Нельзя обходиться без

Рэй терпеть не может физический контакт. С незнакомыми людьми. С не своими, допущенными в личное пространство, людьми. Абсолютно осознанно и совершенно избирательно. Пожать руку при знакомстве? Главное - сжать зубы так, чтобы собеседник не увидел, как заходятся желваки. Кто-то положил руку на плечо? Нужно выждать хотя бы пару секунд, прежде чем уйти от прикосновения. Случайное касание? Пожалуй, не стоит наезжать на людей только из-за этого. Полный и тотальный контроль себя и своего тела, дабы не выдать маленький нюанс. Постоянное напряжение, обостряющееся в моменты отсутствия работы. Мозгоправы завуалированно приводили к тому, что он просто «с жиру бесится». И всё это надуманно, раз в случае стресса или сильного эмоционального момента его это не парит. Рэй же все еще продолжает брезгливо считать большую часть людей неприкасаемыми и сводить контакты к минимуму. Поэтому, едва пересекается порог дома, Смит практически всегда идет в ванную и долго и тщательно моет руки обжигающе горячей водой, если день был обычным, и целиком отмокает в не менее жаркой ванной, если день был отвратительным. К отвратительным дням относились встречи с лордами Микки (их женушки почему-то считали, что должны Смита заключить в дружеские объятья), рабочие встречи с Флэтчером (либо кем-то еще из информаторов, кого они использовали) и другими представителями теневого бизнеса. Встреча с Тренером и его выводком была изначально отнесена в раздел «отвратительные». Тем не менее Рэй был приятно удивлен тому, что Тренер его не раздражал. Не пробуждал эту внутреннюю брезгливость и вообще не шел на тактильный контакт. Они и руки-то друг другу не жали ни в одну из встреч в рамках ситуации спизженной травы и расстрела тачки Микки. Это интриговало. Тем не менее, проблемой в его мире неприкасаемых людей было не нежелание касаться кого-либо, а парадокс наличия этого самого желания. Потому что Смит на самом деле был тактильным и безумно голодным к прикосновениям с партнёром. С партнёрами, однако, не складывалось надолго. Не с его работой. Сходиться с людьми не удавалось легко, особенно когда они не знают правил поведения и ужасно быстро лезут в твое личное пространство. С Тренером такого не было от слова "совсем". Первое касание было с разделенной на двоих сигаретой. Их пальцы едва соприкоснулись, не давая особых поводов для размышлений. День был муторный, потому что убедить знатно взбешенного Пирсона во всего лишь отсутствии мозгов у пяти индивидов было не так-то просто, как и отмазать их от верной смерти. — Мистер Пирсон, — Тренер, что тогда стоял за спиной Рэя, наконец вышел вперед, обрывая гневный монолог Майкла (Рэй закончил рассказ о подставе Флэтчера, и Пирсона понесло) и останавливая попытки Смита что-то сказать прикосновением руки к плечу. Рэй к своему стыду и не помнит толком, что тогда конкретно говорил мужчина. Теплое, мягкое, но уверенное прикосновение к плечу слегка обескуражило его. Руку не хотелось скинуть, как и отмыться от ощущения чужого прикосновения казалось совсем не обязательным. Прикосновение даже хотелось продлить. — А ты что думаешь, Рэй? — кажется, он пропустил даже небольшой диалог, но память услужливо все записывала на подкорку и услышанные фоном фразы тут же прояснили ситуацию — выходило, что Тренер снова впрягался за детей. А Майкл спрашивал, что на этот счет думает Смит. — Я не могу быть беспристрастен. — Рэй пожимает плечами и на вопросительный взгляд вроде как успокоившегося Майкла поясняет: — Тренер убил двух русских наемников у меня на подъездной дорожке сегодня, спасая мне жизнь, когда Флэтчер сваливал в туман.  — Еще и спасённая принцесса, — Пирсон закатывает глаза, но Рэй замечает, как меняется его взгляд, брошенный на Тренера. В нем определенно сквозит уважение. — Пять гномов, рыцарь и спасенная принцесса, — Майкл поднимает бровь. — Ладно, — босс встаёт. — Мне определённо стоит это переварить. Пирсон принял решение на следующий день, снова позвав Тренера уже с детьми. Рэй ожидал, что Майкл, конечно, не будет зверствовать, да и поступок Тренера его определенно удивил, учитывая обстоятельства. Дети поступали в рабство для отработки долга, Тренеру выразили почтение и благодарность плюс пригласили поработать. — При всем моем уважении, мистер Пирсон, — (Рэй определенно уже где-то это слышал и потому едва ли удержал улыбку), — нет. Я откажусь. — Ваше право, — Майкл не был удивлен. — Тогда все остальное через мистера Смита. И, Рэй, — Пирсон окликнул Смита, заставляя всю провожаемую им процессию замереть с навостренными ушами в дверях. — Никаких поблажек. Тренер пожал ему руку. Теплое приятное сухое рукопожатие. И это после разговора с Майклом. — Я ничего не сделал, — Рэй ответил с легкой неуверенностью. Отлично запоминая и касание, и контакт, и свои ощущения. — Знаю. И тем не менее я благодарен, — мужчина устало улыбнулся. — Приезжай в зал как-нибудь. — В зал? — Рэй не смог сдержать удивления. — Уверен? Ты не хотел иметь ничего общего с моим миром. — Раз уж судьба и чья-то дурость все равно связала нас на какое-то время... — Он кивнул на притихших детей и пожал плечами. — Я бы, пожалуй, хотел потренироваться, — Рэй озвучил маячившую на подкорке мысль. — Звони, договоримся. Вторым прикосновением были пожатые при прощании руки. Рэй запомнил, потому что потом стало с чем сравнивать при каждой встрече. И они, конечно же, легко договариваются. Рэй, постоянно хоронивший в себе дикий голод ощущений, совсем забывает, что был таким тактильным. Уровень доверия к Тренеру у него сам собой становится каким-то запредельным, а ощущение теплой сухой ладони, неважно где - при встрече с рукопожатием или во время спарринга, кажется лучшим контактом. Спарринги вообще дают огромную почву для размышлений. Когда Джеймс показывает стойки, учит блокировать удары или наносить новые - всё это одни сплошные прикосновения. Бессонными холодными ночами Смит перебирает воспоминания о тренировках, вспоминает, как и где его доставал Тренер, и как он сам отвечал. Но это всё кажется совсем не тем. Первое прикосновение, которое Рэй может себе позволить, осторожное и безумно аккуратное. Это первое утро в квартире Тренера, когда он впервые высыпается. Хозяин квартиры спит на второй половине кровати, и Смита это совершенно не парит. Часы показывают начало шестого и спать хочется безумно, но Рэй усиленно держит глаза открытыми и запоминает ощущения. Он едва касается кожи Тренера обводя кончиками пальцев расслабленное лицо. Ему уже очень давно не хотелось никого касаться так. И вот он, словно вор, крадёт этот момент, проходясь по расслабленному лбу и слегка колючим от щетины щекам. Когда Тренер начинает хмуриться, Рэй разрывает прикосновение и покидает кровать. Быстро одевается, на сонный вопросительный взгляд открещивается работой и исчезает из квартиры. Следующие несколько раз просыпаясь у Тренера Смит ведет себя так же. Позволяет себе насладиться теплом и моментом, едва ощутимым на кончиках пальцев прикосновением (один раз ему везет и он касается не укрытой теплой спины Тренера, проходясь руками по расслабленным мышцам) и тут же сдает назад, всем этим лишь сильнее мучая себя. В нем просыпается жажда прикосновений. В те моменты, когда он не хочет спать, ему хочется касаний. Касаний определенного человека. Но судьбе плевать на его планы. Французский трип застает Смита врасплох. Он лишается сна, лишается и без того небогатых на возможности касаний Джеймса, лишается тепла. Только там он понимает, что попал. Что слишком увяз в их странных отношениях, замешанных на каком-то сомнительном долге, уважении, помощи и симпатии. В тот вечер, когда Тренер заезжает к нему, Рэй, только в обед вернувшийся из Франции и уже несколько часов мерзнувший, маявшийся от бессонницы и начинавший потихоньку психовать, был совсем не настроен на разговор, на контакт, на встречу. Всю дорогу домой он так и этак перемалывал ситуацию, решая, что делать. Исчезать из жизни Джеймса не хотелось, но и оставаться дальше на птичьих неопределенных правах было тяжело. Хотелось большего. Тренеру, судя по тому, что он торчал на другом конце Лондона и усиленно пытался вывести Рэя на разговор — тоже. Это обнадёживало. Утром он так и проснулся со своими руками в руках Тренера. Было тепло, комфортно и очень хорошо. На попытку высвободить руки Джеймс сжал их чуть сильнее и нахмурился. Рэй наметанным глазом прикинул, что мужчина определенно скоро проснется. У Тренера словно была чуйка на попытки Смита свалить, а именно это и планировал сделать Рэй. Он явно не был готов с утра обсуждать слишком туманное будущее. Пришлось сделать над собой усилие и остаться. Остаться только ради того, чтобы наконец все решить. — Доброе утро, — голос мужчины звучит соблазнительно хрипло со сна. Карие глаза смотрят тепло, в то время как большими пальцами Тренер гладит находящиеся у него в руках ладони Смита. Прикосновение заставляет против воли улыбаться. — Тебе идёт. — Что? — Рэй непонимающе вздергивает брови, а руки расслабляет. От ладоней Тренера идет тепло, что приятно согревает что-то внутри. — Не сбегать никуда утром и улыбаться, — тихо говорит мужчина. — Хочу тебя поцеловать. Смит буквально замирает. Тренер не спешит. Он притягивает его руки к своему лицу, касаясь губами расслабленных пальцев. Прикосновение согревает. Нежное и неспешное, поддерживаемое зрительным контактом, оно завораживает. Рэй смотрит в ответ, но не видит. Его разум находится в плену переживаемых впечатлений, оттого он не замечает, как Тренер оказывается ближе, лицом к лицу. Но вторжение в личное пространство не напрягает, и Смит, решив в своей голове сложную головоломку из чувств и эмоций, подается вперёд первым. Сам запускает пальцы в ёжик волос, притягивая Тренера ближе, раскрывая чужие губы своими, погружаясь в тактильный водоворот. От пальцев на плечах, забирающихся под майку, до ладони на пояснице, так правильно прижимающей ближе — все лишь побуждает хотеть ещё. Ни мгновения отторжения, ни секунды недовольства. Лишь жажда большего. Рэй не может отлипнуть от Тренера, буквально попадая в зависимость от прикосновений. Ни после первого лениво-ласкового совместного утра, ни после недели совместной жизни. Ему хочется касаться Джеймса каждую свободную минуту рядом, и он не понимает, как жил раньше. Руки или губы, объятья или случайное касание — он так ярко отзывается на всё, что Тренер сам не может отказаться от этого. Мягко поглаживать затылок — когда сидит рядом на диване и читает, вычерчивать узоры на руке — когда разговаривает по телефону, размять плечи — когда Рэй целый день за компьютером, помассировать виски — когда Смит начинает слишком часто тереть глаза, сидя рядом. Всё это не надоедает. Всё это Рэя расслабляет, раскручивая какую-то пружину внутри. И он сам касается Джеймса. Часто. Много. Практически всегда, если тот в поле видимости. — Это что-то новое, — резюмирует Майкл, когда через месяц они собираются на совместное барбекю. — Прошу прощения? — То, как ты его касаешься, — Майкл кивает на уносящего на кухню посуду Тренера. — Не замечал за тобой раньше такого… я бы даже сказал, голода. Обычно тебя не заставить даже руку пожать. — Ничего не поменялось, — Рэй пожимает плечами. — Да, вчера китайцев ты фирменным взглядом смерил. Вот я и удивлен. С Тренером ты такой тактильный, — Майкл переводит задумчивый взгляд на Смита. — Вы так сошлись на почве сотрудничества? — На почве случайностей. — Рад, что ты наконец-то счастлив. И он действительно счастлив. На почве случайностей. Потому что как-то утром Тренер ловит его на прикосновении. — Тебе необязательно убегать по утрам, — замечает Джеймс за одним из завтраков. — Мне приятно. — И ловя вопрос в глазах Смита, он поясняет: — Мне приятно, когда ты касаешься меня, Рэй. Когда по утрам обводишь лицо кончиками пальцев. Когда касаешься мышц спины и целуешь позвонки. Мне нравится ощущать твои пальцы на своей коже, Рэй. И тебе не стоит сдерживаться. Потому что мне хочется, чтобы ты меня касался. Кончиками пальцев или объятьями до перехватывания дыхания — не важно. — Джеймс поднимает на Рэя свои невообразимо карие глаза, и Рэй чувствует восторг пятиклассницы, когда первая любовь ответила взаимностью. — Я не против, чтобы ты касался меня, когда хочешь. — Карт-бланш? — Карт-бланш, — кивает Тренер. И Рэй не понимает больше, как раньше жил без прикосновений. Без Тренера. Он касается его всегда и везде, знакомя со своим собственным языком жизни. Потому что от того, как пожата рука при встрече, можно прогнозировать развитие вечера. От того, как дотрагивается Смит до его плеча — настроение момента. От прикосновения после сна — продолжение утра. Рэй не может обходиться без прикосновений. Но Тренер от этого только выигрывает. Ведь это один из их языков общения. Языков любви.