***
На сегодняшнем завтраке Сергей, который естественно обычно садился рядом с Олегом, уже приметил множество новых лиц, которые даже не успели переодеть свои рабочие костюмы: монтожеры, дублёры, каскадёры, рабочие… Прям целая съёмочная группа, будто приехали целый фильм снимать с одним лишь актёром. День начала съёмок, насколько Разумовскому было известно, ещё даже не был назначен. Для начала всей этой группе рабочих ещё предстояло поставить сцену, декорации, прожектора, и много чего ещё прямо под окнами дворца. Вот только от этой мысли легче Серёже не было. Но самым тревожным событием за сегодня стала одна единственная фраза Мэрсера под конец завтрака. — Сергей, вы не могли бы зайти ко мне в кабинет… ближе к вечеру? Мы нужно показать вам один… реквизит. В общем-то это даже не был вопрос. Мэрсер уже давно всё за него решил, а Сергею оставалось лишь молча взглянуть на него, мол я тебя услышал, и удалиться. Чего ему хотелось меньше всего — так это провести хотя бы одну лишнюю минуту в его компании.***
Зато, пока Мэрсер занимался своими делами, Разумовский тоже мог вполне использовать свою свободу. Он не раб здесь. Не его прихвостень. Он свободен по закону и может делать, что хочет, главное — появляться на съёмках, а всё остальное его уже не касалось. И пока это было так, Серёга в своем любимом халате и домашней одежде, без носков, мог развалиться на кровати, сложив ноги в позе йога, и поставив на живот заветный ноутбук, попутно окружив себя баночками с энергетиками, мог расслабиться и вновь вернуться к своей любомой работой над «Vmeste». Да, пока что его башня была «заморожена», закрыта для посещения и ещё ожидала своей реконструкции. Но даже при том, что основные сервера были уничтожены, запасные никто и пальцем не тронул. Именно поэтому vmeste как соц. сеть всё ещё продолжала существовать и даже была разрешена, из-за своего количества пользователей. Тем временем, на замороженные счета Разумовского за всё это дело, помимо денег, которые уже были там в немалом количестве, продолжали поступать доходы от приложений и акций. А раз так, значит ничего ещё не кончено. Если когда-нибудь он выйдет отсюда, он сможет себе всё вернуть. И даже больше — создать что-то новое, взамен уничтоженному. Собственно, чем Сергей сейчас и занимался, лёжа на кровати. Он писал коды, начинал создание своего нового проекта, который затмит «Чумного Доктора» и заставит инвесторов и общественность вновь повернуться к нему лицом. "Вот он — опять лежит в своем халате, весь в своем программировании, как в старые добрые времена…" — Олег готов был смотреть на него часами в таком положении, лишь бы понимать, что сейчас Сережа может быть хоть чуть-чуть счастливее, чем в самом начале всей этой истории. Впервые за всё это время, сейчас, Волков мог видеть, как его друг действительно улыбается. Будто заново ожил. И Олегу совсем не хотелось, чтобы какой-то там красноглазый маньяк портил эту чудесную картину, учитывая, что пока Серёга сидел у своего ноутбука весь окружающий мир для него исчезал, а вместе с ним — и птица. С таким, казалось, и таблетки были ни к чему. Но вот наступил тот проклятый вечер… — Господин Разумовский, мистер Мэрсер ожидает вас, сэр, — бросает один из охранников, даже не заходя к нему в комнату. Тогда Сергей и Волков переглядываются, а затем он вздыхает и закрывает крышку своего ноутбука, и Олег чувствует сколько боли было заключено в этом моменте. Когда человек, который так давно не видел ни капли счастья, наконец прикоснулся к нему, и тут жестокая реальность снова решила напомнить о своем существовании. И самое ужастное, что Волков не мог даже пойти сейчас за другом, чтобы его поддержать в трудную минуту, как раньше, он даже слова не мог сказать Мэрсеру, он никак не мог и не сможет этому всему помешать, и это резало его изнутри.***
— Ну? Как вам?.. — широкая улыбка блистала на лице Мэрсера с новой силой — когда Сережа входит в его кабинет, первое что он видит — новый, но абсолютно такой же костюм «Чумного Доктора». — Сделано специально для вас… Разумовский смотрит на него снизу вверх. Это был его костюм. Не Серёжин. И всё, что вызывал у него вид этой кошмарной штуки — это желание убежать, как можно дальше и закрыться в своей комнате. Он смотрит в бездонные глаза маски птицы и чувствует, как его двойник уже готовится вновь запустить в него свои острые когти. — Я бы хотел, чтобы мы с вами сейчас… провели первые пробы, — слова Мэрсера заставляют его отвлечься от вида костюма, но только накаляют обстановку. — Видите ли, сейчас у меня как раз ужинают мои дорогие гости, инвесторы и акционеры, не более, но они уже осведомлены о моей идее «Чумных роликов». Как я и обещал, про вас речи здесь не идет вообще. Все будут смотреть только на обложку. — договаривает он и снова сверлит Серёжу испытывающим взглядом. — Вы хотели, чтобы я сейчас надел… это и… — И вышел в нём поздороваться с моими гостями. Не более. Зашли и вышли. Я бы мог пригласить вас поужинать с нами… Но что-то мне подсказывает, что вы откажетесь. К тому же вы сейчас как бы «заграницой», согласно нашей предыстории. "Ненормальный. Нашёл чем развлекать гостей. Я что ему игрушка какая-то, чтобы мною всем хвастаться? Это же все… даже никогда не было моей идеей," — Проносится в голове у Разумовского, когда он чувствует приближение неизбежного. "Я не позволю ему сделать из нас посмешище…" — проносится где-то за спиной, и Серёжа вздрагивает. В следующие минуты Мэрсер уходит к гостям, давая Разумовскому время надеть костюм. Хотя, если честно, Сергей уже готов закричать, чтобы тот остался, или сейчас, когда он сам останется один, в этот костюм его будет впихивать кое-кто другой…***
Когда движущаяся фигура в костюме появляется в зале, у присутствующих в глазах возникает страх, а Мэрсер тут же выходит из-за общего стола и встаёт прямо рядом с Чумным доктором. Ну, или с тем, что от него осталось. Сейчас, будучи в маске, Сергей был даже рад, что его лица, которое уже было залито слезами, было не видно. За последнее время он научился плакать настолько неслышно, что только это его и спасало. Он чувствовал всем телом и разумом, что птица, который уже минут десять шипит у него за спиной, хочет отнять у него этот костюм. Прямо сейчас, взять и вырваться. Убить Мэрсера. Сбежать на волю. — Друзья… Приветствуйте нового Чумного доктора! — Мэрсер опять берётся за своё и будто показывает руками, чтобы его зрители встали и поприветствовали актера. Так и происходит. Все двенадцать богатых и весьма знаменитых акционеров «better future» встают и начинают аплодировать. "Это все просто игра… Это ничего не меняет… Ты просто актер, а это — просто костюм… Ведь только актёрам хлопают, когда они плачут на сцене, разве не так?.."— успокаивал себя Сергей. "Ты это чувствуешь? Этот запах! Эту кровь смешанную с огнём на твоих руках?! Нет… Это не просто костюм. Это наш костюм! И во всем, что в нем делалось виноват ты,"— кричал наперекор Разумовскому его двойник. — А теперь, я предлагаю продолжить наши обсуждения, — наконец успокоился Александр. Он поворачивает голову на бок и делает одобрительный кивок. Лети птичка, на сегодня ты свободна…***
Уже в коридоре, Серёжа первым делом срывает с себя маску. Он толком даже не понимает, куда направляется, но истерика и паника уже берут над ним верх, и он судорожно пытается буквально содрать с себя этот костюм, будто на него поверх собственной кожи надели кожу птицы и та с каждым движением поглащает его всё больше. В конце-концов Разумовский чувствует резкую слабость. В глазах начинает темнеть и он внезапно падает на пол…***
Когда его глаз касается свет, они ещё не хотят открываться. Сознание возвращается к нему не сразу, постепенно. Он чувствует, как в вену вводят что-то острое, а затем резко распахивает глаза, но не пытается подняться. Тогда Серёжа понимает, что лежит на своей же кровати, но уже в совершенно обычной одежде. Слева от него сидит Рубинштейн, который только-только убирает шприц, в котором похоже было успокоительное, но сам доктор ещё не видит, что он проснулся. А перед собой Разумовскому открывается вид на Олега, который быстрыми шагами меряет комнату. Он ходит то в одну сторону, то в другую, от чего у Сергея вскоре начинает двоиться в глазах и он недовольно мычит. Тогда Волков замирает и поворачивается к нему, пытаясь сделать лицо хоть немного добрее, хотя он жутко зол. — Я.? — пытается спросить Серёжа, но чувствует резкую боль в голове. — Упали в обморок, ничего более, — подхватывает мысль Рубинштейн, и предыдущий с облегчением выдыхает. — Но грохот был знатный. — Он ведь знал, что так и будет, зачем играет с огнем?! — подает голос Олег. — Мэрсера вы этим огнем не напугаете… — а Рубинштейну похоже выпала тяжелая учесть успокаивать их обоих. Тогда Волков переводит взгляд на изнурённого друга. А Серёжа лежит и смотрит на него своими, казалось, детскими глазами, которые так и просили о помощи. — Я принесу воды, — вздыхает Олег и удаляется, не в силах наблюдать эту картину. Тогда в комнате повисает мёртвая тишина. Только и слышно, как Рубинштейн перебирает свой чемоданчик с лекарствами. — Вы соврали, когда говорили, что вы в таком же положении. Вас ему незачем трогать, — Сергей таки решается начать этот разговор. — В чем ещё вы меня обманывали? — Я… всего лишь делал выводы из собственных наблюдений. — Выходит, то что вы мне рассказывали, про мое расстройство, это тоже не правда? — Самый болезненный вопрос из всех. — Я не могу быть уверен… Ваш случай… Я лишь рассказал вам, как это обычно бывает. — А про мой собственный случай вы решили умолчать?! Как благородно… Видеть с каким энтузиазмом вас слушают и продолжать врать. — Я не умалчивал. Я не знал, что вам сказать. Я мог ошибиться. Я не знал, как вас лечить, ведь действительно пробыл с вами довольно мало времени, чтобы делать хоть какие-то выводы… Думал, если расскажу вам хоть что-то, может что-нибудь из этого списка и поможет вам, хоть как нибудь. — Вы издевались надо мной? — Я наблюдал за вами. Пытался изучить вас и ваш недуг. — Профессиональный интерес, значит… Вот только я вам не подопытный кролик. — Ни в коем случае. — Тогда почему не помогли нам уйти? Я жизнь вам спас, думал вы… не один из таких. — Мне жаль, но уже с момента его первого убийства, вас уже бы никто не спас. И моя помощь, как видите… оказалась бесполезной. — Мне стоило понять, кто вы такой, ещё той ночью, когда вы не дали мне сбежать… — и отвернулся. И Рубинштейн понял, что он лишился доверия этого человека, а его самого лишил всякой надежды. — Теперь это уже не важно… Я больше не ваш лечащий врач. Я лишь хочу сказать вам, если вы захотите, если поверите мне в последний раз — Мэрсер может и властен, но самое сильное его желание — это истязать себя. И он хочет, чтобы кто-то это с ним сделал. Он давит на вас, но он восхищается вами. Надавите на него, дайте ему того, чего он так жаждет, и тогда… вы сможете взять хотя бы малую часть этого кошмара в свои руки… На этом он ушёл, но оставил на тумбочке коробочку с успокоительными, если вдруг они Сергею действительно понадобятся. Может быть, это станет тем последним и единственным, из всего хорошего, что он для него сделал.***
Казалось, что за время прибывания в больнице, Разумовский научился полностью заглушать свои крики, иначе нельзя было назвать то, что происходило с ним сейчас, когда он, сжав одеяло между зубов в темной комнате, пытался прийти в себя после очередного ночного кошмара, которые явно даже и не думали его оставлять. За окном как на зло было тихо, и Серёжа боялся, что эта повисшая тишь была лишь затишьем перед бурей. В надежде привести разум и голову в порядок, он направился в ванную и склонился над раковиной. Умывшись, он вновь поднимает голову и с облегчением видит, что в зеркале кроме него никто не отражается. "Ты правда в этом так уверен?"— вдруг раздаётся из-за спины и Серёжа снова ощущает на своих плечах острые чёрные когти. Он начинает судорожно рыскать руками по раковине, пока не находит заветный пузырек с таблетками, высыпает сразу три и пытается проглатить, но тут же давится и выплевывает их. "Когда же ты наконец поймешь, что я сильнее всех твоих дурацких таблеток… Ты думал, что от меня будет так просто избавиться? Просто уткнуться за свой ноутбук и всё? Нет, нет, нет, мы с тобой ещё не закончили." — Что тебе нужно? "Что мне нужно? Это ведь ты делал всё это, ты и только ты. Не хочешь задать такой же вопрос себе?" — Уйди… "С чего вдруг? Я ведь всегда был с тобой рядом… Не моя вина, что ты начинаешь плакать, стоит мне начать тебя успокаивать. Или что? Всё ещё расчитываешь на своего Олега?! Чем он тебе поможет, пока я здесь?" — Ничего ты о нём не знаешь. "Я знаю, что если с ним вдруг что-нибудь случится в этом тоже будешь виноват ты…" — Не посмеешь… Вдруг раздаётся звук открывшейся двери. Когти птицы тут же сильнее сжимают плечи Серёжи и ему приходится так же сильно сжать руки на раковине. — Серёж… — В дверном проёме вдруг появляется Волков. Всё-таки не зря ванная Разумовского находилась прямо за стеной его спальни. За годы в армии и горячих точках, Олег научился просыпаться даже от шороха, когда понимал, что рядом опасность. Разумовский пытается повернуть лицо к другу, но тут его слух будто пронзает истошным криком птицы. Он хватается руками за голову, пытаясь заткнуть уши, и громко вскрикивает. Но Олег ловит его за талию, раньше чем тот успевает удариться головой о стену. В итоге оба оказываются на полу, а Серёжа всё продолжает дрожать и жмётся к Волкову. — Здесь никого нет, никого кроме нас, пожалуйста… Посмотри на меня, — он пытается убрать ледяные трясущиеся руки с головы друга, но сам он успокаивается только через минуты две. Тогда Волков доводит его обратно до кровати и садится рядом, но Разумовский не прекращает смотреть в сторону ванной. — Там никого нет, — Олег прижимает друга поближе к себе. Пусть даже это не правда. Ведь этот кто-то существует только для Серёжи, в чём вся и проблема. Так, в руках Волкова, Сергей медленно засыпает. Он чувствует: пока рядом его друг, птица его не тронет…