хен, – протяжно вздыхает парень, а после продолжает: – Из-за моего глупого рвения поскорее покончить со Странниками появилась стопроцентная вероятность того, что кому-то из нас придется умереть, – он прикусывает губу, – И мне отвратительно. Я отвратительный, раз вообще додумался до такого, – Джисон закрывает глаза ладонью. – Только не смей сейчас думать о чем-то вроде: «Козлом отпущения стану я во имя спасения этих бренных душ», – мягко улыбается Хван, заглаживая волосы Хана за ухо, – Если бы кто-то из Пункта не осознавал, на какие жертвы придется пойти каждому, то вы бы даже за пределы ворот не вышли, – пытается успокоить его Хенджин, но Джисону, наоборот, становится еще хуже, – Но нам всем нужно сделать этот шаг, а без тебя никак. Ты нам нужен, Хан-и. На «А0», казалось, долгое время сохранялась гробовая тишина. Джисон не мог иначе объяснить отстраненное лицо Минхо, который вместо того, чтобы смотреть на верхушки города, сейчас сидел рядом с насупившимся Чонином, сложа руки на груди. Хан проходит внутрь, тяжело вздыхая, и впервые пристраивается прямо напротив Яна, коротко смотря в его опечаленные глаза. Бан Чан в свою очередь лишь плавно проводит ладонью по напрягшейся спине младшего, медленно разглаживая образовавшиеся складки. И только сейчас Джисон понимает, что все присутствующие – это так или иначе молодые люди, которые способны любить, страдать и сочувствовать. Все они в полной мере осознают, что для кого-то из них сегодня закончится та юность, с которой они толком и не успели прожить из-за чертового апокалипсиса. Хан больно прикусывает губу и через секунду ощущает вкус крови на языке. Ему впервые в жизни жалко Бан Чана: его брови сведены к центру, а взгляд обращен куда-то в сторону от ссутулившегося Чонина. Ему больно за Сынмина, который яростно, чуть ли не до белых пятен на коже, сжимает руку Хенджина; Джисону же кажется, что он видит их сплетенные вместе пальцы последний раз. Ему больно от одного кратковременного взгляда на Минхо; он по-прежнему продолжает пристально смотреть на сгиб собственных локтей, создавая видимость того, что он не замечает вокруг абсолютно ничего. Но Хан знает, что старший думает. Он думает не один час, и не один день, тщательно обрабатывая поданную информацию, словно недоготовленное блюдо. Джисон смотрит в то самое зеркало, которое заметил в первый раз своего пребывания в Пункте, и его сердце разрывается от боли и увиденного: искаженное внутренними страданиями лицо, покрытое высохшей кровью почившего Ханыля и рубцами. Почему Хвану было не противно его трогать? Почему эти люди, не смотря на его непосредственное вмешательство в чужую жизнь, продолжают заботиться о нем? Губа Джисона дрогает, а пальцы мелко потряхивает. Он всем телом чувствует, что если и захочет, то слова вымолвить все равно не сможет. – Вы... – через силу выдавливает парень; его грудь неприятно пульсирует, а глаза начинают бегать по помещению, когда все остальные реагируют на голос, – Вы же... – Понимаем ли, что кто-то умрет? – утробным тоном заканчивает Кристофер, а после выпрямляется, – Да, вполне. Но суть остается в другом: если никто не вызовется добровольцем, то план отменяется. Мы не будем жертвовать кем-то, даже если сами в будущем пострадаем, – Ян глубоко вдыхает, – Но вряд ли кто-то... – Я готов.