Его Джульетта

Гермиона смотрела, как крошечный флакончик «Феликс Фелицис» разносился по их узкому кругу. Рон, конечно же, был первым, кто сделал глоток, прежде чем передать его Луне, которая дала его Джинни, прежде чем бутылка была передана Гермионе. Она посмотрела на зелье и, к своему ужасу, поняла, что зелья хватило только на одного человека. Она посмотрела направо, на Невилла. Ее первый друг, волшебный или нет. Невилл, чьи руки слегка дрожали. Невилл, который, вероятно, сегодня вечером увидит Беллатрису Лестрейндж, женщину, которая фактически убила его родителей. Невилл, последний человек в круге, кроме нее, который еще не взял Феликс Фелицис. Приняв решение, Гермиона передала ее Невиллу. Гермиона мягко улыбнулась, увидев, как руки мальчика перестали дрожать, а его лицо стало решительным. Невилл нуждался в этом зелье больше, чем она, и поэтому она была более чем рада отдать ему свою долю. Тем не менее, казалось почти поэтическим, что доза, которая должна была быть ее, была потрачена на обман, чтобы выиграть глупую игру в квиддич. Через час или два Гермиона оказалась прямо у кабинета Снейпа с Луной, присев в стороне, наблюдая за кислым профессором. Блондинка раскачивалась на воображаемом ветру и напевала себе под нос. Она безмятежно улыбнулась Гермионе. –Я встречаюсь с мальчиком по имени Теодор Нотт. Гермиона повернулась к Луне, все еще сохраняя оборонительную позицию. Она должна быть готова к встрече с профессором Снейпом. –Он в Слизерине, не так ли? Луна кивнула. –О да, он такой. Он очень нервничал в эту ночь с отцом, Драко и всеми остальными. На самом деле они довольно хорошие друзья. –Что ты имеешь в виду, Луна? — Гермиона нервно теребила палочку. Луна снова начала напевать. –Это… Нотт на другой стороне? Луна улыбнулась и мечтательно сказала: –Я всегда нахожу стороны такими ограничивающими. Некоторые борются за плохие дела с хорошими мотивами, а другие борются за хорошее с плохими мотивами. А кто должен сказать, что хорошо, а что плохо? Я не думаю, что существует верное определение того и другого, так зачем же бороться за это? Например, как болтающие хамдингеры сражаются с нарглами. Нарглы могут кусаться, но они довольно хороши для дождя и очистки земли, а также помогают растениям расти. Болтливые хамдинги могут показаться нам безобидными, но иногда они, как правило, бьют Мятого Рогатого Сноркака по голове и вызывают зуд, но укус наргла может их вылечить. Я бы не подумал, что Мятый Рогатый Сноркак будет сражаться за Болтливых Гудков. А иногда Нарглам удавалось спасти Мятого Рогатого Снорлака, получившего по голове болтовню Хамдингера, что такое Болтливое Хамдингер назвало бы ошибкой. Но почему мятый рогатый снорлэк должен оставаться зудящим и иметь шишку на голове только потому, что болтунья не любят нарглов? А еще есть Лунные лягушки, ну, я полагаю, они очень социальные существа, даже если они кажутся странными, приходящими с Луны, понимаете. Я думаю, они будут сражаться за тех, кем являются большинство их друзей. Гермиона потерла виски, чувствуя надвигающуюся головную боль. –Что ты имеешь в виду, Луна? –Ну, если бы Лунная Лягушка больше дружила с болтающим Хамдингером, чем с Нарглом, но тогда ситуация поменялась местами, не думаешь ли ты, что Лунная лягушка тоже переключилась бы? –Луна, неужели это сейчас действительно так важно? — Гермиона застонала. –О, это так, — серьезно сказала Луна.– Мне очень нравятся лунные лягушки. В этот момент из кабинета выскочил профессор Снейп, его взгляд упал на двух девушек. Он, казалось, почувствовал облегчение и рявкнул: –Профессор Флитвик в моем кабинете, он только что потерял сознание — вам двоим нужно позаботиться о нем. Атака на школу продолжается. Держитесь подальше и оставайтесь в безопасности.– С этими словами профессор направился к Большому залу. Гермиона пришла в движение, ворвавшись в кабинет, где на полу без сознания лежал профессор Флитвик. Сначала она попыталась разбудить профессора, но безуспешно. Она вытащила палочку, направив ее на Мастера чар, и пробормотала: «Возроди!» Профессор Флитвик медленно очнулся, когда Гермиона услышала грохот, эхом разносящийся по коридорам. Мерлин, она должна была что-то сделать, она должна была помочь с тем, что там творилось. –Луна, — приказала она, –оставайся здесь и убедись, что с профессором Флитвиком все в порядке. Мне нужно увидеть… –Иди, –легко сказала Луна, — мы еще увидимся, Гермиона, не волнуйся. Не останавливаясь, чтобы попытаться понять смысл слов Луны, Гермиона убежала. Она остановилась в Большом зале, где шла огромная битва. Орден Феникса был там, слава Мерлину и отбивался от волн Пожирателей смерти… но они проигрывали. Ужасно проигрывали. Но, по крайней мере, Феликс Фелицис сработал — Гермиона могла видеть, как Рон отбивается от Макнейра, в то время как Джинни проклинала невысокую женщину-Пожирателя смерти. И когда она увидела, что Невилл защищается от человека, который выглядел довольно волчьим, Гермиона точно знала, что она приняла правильное решение с Феликсом Фелицисом. Высокий смех отвлек внимание Гермионы от ее друзей, и ее взгляд упал на красивую ведьму, машущую Гермионе через коридор, как если бы они были старыми друзьями. Из-за обилия плакатов, которые она разыскивала, повсюду развешанных и расклеенных в газете, Гермиона смогла узнать ведьму во сне. Хотя на плакатах была изображена красивая женщина с растрепанными волосами и грязным лицом, женщина здесь опрятная, поразительно великолепная и даже немного похожая на Гермиону. Беллатриса Лестрейндж. Беллатрикс радостно направилась к Гермионе, а младшая ведьма отчаянно бросала в Беллатрикс щиты и оглушающие заклинания. –Привет, хорошенькая куколка! — Беллатриса проворковала. — Я пыталась найти тебя целую вечность. Где ты пряталась? — Гермиона бросила в Беллатрикс проклятие, но ведьма легко отразила его. — Ты будешь маленькой куколкой, ты это знаешь? Нам просто нужно сначала немного привести тебя в порядок. — Несмотря на то, что они были в разгаре битвы, и Гермиона отчаянно пыталась замедлить приближающуюся ведьму, Беллатрикс казалась ребенком в сказке о конфетах. –Какого черта ты несёшь? — закричала Гермиона, уклоняясь от заклинаний Беллатрисы. –О, это будет такой забавный сюрприз! — Беллатрикс усмехнулась. — Я ждала этого целую вечность, Цисси рассказывала мне о тебе с момента одного из своих визитов в 91-м. Я надеялась, что ты будешь готова, когда я выйду, но оказалось, что нам нужно набраться терпения и переждать твой шестой год. Это то, в чем я никогда не была слишком хороша. Но сначала мы должны были позволить Драко закончить кое-какие дела. –Малфой? Он причастен ко всему этому? — Гермиона едва избежала заклинания, страх бежал по ее венам. –Причастен? — Беллатриса снова сладко хихикнула: — Он все это спланировал, маленькая куколка! У него много планов только на тебя. Уже много лет. — Темная Ведьма улыбнулась, хотя Гермиона не могла сказать, было ли это насмешкой или искренней. — Разве юная любовь не такая сладкая? И на долю секунды Гермиона застыла. И это была доля секунды, в которой нуждалась Беллатрикс. Последнее, что увидела Гермиона, — это ведьма, запрокидывающая голову от смеха, когда заклинание ее палочки попало Гермионе прямо в грудь. Было темно и все ее тело покалывало. Гермиона почувствовала, как густая жидкость потекла по ее горлу, с отчетливым привкусом крови, прожигающей ее тело. Оно быстро распространился от ее горла к груди, рукам и ногам, и казалось, что все ее тело вспыхнуло пламенем. Все это поглощало и поглощало, и Гермионе казалось, что она горит изнутри. Ей хотелось кричать или плакать, или просто пошевелиться, но она не могла. Это было уже слишком. Забвение было блаженным избавлением от агонии, и Гермиона с благодарностью погрузилась в нее.

***

Драко внимательно изучил зелье. Что-то прямо из глубин семьи Малфоев, едва ли он был единственным Малфоем, который любил кого-то, кто еще не любил их в ответ. Вот тут-то и подействовало зелье. Супраморсия. В ней было очень мало ингредиентов, хотя их было нелегко или дешево достать. Перламутровая пыль и порошкообразный лунный камень, а также несколько капель крови намеченной цели были первыми частями зелья, но главным ингредиентом был яд вейлы. В частности, яд, взятый у вейлы, убитой вслед за своей половинкой в ​​ночь новолуния. В то время как тетя Белла убила Билла Уизли, когда его подруга-вейла вышла из-под контроля своей железной цепи, Драко изначально не ожидал этого, но это определенно ему помогло. Драко усмехнулся про себя, увидев, как легко им это удалось. Если эти двое были настолько глупы, что пришли защищать Хогвартс в ночь новолуния, как он мог упустить возможность? Когда он увидел, как старший сын Уизли захлебывается собственной кровью, Беллатрикс под Империусом заставила его вырезать собственное тело проклятым клинком, а Флер Делакур боролась с неразрывными цепями, которыми она была связана, пытаясь превратиться в гарпию, чтобы защитить своего друга, неужели он должен был позволить этому пропасть зря? Когда Беллатрикс осталась довольна своей работой с Биллом Уизли, Флер умерла относительно быстро, во главе с его матерью. Достаточно было простого Авада Кедавра в грудь, и девочка умерла. Девушка заслужила гораздо худшего, будучи членом Ордена Феникса, но у них был жесткий график. Нарцисса утешала себя тем, что пошлет кусочки вейлы обратно ее семье, кусочек за кусочком. Его мать тогда доставила быструю смерть, прежде чем оторвать голову вейлы от ее тела, сморщив нос, когда кровь окрасила ее обувь. –Так будет намного проще извлечь яд, — объяснила Нарцисса. Итак, он и его мать приготовили супраморсион. Эффект зелья явно не вызывал любовь, но, безусловно, поощрял ее. Супраморисон имел два основных эффекта. Первая заключалась в том, что пьющий будет очень восприимчив к развитию очень сильных романтических чувств по отношению к тому, на кого было направлено зелье. Второй эффект вызывал у пьющего врожденное желание доставить удовольствие цели, и этот эффект принял форму специально направленных навязчивых мыслей, которые говорили только с подсознанием, до тех пор, пока пьющий не начинал естественно думать о таких вещах без подсказки. Менее умный человек решил бы использовать Амортенцию. Легче заваривать, меньше темных ингредиентов и «похожие» результаты. Однако Драко не был неразумным человеком. Между двумя зельями были ключевые различия, ключевые различия, которые, по мнению Драко, имели большое значение. В отличие от Амортенции, любовь, вызванная Супраморсионом, не была подделкой или принуждением, это обнадеживает. Еще одно отличие заключалось в том, что зелье нужно было давать только один раз и любовь не была мгновенной. Вместо этого оно медленно просачивалось в пьющего, медленно меняя его чувства и мысли. Чем больше времени пьющий проводит с целью, тем быстрее и интенсивнее результаты супраморсиона. В книге сказано, что супраморсион ближе всего к естественной любви, и что пьющий не заметит разницы. Драко не согласился. Гермиона, естественно, полюбила бы его. Он взглянул на спящую фигуру, лежавшую на кровати. Гермиона. Она была как всегда красива даже во сне. Ее волосы были собраны в свободные локоны, которые рассыпались по атласной наволочке, словно нимб, обрамляя ее лицо. Ее грудь неуклонно поднималась и опускалась, полностью погрузившись в мирно вызванный магией сон. Драко сел на кровать и мягко притянул к себе Гермиону. Она бессознательно прижалась к его груди, и Драко нежно ей улыбнулся. Он медленно приподнял край ее мантии, чтобы осмотреть теперь безупречную и зажившую кожу, стараясь не смотреть ни на что другое. Он сможет полностью напиться ее прекрасным телом, как только она будет к этому готова. Ее губы были слегка приоткрыты, и Драко ничего не хотел, кроме как целовать ее, пока ее губы не распухли и не покрылись синяками. Но он сдержался. Он хотел, чтобы их первый поцелуй был чем-то, что они оба запомнили, чем-то, чего хотела она. –О, любимая, — прошептал он ей в волосы, — Ты слишком красива, но это для твоего же блага. Драко вытащил маленькую бутылочку Супраморсиона из карманов своей мантии и открутил с бутылки пробку. Зелье сияло, сияя, как звезды, в честь которых были названы Блэки. Он поднес маленькую бутылочку к розовым губам Гермионы и наклонил ее вниз, вливая жидкость ей в рот. Затем он запрокинул ее голову и нежно потер ей горло, когда она невольно проглотила зелье. –Вот так, дорогая, — пробормотал он, — все будет отлично, не волнуйся. У нас нет ничего, кроме времени, а я терпеливый человек.