Утерянное ниндзюцу

Машина, замаскированная под такси, мчалась по дороге, лавируя между другими авто. Водитель старался не превышать скорость, ехал на максимально возможной для этого участка пути. Последнее, чего он хочет — это натыкаться на полицию. У Саске не было с собой оружия. Но были шприцы, наполненные транквилизаторами. Он ехал выполнять очередной заказ своего постоянного клиента, которого считал самым странным среди всех, с кем он работал. Саске убивал на заказ любовниц, конкурентов, врагов. Убивал быстро, чтобы жертва ничего не успела понять. Ему не приносили удовольствия чужие страдания. Но так уж повернулась жизнь, что он стал наемником, спектр услуг которого расширился от простых избиений до убийств, пыток, запугиваний и допросов. Универсальный солдат из сферы «черных» услуг. Мальчишка со скверным характером, обученный обращению с оружием и боевым искусствам, не прижился в старшей школе, а позже и в университете. Первые деньги за насилие он получил, когда был на грани отчисления за драку в кампусе. Наблюдавший за ним в бою однокурсник предложил ему круглую сумму за избиение преподавателя. Нужда в деньгах была сильнее жалости. И он согласился. Месть — это не свершение справедливости. Ненависть порождает только бóльшую ненависть. Саске не был мстителем, он исполнял чужую жажду мести, доставлял ненависть как курьер. Мстителю нужно знать, что его враг мучается. Саске не избивал пожилого мужчину так, если бы у него были с ним личные счеты. Он точным ударом оставил фингал под глазом. Расцарапал лоб об кирпичную стену. Растянул сухожилие на ноге. Создал идеальный образ жертвы на полотне тела. Первое убийство он тоже совершил по принципу минимального страдания. Накормил в клубе бедолагу галлюциногенными и привел на крышу с обещаниями научить летать. Образ Икара под кайфом, который в реальности сломал крылья об асфальт. «Искусство — это взрыв», — такой была фирменная фраза Дейдары, его знакомого подрывника. «Убийство — это живопись», — фирменная фраза Саске, родившаяся сама собой. У него не было почерка. Он старался не повторяться, как художник, создающий новую картину. Его стиль — минимализм в сочетании с иллюзией несчастного случая. Каждый раз новое вещество. Новый сценарий, умело выстроенный из стихийно развивающихся событий. Он позволяет ситуации вести его по сюжету. Это покорность перед неопределенностью сделала его неуловимым и искусным кадром, востребованность которого росла неожиданно быстро. Новой звездой черного рынка услуг заинтересовался неприлично богатый аноним, у которого не было ясного мотива, как у других заказчиков. Он просил не убивать, а доставлять живых и невредимых. Когда чья-то жизнь обрывалась от рук Саске, глава заканчивалась. А здесь его немного, но мучали мысли о том, что стало уже с десятком человек. Никто из похищенных не был младше девятнадцати и старше тридцати пяти. Все были в отличной физической форме. Представители разных профессий. К тому же, они не могли полноценно дать отпор. Каждый из похищенных недавно перенес травму, которую Саске использовал как главный отличительный признак. О мотивах заказчика Саске мог только догадываться, да и не видел он его никогда. Людей забирал посредник, который тоже не раскрывал себя. Никаких имен, только описание внешности, домашний адрес и место работы. Первый этап работы Саске заключался в слежке за жертвой, чтобы выбрать самый удачный момент для нападения, но в этот раз заказчик любезно сообщил, где и когда поймать мужчину со стопроцентой вероятностью. Он припарковался около входа городской больницы. Саске еще раз прочитал сообщение с данными о цели в анонимном чате. Ему предстояло похитить мужчину лет тридцати с длинными черными волосами, убранными в хвост. Из характерных признаков — ножевое ранение в левое бедро, перенесенное неделю назад. Из дверей вышел хромающий на левую ногу человек в медицинской маске, подходящий под описание. Он помахал рукой таксисту, который стоял здесь как нельзя кстати. — Добрый вечер, Эйденли стрит, 56, — сказал пассажир, вставил наушники и отключился от внешнего мира. Такая легкая мишень. Невнимательная, безо всякой бдительности. Больница находилась на окраине города. Десять минут по окружной дороге в восточную часть города — и добро пожаловать в идеальное место для совершения грехов, где нет ни единой камеры и радара. Саске нужно было всего-то резко повернуться к мужчине и вонзить шприц с транквилизатором в ногу. Но он никак не ожидал, что пассажир начнет кашлять кровью. Чертыхнувшись, Саске вырулил на обочину и остановился. Самое важное условие заказа было доставить человека живым и невредимым. Мужчина вывалился на землю из такси, сорвал маску с лица и зашелся в жутком кровяном кашле. Саске стоял в стороне, не зная, что делать. Единственное, что ему пришло на ум — это сфотографировать его, чтобы отправить фото заказчику и спросить, нужен ли ему человек с таким здоровьем. Мучения мужчины прекратились, он отдышался и в ужасе уставился на лужу крови, которая успела впитаться в землю. Собравшись с силами, он встал на ноги, и вытер тыльной стороной ладони кровь со рта. Выглядел он жутковато и растерянно. И невероятно знакомо даже с окровавленным лицом и в ночной темноте. Как же Саске не узнал его раньше. — Итачи… Если бы не этот чертов кашель, он бы сдал родного брата в руки какого-то психа. Итачи внимательно оглядел молчаливого до этих пор таксиста, который снял кепку и черную тканевую маску. За рулем был его младший брат. — Саске? С каких пор ты таксуешь, а не режешь людей в переулках? — хрипло спросил Итачи, выплевывая остатки крови изо рта. — С этих самых, — ответил Саске, не найдя, что еще сказать. Правду он точно сказать не мог. «Эй, я вообще-то тебя хотел накачать и сдать за деньги, которые ты за год не зарабатываешь» явно не то, что хотелось бы услышать старшему брату, который был категорически против сомнительной работы младшего. — Я рад за тебя, — Итачи хотелось верить Саске, но чутье подсказывало, что не все так просто. — Интересно, ты бы прикончил меня, как анонима, так и не стянув маску? Сбросил бы в реку, а потом через пару лет объявил бы меня в розыск? Маленький глупый братишка, — цокнул Итачи и присел на капот. Он заметил, как Саске трясло, словно осиновый лист. — Вижу, ты напуган. Это так мило с твоей стороны. — Ты тяжело болен, брат, — глаза Саске были на мокром месте. — Я могу помочь, оплачу лечение… — Не надо, — прервал его Итачи. — Я не возьму грязные деньги. Да и со мной такое впервые, если честно. Кровавый кашель язык бы не повернулся назвать удачей, но внезапно проявившая себя болезнь спасла Итачи жизнь. Он больше не подходил под портрет всех прошлых похищенных людей с идеальным здоровьем. Сообщение с фото отправлено и пришел незамедлительный ответ: «Он мне больше не нужен» — Ты больше не нужен моему заказчику. Он коллекционирует здоровых, — сообщил Саске. — Может, обратно в больницу? — Нет, тут врачи не помогут, — уверенно ответил Итачи. — Почему ты так уверен? — Я много узнал после того, как впервые попал в больницу, — без конкретики сказал Итачи. В следующий момент Саске обнял его. — Я так рад, что все обошлось, — всхлипнул Саске. — А я рад, что ты до сих пор не за решеткой, — внезапно для самого себя сказал Итачи. Ненавидел ли он вообще когда-то Саске по-настоящему, так, как себя? Существуют целые армии, состоящие из наемных солдат. Они за деньги убивают солдат из других стран. Вся разница между Саске и наемным солдатом в происхождении заказчика. Его заказчики — это частные лица. Заказчик солдата — государство. Только в первом случае исполнитель — отброс общества, а во втором — герой. Жутковатые двойные стандарты. Саске делал то, что умел, к чему имел талант. Итачи активировал свою способность видеть чакру и взглянул на Саске. Его чакра была в полном порядке. — Что ты чувствуешь, когда выполняешь заказ? — спросил Итачи. — Это похоже на создание картин из череды случаев и событий, наверное, — Итачи был удивлен тому, что брат не стал причитать, наставлять на путь истинный и говорить, что больше не будет с ним разговаривать. Он говорил с ним, и даже более того, интересовался им. Как же Саске этого не хватало. Заработанных денег бы ему хватило на всю жизнь, он скучал по общению с братом, единственным родным человеком, который у него остался. Вопрос «Почему не бросаешь?» был ожидаем. Саске поглотил азарт. Это все, что у него было в одинокой жизни. Любая другая работа не принесла бы ему такого ощущения остроты и полноты жизни, чувства хождения по краю. Саске упивался своей неуловимостью, призрачным существованием. Он даже думал о том, что родился с этим грязным призванием. Пускай их встреча нелепа, но она была нужна им обоим. Слишком долго тянулась тишина. Саске даже задумался о том, чтобы все-таки бросить работу и заняться чем-то легальным. Тоже стать тренером, например. Или консультантом. Итачи же еще сильнее стал винить себя в том, что стало с его младшим братом. В груди вновь закололо, и Итачи попросил отвезти его к знакомому врачу на всякий случай. Итачи сидел уже на переднем сидении, а не на заднем, как простой пассажир. Ехали они молча, слушая радио, которое крутило песни, похожие на рок восьмидесятых, которые отлично подходили для поездки по ночной дороге. Саске уже давно был нужен ответ на один вопрос, которым он разрезал затянувшуюся тишину. — Почему ты отдалился от меня? — Я надеялся на то, что я тебе дороже, чем убийства. Но я не мог ни прокормить тебя после смерти родителей, ни дать что-то еще, кроме боевых навыков. Я виноват во всем, — тяжело вздохнул Итачи. — Ни в чем ты не виноват, — сказал Саске. — Просто так сложились обстоятельства. Реально виноват ты только в том, что отвернулся от меня, пацифист хренов. Гора денег радует первый год, а потом с нее выть хочется от одиночества. У тебя-то хоть есть кто? — Нет, — сказал Итачи с мыслью о Сакуре. — А к кому мы тогда едем? Я ни за что не поверю, что врачи принимают пациентов в полночь на дому, — слегка улыбнулся Саске. — К врачу мы едем, — буркнул Итачи. — Ладно, неважно. Главное, что едешь ты не в мешке с мрачным типом, — подчеркнул Саске. Когда они доехали до дома Сакуры, Итачи сказал Саске, что больше не станет его избегать, на что получил в ответ от Саске крепкие объятия. — Спасибо, — сказал напоследок Саске, прежде чем умчаться в темноту ночи. Сонная и обеспокоенная Сакура сначала наорала на Итачи, а после вложила всю заботу в прослушивание его легких завалявшимся на полке стетоскопом, отпаивала его сиропами и чаем, хоть это и мало чем бы помогло при таком серьезном симптоме. — Так что же это было? — поинтересовался Итачи. — Черт его знает, по стетоскопу ничего. Как и в ее сердце. Точнее, чакра на месте сердца слабая, но зияющей дыры на его месте больше нет. — Ты смогла, — улыбнулся ей Итачи и приложил ладонь над слабым огоньком в груди. — Видимо, да, — Сакура коснулась своей ладонью поверх его и ощутила, как ускорился ее пульс.