«Только попробуй полюбить человека — и он тебя убивает. Только почувствуй, что без кого-то жить не можешь, — и он тебя убивает» Колин Маккалоу «Поющие в терновнике»
Три года назад
Джин успел коснуться ручки лишь кончиком пальца, как дверь перед ним неожиданно распахнулась, а из комнаты вылетела взволнованная девушка, чьи русые локоны, взметнув в воздухе, неприятно хлестнули парня по лицу. Да с такой силой, что в уголках глаз даже слёзы выступили, и в носу защипало от нашествия колючих мурашек. Сокджин заморгал часто, стараясь сфокусировать расплывающуюся из-за плёнки слёз картинку в одно целое, но всё вокруг продолжало плыть, а слизистую глаз жгло. Видимо, кончики волос прошлись прямо по ней. Вокруг царствовала полутьма. В лишённом освещения коридоре, где источником света служило лишь одно единственное окно, Джину едва удалось рассмотреть, кто именно пред ним стоит. — Святые портянки, как же ты напугала меня, Сыльги! — наконец, признав в незнакомке свидетельницу со стороны невесты, ухватившись за сердце, охнул Ким. От громкого возгласа девушка дрогнула и резко развернулась, только сейчас замечая стоящего рядом с ней ошеломлённого её внезапным появлением жениха. — Так и до сердечного приступа довести не долго. Куда ты так летишь? — Ой, прости, Сокджин-ши. Я тебя совершенно не заметила, — русоволосая неловко закусила губу и по привычке поклонилась, испытывая немного дискомфорт в общении с малознакомым человеком. — Надеюсь, я не стукнула тебя дверью ненароком. — Да, нет, — брюнет замахал отрицательно руками, пытаясь заверить Кан в своей целостности. — Всё нормально. Она выглядела взволнованной, а ещё очень скованной в словах и действиях. Джин, на самом деле, заметил это с самого начала. Кан Сыльги, которая являлась Айрин близкой подругой, относилась к нему довольно настороженно. В разговоре всегда замкнутая, во взгляде — вечное подозрение, а в действиях — сплошное недоверие. Сокджин не знал, когда успел насолить ей, хотя с другой стороны парень понимал, что возможно Сыльги всего-навсего печётся о своей подруге. С их с Айрин знакомства тогда в баре прошло два месяца. Всего лишь два чёртовых месяца. А Джину казалось — два года улетело в никуда, потому что ощущал себя совершенно другим человеком. Два месяца репетиций перед главным спектаклем. Два месяца лжи и «я тебя люблю», адресованного другой девушке. По сути, они до сих пор чужие люди. Но уже через час станут законными супругами и будут врать всем вокруг, какие друг с другом счастливые. Они сумасшедшие. Поехавшие на идее доказать всем вокруг, что вместе они смогут. Они психи. Без сомнений. Только вот никому не стоит знать, что каждый из них нашёл в этом безумии выгоду. Кто-то выгоду, кто-то спасение, но причина пойти на подобную авантюру была у обоих. Джин улыбнулся мягко, дабы сгладить угловатость выстроенного в голове Сыльги образа, смахнул со лба упавшие на него прядки волос лёгким движением, и растянул губы ещё шире, что судорогой свело челюсть. Джин, кажется, уже начинает ненавидеть улыбаться. — Так что случилось? Какие-то проблемы у Айрин? — поинтересовался он учтиво, однако девушка не ответила, будто застыв. — Сыльги-и, — защёлкал он пальцами возле её носа. — А? — Кан вздрогнула, вновь поднимая на молодого человека рассеянный взгляд. — Что случилось? — А, у Джу порвалось платье. Прямо на стыке корсета и юбки. Вот, я и бежала на поиски чего-нибудь, чтобы могло помочь в устранении этого… кхм… конфуза, — объяснила она смущённо, по окончанию фразы быстро опустив глаза вниз на носки своих туфель. Джин хмыкнул. Нет, всё-таки он абсолютно не внимает её реакции на него. Она, словно боится. Неужели Ким выглядит, настолько устрашающе? Да он за всю жизнь так много не улыбался, как за эти два месяца. Парню, казалось, у него получилось произвести хорошее впечатление на близких Айрин. В прочем, так и было. К примеру, родители девушки были от него в восторге. Как и родители Кима от Айрин. Заверив свидетельницу, что разберётся с возникшей проблемой сам, он отправил её отдохнуть немного перед церемонией и, выдохнув устало, зашёл внутрь помещения, тихо прикрыв за собой дверь. Светлая и просторная комната врезалась в сознание, как иголкой, когда он заметил купающуюся в солнечных лучах и крутящуюся возле огромного напольного зеркала, Айрин. Простое, невычурное платье сидело на ней идеально. Расшитый небольшим количеством стразов корсет красиво блестел и отливал на солнце десятками искорок; не пышная шифоновая юбка создавала впечатление лёгкости, некой воздушности, что, казалось, выдохни рядом с ней слишком близко, и она как семена одуванчика улетит прочь. Тонкие бретельки не скрывали узких плеч и изящных ключиц, что так соблазнительно слегка выпирали, а кожа переливалась медово-карамельными тенями. У Джина давно вошло в привычку романтизировать одежду. В силу своей профессии он смотрел на людей иначе, сходу оценивая их внешний вид и то, как та или иная одежда на человеке смотрится. Видя «недочёты», его мозг сразу включался в работу, генерируя идеи по устранению этих самых огрех, мешающий образу быть совершенным. Разошедшиеся швы на платье, широкая ленточка на тумбе неподалёку и так предусмотрительно оставленные там же катушка белой нитки с иголкой и ещё одна ленточка, но тоньше. Джин щёлкнул пальцами, а глаза тотчас живительный огоньком загорелись. Идеально. То, что нужно. Он быстрым шагом приблизился, чем напугал не ожидавшую его тут увидеть девушку. — Омо, ты чего подкрадываешься? — охнула Бэ и по инерции прикрыла грудь руками, словно он застал её в пикантный момент переодевания, а, завидев, как тот, закусив пухлую губу, путешествует по её фигуре вверх-вниз пытливым взглядом, вовсе залилась краской до кончиков ушей. — Убери руки. — Чего? — вскрикнув, выпучила на брюнета глаза Айрин ещё сильнее. За эти месяцы она успела понять — Ким Сокджин из тех, кто склонен совершать странности без объяснений. Вечно делает то, что ему вздумается. Порой, Айрин пугалась той стороны его личности, где взгляд его был серьёзным, а широкие брови сводились воинственно к переносице, и парень весь такой сосредоточенный просто смотрел на неё неотрывно, словно выискивал изъян в каждой черте её лица. Вслушивался в её голос и поглощал его нотки, словно пытался стереть из памяти какой-то другой. И Айрин знала какой. Знала, поэтому ни разу не задавала вопросов. Эта должен был быть день свадьбы Джина и его бывшей девушки. День, в котором бы они могли стать счастливыми, но теперь рядом с ним другая девушка, совершенно на бывшую возлюбленную не похожая, на которую Джин злился до помутнения рассудка. Злился, ненавидел, презирал, а потом снова злился. Однако всё равно продолжал пытаться найти в Айрин хоть каплю схожести с Джису, чтобы уцепиться за эту каплю и попытаться продолжить жить, и дышать не так рвано, и не ненавидеть так всепоглощающе. — Руки убери, говорю, — схватив с тумбочки широкую атласную полоску, Сокджин обернул её вокруг талии опешившей от его действий брюнетки, опустившись перед ней на одно колено для удобства, и продел один конец ленты под низ, дабы зафиксировать её. Оценил, так ли это смотрится, как представлялось, кивнул собственным выводам, а после огорошил девушку беспристрастным: — Раздевайся. Айрин за секунду, кажется, успела покраснеть, побледнеть и снова покраснеть. В голове крутилось: «Что за бред он несёт? И так вся на нервах, ещё он со своими непонятными просьбами». Девушка учащённо захлопала накрашенными ресничками. — С ума сошёл! Я не буду перед тобой раздеваться! — в панике она шагнула на несколько шагов назад. На что Сокджин лишь засмеялся. — Глупенькая. Да я с платьем хочу помочь, — но Айрин всё ещё не внимала мотивов изъявленного им «требования». Парень поднялся с колен, сделал к ней шаг, ухватился за болтающуюся на талии молочного цвета ленточку. — Сыльги сказала, что у тебя швы на платье разошлись, — пояснил он ей, как маленькой, добродушно склонив голову набок и с улыбкой заглядывая в её большие блестящие глаза. — А… да всё нормально, — чуть заикаясь, ответила девушка и, наконец, выдохнула. На лице появилась улыбка. — Сыльги принесёт мне другое платье. Всё ещё не выпуская кончик ленточки из рук, Сокджин нахмурился, демонстрируя, что подобная идея пришлась ему явно не по вкусу, сжал ткань между пальцев сильнее, а после, ухватившись за основание юбки, резко дёрнул девушку на себя. Айрин только охнуть успела и, запнувшись нога об ногу, едва не полетела носом в пол, но Джин вовремя подхватил её, что в итоге брюнетка угодила прямиком в мужские объятия. Он запомнил лишь, как гулко забилось сердце в груди и, не иначе как ответно, «всполошилось» сердце Айрин, как округлились её карие глаза, и тонкие пальчики крепко уцепились за его широкое плечо. На долгие десять секунд они способность дышать утратили. Не шевелились. Не думали. Просто не знали, как повести себя в сложившейся ситуации. — Не ушиблась? — хриплый шёпот резанул, будто осколком по барабанным перепонкам, заставив Айрин задрожать в чужих руках. Она отрицательно махнула головой, а после медленно убрала с плеч Джина ладошки, так же медленно вывернулась и, неспешно поднявшись на ноги, заладилась разглаживать на платье невидимые помятости. — Прости. Я не подумал, что ты можешь не устоять на ногах, если я потяну тебя на себя. Просто хотел помочь с платьем… Оно тебе очень… — парень неловко прокашлялся, — очень идёт. — Спасибо, — поблагодарила смущённо, накручивая прядь распущенных волос на указательный палец. За два месяца Айрин ни разу не приходилось чувствовать себя рядом с Кимом настолько неловко. Может, повлияла пикантность самой ситуации, может, на фоне волнения она была совсем не собранной и оттого более уязвимой к подобным мелочам. Где же эта дерзкая Айрин? Мысленно настроив себя на боевой лад, девушка смело подняла голову, задрав к верху подборок. — Есть идея, как решить проблему без применения крайних мер? Джин ухмыльнулся. Заметил этот дикий огонёк в глазах художницы. — Есть. Я же профи в своём деле. Главное, стой смирно и не дёргайся впредь. Вот, — он подал ей только что оторванный кусочек нитки, — держи нитку во рту. Раз уж ты так сильно не хочешь раздеваться. Ты же доверяешь моему профессионализму? — взяв катушку с иголкой, брюнет по новой обернул ленточку вокруг девичьей талии, принявшись маленькими незаметными стёжками пришивать ту к платью. Пока некрепко, просто, чтобы прихватить. — Продемонстрируйте всю свою креативность, дизайнер Джин, — засмеялась Айрин, чем вызвала у парня ответный смешок, а дальше молодые люди погрузились в молчание. Джин погрузился в работу, а Айрин погрузилась в воспоминания. Кто бы мог подумать, что знакомство в баре вывернется свадьбой в итоге. Да ещё такой скоропостижной. И Джин, на самом деле, был неплохим парнем, неплохим человеком, другом неплохим, но это всё, что им светило. Дружба. Дружба. И ничего, кроме дружбы. Айрин бы даже назвала их, скорее деловыми партнёрами, а не друзьями. Она помогала Джину, а он обоюдно помогал ей. Это выгодное соглашение, на которое каждый из них добровольно подписался. «Будет весело» Слова, которые услышала Айрин тем их первым совместным утром. Молодых людей разбудил звонок друга Сокджина. На часах было далеко за одиннадцать, внешний вид обоих оставлял желать лучшего, а отсутствие половины воспоминаний из вчерашнего вечера лишь добавляли забот в копилку проблем. А потом Намджун, который как выяснилось работал регистратором браков, поведал, что ночью они подали заявление в загс, вовсе ввёл своей новостью в ступор. Это были слова, которые стали началом, которые отсчитали для любви минус сто первый уровень и подписали приговор для честности, заклеймив её ложью. Она помнит, как сейчас: блестящие азартом глаза Джина и свои — удивлённо-перепуганные. Голова раскалывалась от тупой боли, набатом бьющей о черепную коробку, во рту раскинулась настоящая пустыня, что язык, прилипая к нёбу, отказывался генерировать слова в адекватные предложения, и мутило. До противного холодка по спине, что будто предвестник огромной лжи когтистыми лапами сдавливал горло. Ей не понравилась идея стать героиней живого спектакля сразу. В отличие от своего ночного спутника, чьи губы то и дело расплывались в игривой полуулыбке, Айрин не искала острых ощущений. Ей хватало драмы в жизни с лихвой. Но Джин улыбался так, словно предлагал сыграть в «камень-ножницы-бумага» на желания и, попросту, брал девушку на слабо, а не говорил о довольно-таки серьёзных вещах. На краткое мгновение Джухён подумалось: улыбка эта вероятно сумасшедшая. Как маска, скрывающая от людей плачущую душу. Будто только такая умело глушила отчаянье изнутри. Будто осознание и боль накрыли парня окончательно только сейчас. И это было стопроцентным попаданием в цель. «Будет весело». Он заверял её в этом слишком искренне, умело наращивая вокруг предложенного убедительные аргументы, безукоризненно, с осознанием дела заставив поверить, что ей их игра тоже необходима. Как бы было не прискорбно Айрин признавать, но да. Она нуждалась в этой маленькой лжи. Хотела вдохнуть кислорода после миллионных неудач и презрений отцом её творчества. Стремилась доказать, что способна быть серьёзней и за счёт замужества, получив свободы для творчества, попытаться построить себя заново. Для счастья всего-то нужно немножко приврать, чуть-чуть притвориться, поиграть в семью недолго, а потом она сможет расправить крылья полноценно. Мораль? Принципы? Совесть? Айрин забила и забыла, что это такое. Потому что устала бороться за мечту безрезультатно. «Будет весело». Знакомство с родителями прошло даже лучше, чем рассчитывали. Через две недели они уже воспринимали их брак, как нужное, наивно поверив в сумасшедшую любовь, которая якобы вскружила Джину и Айрин головы. Родители поверили, потому что дети их играли чересчур хорошо. Такие себе актёры без оскара, в момент вранья на лицах которых, даже ни один мускул не дрожал. Настолько сильно каждый хотел достигнуть желаемой цели. А сказка о всепоглощающей и одновременно нежной любви была ядовито-красивой, мелкими иголками вонзающаяся в кожу, проникающая в кровь и отравляющая её дозами лжи. — Сильно нервничаешь? — спросил девушку Сокджин, когда ленточка на талии всецело исполняла роль пояса, прекрасно гармонируя с самим платьем, будто бы и находилась на нём изначально. Чуть сбоку так же красовался цветочек, маленькая розочка, которую Джин быстренько «смастерил» из другой ленточной ткани. А на лице Джухён красовалась восхищённая улыбка. Платье стало выглядеть даже лучше, чем до «аварии». — Немного, — рассматривая себя в зеркале, завороженно протянула брюнетка. — У тебя золотые ручки, дизайнер Джин, — повернулась она к нему. — А ты нервничаешь? — поинтересовалась она ответно и развернулась обратно к зеркалу, не заметив, как будущий муж, тихо подойдя, оказался за её спиной. Рука нырнула в карман пиджака, выуживая изящное ожерелье, что через секунду оказалось на шее невесты. Горячее дыхание защекотало оголённые участки кожи, а мурашки табуном пробежали от шеи вдоль позвонка и обратно. А стоило пальцам мимолётно прикоснуться, когда Джин застёгивал украшение, Айрин вновь забыла, как дышать. — Мой свадебный подарок, — шепнул он ей на ухо. — Не снимай его, пожалуйста. Хотя бы до конца вечера. Пальцы художницы аккуратно прикоснулись к маленьким жемчужинам на шее. По не понятной причине стало так тепло, словно ожерелье обладало способностью согревать изнутри. Девушка согласно кивнула, совершенно очарованная его продуманностью и заботой о подобных мелочах. Знала бы она истинное значение этого «подарка». Джин предполагает, что в таком случае, Айрин бы не согласилась надеть украшение пускай всего на несколько часов, но она надела, потому что Джин не раскроет ей эту ложь. Никогда. *** Церемония бракосочетания проходила на берегу моря. Пляж Хандок, расположенный на острове Чеджу, славился своими красотами. Изумрудного цвета вода, чистый белый песок и пестрящая красками зелени природа вокруг. Воздух, наполненный морским бризом, приносил с лёгкими порывами ветрами капельку успокоения. Некой бодрости, что не давала разомлеть под палящим летним солнцем. Гостей собралось не мало. Со стороны жениха и со стороны невесты родственников набежало почти поровну. Бабушки с дедушками, троюродные дяди и тёти, крёстные, близкие друзья родителей, которых ни Джин, ни Айрин, не видели ни разу. Несколько друзей Сокджина и Айрин, а так же коллеги по работе, попавшие на сие действо авансом. Выстроенные в два ряда стулья по правую и левую стороны были заняты все до одного. Гости переговаривались в ожидания начала церемонии, активно обсуждая то свежие сплетни, то молодожёнов. Знакомились друг с другом и, в общем, делились впечатлениями о месте проведения торжества, о напитках, о закусках на фуршет-столах, о декоре и прочих других мелочах. Так что, на пляже царил небольшой гомон, который стих моментально, стоило первым аккордам свадебного марша сотрясти пространство, разливаясь приятными слуху нотками, ласкающими уши. Первым возле арки появился жених. Тёмно-серый костюм с черным воротником, белоснежная рубашка и чёрная бабочка, умостившаяся на шее — сидели на нём, как влитые. Волосы были уложены в стильную причёску, что открывала лоб и вид на мужественные брови, пытливые глаза сосредоточенно смотрели вдаль, приблизительно в место, где через пару минут должна появиться невеста. Идеальная игра. Он мял руки и часто, надувая щёки, шумно выпускал воздух, словно переживает. Выглядывал Айрин, нервно притопывая ногой, будто волнуется перед вступлением в семейную жизнь. Будто девушка по каким-то причинам могла сказать ему «нет», и данное «нет» разбило бы его сердце вдребезги. Даже Намджун, посвящённый в «правила» игры, верил лучшему другу, верил бы, если бы не знал правды. Айрин появилась спустя минуту. Казалось бы, невычурное простое платье, распущенные, чуть завитые волосы и неброский нежный макияж, макушку вовсе украшала диадема вместо фаты, но публика ахнула, словно к ним с небес спустился ангел. Скорее они были очарованы её мягкой смущённой улыбкой, яркими огоньками, которыми пылали её глаза. Этот блеск кому-то чудился набежавшей солёной влагой счастья, а на самом деле, ветер дул Айрин прямо в лицо, из-за чего глаза без перестану слезились. Господин Бэ с широкой отеческой улыбкой вёл дочь к алтарю, в сторонке мамы молодожёнов тихонечко всхлипывали, утирая влагу платочками. Айрин хотелось упасть на колени перед всем честным народом и расхохотаться. Громко, заливисто, так, чтобы горло саднило, а из-за першения голос охрип. Они реально верят в утроенный ими с Джином спектакль? Действительно, не замечают фальши? За два месяца девушка успела осознать, что люди довольно наивные, на самом деле. Заглатывая добровольно наживку, даже не подозревают, что их провели. А видя чью-то хоть до безупречности отточенную, но фальшивую улыбку, без промедлений верят, у человек чувствует себя отлично. Людей до безумия легко обмануть, на самом деле. Айрин никогда бы не подумала, что у них получится такое шоу провернуть. — Береги её, — подмигнул Джину отец девушки, передавая руку дочери будущему мужу. — Не переживайте. Я позабочусь о ней, — шепнул Ким размеренно спокойное, ни грамма в сказанном не сомневаясь. Ведь, по сути, он не собирается причинять девушке боль. Они же просто играют. Никому же приносили страдания игры? Игры — это весело. Джин бросил беглый взгляд на задумавшуюся над чем-то Джухён. Пока ты сам правила устаналиваешь, играть безопасно. Наверное… — И так, — музыка стихла, а тишину разрушил низкий голос Намджуна. Поднеся микрофон ко рту поближе, парень улыбнулся обворожительно и с гостей перенаправил свой взгляд на молодожёнов. — Вы готовы? Переглянувшись, пара кивнула, а дальше полился типичный набор свадебных фраз. От «Сегодня вы стоите на пороге создания новой семьи» до «Согласны ли вы» и «Можете поцеловаться»... Поцеловаться. Айрин моргнула, встретившись с Сокджином взглядами. Сердце загнанно принялось сходить с ума, мечась в груди, будто в клетке, а ладошки ожидаемо вспотели. Поцелуй являлся для неё самой трудной частью спектакля. Потому что тренировали они всё, кроме поцелуев. Неосознанно девушка перевела взор на губы парня и, закусив собственную губу, нервно сглотнула, что не осталось Джином незамеченным. Её волнение передалось ему бесплатно, за компанию. Гости в ожидании шумели, и Айрин чудилось, что с волшебного острова они перенеслись на сцену или боксёрский ринг, где публика гиенилась и требовала зрелищ. Они мялись, приближаясь друг к другу убийственно медленно, не иначе, как оттягивая момент поцелуя, пока Джин краем глаза не зацепился за знакомую женскую фигуру, стоящую чуть поодаль общей толпы гостей и в ступоре наблюдающей за всем происходящим. На лице Кима тотчас ухмылка нарисовалась и, глядя прямо новой «гостье» в карие омуты, в которых раньше так охотно тонул, он резко притянул Айрин к себе за талию и без промедлений впился в её губы сокрушительным поцелуем. Чтобы ни у кого из присутствующих не возникло сомнений — он в своих чувствах максимально честен. Он счастлив, а брак этот по любви. Чтобы все это осознали. Чтобы ОНА осознала. По пробуждению обнаружив золотой ободок на безымянном пальце, Сокджин сначала наивно предположил, что произошедшее вчера было не иначе, как дурным сном. Он дома, в уютной постели, рядом тихо посапывала любимая девушка, привычно взвесив одну руку на чуть покатую мужскую талию, а птицы за окном пели им любовные серенады. Однако один косой взгляд в сторону мигом отрезвил опьянённые мечтами мысли. Что те с разгону ударились о реальность. Ведь рядом спала не Джису, а Айрин, а обручальные кольца на её и его пальцах не сулили о новообразовавшейся счастливой семейной парочке. Сокджин долго рассматривал драгоценности на пальцах, которые ещё месяц назад они с Джису вместе выбирали, так беспечно и беззаботно планируя своё общее будущее. Смешно даже. Ведь общего между ними теперь осталось исключительно прошлое. Вспоминая её сияющее милое лицо, нежные объятия и поцелуи до боли в губах, Джин всё размышлял, как этот ангельский образ мог вмиг разбиться, раздробиться на мелкие осколки, оставив после себя лишь саднящие порезы? Чего Джису не хватало для счастья? Наличие большего количества членов? Или, может, Джин настолько плохо удовлетворял её физические потребности, что ей бедняжке пришлось искать оргазма на стороне? Светлые воспоминания быстро меркли, когда им на замену приходили другие. Дверь её квартиры. Трижды нажатый звонок. Запасной ключ, которым пользовался крайне редко, потому что чаще Джису обитала у него, нежели бывала дома, а значит, и у Джина не было причины домой к девушке наведываться. Стоны из кухни вперемешку с поскрипыванием стола… её обнажённое блестящее от пота тело, жадно выгибающееся на дружке незнакомого парня. Они делали это прямо на мягком стуле с широкой удобной спинкой, на котором Джин часто восседал, с упоением прихлёбывая приготовленный Джису кофе. Это то, чего она так хотела, не раз предлагая Сокджину взять её более грязно? Нового ухажёра, видимо, не перемыкает так, как Джина, не смеющего даже в сексе повести с ней себя грубо. Брюнет сам не знает, почему тогда замер на долгую минуту, фактически наблюдая за изменой. Словно хотел убедиться ещё раз и ещё раз. А, вдруг, почудилось. Вдруг, это не его Джису. Это не могла быть его сладкая, милая, улыбчивая, любящая его малышка Ким Джису. Только не она. Но реальность любит разбивать розовые очки стёклами внутрь. В глазах Джису не было раскаянья, когда после хлопка двери она выбежала за Джином, а её дрожащее «извини» эхом разнеслось по лестничной клетке. Но слёзы её наглая ложь. Как и раскаянье, которым возле неё и рядом не пахло. Пахло сексом, пахло чужим мужским одеколоном, едким и тошнотворным, пахло болью. Потому, когда он увидел кольцо, ему захотелось сделать бывшей возлюбленной ещё больнее, чем она сделала ему. Чтобы вместо обиды, в глазах его она увидела счастье. И счастье рядом с другой девушкой. Чтобы она посмотрела на него в день их с Айрин свадьбы и поняла: он по их отношениям ни капли не горюет. Горькие, жгучие струйки слёз бежали по щекам шатенки, безжалостно терзая кожу, которая из-за ветра моментально краснела и неприятно покалывала. Джису вытирала влагу кистями рук, до скрипа сжимая конверт с запиской Джина, присланной ей вместе с шикарным букетом цветом. Она думала, что он хочет помириться. Она думала, что он готов дать ей второй шанс, что готов простить её. Она так сильно надеялась хотя бы объясниться перед ним, но Джин хотел всего лишь отомстить. Жёстко, безжалостно и грязно. Буквально, тыкнуть Джису носом в своё счастье. Сегодня их дата. Их место для церемонии. Их свадьба с размахом. Однако, явное отличие реальности от мечтаний резало живьём по сердцу. Рядом с Кимом была не она, а совершенно другая девушка, которую он сейчас так самозабвенно целовал. — Нужно произнести клятву, — оторвавшись от губ Айрин с гулким чмоком, в пол шёпота произнёс Сокджин, чтобы услышала его только она. Одна рука покоилась на её щеке, а второй Джин продолжал художницу крепко прижимать к себе. Девушка сглотнула, а зрачки забегали по лицу напротив быстро-быстро, совершенно не внимая только что произошедшего. — И что же мы можем пообещать друг другу? — прохрипела она сиплое, стараясь восстановить сбитое его внезапной атакой дыхание. — Давай не влюбляться друг в друга. Никогда. Крайне важная просьба. Ким бросил очередной короткий взгляд на застывшую в немом шоке Джису. Нет. Джин больше в любовь не верит. Измена выжгла напрочь в нём это чувство. Искоренила, выковыряла и выбросила на дно океана под названием «Гордость». Нет. Любить слишком больно. Слишком безумно. Слишком страшно. Любить — это в принципе, слишком. Айрин хорошая девушка, но Джин уже не хороший парень. Он не желает влюбляться. Лучше стать атеистом и, отказавшись от веры, перестать верить в Бога, чем снова начать любить. — Пообещай, что не влюбишься, — он просит с надеждой, но Джухён и сама не хочет. Ведь Сокджин, кажется, абсолютно не тот человек, с которым бы чувствовала себя на все тысячу процентов комфортно. Не тот, кто нужен ей. — Никогда? — уголки губ искривились. Бэ закусила изнутри щёку. — Никогда, — на полном серьёзе подтвердил молодой дизайнер. — Тогда обещаю. Без любви жить легче. Дышать чище. Отпускать безболезненно. А то, что врать всем подряд приходится? Так это уже пустяки сущие. Врать легче, нежели любить. В прочем, Сокджину казалось, что легче, пока это болото не затянуло его полностью и в желчи не утопило. Последующая церемония проходит скучно. Бесконечные поздравления родственников, изнурительные фотосессии, где приходилось натягивать улыбку шире и корчить из себя счастливую парочку. Каждый мечтал от чужих взоров спрятаться поскорее, чтоб, наконец-то, выдохнуть. Однако родственники всё подходили и подходили, а праздник всё продолжался, вертясь перед глазами нескончаемой каруселью, что мутило. Желание — спрыгнуть на ходу, но должны доигрывать до конца. Джин всё выискивал Джису из толпы, которая так и не осмелилась ни подойти, ни уйти вовсе. Потому парень искал возможности улизнуть, дабы поговорить с ней тет-а-тет. Настырные дальние родственники не давали ему проходу. Поначалу, тётушка приклеилась к нему банным листиком, причитая, как же он вырос, как же возмужал, а похорошел-то как. Глаз не оторвать. Что жена-красавица. Что банкет просто чудесный. Сокджин едва сумел отделаться от неё, как на полпути к цели, задержала мама, налетевшая на сына с объятиями и лишь после долгих десяти минут разговора с ней, парню удалось «сбежать», настигнув бывшую девушку на краю пляжа. Песок глушил шаги, потому у Кима получилось подойти незаметно, остановившись от Джису на расстоянии метра. У моря ветер дул сильнее и был холоднее в разы, что кожа под тканью рубашки вмиг покрылась пупырышками, капли воды, принесённые волной, осели на лице. Джин выдохнул нарочно громко с целью привлечь внимание шатенки, а когда она к нему повернулась вся зарёванная, расплылся в ослепительной улыбке. Хоть и выжимать её из себя было крайне трудно. Как и видеть слёзы той, которую глупое сердце продолжало отчаянно любить. — Помнишь, я говорил, что никогда не сделаю тебе больно? — начал парень в полголоса. — Я сказал, а ты смеялась, мол, люди причиняют боль друг другу всегда. Пускай, порой, неосознанно, и даже, может, не со зла. Но делают кому-то больно все. Против природы не попрёшь, ведь каждый в мире человек запрограммирован на то, чтобы рано или поздно причинить другому человеку вред, — он улыбался какой-то с маниакальной болезненностью. Джису становилось не по себе. Джин, которого она знала семь лет, был добрым, мягким и понимающим. Он не умел и не хотел делать другим больно, но делал сейчас. Ей. Своим безразличием. Тонной холода, что остатки надежды в ледяные брылы заморозил. — Джин, — выдавила шатенка из себя дрожащее, — давай… мы просто поговорим… я же з-знаю, — заикалась она, цокая зубами, — знаю, что ты устроил этот спектакль лишь бы меня проучить, — девушка обхватила его предплечье, но Сокджин выдернул руку из ослабевших пальцев моментально, шарахнувшись от её прикосновений, словно от кипятка. — Я хотела бы… — Теперь мы квиты, Ким Джису, — прервал брюнет её на полуслове. — А ещё оба дураки. Но ты дура больше, чем я. Я же счастлив. Потому что любим. Потому что ОНА не ТЫ. На этом даже не точка, а восклицательный знак. Можешь со спокойно душой идти скакать на чужих членах дальше. С кем хочешь отныне трахайся. Никто, вроде меня, больше не будет тебя ограничивать, — он резко развернулся, но Джису точно почувствовала, как последние слова хлестнули по лицу, словно пощёчина. По щеке скатилась новая слеза. Он уходил, а она ощущала, как из-под ног уходит и земля. — Джин! — но парень не оборачивался на её зов, не собирался ни останавливаться, ни возвращаться. — Джин, пожалуйста, — Ким упала на колени, рыдая уже навзрыд. Вот так из-за одной ошибки разрушилось целых три жизни одновременно. Джин уходил, а всё это время наблюдающая за их с Джису ссорой Айрин, кажется, впервые за эти месяцами осязала масштаб боли новоиспечённого мужа. Это была не свадьба Ким Сокджина и Бэ Джухён. Это была расчётливая месть Ким Сокджина Ким Джису.