Мафиозная парочка

«Жестяная Лиззи», негромко пофыркивая, катилась по проселочным дорогам. Когда они выехали из Нью-Йорка, ровный асфальт кончился практически сразу, однако Витторио это совершенно не беспокоило: он с головой погрузился в изучение прессы, периодически прикуривая новую сигарету. Лиз попыталась было полюбоваться на пригородные пейзажи, но те ей моментально надоели — за окном тянулись бесконечные поля, лишь иногда перемежающиеся маленькими одинаковыми городишками. Она поерзала на сиденье, забралась было на него с ногами, но те быстро затекли, и она выпрямилась обратно. Окончательно заскучав, девушка начала пролистывать уже прочитанные Витторио газеты. Главной темой последней недели, разумеется, было убийство Франческо Джулиано. Газеты соревновались в броскости заголовков: «Чудовищная резня в итальянском квартале!», «Нью-Йорк на пороге мафиозной войны!», «Жестокое убийство известного мецената!»... Чегоооо?! Она вчиталась в статью. Автор явно знал о подробностях убийства исключительно из других газет: день рождения Джулиано превратился в прием по случаю открытия детского приюта, перестрелка — во взрыв самодельной бомбы, а она сама стала террористом, которого ищут на трех континентах. Отсутствие фактов журналист компенсировал дифирамбами в сторону безвременно почившего мецената, филантропа и друга несчастных сироток. Элизабет почувствовала, что ее сейчас стошнит. – Витто, ты это видел? Джулиано — друг детей. Да кто в это поверит, Господи! – Угу,– кивнул Витторио, не отрываясь от чтения.– Франческо в последнее время тесно дружил с Харрисом, а тот действительно меценат. Только опекает не детский дом, а школу для бедных девочек. Скорее всего, этот твой журналист где-то услышал об этом краем уха. – Советником Харрисом? Не понимаю...– Элизабет озадаченно потерла лоб.– За все время с Джулиано я ни разу не заметила, чтобы он упоминал о делах, которые могут иметь хоть что-то общее с занятиями советника. У него, мне кажется, кроме кабаре и не было ничего легального. Ну еще карго — но зачем ему тогда советник? – Может, он и в самом деле друг маленьких сироток?– Витторио неопределенно хмыкнул, сворачивая очередную газету. – Ну да, Франческо Джулиано — друг бедных дево... БЛЯДЬ!– Элизабет подскочила, ударившись затылком о потолок. Витторио оторвался от чтения и посмотрел на нее недоуменно.– Витто, «Подвал»! Он непонимающе моргнул, но тут же на лице его проявилось понимание, и он цветисто выругался по-итальянски. – Арно, как высадишь нас, сразу найди телефон и позвони Риччи. Скажи ему: «Возьми в подвале детские вещи и отвези завтра с утра в Благотворительную школу Нью-Йорка для девочек». Именно так, запомнил? Водитель кивнул. Витторио развернул очередную газету и вернулся к чтению, неразборчиво ругаясь на итальянском себе под нос. Лиз попыталась сделать то же самое, но мысли ее все время возвращались к Джулиано, «Подвалу» и советнику Харрису. Она заерзала на сиденье, нетерпеливо поглядывая на часы: ей уже не терпелось оказаться обратно в Нью-Йорке. – Элизабет, от того, что ты подпрыгиваешь, машина быстрее не поедет,– негромко заметил Витторио.– Попробуй отвлечься и поспать, у нас завтра много дел. Он был прав, но спать ей не хотелось. Девушка открыла очередную газету на странице с биржевыми сводками в надежде, что скучные цифры подействуют на нее как снотворное. Финансы не подвели — уже на десятой строчке девушка зевнула, и уже собралась было отложить газету, как какая-то мысль появилась на самом краю сознания. Лиз попыталась уцепиться за нее. Безуспешно. Неясная тревога маячила в голове, но никак не давалась. В конце концов, девушка махнула на нее рукой, положила голову на колени Витторио и задремала, убаюканная рычанием мотора и мерным покачиванием автомобиля. Проснулась она, когда автомобиль затормозил около вокзала. – È ora di svegliarsi, dormigliona,– теплая ладонь ласково взъерошила ей волосы.– Не забудь свою кепку. На улице стояла уже глубокая ночь, и газовые фонари около вокзала почти не освещали улицу. Редкие прохожие торопились побыстрее домой: им не было дела до нескладного итальянца, за которым понуро брел мальчишка-курьер, запинаясь о собственные ноги. Поезд уже стоял на станции. Паровоз утробно фыркал, утопив платформу в клубах густого пара, в котором то появлялись, то снова исчезали неясные тени: одни торопились покинуть вагоны, другие, наоборот, в них сесть. Около третьего вагона скучал проводник, отчаянно зевая и то и дело поглядывая на часы. Витторио подошел к нему и что-то шепнул на ухо. С проводника тут же слетел всякий сон, он подхватил их саквояж и провел в купе. – Желаете чаю, ужин, может быть, сигару? Мы отправляемся через пятнадцать минут,– подобострастным тоном осведомился он. Витторио кивнул. – Ужин на двоих и бутылку вина, per favore. И после отправления не беспокойте нас до утра. Проводник поклонился и исчез за дверью. Элизабет завертела головой, рассматривая обстановку: роскошное купе в вагоне люкс было ей в новинку. На столике между кроватью и удобным раскладным креслом неярко светилась настольная лампа, электрический свет которой смягчался зеленым абажуром. На окнах висели тяжелые бархатные шторы, подцепленные шнуром с витыми кистями (Витторио тут же его развязал, скрыв купе от любопытных глаз снаружи), а стены были отделаны наборными деревянными панелями, за одной из которых пряталась небольшая туалетная комната. На небольшом резном комоде (Лиз округлила глаза: боже, здесь был даже комод!) лежала стопка газет из Лас-Вегаса, которой тут же завладел ее спутник. – Иди, переодевайся,– он сунул ей в руки чемодан, а сам удобно устроился в кресле с газетой, с наслаждением вытянув длинные ноги. Поезд тронулся, мягко покачиваясь на стыках рельс. Они возвращались в Нью-Йорк. Когда Элизабет вышла из туалетной комнаты, Витторио на мгновение потерял дар речи. Мелкий пацаненок исчез, вместо него в купе стояла элегантная дама. Локоны цвета бургундского вина мягкой волной спускались на открытые плечи, шею украшала нитка жемчуга, которая мягко поблескивала на фоне иссиня-черного шелка, плотно облегавшего точеную талию и переливающейся волной спускавшегося к самым ногам, переходя в длинный шлейф. Длинные, по локоть, перчатки обвивали две жемчужные нити. Элизабет крутанулась на каблуках, и Витторио почувствовал, как у него пересохло во рту: за волнами шелка таился разрез почти до самого бедра, который при движении девушки — нет, не открывал! Намекал на стройные ноги, казавшиеся еще длиннее из-за высоких каблуков. Она посмотрела на него через плечо, явно довольная произведенным эффектом, чуть прикусила нижнюю губку, состроив недовольную гримасу... Витторио почувствовал, что мешковатый костюм становится ему мал. – Витто, поторопись! Я хочу есть,- капризно протянула она. Madonna, даже голос у нее изменился! Эта женщина говорила мягким грудным голосом, слегка грассируя и немного растягивая гласные. Пьюзо поднялся с кресла, впервые в жизни чувствуя себя нескладным, путаясь в конечностях, прошел мимо нее и скрылся в туалетной комнате. Элизабет присела в кресло, закинув ногу на ногу, и посмотрела на свое отражение в зеркале напротив: Алисия, определенно, умела выбирать наряды. Ей самой бы никогда не пришло в голову, что парик (ее собственные волосы были все еще слишком коротки для такой прически) такого цвета настолько будет ей идти. А в этом платье она, казалось, стала даже выше. Деревянная панель отъехала в сторону, явив Витторио. Он уже переоделся в свой безупречный костюм, цепочка с серебряной подвеской в виде короны заняла свое место в кармане жилета, и только капли воды на лице и аккуратно уложенных волосах выдавали его недавнее замешательство. Он галантно предложил ей руку. – Ты уже придумала себе новое имя? – Пожалуй, Бесс вполне подойдет. Это еще одно сокращение «Элизабет»,– пояснила она в ответ на вопросительный взгляд.– Ты ни разу не слышал? Он покачал головой. – Это ваши американские штучки. Давай еще раз пройдемся по твоей легенде. Ты — сестра Джонни Фонтейна, популярного певца и актера. В этом году ты вернулась из Европы, где жила в свое удовольствие несколько последних лет, в Америку, и поселилась вместе с братом. Он нас и познакомил. – Я вскружила тебе голову так, что обратно в Нью-Йорк ты вернулся уже со мной,– закончила девушка.– Я помню. А кто он, мой «брат»? – Наш друг. Я вас потом познакомлю. Их прервал стук в дверь, и услужливый проводник сообщил, что столик готов. Несмотря на позднее время, вагон-ресторан был полон народу. Представительные джентльмены лениво листали свежую прессу, наслаждаясь бокалом коньяка и дежурной сигарой после ужина, а их очаровательные спутницы весело щебетали рядом. Витторио галантно отодвинул для Элизабет стул и сел напротив. Оба были слишком голодны, чтобы вести светский разговор, однако после бокала вина девушка расслабилась и не упустила шанс немного подразнить своего спутника. Незаметно сняв туфельку, она вытянула ногу под столом, медленно проведя ей по ноге Витторио. Его рука, держащая вилку, замерла на полпути, когда он поднял на нее ошарашенный взгляд. Это было его ошибкой. Не отводя глаз, Элизабет протянула руку, взяла его бокал и отпила глоток, оставив на тонком стекле отпечаток красной помады. Точно так, как учила Алисия. Витторио совершенно точно тоже вспомнил тот урок. Он медленно сглотнул, желваки на скулах напряглись, и он машинально поднял руку к воротнику, чтобы ослабить галстук, будто ему не хватало воздуха. Продолжая смотреть ему прямо в глаза, Лиз поставила бокал, подцепила пальчиками гроздь винограда и начала отрывать аккуратно, по одной ягодке, нарочито медленно обхватывая каждую алыми губами. Пьюзо следил за ней как завороженный. Ее нога поднялась чуть выше, и он вздрогнул. Воздух между ними, казалось, сгустился от электрических разрядов, заглушив гул голосов. Или это все присутствующие замолкли, не в силах игнорировать напряжение, исходящее от столика? Глаза мужчины по цвету напоминали грозовую тучу, грозившую вот-вот взорваться молниями. Затишье перед бурей. В наступившей тишине звякнула вилка. Витторио медленно встал, предложив ей руку, и повел ее из ресторана. Следовавшее за ними шлейфом молчание прервал мужской баритон. – Кого я вижу, мистер Пьюзо! Крайне рад вас видеть!– навстречу им поднялся невысокий лысоватый толстяк в дорогом костюме.– Не ожидал встретиться с вами здесь! – Ездил по делам,– коротко ответил Витторио, всем своим видом давая понять, что не настроен на беседу.– Рад вас видеть, Брайт. Но толстяка было не пронять. Он коротко хохотнул и хлопнул собеседника по плечу. – Какие дела, Витторио, когда с тобой такая прекрасная спутница! Не желаешь ли выкурить по сигаре? Здесь подают крайне недурный бренди, оччень рекомендую! – Прости, Джеймс, мы торопимся,– голосом Пьюзо можно было резать стекло. Лиз сморщила носик, состроив капризную гримасу. – Ах, Витто, неужели ты не представишь меня этому обаятельному джентльмену? Толстяк расплылся в польщенной улыбке. Витто бросил на девушку взгляд, не суливший ничего хорошего, но ничего не сказал. – Джеймс — Бесс Фонтейн. Бесс — Джеймс Брайт, мой друг. Элизабет очаровательно улыбнулась, щебеча лишенные смысла глупости, и позволила толстяку увлечь их обоих на диван в курительной комнате. Обрадованный встречей со старым знакомым, Брайт разливался соловьем. Оказалось, что он — управляющий Трастового Банка Нью-Йорка, и сейчас возвращается из Питтсбурга, куда ездил по делам (Пьюзо мгновенно закаменел), домой. – В этом занюханном городишке совершенно нечего делать!– пожаловался толстяк.– Да что там, они даже осветить вокзал нормально не смогли! Я ничего не видел дальше пяти шагов! Если бы не мой носильщик, я бы так и остался в той дыре! Элизабет почувствовала, как напрягшийся было Пьюзо расслабился, и ей в голову пришла еще одна коварная мысль. Продолжая мило щебетать, она незаметно для окружающих пробежалась тонкими пальцами по бедру Витторио. Рука, обнимавшая ее, сжалась на ее плече, недвусмысленно намекая, что он все заметил. От сигар остался только пепел. Витторио одним движением поднялся, увлекая за собой девушку, коротко попрощался и твердым шагом направился в купе. Лиз была готова решительно ко всему... Но только не к тому, что, закрыв дверь, он устроится в кресле и развернет газету. Девушка застыла в проходе, чувствуя себя крайне нелепо. Пьюзо не обращал на нее внимания, полностью поглощенный чтением, но, поразмыслив, она решила, что так легко не сдастся. Элизабет присела на подлокотник кресла, закинув руку за голову Витторио, и промурлыкала ему в ухо: – Такая интересная статья? – Очень,– он похлопал по колену.– Присоединяйся, крайне любопытный материал. Лиз скользнула ему на колено и изобразила заинтересованность. Газета оказалась каким-то экономическим вестником, во всю первую полосу которого разместился материал о буме жилого строительства в Неваде. Девушка деликатно зевнула. Пьюзо, кажется, этого не заметил. – Что думаешь? Она скорчила скучающую рожицу. – Не понимаю, что ты нашел в этом интересного. Сейчас абсолютно все строят дома. – Вот именно,– он встряхнул газету, расправив лист.– Учись читать между строк, иначе проиграешь. Давай начнем с самого начала. – Недалеко от Лас-Вегаса начато строительство нового жилого района на 150 домов... Район будет обеспечен самыми передовыми технологиями, включая электрическое освещение, центральный водопровод, газовое снабжение и системы климатизации в каждом здании... Да что в этом такого? – Думай,– Витторио был непреклонен.– Почему меня это заинтересовало? Элизабет нахмурилась, задумавшись. – Ну... Ничего удивительного в списке — свет, газ, вода... Да и кондиционеры, в общем-то, тоже логичны — Невада же сплошная пустыня. Мммм. Пустыня? – Умница, продолжай. – Зачем строить столько домов в пустыне, там же нет никакого произво... Ой! Погрузившись в рассуждения, она перестала обращать внимание на Витторио, за что тут же и поплатилась: его чуткие пальцы прочертили дорожку между лопаток к шее, притормозив у чувствительного места за ухом. – Почему ты остановилась? Думай дальше. – Нет... никакого... производства...– Элизабет начала терять нить разговора, полностью сконцентрировавшись на ощущениях.– Лас-Вегас же в упадке после... Ааах! Она вздрогнула, прикрыв глаза, когда прикосновения переместились на грудь, скрытую только слоем шелка. Его пальцы нащупали крохотную бусинку и описали несколько кругов вокруг. – Элизабет, продолжай,– ровным тоном велел ее мучитель, словно ничего и не происходило. По ее коже побежали мурашки. – ...В упадке после запрета азартных игр десять лет назад... А после строительства железнодорожного терминала... в... Сан-Франциско Вегас перестал быть и транспортным уз... узлом... О боже, Витто!– взмолилась она, когда он вдруг прихватил бусинку пальцами и потянул. Она не замечала ни света лампы, ни перестука колес: все ощущения сконцентрировались вокруг его пальцев. И жара внутри. – В эту игру можно играть вдвоем, mia cara,– хрипловатый шепот Витторио раздался у самого уха, обдав кожу горячим дыханием.– Выигрывает тот, кто умеет ждать. – Витто...– выдохнула в полустоне девушка, бессильно откидываясь на его плечо.– Витто... Он подхватил ее на руки и легко перенес на кровать, одним движением освободил от ставшего слишком жарким шелка, избавился от своего костюма и лег рядом, пропустив руку у нее под головой. Лиз словно в тумане почувствовала, как горячая ладонь гладит ее тело, мучительно медленно спускаясь все ниже и ниже... А затем вторая ладонь зажала ей рот, и ухо снова обожгло прерывистым шепотом: – Надеюсь, ты сможешь молчать. Поезд мерно стучал колесами по стыкам рельс, мчась сквозь ночь в Нью-Йорк. Ехать им оставалось еще четырнадцать часов.