Бракованные/Defective

«Но конец лжи ещё не означает начала правды» Фредерик Бегбедер «99 франков»

Нет лучше пробуждения, чем от запаха свежезаваренного кофе. Когда его ароматы дразнят рецепторы, постепенно выводя мозг из фазы глубокого сна. Когда веки медленно открываются, не потому что будильник прозвенел или солнце нагло слепит глаза, а потому что с кухни тебя уже зовёт чашечка вкусного бодрящего напитка, и ты в приподнятом настроении летишь на его запах, как тот мышонок из мультфильма на запах сыра. Утро должно начинаться с хорошего, тогда и день вероятней сложиться благоприятней, ведь он начался правильно — с улыбки. Сокджин до потери пульса обожал кофе. Некрепкий, с молоком и чайной ложечкой сахара в придачу, горячий, обжигающий, согревающий изнутри, исходящий клубами пара. Больше всего на свете он любил просыпаться под тихий шум дождя в тандеме с ароматом излюбленного напитка. Именно, когда эти две составляющие объединялись, утро можно было считать идеальным. Сегодняшнее претендовало на таково. Погода за окном разбушевалась грозами. На улице с раннего утра шёл проливной дождь, однако Сокджина разбудили отнюдь не вкусные запахи, а жуткий грохот, вперемешку с руганью доносящийся из мастерской Айрин, что вынудило резко соскочить с кровати и, натянув футболку и шорты, стремглав броситься в эпицентр непонятного шума. Ступеньки преодолевались через одну. Вспотевшие ладони скользили по перилам, стараясь крепче за них ухватится, дабы кубарем не полететь вниз. Минута, и парень уже стоял на пороге нужной комнаты, распахнув настежь двери. Повсюду валялись изрисованные скетчами и зарисовками листы, тюбики с краской, что находились, где какой придётся, исполосованный канцелярским ножом холст. Совсем недавно, несколько минут назад, это была картина: утончённая женщина в яркой модной шляпке с широкими краями, в чёрном коктейльном платье из атласной ткани. Открытые плечи, изящный белый жемчуг на шее. Тонкие пальчики зажимали длинный гладкий мундштук чёрного цвета с дымящейся сигаретой, а с накрашенных алой помадой губ так же срывались дымовые тучки. Джин видел рисунок раньше. Айрин работала над ним давно. Потому, созерцая сейчас изрезанное полотно, парень на мгновение в ступоре замер, не зная с каких слов или действий лучше всего начать. Он подошёл медленно, словно каждый новый шаг нарушал всё больше личных границ, тех невидимых линий, которые вокруг себя незримыми полосами начертила девушка. Шаг. Второй. Три. Пять. Десять. Горячая, не лишённая до конца тепла подаренного пуховым одеялом ладонь коснулась оголённого плеча Айрин внезапно, что та вздрогнула слегка, качнувшись вперёд по инерции, а после неспешно перевела пустой взгляд на Сокджина. — Разбудила тебя? — пальцы обеих рук сплелись вместе. Брюнетка стала их мять от дискомфорта и витающей в воздухе неловкости. — Извини. Я так и не научилась подавлять свои эмоциональные всплески, касаемо творчества, — опустив стыдливо голову, поделилась она причиной устроенного шумового беспорядка. Но Джин не винил её за столь ошеломляющее пробуждение. Уже привык. За три года у Айрин так много случалось упомянутых эмоциональных всплесков, что брюнету не оставалось ничего иного, как смириться с подобного рода началом дня. В прочем, ночевал он последние месяцы в их общем доме крайне редко, потому даже успел отвыкнуть просыпаться столь рано и столь «необычно». — Она была красивой, — кивая на картину, что теперь превратилась в бесполезные клочья, печально молвил Ким. — Нет, — вслед возразила девушка. — Она была уродской. Непонятной. Корявой. Лишённой всякого смысла, — хмыкнула на последней фразе, кровавую полоску на кисти рассматривая, оставленную неаккуратным взмахом ножа, и под протяжный вздох мужчины поднялась, поворачиваясь к нему лицом. — Прям как наш брак. Вдруг, язвительное замечание, слетевшее с девичьих уст, вынудило Сокджина сникнуть сильнее в момент. Тема, которая немым вопросом клубилась вокруг супругов со вчерашнего вечера. Её было слишком сложно затевать. Слишком неловко говорить. Почему-то язык не поворачивался продолжить диалог, хоть Айрин стоило бы разъяснить всё ещё вчера, а не застывать истуканом, беззвучно раскрывая рот, словно выброшенная на берег рыба, не имея ни словечка в арсенале, дабы смочь ответить на его: «Давай на этом закончим». Что заканчивать, если они толком ничего не начинали? Она попросту не знала, как на подобное предложение реагировать. Приносило ли оно столько же удовольствия, сколько представлялось в мечтах и надеждах? На деле ощущения оказались странными. Айрин до безумия ситуация не нравилась. Ведь невозможно из лабиринта лжи так же просто выйти, как они в него зашли. Зрительный контакт между ними. Натянутая леска напряжения, о которую при любом неосторожном, необдуманном движении можно порезаться, рассекая те тонкие грани терпения. Неловкость. И решения, зудящие под кожей. Казалось, Джин с Айрин хотели сказать друг другу слишком многое и не говорить ничего одновременно. — Я просто устал, Рин. Чертовски, — не выдержав её тяжёлого взгляда, прикрыл он глаза. Будто оправдывался сейчас перед ней. Перед фиктивной женой, с которой они ни разу друг другу в чувствах не клялись. Их клятва наоборот построена на обещании «не любить». Тогда от чего же так сложно сделать решающий шаг и уйти? — А я не устала? — нахмурилась Айрин, пульнув в него ответным недовольством. — Мне надоела наша игра не меньше. Просто… — Просто что? — перебил девушку Джин, вновь налаживая с ней зрительный контакт. Она кусала губы, зрачки её бегали как заведённые, а радужка блестела, не иначе как тонким стекольным слоем залитая. Они замолкли на пару мгновений, стоя друг напротив друга, пока Джухён не прервала гляделки, начав собирать раскиданные художественные инструменты. Краски, кисти, листы, что под давлением ладоней мялись, сразу отправляясь в мусорное ведро, остатки бывшего произведения искусства. Наблюдающий за девушкой парень втянул со свистом в себя воздух, до последнего атома пропитанный запахом разных красок. В основном пахло акварелью. И давно уже не понятно: аромат хранила в себе комната или сама Бэ Айрин. От неё всегда веяло акварельными нотками, сколько Сокджин с ней знаком. Вечно с карандашом и скетч буком в руках — такой ему она представлялась. Завсегда погружённая в творчество. — Ты не можешь уходить от разговора. Потому что от сомнений ничего не измениться. Ни в одном театре нет таких длинных спектаклей. На этой фразе девушка замерла с палитрой в руках. Усмехнулась, повернувшись к мужу. — Удивительно, что подобное говоришь мне ты, Джин. Тот, кто и является режиссёром-постановщиком, сценаристом, костюмером, оператором и гримёром в одном лице, — сегодня сарказм сочился у Айрин со всех щелей. — Я не против нашего развода, наоборот, за. Всему руками и ногами за. Однако, как мы объясним причину развода нашим родителям? Не проси раскрыть карты правды перед ними, — мотнула отрицательно головой. Даже отрешённо, словно отнекиваясь от возможно исхода событий всеми известными способами. — Потому что в таком случае отец меня живьём закопает. Причём, в прямом и переносном смысле. Сокджин это прекрасно понимал. Скорее даже, помнил отчётливо, каким господин Бэ бывает строгим по отношению к дочери, однако и возникшая проблема выполнима, если к её решению приложить чуточку актёрского таланта. У Кима уже врать, как отточенное не одной репетицией умение. — Так же как «любовь» наша великая вспыхнула, — сделал Ким кавычки в воздухе, — так может и затухнуть. Не вижу большой проблемы, — пожал плечами, после в ослепительной улыбке расплываясь. — Не впервой играть. Уверен, безразличие у нас получиться изобразить в разы правдоподобней, нежели взаимное обожание. Айрин смотрела на Джина долго. Пытливо сменяющиеся, словно по щелчку пальца, эмоции на его лице изучая. Она снова видела на дне чёрных зрачков озорство. Снова тело флэшбэками пронизывало, когда он так же предлагал ей вместо традиционных «руки и сердца» — «веселье и сладость обретённой свободы». Но враньё, отнюдь, свободу не дарит. Оно её отбирает. Оно отравляет опасными парами, доступ к честности перекрывая. И грудь потом разрывает от недосказанности, и сердце бьётся медленно, почти на грани остановки, и язык по ощущениям не твоим становится, потому что режет душу, ложью её вслух исполосовав. Почему игры приносили Джину так много удовольствия? Неужели, играя, он чувствует себя лучше? Вот, что давно Айрин ночами терзает. Неужели мужчина до сих пор одной местью дышит? Девушка расширила глаза, сделав определённые выводы в голове, и воззрилась на мужа ошарашенно. Долго не думая, она приблизилась и неожиданно взяла его за руку. «Грея» его тёплую ладонь в своей холодной. От её прикосновения Джин невольно вздрогнул. Словно холод вырвал внезапно из водоворота размышлений. Нагло и без предупреждения. — Только не говори мне, что ты решил к ней вернуться? — резкий вопрос снегом на голову. Айрин сжала его пальцы сильнее, пачкая их краской, что из её кожи отпечатывалась на коже Сокджина. Это самая страшная догадка, и девушке до ужаса хотелось услышать из уст Кима ярое опровержение. Пусть ругает её за глупое предположение, пусть нелестными эпитетами осыпает, негодуя на тему, мол, не будет такого никогда. Он, ведь не дурак дважды на одни и те же грабли наступать. Но Джин почему-то стушевался и умолк. — Ким Сокджин! — парень сглатывает от грозного голоса. — Ответь мне честно и немедленно. В память врезалась позавчерашняя встреча с Джису и дышать стало нечем. Кулаки сжались, словно созерцал данную сцену снова. Незнакомый парень рядом, тесно прижимающий её за талию к бедру, смех, ненавязчивый поцелуй в щёку, прикосновения, перерастающие в объятия. Джин ненавидел себя даже за чувство ревности по отношению к бывшей девушке, пожаром вспыхивающее в груди. Джухён не могла не заметить переменившееся настроение брюнета. Сжатые челюсти и кулаки — выдавали его. Карие глаза настоящей яростью пылали вперемешку с очередным разочарованием. А разочарование отдавало болью, что импульсом по цепочки их соединённых рук и Айрин, будто передавалась. Она помнила черты лица Джису смутно, так как видела её всего раз, однако заведомо недолюбливала. Девушка представлялась ей довольно неприятной особой. Стервозной, самовлюблённой. Надменной возможно. Ничего не получалось поделать с возникшей неприязнью, по сути, к незнакомому человеку. Ким Джису Айрин жутко не нравилась. Впрочем, брюнетка подозревает у них это чувство взаимно. — Я не собираюсь, — прозвучало слишком неуверенно. Ким закусил губу, зажмурился, матерясь мысленно, что вообще допускает думать себе о той, чьё имя до сих пор отзывается в сердце тупой болью. — Но я вижу, что тебя что-то терзает последнее время. Ври всем вокруг, мне не получится. И правда. Айрин лгать не получается. Наверное, они оба так во лжи погрязли, что отныне только рядом друг с другом получалось оставаться настоящими. Девушка всё ждала ответа, не оставляя Джину иного выбора, как рассказать причину своей нервозности. — Я увидел Джису в городе два месяца назад. Впервые за три года. А позавчера мы столкнулись у старбакса, — запустив пятерню в копну волос, взъерошил он причёску, ведя зажатый и скупой на подробности рассказ. — Она была не одна. С каким-то парнем. Они миленько смотрелись вместе, — с пухлых губ сорвался саркастический смешок, брюнет улыбнулся, закатывая к верху глаза. — Хотя, кому я вру? — Вы говорили? — Бэ качнулась, придвигаясь ближе, в глазах его, словно пытаясь высмотреть ту самую встречу. — Мы поздоровались. И от того ещё отвратительней, Айрин. Широкие плечи опустились под грузом нескончаемых раздумий да угрызений совестью, и тогда Джухён подалась вперёд, привстав на цыпочки, дабы дотянутся до шеи Кима, и просто его обняла. Её тихое дыхание опалило грудь. Под хлопковую ткань футболки заползло непреднамеренно. Против Джина Айрин выдавалась совсем мелкой, едва достающей ему до плеча, потому ему для комфортных объятий пришлось немного вогнуть спину и подогнуть коленки. Тело обдало потоком прохладного воздуха. Только сейчас Сокджин заметил приоткрытое окно. Непогода бушевала на улице интенсивней. Небо затянуло тяжёлыми серыми тучами, ветер сорвался, а через минуту о стекло забарабанили первые водяные капли. Теперь запах акварели смешался с запахом дождя. Молодые люди вдохнули его в лёгкие с упоением, ощущая расслабление в каждой мышце и клеточке, дрейфуя на волнах мимолётного умиротворения. Для окружающих у них всё так прекрасно. Врать почему-то получалось легко и до определённого момента весело, в какой-то мере. Поначалу тебя даже накрывает, когда механизм построенных в голове планов приходит в действие. Вроде, ты тогда и счастливым себя уже ощущаешь. Глубоко внутри, где-то на уровне обманутого подсознания. На замену правдивым чувствам приходят лживые. Отрепетированная, оточенная до малейшего дрожания каждого мускула улыбка рисуется на красивом лице, дополняя безупречный образ. Только нет в ней ни тепла, ни холода, ни волнения вперемешку с отчаяньем — одно сплошное безразличие, умело подпитанное ожиданием благополучного окончания спектакля. Все любят надеться на happy end в конце истории. Маскировать одиночество под тонной притворства. И продолжать барахтаться за глупую возможность вернуть то, что прекратило своё жалкое существование уже достаточно давно. — Спасибо, — едва слышная благодарность, затопленная литрами невысказанной признательности за, казалось, пустяковый, но такой важный поступок. — Не бери в голову. Джин с Айрин отстранились друг от друга молча. Без лишних слов или ненужный действий. Девушка предложила выпить кофе, а парень без раздумий согласился. Виски долбило от тупой боли, глаза жгло от недосыпа, потому свалившись безжизненно на стул и умостив макушку на вытянутой вдоль стола руке, Сокджин едва не вырубается под шум греющегося чайника и тихий стук посуды. Он чувствует усталость всем естеством, правда, абсолютно точно не знает, что вымотало его больше: встреча с бывшей возлюбленной, вчерашняя ссора с Айрин или ужин с родителями, а после разговор о разводе. Или просто утро выдалось столь неудачным? Хотя, наверное, всё и сразу. Мужчина зевает широко, а после переводит взор на жену, что слегка меланхолично сновала по кухне, возясь с завтраком. Её волосы находились в тотальном беспорядке. Множество прядок выбились из небрежного пучка и постоянно лезли девушке в глаза, из-за чего та раз за разом смахивала их ладонью. Нос и подбородок измазались в краске, где от неё красовались пару замечательных рваных полосок. Один фартук сменился на другой, однако это будто ничего не меняло. Айрин даже ложку держала в руке так, словно кисточку для рисования. Джин испустил смешок. — Чего лыбишься? — поставив перед Кимом чашку кофе, Айрин присела напротив. Брюнет лишь покачал головой и потянулся к чашке, спеша испить излюбленного напитка. Первый маленький глоток горячей жидкости растёкся по горлу, словно негой. Джин шумно втянул в себя карамельно-молочный аромат, с упоением прикрыв веки на секундочку, и сделал ещё глоток. — Для тебя кофе, как для кота валерьянка. — Не всем котам нравится валерьянка, — протестующе пробубнил Сокджин в чашку совсем неразборчиво. Джухён едва удалось разобрать текст. — Так и не всем людям нравится кофе, — девушка поднялась выключить свистящий чайник и заодно залить в свою кружку кипяток. Травяной чай — именно то, что успокаивало её лучше всего в подобные моменты творческого срыва. На вкус до ужаса отвратительно. Напиток имел горький травяной привкус, от которого немел язык. Поначалу брюнетка даже малюсенький глоток дивного антистрессового чая делала через силу, но через время привыкла и уже как-то стала зависеть от специфического питья. Присев обратно за стол, Айрин пододвинула Джину тарелку с рисовыми пирожками, завидев которые Ким недовольно скривил нос. — Чимин опять притащил? — скорее утверждая, тыкнул он пальцем в десерт, скривившись ещё сильнее. Пак обожал выпечку и часто приносил её в их дом, потому что Айрин тоже любила сладкое, хоть и не так яро. Разноцветные японские Мочи были явно свежие и вкусные. Джин взял одно в руку, принюхался с пристрастием. «Клубника», — сделал он мысленно очевидный вывод. На деле же, явно подписал сдобе приговор. Рецепторы сходу определили начинку, потому пирожок быстро отправился обратно на тарелку. — Не люблю клубничные, — надул мужчина губы, будто в обиде. Дождь на улице пустился сильнее. Ветер порывистыми потоками колыхал ветки, от чего те бились об окно, скребя по стеклу едва слышно. Похоже, такую погоду предстоит наблюдать сегодня целый день. Джина это, отнюдь, не огорчало, как и Айрин, в прочем. Пригубив в очередной раз лечебного чая, девушка поморщилась, а после, потянувшись к сладостям, отыскала среди них нужную и подала Киму. — Это с шоколадной начинкой, — коротко объяснила она последние действия. Ким недоумённо уставился на протянутое лакомство. Однако стоило взгляду двинуться вверх по руке выше, зацепившись за свежую ранку на запястье, недоумение сменилось злостью или, скорее, беспокойством. Джин дёрнулся, окольцевал девичье запястье стальной хваткой и потянул руку на себя, дабы рассмотреть рану поближе. Кровь вокруг неё успела подсохнуть, да и сама царапина не глубокая, пустяковая, но Джин максимально сдвинул брови, будто увидел что-то ужасное. Джухён и сказать ничего не успела, он подскочил с места, покинув кухню, а через пару секунд вернулся уже с аптечкой. Перекись, ватка, зелёнка и пластырь «выстроились» в хаотичном порядке на столе. Дизайнер потянулся снова к руке девушки, но та мигом её одёрнула, спрятав за спину. Она не боялась, нет, — просто не видела в данной процедуре надобности. — Айрин, — пробасил он с такой интонацией, что стадо колючих мурашек пробежало по спине. Брюнетка сглотнула, сжимая ладонь за спиной в кулак. — Руку. — Там царапина, — попыталась она отделаться лёгким путём убеждений. Джин застыл камнем и не двигался, просто ждал, когда она выполнит то, о чём её попросили. Такого рода приёмчики с ним никогда не работают. Айрин это знала, но каждый раз она попросту испытывала неловкость, позволяя ему обработать рану. С лихвой хватало и того, что Ким три года являлся той спасительной ниточкой, вытаскивающей художницу из самого днища собственных загонов и творческих распрей. — Спокойно возвращайся к своему кофе. На очередную фразу юноша продолжал молчать. Айрин невероятно бесило его чрезмерное упорство. Бесило всегда. Он смотрел с нескрываемой презрительностью, подмечая за другим человеком слабость или желание сдаться. Поломанные вещи выбрасывают. Таков закон реальности Ким Сокджина. А опустивших руки людей — забывают. Нельзя превращаться в тень при свете луны, нужно быть луной. Направлять, а не следовать. Ослеплять, а не быть ослеплённым. Если в личной жизни царил полный бардак, то в работе соблюдался высший порядок. Внезапно парень улыбнулся. Ярко. На грани с возможностью взять да расхохотаться. — Джухён, — протянул Ким хитро. — Не называй меня так. Знаешь же, что мне не нравится, — натягивая рукава синей водолазки до кончиков пальцев, буркнула недовольная обращением к ней по имени, данным ей родителями, девушка. Незаметно Джин поймал налету её руку, фиксируя таким образом, чтобы у девушки не получилось вырваться. У Айрин не оставалось иного выбора, как смирно принять его помощь. Задрав кофту, он принялся обрабатывать порез. Сначала промыл перекисью и протёр от засохшей крови, далее аккуратно обработал зелёнкой и наложил пластырь, полностью удовлетворённый проделанной работой мужчина поднялся с корточек и, потянувшись к насупленной жене, щёлкнул её по носу. Им было легко в компании друг друга почти всегда. Спустя три года между ними разве что дружба осталась, не смотря на разные разногласия и даже склоки по тому или иному поводу, что в последнее время уж слишком участились. Закончить не менее трудно, чем начать. Даже сложнее намного. Джин устремил взгляд на оконное стекло, по которому бежали ручейки дождя один за другим. В квартире стало темнее, хоть часы показывали всего-навсего полдесятого утра, и только вспышки молнии время от времени освещали погружённое в полумрак помещение. В такую погоду разве что дома сидеть за просмотром фильмов, закутавшись в плед да запас вкусностей сделав. Но дождь всегда способствовал бесконечному круговороту мыслей, а Джину этого сейчас хотелось меньше всего. — Как тебе идея сходить в клуб этим вечером? — обернулся он к Айрин и, предвидя отрицательный ответ, с прищуром добавил: — Отказы не принимаются. — По-моему, мы с тобой разводимся, а не на свиданки ходим, — глоток успокоительно чая с целью привести мысли в порядок. — Ну, серьёзно, Джин, — умоляюще проблеяла она, — чего мы там забыли? — Во-первых, наш развод никак не касается нашей дружбы. А во-вторых, я же сказал, это не обсуждается, госпожа Бэ Джухён. — С-с-с, твою мать, — по неосторожности прикусив язык, выругалась Айрин. — Я же просила не называть меня так! Сокджин только пожал плечами невинно. Шутки хоть немного, но поднимали дерьмовое настроение. Ему необходимо отвлечься. А развод… есть ещё куча времени для решения данного вопроса. И сегодня определённого не подходящий день для финальной точки. *** Стрелка часов перевалила уже за восемь, когда Чимин, наконец, закончил прогон танца. Весь вспотевший, физически измотанный, он рухнул на пол репетиционной комнаты, жадно глотая воздух. Грудная клетка вздымалась учащённо, одежда неприятно липла к телу, доставляя дискомфорт, а обувь, кажется, натёрла пару мозолей, от чего эти места пекли и саднили болезненно. Вытерев взмокший лоб краем задранной майки, Пак потянулся к телефону, что лежал неподалёку на рюкзаке, дабы проверить не звонил ли ему кто, ведь во время репетиции он завсегда переводит смартфон в беззвучный режим. Два пропущенных ещё днём от мамы, парочка от друзей, которые, видимо, намеревались позвать его на очередную гулянку, ведь звонили они всего полчаса назад. Чимину не хотелось никуда идти. С настроением дела обстояли настолько кисло, что он готов провести в студии за танцами как минимум ещё неделю, пока окончательно не успокоиться и не испустит пар. Внутри до сих пор клокотала обида, вспоминалось вчерашнее утро, слова Айрин уже такие привычные и, можно сказать, будничные, но они всё равно ранили, будто в первый раз. Палец остановился напротив контакта девушки, в нерешительности замерев над кнопкой с изображением зелёного телефончика. Позвонить или нет? «14 июня. 15:37», — гласила надпись в углу. То бишь, позавчера. Она даже не позвонила. Ни вчера вечером, ни на протяжении всего сегодняшнего дня. Похоже, и мысли не допускала, дабы извиниться. С губ сорвалось пропитанное разочарованием фырканье. Чимин ведь не игрушка для битья и не пузырёк успокоительного или бутылка спиртного, которое используют с целью расслабиться, забыться либо просто повеселиться. Но именно так он себя чувствовал. Вещью для кратковременного пользования, лишь бы развеять скуку. Антистрессовый милый Пак Чимин. Брюнету часто руки чесались, сцапав Сокджина за шкирки, прижать того к стене с угрозами не держать Айрин, не сковывать её узами фиктивного брака. Он не хотел винить его, однако по-другому не получалось. Пак, порой, до скрежета в зубах Джина ненавидел, потому что именно Кима Айрин часто выбирала вместо него самого. И такое до чёртиков угнетало. До той степени, что каждую их с девушкой встречу он отныне величает последней. Он, правда, готов порвать отношения, но… Корпус телефона заскрипел под пальцами, а мозг спроецировал образ Джухён из их первой встречи. Да, блять. Кому он врёт? Чимин расстаться с Айрин ни черта не готов. С грохотом гаджет летит куда-то в сторону зеркала, скользя по паркету с лёгким скрипящим звуком, и замирает, когда резиновый чехол окончательно тормозит скольжение. Парень сидит так несколько мгновений. Не шевелиться. Таранит взглядом одну точку. Словно борется с соблазном снова взять телефон в руки и всё-таки набрать заученный на память номер. Он бы продолжил мучить себя бессмысленными стенаниями, если бы в дверь резко не постучали, Чимин не успел и опомниться, как гость нагло ворвался в комнату без приглашения, а завидев танцора, с хитрющей миной направился прямиком к нему, довольно улыбаясь и шелестя поднятым над головой пакетом. — Та-дам, — русоволосый поставил ношу рядом с Чимином и быстренько выудил оттуда коробку с логотипом пекарни, где Пак постоянно покупал выпечку. Вкусный запах тут же ударил в нос, слюни собрались во рту, а в животе заурчало, словно в напоминание, что, кроме скудного завтрака, во рту больше не побывало ни крошки. Чимин сглотнул и поспешил отвести взгляд от румяных булочных изделий. — Лучшие воздушные пончики специально для моего лучшего друга! — воскликнул чересчур бодрый молодой человек. В прочем, это было так на него похоже. Ким Тэхён вечно ходил на позитиве, но стоило ему заприметить, что на лице друга не изменилась ни одна эмоция, парень сник в одночасье. Закрыв коробку, он присел возле Чимина и, закинув руку на шею, уложил подбородок шатену на плечо. — Ну чего ты опять загоняешься? М? Из-за Айрин? — Просто настроения нет, — отмахнулся от нежелательных расспросов Чимин, надеясь, что на этой ноте разговор и закончиться, однако Тэхён униматься не собирался. Ему крайне не нравилось состояние лучшего друга. — Поссорились? — на вопрос брюнет ожидаемо промолчал. — Ваши отношения то и дело строятся исключительно на сексе и ругани. Чимин скривился. До безумия хотелось возразить, но загвоздка в том, что шатен был чертовски прав. Они вечно с Айрин ссорятся, и мирятся лишь, когда рты заняты поцелуями, а руки сниманием одежды друг с друга. Возможно, в этом заключается главная проблема. Не в фиктивном браке и у неё наличии мужа, а в том, что Чимин не делал ничего больше, чтобы заслужить быть с любимой рядом ежечасно. Он предлагал ей встречаться множество раз и при этом не делал ничего, чтобы поспособствовать положительному ответу с её стороны. — Ты прав, — вдруг подскочил на ноги танцор. — Я обязан попытаться сделать что-то большее, нежели нытье и пустые обещания. — Вообще-то, я не то имел ввиду, — Тэхён поднялся вслед за другом. Недовольство перекосило лицо. Конечно, он намекал о возможности попытаться построить отношения с кем-то другим. По его мнению, Пак и Бэ попросту бессмысленно тратили время друг друга. Однако Чимин понял его иначе. Наблюдая за товарищем, Ким отчаянно покачал головой. — Ладно проехали. Слушай, ты со вчерашнего утра киснешь, может, развеемся. Махнём в клубешник, а? — шатен заискивающе подёргал бровями. — Хосок и Чонгук будут ждать нас там. Мы давно не тусили вместе. Тик-так. Чимин кинул беглый взгляд на молчащий мобильник, перевёл его на Тэхёна, потом снова на мобильник, а затем согласно кивнул. Ведь, правда. Не прожигать же очередной вечер в студии за изнурительными тренировками либо дома за разглядыванием потолка. Пак и сам чувствует необходимость проветрить мозги. Ибо ещё совсем немного танцев, и он загнанно взвалиться без сил, не имея их даже чуть-чуть, чтобы после подняться и доковылять до дома. А личную жизнь можно отложить на потом. Как минимум, до завтра. — О’кей, уломал, чертяка, — ухмыльнулся брюнет, несильно хлопнув Тэхёна по спине ладонью и тем самым подгоняя его к выходу. — Идём. Заедем ко мне для начала. Не поеду же я в таком виде, — обвёл он себя рукой. Отправив телефон в рюкзак, парень закинул его на одно плечо. — Пончики не забудь, — добавил как бы невзначай уже самых дверей. — По дороге съедим. Тэхён усмехнулся. Он не сомневался, что Пак Чимин не откажется от любимой выпечки, в каком бы дерьмовом настроении не был. Пихнув коробку со сладостями обратно в пакет, Ким радостно поспешил за Чимином, уже предвкушая отличную ночку в компании лучших друзей. *** Ночной клуб «Мистерия» располагался в центре города и слыл бешеной популярностью. Модный интерьер, укомплектованный дорогущей мебелью, компетентный персонал, знающий своё дело на все тысячу процентов. Клуб делился на три части. Основной зал, где находился танцпол, бар, да и вообще вся основная тусовка происходила именно здесь. Далее, балкончики, имитированные под второй этаж. Там обычно заседала всякая элита, любящая понаблюдать за народом свысока. Здесь музыка играла немного тише, алкоголь покупался дороже и более элитных сортов, парни имели возможность, ухмыляясь, шептать что-то своим девушкам на ушко. И третья часть: полностью изолированные от лишних глаз и стороннего шума — VIP-комнаты. Айрин, коверкая название, звала клуб «Истерия», потому что ей казалось, люди точно сходили в нём с ума. Ни как не отдыхали. Она бывала тут не единожды, однако особой симпатии к заведению не питала. Но Сокджин настоял пойти именно сюда. Соответственно, выбора у неё, как такого, не оставалось. Девушка потянулся вниз подол платья. Эластичная ткань постоянно подскакивала, оголяя добрую половину бедра, что неимоверно раздражало. Да и вообще. Всё было не так. Распущенные волосы щекотали лицо, от высоких каблуков болели ноги. Платье это дурацкое, которое никак не хотело сидеть на Айрин комфортно. Музыка острым лезвием вклинилась в мозг, словно обрела материальную форму, и вызвала мигрень с приступами тошноты. Неоновый свет сине-фиолетового цвета по неизвестной причине тоже бесил, а от беспрерывно мелькающих по стенам лазерных лучей рябило в глазах. Крутанувшись резко, девушка развернулась к выходу, намереваясь свинтить под шумок домой, пока парень отвлёкся на пляшущих у шеста девиц. Созерцая это, Айрин закатила глаза. Какой банальный. — Нет-нет, сегодня мы намерены отжигать, Джухён, — Ким схватил её под локоть, когда она как раз смотрела на дверь. Услышав ненавистное имя из его уст, девушка громко цокнула. — Пойдём, выпьем. — Если ты продолжишь называть меня «Джухён», я уйду домой, а напоследок, откушу тебе руку, — злобно брюзжала брюнетка, пока они пробирались сквозь толпу к барной стойке. Ну, как пробирались. Джин тянул её следом за собой, словно абсолютно на пути ни малейших препятствий не встречал, когда Айрин, мало того, что приходилось поспевать за ним на каблуках, да ещё и протискиваться между танцующих людей. — Что ты там говоришь? Извини, не слышу ничего из-за орущей музыки, — дизайнер ускорил ход. Девушка попыталась притормозить его, но не успела и рта раскрыть, как он сам резко остановился за пару шагов к цели, что не ожидавшая такого Джухён успешно влетела ему в спину, едва успев ухватиться за широкие плечи, дабы не упасть. Крайняя степень возмущения. Брюнетка высунулась из «укрытия», собираясь отчитать нерадивого муженька по полной программе. У него давно не все дома, честное слово. Она часто задумывалась, как возможно такое, что ей с ним комфортно и одновременно очень сложно. Порой Айрин Джина совсем не понимала. Он был нечитаемым, вечно на собственной волне, сигнал которой не ловит ни один в мире радиоприёмник. Размышления нарушил знакомый голос, раздавшийся откуда-то сбоку. Айрин переметнула внимание туда и шокировано застыла, когда её глаза встретились с глазами Чимина, выпивающего в компании… Джису? Пришлось присмотреться для пущей убедительности. Из-за освещения она могла и ошибиться, да и не являлась Джухён бывшей возлюбленной мужа хорошей подругой или хотя бы знакомой, чтобы суметь распознать черты её внешности «из тысячи». Однако, как не разглядывала, приходила к выводу, что перед ней сейчас именно Джису. Ухоженная, красивая, немного дерзкая на вид. Наверное, такое впечатление создавало достаточно вызывающее кружевное платье винного цвета, свободные кудри, в лёгкой небрежности рассыпающиеся по спине и достающие до самой поясницы. На шее поблескивал камушек чокера, а притягательной формы губы, покрытые алой помадой, лишь добавляли общему образу некой развязности. Но больше всего удивляло, что рядом с Ким, свесив ноги со стула, восседал Чимин, который до этого нелепого столкновения, похоже, не плохо так проводил время в компании шатенки. К горлу подкатил предательский ком. Понятно, их отношения с Айрин были странными. Они не встречались, не были парочкой, ничего друг другу не обещали, хоть сам парень не раз предлагал быть его девушкой, но Айрин глубоко в подсознании всегда была в нём уверенна. Уверенна, что он никуда не денется, что она его не потеряет. От комичности ситуации хотелось то ли смеяться, то ли плакать истерически. «Разворачивайся и беги», — вопило подсознание, но широкая мужская ладонь крепко вцепилась в её собственную, стоило ей сделать глубокий вдох да назад отшатнутся. Путей к отступлению нет. Девушка закусила губу. Зачем она только согласилась пойти в этот клуб? — Пожалуйста, только не уходи, — прошептал Сокджин одними губами, и тихой просьбы выдалось достаточно, чтобы Айрин натянула на лицо улыбку и, встав к мужчине плотнее, ядовито с растерянной Ким Джису поздоровалась. Чимин, кажется, почувствовал, как позвоночник прострелило острой болью, отчего спина напряжённо выровнялась, а взгляд окончательно потух. Художница бросила на него осторожный взор. Чувство вины затопило лёгкие мгновенно, перекрыв доступ к кислороду. Прости, Чимин, но таковы правила фальшивой жизни. Удел вступивших в игру — играть до последнего вздоха.