Бракованные/Defective

Ложь — пагубная привычка: стоит только однажды научиться, и тут же начинаешь лукавить даже наедине с самим собой» Макс Фрай «Болтливый мертвец»

Тишину комнаты разрезала противная трель будильника, нарушившая покой двух мирно спящих молодых людей. Часы показывали девять утра, а за окном уже вовсю бурлила жизнь. Солнце призывно заглядывало внутрь, освещая и согревая лучиками небольшое пространство спальни. На плетёном столике возле окна стояло два пустых бокала вместе с недопитой бутылкой вина, а так же пиала с остатками фруктов. Сладкие нотки ароматических свеч всё ещё гуляли в воздухе, запах оказался настолько сильным, что не выветрился спустя сутки. Вдоль по периметру валялись разбросанные в порыве страсти вещи, а в самом центре, как вишенка на торте, разорванная пачка из-под презерватива. Атмосфера слишком явно сигнализировала об удавшейся ночке. Утро тоже вполне можно было бы назвать как минимум не плохим, если бы не испортивший идиллию будильник. С каждой секундой звук становился всё громче и громче, пока темноволосый парень, рыкнув, не дотянулся до соседней тумбочки и не вырубил его. Но вместо отмены он случайно нажал на «отложить», не прошло и двух минут, как мелодия будильника вновь заорала на всю комнату. — Айрин, выруби, наконец, свой телефон! — прохрипел он гневно, не сильно толкая рядом спящую, с головой завернувшуюся в одеяло девушку в плечо. — Сколько раз просил тебя сменить мелодию. Эта максимально отвратная. — Тебе мешает — ты и выключи, — отмахнулась равнодушно брюнетка. Создавалось впечатление, разрывающийся телефон её никак не смущал, она продолжала дальше спать, как ни в чём не бывало. После ответа сразу моментально уснула, будто и не просыпалась до этого вовсе. Парень вздохнул, выждал несколько секунд, надеясь, что девушка всё же соизволит выключить свой же будильник, однако чуда не произошло, а через время телефон сам стих. Комната вновь погрузилась в оглушающую тишину, но заснуть у шатена уже никак не получалось. Он крутился, переворачивался из боку на бок, взбивал по несколько раз к ряду подушку, которая внезапно стала кошмарно неудобной. Тщетно. Сон ушёл, и возвращаться, похоже, не собирался. Полежав последнюю минутку, шатен потянулся, и сладко зевнув, поднялся с кровати. Холодный поток воздуха лизнул разгорячённую кожу моментально. На контрасте с тёплой постелью и пониженной температурой в комнате из-за работающего на полную мощность кондиционера, парень поёжился. Он с детства ненавидел холод. В отличие от Айрин, которая находила в нём что-то магическое. Девушка постоянно говорила о внезапных атаках вдохновения в прохладную погоду. Потому так повелось, что и в помещении она отдавала предпочтение прохладе, нежели теплу. Особенно, когда работала. Юноша обернулся на сопящую девушку, что продолжала видеть сладкие сны, и в груди разлилось чувство несправедливости. Почему он должен страдать от столь неприятного пробуждения, а ей хоть бы хны? Подкравшись на цыпочках обратно к кровати и довольно похихикивая над пришедшей в голову идеей, шатен осторожно ухватился за одеяло, стараясь вести себя максимально тихо, а после резко сдёрнул его на пол. Чего он хотел добиться? Как минимум, разбудить спящую. Как максимум — он ожидал криков, воплей, возмущений, что она побьёт его, в конце концов, либо отругает, укрыв парочкой матов. Но явно не полное отсутствие какой-либо реакции вообще. Айрин, на самом деле, довольно трудно расшевелить утром. Она относиться именно к тому разряду людей, о которых говорят: «Спит, как убитая». Потому раздосадованному неудачей парню не оставалось иного выбора, как оставить всякие попытки до пребывающего в стране грёз сознания брюнетки достучаться и вяло поплестись в душ. Сколько они с Айрин знакомы? Года полтора где-то, а если быть точным, то год и шесть месяцев. Это было зимой на выставке, проходящей в одной из самых известных картинных галерей Сеула. В тот день как раз проводился большой аукцион, на котором парень с девушкой едва не подрались за понравившуюся им обоим работу. Ставки повышались, но оборотов никто не думал сбавлять, а уж уступать тем более. Когда Джухён не на шутку распалилась, воспринимая затеянную юношей игру всерьёз, то ему просто хотелось как можно дольше и со всех сторон разглядеть прекрасную незнакомку, так яростно вступившую с ним в схватку. И она тогда проиграла, к слову говоря. Смешно. Ей не хватило всего пяти тысяч вон до победы. Зато Чимину хватило смекалки таким образом привлечь внимание к своей персоне и после выставки позвать девушку на ужин, где он торжественно ей ту самую картину подарил в знак капитуляции над её очаровательной улыбкой. Пак Чимин появился в жизни Айрин внезапно. Сравнимо с первым снегом в середине октября. Словно с жары на мороз. Примерно так рядом с ним она себя чувствовала. Она любила ясность, ненавидела разные загадки и шарады, коих последние три года в жизни столько накопилось, что Айрин уже имеет возможность преспокойно открывать собственную библиотеку. С Чимином она чувствовала себя более свободной. Не приходилось напяливать на лицо маску да улыбаться приторно-сладко, что скулы сводит. Выпрямлять спину и, задрав подбородок повыше, вторить заученным текстом: «Чувствую себя лучше всех!» или «Я счастлива, ведь рядом всегда любимый мужчина», либо ещё как вариант: «Живём душа в душу». Фу. Воротит до такой степени, что сразу после таких бесед охота забежать в уборную и как следует выблеваться. Но вынуждена держать планку. Затягивать шнурки терпения потуже, надевая корсет из лживой радости, который в обычном порядке перекроет доступ к кислороду, сдавит рёбра до неумолимой боли, оставляя за собой полосы синяков. Эдакие метки невысказанной правды. Имитировать счастливую жену на публику всё равно, что имитировать оргазм в постели. Ты стараешься, кричишь до срыва в горле, изображаешь удовольствие на грани потери сил, а в итоге ни черта взамен не получаешь. Остаёшься как прежде неудовлетворённой, да ещё и до предела раздражённой. Жизнь обожает подсовывать каверзы, но Айрин добровольно в опасную трясину шагнула. Как и Джин, с которым им на пару приходилось плясать под одну фальшивую дудку. Чимин не понимал ихних игр. Ему решение проблемы выдавалось предельно простым. Расставание плюс развод равно новая жизнь. Для чего усложнять текст сложными предложениями с кучей знаков препинания, если можно разделить каждое из них, на предложения поменьше. Одно сказуемое, одно подлежащее. Один человек — одна дорожка. Зачем всё настолько запутывать? Входная дверь щёлкнула как раз в тот момент, когда Пак, дорисовывая на чистом холсте глупую рожицу, измазал светлые джинсы в ярко-оранжевой краске. Айрин спохватилась практически моментально, испуганно вскочив с кровати и отшатнувшись на несколько шагов назад, словно от кипятка. Удивительно, её никак не потревожила громогласная мелодия будильника, копошения Чимина, снующего по комнате и даже не пытающегося вести себя тихо, но стоило двери едва слышно скрипнуть, она подорвалась на ноги со скоростью света. Глядя на неё, Пак поджал губы, уже предвкушая следующий диалог, будто заведомо чувствовал гадкий привкус грядущей ссоры. — Собирайся, — брюнетка заладилась суетливо бегать по комнате, собирая свои и заодно вещи Чимина, заправляла постель, одевалась на ходу. — Что застыл? Собирайся, говорю, — в лицо парню прилетела его футболка. — С чего такая горячка? — устало вздохнул он, аккуратно складывая кисточки на место. — Ты что не слышал? Джин вернулся. — И что? Будто он не знает, как именно мы вместе проводим время, — буркнул недовольный всем происходящим парень. Ведь так случалось постоянно. Под утро его выгоняли, как бесполезного, надоевшего кота. Сокджин никогда не выступал против их отношений, ему в принципе было плевать, с кем спит его фиктивная жена, он сам верностью не отличался, однако для Айрин… девушка принципиально не хотела представать перед Кимом в подобном свете, ибо чувствовала себя изменщицей без грамма совести. Хотя они ведь не парочка с Джином, чтобы друг перед другом отчитываться. За пределами реальности — идеальная семья. Далеко от других глаз — не больше, чем хорошие друзья. Но Айрин всё равно упрямо выгоняла Пака каждый раз, когда Джин внезапно с утра возвращался в их общее жилище. Чимин давно, на самом деле заметил, что девушка сильно менялась с приходом мужа. Словно по щелчку пальца. Хоп. И перед ним находилась другая Айрин. Более холодная. Отчуждённая. Она улыбалась так же смущённо, но всё равно как-то по-другому. Ведя диалог, теребила пальцами волосы, глаза её игриво блестели, а язык неизменно замирал в уголке рта, будто примагниченный. Тонкие пальчики обязательно должны быть чем-то заняты, а голос быть размеренно спокойным, магическим и чарующим. Подобные мелочи делали образ девушки совершенным, по мнению Чимина. Она ему очень сильно нравилась, но смеет признать, сколько бы в их с Сокджином браке не было лживости, с его приходом Пак, будто мерк на его фоне. Это бесило неимоверно. Да плюс ко всему ощущалось отвратительно. — Просто уходи, Чимин, — умоляюще просипела она. — У меня абсолютно нет никакого желания выслушивать опять твои детские истерики с утра пораньше, — запахнув шелковый халат, Бэ приземлилась на кровать, пряча в ладошках лицо. — Детские? — едва не подавился возмущением Чимин. — По-твоему, значит, нормально каждое утро выставлять меня за дверь, как ненужную шавку. — Ты преувеличиваешь, — подняла на шатена глаза Айрин, но встретившись с ним взглядом, тут же стыдливо опустила их обратно. Девушка прокашлялась. — Просто такие встречи всегда выглядят донельзя глупо. Муж, жена и её любовник вместе пьют дружно чай на кухне. Чёрт, — хохотнула она истерически, — да это даже звучит ужасно. Напялив на голове тело футболку, Чимин быстрым шагом приблизился к брюнетке и присел возле неё на корточки, уложив ей на коленки свои ладони. От внезапного прилива тепла, исходящего волной от рук Пака, Джухён дрогнула, а кожа покрылась мелкими пупырышками. — Почему вы не разведётесь? — пытаясь поймать её бегающий по полу взгляд, задал болезненный вопрос он. Постоянно задаёт, а Айрин его постоянно игнорирует либо умело соскакивает с темы. — Я предлагал тебе быть со мной официально сотни, нет, тысячи раз. — Я не могу, Чимин. Ты же знаешь, как всё сложно и… — Враньё. Тупые отговорки. Вы подали заявление в загс по-пьяни, поженились по абсолютно выдуманным причинам, разыгрываете перед родителями глупый спектакль. Разве подобная жизнь приносит счастье? Разве, о таком будущем ты мечтаешь? Лгать до последнего вздоха — твой приоритет? — его руки медленно ползли вверх по бёдрам, пока не обвились вокруг девичьей талии, притянув брюнетку ближе, что в одно мгновение Чимин удобно вклинился между её раздвинутых ног. — Я хочу быть с тобой. А ты со мной? — спросил с надеждой он, но она молчала. — Айрин. — Я не могу так по… — договорить ей не дал шум из гостиной. — Айрин, ты дома? — послышался звонкий голос Сокджина, заставивший девушку в панике отпихнуть от себя Чимина и, выбравшись из мужских объятий, отойти от него на безопасное расстояние. — Уходи. Прошу, — лишь проблеяла Бэ неразборчивое, обхватив себя за плечи и переминаясь с ноги на ногу. Несколько секунд Пак сидел неподвижно, будто пригвождённый к полу. Опалённый. Униженный одним лишь словом. Короткая просьба, но бьющая ударом тока прямиком в сердце. Казалось, на краткое мгновение оно остановилось, перестало биться, пропуская через себя очередной прилив боли. Очередной поток гадости, на него и его любовь вылитый. Чимин поднялся следом за девушкой, молча подхватил весящую на спинке стула джинсовку. Засунул в карман телефон, кошелёк и в последнюю очередь ключи. Кинул на брюнетку пренебрежительный взгляд. — Конечно, — Пак раздосадовано качнул головой. — Что мне ещё остаётся, кроме ухода. Попользовались и хватит. Наши встречи начинаются одинаково и заканчиваются так же одинаково. Так не будем изменять традициям, да? Ночью: «Пожалуйста, не останавливайся», а утром: «Пошёл нахер, Пак Чимин». Отработал своё, так вали домой, — выплюнул он ядовитое напоследок и вышел, громко хлопнув дверью. С гостиной послышался короткий мужской диалог, состоящий из взаимного приветствия да прощания, а после так же оглушительно хлопнула входная дверь. Оторвав отяжелевшие ступни от пола, Айрин медленно подошла к окну, наблюдая, как чёрная ауди парня резко развернулась и со свистом шин об асфальт покинула двор. Девушка поглядела ей вслед с минуту, а после равнодушно задёрнула шторы. Да только очередной неприятный осадок опустился на дно души. Фальшивых понимают только фальшивые. За три года фиктивного брака Айрин вынесла для себя важный урок: у тебя не выйдет с болота вранья выбраться до тех пор, пока ты не прекратишь врать. И врать себе в первую очередь. Говоришь: как я устала. Зачем мне это нужно? Почему я всё ещё здесь, рядом с человеком, которого не люблю? В доме, который уютным не ощущается? Для чего мы оба гробим свои жизни, забиваясь в совершенно выдуманные, почти несуществующие рамки? Пыхтишь злобной фурией, каждую ложь, величая последней, но потом появляются родители, общие знакомые, соседи, в конце концов, и ты судорожно за маску хватаешься, в спешке ту на лицо натягивая, чтобы не дай бог никто не заметил, как по другую сторону экрана ты падаешь обессиленно, заваливаясь на бок тяжёлым грузом. Враньё въедается в язык, как привычка. Вредная и та, от которой сложно избавиться в одночасье… Джин варил у плиты кофе, когда Айрин, приняв водные процедуры и приведя внешний вид в порядок, наконец, соизволила выйти к нему спустя полчаса его прихода. Босые ступни касались кафеля практически бесшумно, она на цыпочках подкралась к мужу со спины, привычно оставляя на гладкой щеке смазанный сухой поцелуй, на который Сокджин завсегда недовольно цокал и кистью вытирал влажный след от её губ. Однако сегодня даже не шелохнулся, лишь повёл плечами, телом, будто выражая дискомфорт. Айрин опёрлась на столешницу, с беспокойством на него воззрившись. — Что-то случилось? — поинтересовалась она осторожно. Его нервозность чувствовалась за версту. — А у тебя? — гаркнул он как-то непривычно раздражённо. В этот момент кофе с шипящим звуком полился через верх. Джин быстро выключил плиту и с психами вылил сбежавший напиток в раковину, туда же отправив турку. С губ слетело парочка отборных матов, что Дхухён в шоке разинула рот, ведь прежде ей не приходилось такого рода ругани из уст Кима слышать. — Опять погрызлись с Чимином? — пытаясь укротить неведомо откуда взявшуюся злость, Сокджин вдохнул глубоко, наполнив лёгкие кислородом, и медленно выдохнув, повернулся к жене, одаривая её своим недовольством. — Когда вы уже перестанете использовать наш дом, как место для своих любовных разборок? — А с каких это пор тебя начали интересовать наши разборки, — нахмурившись, сложила Бэ воинственно руки на груди. Ей совершенно не нравился тон, которым он с ней разговаривал. — Что-то я не припомню, что давала тебе право лезть в мою личную жизнь. — А с тех пор, как ты моя жена. Или ты считаешь, что у мужа на жену нет вообще никаких прав? Супруг это так… ноль поделённый на пустое место? — Мы ничего друг другу не обещали никогда. Разве нет? Я не внимаю сейчас причину твоих возмущений, Джин. С чего вообще подобный разговор? Захотелось поиграть в ревнивого мужа? Это новые роли такие? — она укоризненно ткнула пальцем ему в грудь. — Знаешь, я устала от ежечасных перемен твоего настроения последний месяц. Надо же, решил упрекнуть меня отношениями, — Айрин показательно скривилась, наморщив брезгливо нос. — А где тебя носило целые сутки, м? Я же не возмущаюсь на счёт твоих вечных шатаний по отелям Сеула. — В отличие от тебя я не таскаю своих пассий к нам в дом, — отбил её атаку брюнет. — Мне насрать с кем ты спишь, но вряд ли наши родители будут такого же мнения. Обрисую тебе ситуацию. Развлекаетесь вы с Паком, а тут в гости неожиданно наведывается твоя или моя мама. Они обе любят подобного рода визиты без предупреждения, — на его пламенную речь девушка лишь скептически приподняла бровь. — Я сегодня еле отвадил свою маму зайти к нам на чай, убедив, что будет лучше, если она придёт к нам вечером. В итоге она позвонила твоей матери, и теперь они вчетвером вместе с отцами заваляться к нам на ужин. А всё могло бы обойтись безобидной чашкой чая, если бы не наличие левого мужика у тебя в постели. С которым вы, упс, — приложил Джин ладонь ко рту, картинно округлив глаза, — трахаетесь по выходным. Айрин скрипнула зубами, стрельнула в Сокджина полыхающим взглядом. Он прежде не говорил ей таких обидных слов, даже голос никогда не повышал, а тут, будто с цепи сорвался. Комок непрошенных слёз застыл посреди горла, но девушка собрала в кулак остатки только что разбитой им гордости и растянула губы в саркастическом оскале. Наигранно, не иначе как в замедленной сьёмке. Он сам её этому научил. Неосознанно, конечно, но всё же. Из Айрин вышла прекрасная актриса. За три года брака ей можно смело выдавать диплом по специальности «Профессиональная ложь и притворство». — Знаешь, что, — приблизившись к его уху, прошептала она, губами задевая мочку, — пошёл ты нахрен, Ким Сокджин! — резкий толчок в грудь заставил Сокджина пошатнуться. Задетое самолюбие когтями вцепилось в рёбра. Парень выпрямился, а на лице тотчас нарисовалась язвительная ухмылка. — Представляешь, я безумно рад, что мы с тобой ненастоящие муж и жена. Не очень-то приятно, когда тебе рога наставляют. Ведь как оказалось, Бэ Джухён правильная исключительно на словах. На деле же — обыкновенная шлю… Он не успел договорить. Звонкая пощёчина рассекла воздух. Обожгла щёку, оставляя чёткие следы тонких пальцев на коже, но важно, что она привела мужчину в чувства. Место удара вспыхнуло пожаром, засаднило, покалывающей волной окутывая кожу. Джин медленно поднял на Айрин ошалелые глаза, и застыл, когда заметил блеснувшие на округлых щёчках слёзы. Смешно. Они утопали в желчи совместного вранья без задних мыслей, что рано или поздно эта же желчь заполнит их самих до краёв, взрастит внутри ненависть друг к другу, выжигая в сердце невероятных размеров язвы. В груди яд желчи разъел то живое и настоящее, хрупкое доверие, тонкий лёд взаимопонимания, которое прежде вело их через терны к звёздам. Но звёзды эти неправильные, потому что ослепляют, а не светят, потому что ложь являлась проводником к ним. Это уже была не маленькая безобидная ложь во благо, а целый огромный океан желчи, опасные гребни волн которого, давно желают похоронить Джина с Айрин под их же аллегорией заживо. Девушка только всхлипнуть успела, как Сокджин, притянув к себе за запястье, крепко обнял, смыкая руки за её спиной. — Прости, — шепнул виноватое, и только тогда Айрин дала слезам волю. Разрыдалась в голос, отчаянно хватаясь за его плечи, комкая пальцами клетчатую ткань рубашки. Джин гладил её спину размеренными движениями и не прекращал извиняться. Осознание низости поступка накрыло с головой быстро. И такие причины как «плохое настроение», «сорвался», — никак его не оправдывают. — Прости, правда. Я виноват, что затеял этот бессмысленный спор. Из-за паршивого настроения мне лишь бы ядом на людей плеваться. Прости, Айрин, — однако Бэ, будто не слышала. Кажется, напряжение сбилось в запутанный клубок, и теперь выплёскивалось через верх. Ссора с Кимом стала последней каплей. — Пожалуйста, прекращай плакать. Не то чувствую себя козлом. — Ты и есть козёл, Ким Сокджин, — немного отстранившись от его груди, обиженно шмыгнула носом Айрин. — Самый что ни на есть настоящий. Она не умела на него долго злиться. Наверное, глупо с её стороны прощать такое, однако брюнетка прекрасно Джина понимала. Как никто другой. Спустя годы они так и остались теми незнакомцами из бара, умеющими поддержать и искренне выслушать. «Незнакомцу можно поведать всё на свете», — одна из тех истин, которая высеклась будто на вывороте мозга. Но главная причина её снисходительности состояла в том, что Джину приходилось видеть и тушить её истерики в разы чаще. Только помня эту маленькую деталь, Айрин решила пропустить сказанные на эмоциях, но вместе с тем не менее обидные слова мимо ушей. Уловив потеплевшие взор брюнетки, Ким выдохнул облегчённо и улыбнулся, протянув девушке руку с отставленным в сторону мизинцем. — Мир? — склонил он голову набок. — Даже не знаю. Я ведь такая бессовестная. — Ну, давай, — покрутил парень нетерпеливо кистью, другой рукой хватая руку Айрин. Глазки при этом щенячьи-щенячье, снова вымаливающие немо прощения. — Не выёживайся. Нам ведь ещё вместе к приходу предков готовиться. — Какой хитрый, — девушка вытерла влагу с раскрасневшихся щёк и, злобно хихикнув, пошла куда-то. Однако долго её возвращения ждать не пришлось. Таща за собой ведро со шваброй, она мигом вручила добытые средства уборки хныкающему Сокджину, что с недовольной миной, но всё же молча согласился с предназначенной ему участью. Достала из тумбочки новенькие резиновые перчатки и, с улыбкой шлёпнув ими брюнета по плечу, произнесла сладенько: — Тогда на тебе уборка, милый. Весь дом с нетерпением так и ждёт, когда ты его как следует вымоешь. Уделяй особое внимание пыли, а ещё усердней три полы. Не хочу, чтобы твоя мама назвала меня неумелой хозяйкой. — Но, — надул губы Ким, — зачем же убирать везде? Если можно просто отдраить гостиную? — Не выёживайся, дизайнер Джин, — в той же манере, с коей недавно уговаривал её он, пропела Айрин. Окинув бегло фронт работы, Сокджин захныкал ещё сильнее. — Считай это выправными работами. Давай, давай, — похлопала она парня подбадривающее по плечу. — Горы беспорядка тебя ждут. — Вы вчера с Паком веселились, а я должен сейчас тут корячиться, устраняя следы вашего сабантуя, — подхватив уже наполненное водой ведро, что та старая бабка пробормотал Джин. — Не справедливо. Айрин шумела кастрюлями, когда он вяло плёлся начинать уборку. Хоть готовила она крайне редко, но Бэ любила это дело. Относясь к готовке как к картине, девушка подходила к ней творчески, превращая процесс приготовления пищи в истинное волшебство. Джина, по правде говоря, восхищало, как она всецело погружалась в любое ремесло. Будто отключалась от внешнего мира, настраиваясь исключительно на радио-волны внутреннего голоса. Того маленького художника, видящего искусство даже в повседневных мелочах. Замерев на несколько секунд в дверном проёме, следя за ловкими движениями девушки, Сокджина вновь накрыло гребнем вины. Язык — самый злейший враг человека. Потому что всегда бежит опереди мыслей, потому что способен извергать гадости. Неосознанные и нефильтрованные. Язык — враг. Оттого-то Джин болтливый орган сильно-сильно прикусывает, дабы впредь не смел озвучивать столь болезненные глупости. — Да, и помни, — отозвалась Айрин, стоя почти к ушедшему Сокджину спиной. — Посуда сегодня тоже будет ждать исключительно твоих трудолюбивых ручек. — Это уже наглость. — Нет. Если ты всё ещё хочешь получить моё прощение, — непроницаемым тоном напомнила она, по какой причине ему приписали выправные работы, хотя в мыслях открыто хохотала, забавляясь с его по-детски надутых губок. — Ладно, — признал парень окончательное поражение. — Наказание, я действительно, заслужил. *** Уныние. То идеальное словосочетание, самым лучшим образом описывающее тухлый семейный ужин. Айрин с недовольной миной ковыряла салат, который положила на тарелку ещё вначале трапезы, однако так к нему и не притронулась. То и дело подавляла усталые зевки, силясь не упасть лицом в тот же салат и не заснуть прямиком в нём. Старшие болтают о всякой ерунде порядка двух часов. Что-то о политике, о ценах в магазинах, о современной молодёжи, совсем от рук отбившейся, о рыбалке, мать его. Нудятина такая, что хоть бери да вскрывай вены ложкой. Наблюдая за спокойным Джином, Айрин честно не внимала, откуда тот берёт силы подобное дерьмо так быстро, а главное долго переваривать. Вон улыбается как, активно в разговоре участвует. Коль она бы его не знала, грешным делом бы подумала, что ему такого рода темы, правда, интересны. Но видела его насквозь. Слишком хорошо знала, чтобы понимать, насколько искусно Ким умеет лгать. Ему бы в актёры, а не в дизайнеры. Реально, невероятных масштабов талант пропадает. Безучастно отвечая на вопросы родителей короткими сухими фразами, Бэ отчаянно мечтала оказаться в горячей пенной ванне и с бокалом игристого полусладкого релаксировать под аккомпанемент какого-то сборника корейских баллад. Обычно, у неё отлично получалось прятать эмоции, но сегодня явно был не тот случай. — Доченька, тебя что-то тревожит? — из пучины накативший грусти вырвал голос матери, что учуяла неладное в поведении дочери, едва переступила порог. — Ты весь вечер молчишь, вон не съела ничего. — Да-да, и бледная, — поддерживая маму девушки, добавила госпожа Ли. — Если тебе плохо, то пойди приляг. Больно смотреть на твои мучения. — Не надо превозмогать себя, солнышко, — госпожа Им, сидящая неподалёку, уложила на плечо дочери ладонь, легонько его сжав, а после бросила сердитый взор на Сокджина. — Что ж ты следишь за женой, Джин? Могли бы позвонить нам, объяснить, что Джухён нездоровиться. Мы бы перенесли наши семейные посиделки. Скажи, Ухён, — повернулась она в пол оборота к матери парня. Та закивала болваничиком тоже наградив брюнета толикой презрения, что ему даже стыдно стало, а кончики ушей невольно залились алой краской. Айрин едва сдержала порыв треснуть с размаху себя лбу. Вот как после таких реакций из вранья выбраться? Возможен ли исход с полным отсутствием его в её жизни? Похоже, нет. Она в нём с головы до пят испачкались. Что теперь, забывая надеть маску, пускай на секундочку, окружающие уже не видят в тебе настоящей настоящего. Так привыкли к идеальному образу счастливой по уши влюблённой в своего мужа Бэ Айрин, что другой более несчастной, имеющей проблемы, переживающей обычные человеческие коллизии и депрессии Айрин попросту не существует. А образ отныне прочно в кожу вросся, пустил корни далеко вглубь и, кажется, что будто в ДНК впитался. Девушка закатила раздражённо глаза. — Правда, сынок. Ты имел прекрасную возможность сказать мне об этом ещё утром, — упрекнула Ухён Сокджина. — Представляешь, Нальсу, — решила поделиться негодованием с госпожой Им женщина. — Спрашиваю его: ты почему такой дёрганный? Не случилось ли чего часом? А он мне: всё нормально, мамуль. Вот что за партизанство? Будто я вражеская сила какая, а не родная мать, — неугомонно причитала она. Джин закатил глаза под самое веко вслед за женой. — Ты мне тут глазки не закатывай. Думаешь, не вижу? — Мам, ну честное, слово. Давай, вы не будете опять начинать лекции по нравоучению, — подушечки пальцев потёрли переносицу, прошлись по закрытым глазам, массируя глазные яблоки. Ким откинулся на высокую спинку стула. «Было так сложно улыбнуться?» — промелькнуло в мыслях. — «У меня тоже настроение не фонтан, но я не сижу с такой миной, будто у меня любимый котик умер. Блять, выбешивают». — Извините. Просто небольшие проблемы на работе. Джин здесь ни при чём. Я хорошо себя чувствую, серьёзно. Просто немного нет настроения, — Айрин попыталась спасти вечер, окончательно летящий на всех парах в помойное ведро, да только не на шутку вскипевшие матери её отнюдь не слышали. Вновь накинулись с расспросами. — Айрин, — мать стальной хваткой ухватилась за её ладонь. — Я твоя мама и вижу, что дело не в банальном настроении. «Видит она… как же», — фыркнула про себя брюнетка. — «Прости, мама, но ты и половины о моей жизни не знаешь. Как и меня саму». — Ужасно бледная, не съела ни крошки, при виде на еду тут же брезгливо отворачиваешься. Ещё я заметила регулярные скачки настроения последний месяц. Ты случайно-о, — Нальсу резко умолкла, подмигнула дочери как-то странно, что та от опалившего изнутри дискомфорта сильнее вжалась в стул, и прошептала чуть тише, словно боялась спугнуть предполагаемую новость, — не беременна? От шока Айрин выпучила на маму глаза, а рядом сидящий Сокджин, который в этот момент как раз сделал первый глоток ягодного сока, успешно подавился, громко закашлявшись. Старший Ким спохватился с места к сыну, услужливо хлопая того по спине. — Так это правда? — отозвался до того молчаливый господин Бэ Шинхва, а на слегка морщинистом лице тотчас засияла счастливая улыбка. Родители явно давно ждали новостей о пополнение. Каждый смотрел на молодую семью с надеждой. — Нет! — громко воскликнули Сокджини с Джухён одновременно. — Мы пока не планируем, — паникуя, Джин начал учащённо дышать. — То есть, я не беременна, — добавила Айрин, чуть успокоившись. Дрожащей рукой девушка схватила стакан сока и глотком осушила его до последней капельки. Госпожа Нальсу и Ухён очевидно сникли после сказанного. Отцы спрятали улыбки. Счастье осунулось с их лиц, разбилось, крупными осколками к ногам осыпаясь. Прежде окрылявшее, оно ранило, оставляло, падая, жгучие царапины. Три года брака. Для старших это уже не то, что не маленький строк, по их мнению, по дому Ким и Бэ давненько должны бегать крохотные ножки. Молодые, здоровые, друг друга любящие. Неужели им не хочется детей? Или может… под корку мозга всех четверых закрались ужасающие предположения. У них что-то не получается. Но это ведь тоже не повод опускать руки. Медицина сейчас не стоит на месте. — Подождите, как это не планируете? — спустя минуту молчания подала голос встревоженная Ухён. — Не планируете или просто не хотите огорчать нас плохими новостями, — скорее утверждая, нежели спрашивая, произнесла женщина. — Господи, мам, о чём ты? — взревел Сокджин, пятернёй ероша волосы. Он подозревал о подобных последствиях. Чем дальше заходила их ложь, тем больше они направлялись в самый эпицентр лабиринта. Парень знал: рано или поздно родители поинтересуются вопросом детей. Его мать мечтает о внуках ещё с тех пор, как Джину стукнуло двадцать два, и они с его бывшей девушкой и по совместительству тогда невестой были одной ногой в браке. Он прекрасно знал об этом, да. Но он не знал, что их с Айрин игры в счастливую семейную парочку забредут в такие непроглядные дебри в итоге. — В Корее очень хорошо развита медицина, и если… — подключилась к штурму Нальсу, однако Айрин перебила мать взмахом руку. — Так. Давайте на этом закончим. Я не беременна, и ребёнка мы пока не планируем. Мы сами решим, когда для этого будет подходящее время. Нам ведь не по сорок лет, — девушка устало поднялась со стула, немо намекая, что ужин закончен. Пусть и на такой невесёлой ноте. Поджатые губы. Обида, поселившая в омутах родительских глаз. Семейство Ким и семейство Бэ поднялись из-за стола практически одновременно. Больше не сказав ни слова, они молча направились в коридор. Конечно, Айрин бы не хотелось ссориться с родителями, чудесно понимала — не их стоит винить в желании нянчить внуков. Не они обманывают, плетут из вранья сети. Паучьи, по дьявольски искусные. Не они силком тянули их за ручки под венец, и точно уж не они навязали им эти глупые роли в спектакле под названием «идеальная фальшивая семья». — Тема не закрыта, Джухён, — повернулся отец к девушке на выходе. В его строгом голосе не слышалось ни капли снисходительности. Абсолютно холодный тон, явственно демонстрирующий, насколько глубоко последние слова дочери не только его, но и их всех задели. Это означало, что они к данному разговору определённо вернутся, вот только Айрин готова на всё, чтобы его избежать… Спустя час на кухне до обоих, кажется, только начал потихоньку доходить масштаб произошедшего сегодня. Идеальность дала трещину. Стававшие будничными перепалки выбили из намеченной колеи окончательно. Другие отношения, другие вторые половинки топтались под порогом, подливая масла в давно вспыхнувшие пламя. Раннее весёлая игра, затеянная ради каких-то целей что-то кому-то доказать перестала иметь смысл. Потому что тех целей не существовало больше. А ярко-красное: «Ошибка!» — всё ярче возгоралось, раздражало слизистую. Домыв последнюю тарелку, Сокджин не спеша вытер мокрые руки о полотенце, развернулся к жене лицом, пятой точкой облокотившись на кухонный гарнитур. Пальцы вцепились в края раковины. Брюнет ослабил галстук, однако секунду поразмыслив, вовсе снял аксессуар, сжамкав тот в кулак. Он пялился в точку на стене напротив и мучительно долго молчал, словно оттягивал момент разговора, пары фраз, которые вертясь на кончике языка, больно его кололи. — Думаю, мы перегнули палку за ужином, — начал осторожно и слишком издалека. Голос подозрительно подрагивал. Напряжение неумолимо наступало. Джин яростней мял в руках галстук, и кусая губы, не решался поднять на жену взгляд потускневших глаз. — Согласна. Будет сложно сгладить возникший конфликт. Старики не на шутку обиделись, — брюнетка умостила подбородок на согнутую в локте руку. Её не моргающий взгляд тоже был направлен куда-то в пустота, а после она медленно перевела его на Джина, из-за чего парень занервничал сильнее, чем прежде. — Айрин. — М? — Начни встречаться с Чимином. Официально, — вдруг, выдал Ким, что глаза девушки незнамо какой раз за день шокировано расширились. — Заведите нормальные отношению. Семью. Детей… — Что? — из-за вставшего посреди горла комка, это всё, что получилось выговорить. Брюнетка задышала чаще, на лбу выступила испарина, а зрачки быстро-быстро забегали, когда их с Джином взгляды пересеклись. — Давай на этой закончим. Осточертело играть в счастливую семью, — прохрипел он на полу выдохе. И мир осыпался вниз посеревшими красками. В головах обоих крутилось лишь: вот она точка. Как говориться — Финита Ля Комедия.