***
Стоит ему выйти в коридор, как один из охранников тут же подбегает к нему. — Доброе утро, мистер Разумовский. Мистер Мэрсер просил сообщить о вашем пробуждении, как только это станет возможным, — казалось бы простой охранник, а сколько пафоса в голосе. Он тут же берёт Сергея под руку и ведёт до самой двери кабинета, а затем даже открывает её. Увидев, что кабинет пуст, охранник стучик ровно в противоположную кабинету дверь, но ответа не получает. Тогда он стучится второй раз. — Кому там жить надоело, ни свет, ни заря?! — доносится резкий голос из-за закрытой двери. — Сэр, к вам Сергей Разумовский. Через минуту после этой фразы, дверь распахивается и из неё выходит уже совершенно другой человек с ласковым, но всё также зловещим голосом. — Сергей… — Он вновь разводит руки в приветственном жесть, как вчера на суде, приближается и кладет руки ему за спину. — Что же вы мне сразу не сказали? Проходите, не стесняйтесь… Мэрсер заводит его в свой кабинет, а затем хлопает дверью перед носом охранника. И если Волкова он заставлял стоять, то Сергею он лично падает стул, усаживает его, и лишь потом садится сам. — Итак… ваш друг уже успел рассказать вам обо мне? — он кладёт локти на стол и начинает сталкивать пальцы рук друг с другом в задумчивом жесте, в то время, как его глаза почему-то не выражают никакого интереса к происходящему. Одна его мимика действительно напоминала чокнутого маньяка, и по характеру они с Разумовским несомненно отличались. А вот по образу… как если смотришь в искажающее зеркало: чёрная одежда, чёрные волосы, вместо светлых, красные глаза, вместо голубых, а телосложение, походка, даже рост — всё как под копирку. Мэрсер будто был его противоположностью, но в то же время он не был птицой. В какой-то момент Сергею показалось, что даже нечто внутри него всеми силами сопротивлялось взгляду и присутствию этого человека. Двойник Разумовского боялся Александра, и от этого — ещё сильнее его ненавидил, в отличии от его прошлых жертв. — Да, я все знаю. Но не совсем понимаю для чего я здесь. — Вот как. А мое имя вам уже так же известно? — Вы создатель той организации, помогающей людям, которые столкнулись с мошенничеством и превышением полномочий со стороны закона. «Better future», если не ошибаюсь. — В точку! — Мэрсер резко хлопает ладонью по столу, от чего Разумовский чуть не подпрыгивает. — «Лучшее будущее» для всех. Как у нас здесь говорят. — Я всё ещё не понимаю, при чем здесь я? — Сергей… мы ведь с вами оба миллиардеры, оба стремимся помочь людям, оба хотим сделать этот мир лучше? Мы с вами так похожи, не находите? — Сколько вы заплатили… за наше освобождение? — Вас это так волнует? — Удивляется Мэрсер. — Я просто не особо люблю говорить о цифрах… для меня человеческая жизнь… бесценна! — И поэтому вы убили своих же людей? В комнате раздаётся зловещий смех. — Ваш друг действительно много вам рассказал… Но не в этом дело. "Как резко сменил тему," — заметил Сергей. — Я привез вас сюда, Сергей, потому что у вас, есть то, чего нет у меня… — И что это? — Инструмент контроля над обществом. Ваш «Чумной Доктор» — это просто… чума. — сложно передать то восхищение, с которым он это проговаривал, и то, насколько Разумовскому было неприятно это слышать. — Нет, нет, вы не подумайте, то, что ваша «вторая половинка» убила так много людей, это безусловно ужасно, но я здесь не чтобы говорить о нём. — Что вам нужно? — уже устало спрашивает Серёжа. — Мы ведь с вами оба ценители искусства, не так ли? Знаете кого вы мне напоминаете? -… — Чаадаева. Ваши судьбы отнюдь даже очень похожи, как по мне… «И на обломках самовластья напишут наши имена»… — красивое стихотворение, правда? — Весьма… поэтичное, — кажется Разумовский начинает понимать о чём идёт речь. — А что насчёт зарубежной литературы? Вы не читали «Голодные игры»? Или фильм, может, смотрели? — Да, но я… — он не успевает договорить, как вдруг Мэрсер нависает над его креслом, будто готов в него вцепиться. — Так вот, о чем я вас и хочу попросить! Вы не окажете мне услугу, взамен на свое внезапное освобождение? — Если вы хотите… — Побудите моей «Сойкой пересмешницей»? — На его лице загорается безумная улыбка, а руки уже достают из ящика готовый договор и ручку. Сергей наклоняется над бумагой и начинает внимательно всматриваться в буквы, пока Александр всё так же пристально на него смотрит. — Вы хотите… чтобы я одевался в этот чертов костюм и… — И сыграли роль «Чумного Доктора». Да. Но не думайте, ничего такого не будет. Вы будете просто выходить на сцену, говорить речь, и сжигать куклу, а потом мои монтажёры сделают из этого «магию кино». Затем я буду выкладывать эти маленькие «ролики» в большинство соц. сетей, что будет вполне законно, раз все будут знать, что это не понастоящему, а вам за это я предлагаю не маленькую сумму, как и любому приличному актеру. Ваше лицо в кадре светится не будет, голос на записи вам изменят, поэтому и вы, и ваш друг будете вне опасности, и в то же время — пересидите здесь, пока все слухи и сплетни не утихнут. А потом, когда мы закончим съёмки, я отпущу вас обоих на все четыре стороны, и вы сможете вновь заняться вашей компанией, с уже очищенной репутацией и прочим… — Но зачем вам это все? — Чтобы закрепить в людях тот прекрасный революционный настрой, который вы создали. — Если мое лицо вам не нужно, вы же могли нанять любого актера и нарядить в этот костюм, зачем… — Нет, нет, нет… Мне нужно было освободить вас, чтобы создать интригу под маской нового «Чумного Доктора», а так же оправдать вас в суде, чтобы эти ролики не казались противозаконными. Ну, а коль уж я оказал вам такие услуги, почему же мне не взять на эту роль настоящего «ЧД» раз он сидит передо мной? — Где же здесь будет интрига, если я и так на свободе и могу снова носить костюм? — У вас есть инстаграмм? — Выдыхает Мэрсер, будто Сергей сейчас спросил что-то абсолютно глупое. — Ну… да. — Ну так подделаем пару фотографии прямо на съёмочной площадке, будто вы с другом лежите на пляже в… скажем в Турции. А что такого? Вы второй день как после больницы? Вам обязательно надо отдохнуть. — Вы хотите сделать из чумного доктора символ насилия, революции и прочего, но ведь это же настолько неправильно! Этим же ничего не решишь! — Ещё как неправильно! Вот только наше дорогое правительство, вместе с их любимыми олигархами, никакого языка, кроме «силы» не понимают. Вот я недавно потратил круглую сумму на поддержания дома для престарелых, и что вы думаете? Пару дней назад его снесли, потому что какой-то «бизнесмен» захотел построить на его месте торговый центр! Ну и чем этим старичкам помогли мои деньги? Моя чёртова благотворительность?! В комнате повисла оглушающая тишина, а Мэрсер на минуту закинул ноги на кресло и сжался, как обиженый ребенок. В этот момент он очень даже напомнил Разумовскому его самого, но что-то внутри него все равно было против всей этой мутной затеи. Здесь что-то было не так, но не было ни малейшей возможности понять — что именно. — Так вы… поможете мне? — Александр вновь усаживается прямо перед ним и сверлит его безумным взглядом. — Вы наверное не понимаете насколько… — Но у Сергея не хватает духу договорить. Он видит эти красные глаза и будто читает в них: "Если я сейчас откажусь, вся его фальшивая вежливость сразу сойдет на «нет» и он пристрелит меня, как собаку, а затем и Олега. А потом обоих прямо здесь в лесу и закопает. Нас даже никто искать не будет, и пиши: «пропало»…" Тогда Разумовский дрожащими руками поднимает ручку со стола и подносит её к договору. Он подписывает его, еле сдержав желание разрыдаться прямо тут. Не зря все-таки все так боялись Мэрсера. Всего за каких-то пару минут он уничтожил, испепелил мнение Сергея о людях, деньгах и близких. Теперь Разумовскому оставалось только побежать обратно в свою комнату и попытаться собрать их снова. На лице Мэрсера впервые появляется искренняя улыбка, и он отпускает Разумовского. До поры, до времени…***
Когда Волков под вечер приходит к нему в комнату, Серёжа сидит в своем любимом халате на кровати, прижав ноги к груди и обняв их, а сам смотрит куда-то в одну точку. Казалось бы он опять видит птицу, но нет. Он явно думает и о чём-то очень нехорошем, так что даже всхлипывает время от времени. — Ты вроде… хотел поговорить, — мягко шепчет Волков и закрывает за собой дверь. Но его друг даже глазом не повёл. Тогда Олег медленно обходит кровать и садится на её вторую половину. — Прости, я… должен был тебе сказать, что жив, но я только недавно нашел тот телефон, который ты мне подарил… Я просто в один день увидел тебя по телевизору в том костюме. Понятно, что это все делал не ты… но мне и не важно. Важно, что… я не справился. Прости, я не смог тебя спасти. Ни от кого. Серёжа всхлипывает, но потом таки поворачивает на него голову. — У твоих друзей… у них были семьи? Дети? — Это уже далеко не наши проблемы, Серый. Но Олег смотрит в заплаканные и одновременно недовольные глаза друга. Такой ответ его явно не устраивает. — Я не знаю. Они мне были не «друзья», — уже спокойно отвечает Волков. Проходит минута молчания. — Ты не виноват… ты сделал, что смог. Это не твоя проблема, что меня нужно было спасать… — И расплакался. Сильно. Навзрыд. В этот момент Олег встаёт и подходит к плачущему другу. Он садится рядом и кладёт его голову себе на плечо. — Это не правда. Это всегда было и будет моей проблемой, — как-то легко, по армейски, проговаривает он, и так тепло от этих слов… Это его Олег, и он настоящий. Как вдруг позади раздаётся звук открывшейся двери. Разумовский, подумав, что это птица, машинально прижимается сильнее к другу и затихает. — Вон отсюда, — произносит Олег, не поворичивая головы, и Серёжа понимает, что вошедший вполне реален. Но этот кто-то лишь закрывает за собой дверь и садится на стул напротив Волкова. Разумовский же, чтобы не быть увиденным в таком состоянии, отстраняется от Олега и зарывается лицом в подушку. — Я лишь хотел вас предупредить… — Начинает Рубинштейн. — Насчет Мэрсера… Ему нельзя верить. Ни единому слову. Поверьте мне, Сергей, у него с головой всё не намного лучше вашего. — И тем не менее, вы зачем-то на него работаете, — отвечает Волков за своего друга. — Я здесь в таком же положении, как и вы. Если бы тогда я не вызвал полицию, не сделал бы всё под его диктовку, он бы убил меня и дело с концом. Мне очень жаль… — А откуда нам знать, что вы сейчас не говорите под его диктовку? На этом доктор тяжело вздыхает и опускает голову. — Я всегда мечтал, что когда-нибудь я накоплю денег я открою собственную клинику. Я думал, что смогу помогать людям, вне зависимости от того, есть у них деньги или нет. Я был одним из лучших на медицинском курсе университета. Работал в престижной больнице Петербурга почти двадцать лет. Думал, может если я накоплю, то моей больной жене хватит денег на лечение заграницей. Но вот в один день на моё место решили поставить сына какого-то миллионера, якобы я уже стар, чтобы лечить по современным методикам. Они наплевали на всё мое образование, стаж, семью… И вот когда я остался без работы, я понял, что если устроюсь в обычную больницу, нам будет просто не хватать на жизнь, ведь моя Анна не могла работать с её инвалидной коляской. И когда в один из поздних вечеров я шёл домой мимо какого-то клуба, я услышал крик о помощи за своей спиной, и чёрт меня дернул тогда обернуться. Я увидел молодого человека с черными волосами. Он лежал на тратуаре, будто в приступе. Он начал задыхаться. А рядом двое его охранников звали на помощь. Я помог ему. И он дал мне эту работу у себя под боком. Только потом я понял, куда я попал, и что теперь я похоже здесь и останусь. По крайней мере — пока он не отпустит. А Мэрсер не любит отпускать от себя людей просто так. Он боится, что они выдадут его секреты. И не думаете, что он когда-нибудь отпустит вас. Скорее убьёт, чем… — Вы уже давно на него работаете. Насколько и чем он так опасен? — вдруг подаёт голос Олег. — Чем он опасен? Тут можно длинный список составить… Говорит одно, а делает другое. Сами не заметите, как начнет делать свои грязные дела вашими руками. Страдает манией преследования, навязчивыми идеями. Да что уж там — при мне за все время отсюда четверых человек увезли на скорой с инфарктом, после простого разговора с ним! Там от одного его взгляда люди в обморок падают ежедневно! Волков поджимает нижнюю губу и смотрит на Сергея. Господи, куда они попали?..