«Но разве это не естественно? Говорить разное в зависимости от собеседника. Приспосабливаться к ситуации. Если бы мы этого не делали, не существовало бы ни стран, ни национальностей, ни социума. Все лгут в зависимости от обстоятельств. Каждый носит разные лица перед своей семьёй, друзьями и окружением. Но кто сказал, что это не правильно? Что есть «истинное» лицо?»
Код Гиас: Восставший Лелуш
Профессия актёра — одна из самых сложных в мире. Потому что корчить из себя кого-то другого невыносимо. Нужно оттачивать мастерство с особым усилием, репетировать двадцать пять часов в сутки, просыпаться с мыслью, что сегодня будешь учиться лучше, жить, будто ты уже стал другим человеком. Лететь высоко, за пределы разума, крыльями солнечные лучи задевая, а обжигая слегка перья, камнем обратно вниз, дабы раскрыть те за пару миллиметров до встречи с землёй. Не терять себя настоящего, наверное, одно из главных правил любого актёра. Ведь, надевая чужой костюм, стоит в первую очередь помнить, что вещь тебе не принадлежит, как бы она не была к лицу. Всю жизнь ты примеряешь на себя образы, меняешь маски одну за другой, порой с такой завидной скоростью, что под конец дня с зеркала на тебя смотрит некое подобие того истинного. Айрин вытерла ладошкой запотевшее зеркало, и, опустив к груди голову, упёрлась ладонями в раковину, стараясь глубоко и неспешно дышать. В туалете витал резкий запах хлорки, от чего в носу щипало и даже немного жгло, из-за пересохшей слизистой. Девушка поморщилась. Благо хоть сама уборная пустовала, предоставляя возможность побыть немножко наедине с атаковавшими мозг мыслями. В воспоминаниях проносятся лица Джису и Чимина, взгляд Сокджина, умоляющий не уходить. Он просил её снова врать. В очередной, в сотый, в миллионный раз вынуждал надеть улыбчивую маску счастливой жены и, применив вместе с талантом к актёрской игре титанические усилия, выдержать новый поток грязи. Она всего лишь художница, мечтающая заполучить немного места под солнцем для себя и своего творчества, но почему-то большую часть времени девушка только и делает то, что играет. Врёт, будто больше ничего иного делать не умеет. Или скорее разучилась? Айрин разучилась быть собой. Пустой взгляд, улыбка-перевёртыш — до безумия пугающая, отдающая горечью потерянных впустую лет, тех годов, когда на пути маячил шанс свернуть на «правильную» тропинку. Айрин так жалеет, что три года назад на предложение Кима согласилась. Так жалеет, что теперь, когда вот она возможность, взять и уйти, начать жизнь с чистого листа, она, вдруг, сомневается, критикуя каждое своё решение. Клубы пара срывались с чаши раковины, где расплёскивалась горячая вода. Из зала доносились приглушённые биты, будто силой децибел норовили пробить стену, добраться, отыскать Айрин даже тут, с целью напомнить, что там за дверью её по-прежнему ждёт дюжина проблем, убежать от которых нельзя никак. Невольно глаза переметнулись на приоткрытую форточку крошечного окна, а с губ сорвался отчаянный хрип. Слишком громадных масштабов достигла ложь, чтобы Айрин смогла избавиться от неё настолько просто. Бежать, ведь проще всего. Оставлять прошлое с ошибками позади. Отдавать решения в руки судьбы. И будь, как будет, лишь бы исчезнуть, лишь бы прекратить врать пускай на малюсенькое мгновение, пока обстоятельства не хватятся тебя искать. Отдых был так брюнете необходим. Даже сильнее, чем кислород. Айрин перекрыла кран, когда тихо щёлкнул замок, и уборная, вместив в себя ещё одного человека, словив надменный взгляд которого в отражении зеркала, брюнетке резко захотелось спустить съеденное за день унитаз, внезапно уменьшилась до размера спичечного коробка и тотчас сдавила в стальные тиски. Спина выровнялась машинально, левый уголок губ потянулся медленно к уху, как только Джису, достав из клатча тюбик дорогой красной помады, принялась густо красить ею губы. Девушки не говорили, но электрический заряд, пробежавший между ними, был способен убить кого угодно. Это чувствовалось в уверенных, излишне показушных действиях, в ухмылках, не сползающих с красивых лиц. Это чувствовалось в том, как каждая хмыкала себе под нос, косясь в сторону другой. Так отчётливо. В сравнении, будто съедаешь что-то с ярко выраженным вкусом, дающим с первых секунд распробовать коронную нотку. «Прорезиненное» молчание тянулось донельзя медленно, однако никто не спешил его нарушать. Ким обновляла макияж, а Джухён просто ждала начала разговора. То, что бывшая Сокджина не носик пудрить сюда пришла было ясно, как белый день. Как в подтверждение её догадок сумочка рядом клацнула, а шатенка, подтирая вокруг губ несуществующие пятна от помады, пригвоздила Бэ к полу обескураживающим вопросом: — За кого мы с тобой боремся? — В каком смысле? — дёрнула бровью Айрин. — Не думаю, что мы вообще могли что-либо не поделить. Я вижу тебя второй раз в жизни, — сложив руки на груди, повернулась она к собеседнице. Беспристрастный тон, пока внутри клокотали накалённые до предела эмоции. — Твой режим дурочки отнюдь плохая тактика, дабы произвести впечатление на малознакомого человека. Мы могли бы стать подругами, если бы честно разобрались здесь и сейчас, — протянула Джису, разглядывая себя в зеркале. С губ Айрин сорвался смешок. Подругами? Она что серьёзно? Да никогда, ни при каких условиях. О какой дружбе, в принципе, может идти речь? Познакомившиеся всего час с лишним назад, они слишком уж ощутимо друг друга недолюбливали, как заклятые враги, которые случайно столкнулись спустя много лет. У них не получится дружить. Потому что Айрин явно испытывала к Джису отвращение, а Джису люто ненавидела Айрин, и не очень-то старалась скрыть сей факт. — Извини, девочки не в моём вкусе. Так что производить впечатление мне ни к чему, — открыто ёрничает. — Давай лучше совсем не контактировать. Думаю, наше общение ограничится первой и последней встречей. Заметь, весьма неприятной встречей, — отчеканила Бэ, развернувшись на каблуках и не проронив больше ни звука, гордой походкой направилась к выходу. Ей был неприятен даже сам факт разговора с той, которая, по её мнению, являлась тем пусковым крючком в механизме многолетней лжи. Конечно, глупо обвинять Джису, скидывая на девушку груз своих же ошибок, но так дышалось легче. Когда мозг находил потенциальную «жертву», обвиняя её во всех бедах, нутро не разъедало от вечных стенаний. Ведь по сути, именно измена Джису привела Джина в тот судьбоносный бар. Именно измена Джису толкнула его на месть. Именно измена Джису изменила парня до неузнаваемости. Она сломала его, а после последствия этого сломали Айрин, добровольно на пытку подписавшуюся. Брюнетка стерпела лишь потому, что жизнь уже почти сломала её намного раньше. Потому что то, о чём она с детства так грезила, до сих пор осталось несбыточной мечтой, продолжающей методично выжигать изнутри душу. Джухён просто хотела рисовать, а в итоге получилось, что нарисовали её. Что именно её судьба использует как персонажа для своих хитро-мудрых игр. Что поворот назад невозможно отыскать. Что сил бежать или стоять на месте почти не осталось. Отперев дверь, девушка дёргает резко ручку, желая поскорее покинуть помещение. Но не успевает и шага ступить — Джису окрикивает ещё одним вопросом. Тянет каждую букву тягуче. Льёт язвительность в сказанную фразу, словно липкий, до вязкости слюны приторно-сладкий мёд. И Джухён замирает на месте, как вкопанная, не в силах больше пошевелиться. Чувство, что слова огнестрельными выстрелами врезались в спину, а пули застряли где-то в области сердца, что тут же принялось стучать учащённо. — Тебя интересуют они оба? Я права? — выгибает шатенка бровь, и улыбается, подмечая чужое оцепенение. — Отдай Джина мне. Всё равно он до сих пор меня любит. Изъявленная «просьба» звучит с интонацией, будто они ведут торги за вещь на выставке. Первый лот — Ким Сокджин. Невероятно красив, умён. Перспективный дизайнер и неплохой друг. Ваши ставки, господа. Тьфу. Бесит неимоверно. Челюсти скрипят, как и кулаки сжимаются крепко, острые ноги впивают болезненно в кожу. Айрин затылком чует, как по лицу Ким расползлось удовлетворение произведённый эффектом, однако она и не думает оборачиваться, а тем более клевать на подобные издевки. Да и… какую же глупость только что сморозила Джису. Айрин никогда не интересовал Сокджин в плане отношений. Это простая привязанность, как к человеку, который стал по-настоящему близок за три года хоть и фальшивого, но брака. Он не нужен ей, но и Ким Джису не нужна Ему. — Какая же ты жалкая, если веришь, что Джин тебя когда-нибудь простит. Плюс, мы с ним в браке третий год. Думаешь, он бросит семью ради бывшей недошлюхи? — фыркнула громко брюнетка. — У тебя имелся шанс быть с ним, но ты, дорогуша, его успешно просрала. Так что теперь, будь добра, не лезь туда, куда тебе дороги нет. Айрин шагнула в коридор, но голос Джису вновь вынудил её остановиться. — Значит, Чимин просто прикрывает тылы? — сделав вид, что не услышала сказанного ей, продолжила гнуть свою линию Ким. — Чем ты тогда отличаешься от меня? Поделись по-дружески. Джин, тебя тоже не удовлетворяет, да? Признаться честно, он в постели полный ноль, — всё не прекращался поток гадостей. Айрин тут же развернулась, чуть подпрыгнув. Уголки губ растянулись в широкой улыбке. Она посмотрела на собеседницу без доли злости, поддетый игривой дымкой взгляд создавал впечатление опасности, будто на дне зрачков внезапно заплясал целый хоровод чертей. Это война без победителя. — Знаешь, я привыкла не выносить секс за пределы постели и тебе советую. Но раз уж тебе сильно горит узнать о нашей с Джином сексуальной жизни, то могу сказать тебе одно: скорее ты просто его настолько не возбуждала, что ему и стараться ради твоего удовольствия не хотелось. Ищи проблему в себе… подруга, — сделала акцент на последнем слове Айрин и, наконец, покинула уборную. *** Чимин сжимал стакан до такой степени, что посудина на последнем издыхании едва не трещала. Коричневая жидкость, бултыхающаяся на дне бокала, давно перестала интересовать, а друзей, запропастившихся где кто, давно не было видать на горизонте. Хосок ушёл изучать со своей девушкой VIP-комнаты, Тэхён, вроде, ускакал плясать под шумные клубные песни, но уже как два часа от него ни слуху, ни духу, а Чонгук вышел на улицу покурить да с концами. Чимин предполагает, что тот подцепил какую-то наивную студентку и бессовестно свинтил с ней же домой, демонстрировать ей прочность своего хвалённого ортопедического матраса. Прямая цитата: «Пиздецки удобного». Пак хмыкнул, вспомнив гордое выражение лица друга, завсегда появляющееся, когда он рассказывал им о прелестях своей новой кровати. Танцор вздохнул. Без друзей было жутко тоскливо, пока к нему не подсела Джису и, они разговорились. Парень даже слегка расслабился в компании болтливой шатенки. На миг позабылись проблемы и заморочки, алкоголь действовал на организм должный образом, минута за минутой расслабляя каждую напряжённую мышцу. Мелькнула даже мысль, что идея прийти в клуб снимать стресс, не такая уж плохая, каковой казалась изначально. Он, правда, почти в это поверил до той секунду, когда глаза не встретились с глазами Айрин. Вот тогда-то окружающий мир снова поплыл. Ведь она пришла не одна. А с мужем. Смешно. Они так мило схватились за ручки, когда Джин, увидев Джису и явно, её узнав, окольцевал ладонь Джухён в крепкую хватку. Чимин качает головой, не убирая улыбки с лица, и опрокидывает в себя оставшийся виски, вкушая, как жгучая жидкость обжигает глотку, а после, согревая грудь, будто резко повышает градус в крови. — Стремишься напиться в стельку? — раздалось сбоку, на что Чимин сразу повернулся на источник звука и скривился, когда увидел перед собой Сокджина. Айрин отсутствовала уже минут двадцать, ему стало скучно. А ещё невыносимо. Одиночество чересчур давило на мозги, как и грохочущая музыка. Алкоголь совсем унылый вечер не спасал, потому он и подошёл к танцору. Хотя рассчитывать на дружелюбный разговор, похоже, не стоит. Чимин смерил его таким пренебрежительным взглядом, что, кажется, припечатал его волной ненависти к противоположной стенке, но вопреки флюидам неприязни, витающим в воздухе, Ким всё же плюхнулся на соседний стул и заказал бутылку коньяка. — Не смотри на меня так. Нам не из-за чего враждовать. — Я любовник твоей жены, как иронично, что ты до сих пор стремишься со мной подружиться, — ядовито обронил Пак, разливая выпивку им по стаканам. Джин испустил смешок на его фразу. И, правда, иронично — пить с любовником своей жены, который некоторое время назад премило беседовал с твоей бывшей девушкой, и которого чуть-чуть придушить хочется. Останавливало лишь то, что он точно знал, нет, был уверен, что Чимин искренне влюблён в Айрин, и что он для неё лучший вариант, потому что способен сделать девушку счастливой. — Странный ты, Ким. — Все люди странные, — пожал плечами Джин в невинном жесте. — Я — не исключение, — он отпил немного коньяка. — Ты мега странный, — сделал вывод Чимин и умолк. Молодые люди погрузились в молчание. Они не знали, о чём говорить друг с другом. И если, быть уж предельно честными, то никому из них откровенно не хотелось продолжать нелепый по всем канонам диалог. Они находятся по разные стороны баррикад, никак не по одну. Во-первых, негласная «война» за одну девушку. Во-вторых, им не понять друг друга никогда. Чимин считал Джина не от мира сего, он не нравился ему даже, когда они лично знакомы не были. Узнав о фиктивном браке Айрин, он возненавидел Кима сразу же, ведь тот являлся прямой преградой к их с Айрин счастью. Так считал шатен, хотя на подсознательном уровне понимал, что причина намного-намного глубже зарыта. Новая порция креплёного отправилась в путешествие по пищеводу. Парни выпили практически одновременно, так же без слов обновив стаканы. — Мы с Айрин разводимся, — огорошил Чимина новостью Сокджин, что тот резко развернулся, ошарашенно расширив глаза. — И у меня к тебе маленькая просьба. Пожалуйста, позаботься о ней. Пак намеревался ответить, да не успел. Джин поспешно поднялся с целью, как можно скорее уйти. Уши предательски покраснели, будто он шатену сейчас во всех смертных грехах признался, а не изъявил просьбу девушку оберегать. Чимин молча наблюдал за его рваными действиями, всё ещё обескураженный сказанным. Ему радоваться или нет? Неспешно он поднялся вслед за Кимом, положил руку тому на плечо, вынуждая остановиться, и замявшись, поджал губы. — Я-я-я… — начал танцор неуверенно. В этот момент на горизонте замаячили две знакомых фигуры. Оба молодых человека переметнули на них всё внимание. Две девушки, которые слишком сильно друг от друга отличались, буквально, всем. Внешностью. Походкой. Взглядом. Эмоционально и на энергетическом уровне. Поймав надменный взор Джису, Сокджин поёжился невольно, по спине тот час холодок пробежал. Стало мерзко, неуютно, неприятно. Он видел когда-то возлюбленную, и мозг, без спроса на показ, вновь включал запись того злосчастного дня. Дверь квартиры. Щелчки ключей в замочной скважине. Шум, доносящийся из кухни. Девичье обнажённое тело, покрытое испариной, и стоны, взрывающиеся громче бом в голове. Мужчина крепко зажмурился, норовя сморгнуть надоедливые картинки, которые за три года не затёрлись и не состарились ни на грамм. В горле ком противных слёз и злость, что готова уничтожить, убить живые чувства, все до одного, до последнего издыхания. Три года, а больно по сей день. Три года, а она продолжает трогать любовные струны в глупом сердце. Ким Джису. Джин сильно ненавидит это имя. Оно вызывает у него аллергию и неодолимое желание ощутить вкус её губ снова. В нескончаемой агонии Сокджин клялся себе не испытывать к ней ничего, кроме ненависти. Он клялся, блять, тогда почему же сейчас, глядя в те самые карие глаза, его нещадно трясёт от желания? Люди растворились вокруг, остались только они вдвоём, оттого ещё невыносимей. Оттого обида обжигает, выжигает и сжигает любовь на ведьмовском костре раз за разом, словно беснуясь от сладких мук. Любовь — зло. Сбейте кто-нибудь из любви эту спесь. Она слишком много на себя берёт. Она прекрасной бывает исключительно в книгах и больше нигде. Заметив пристальный интерес со стороны бывшего парня, Джису широко улыбается. Мило и трогательно. Как умела улыбаться всегда, двигая крышу любого. Тонкие пальчики аккуратно зачёсывают прядь волос за ухо, и она смущённо опускает веки, мол, почувствовала неловкость от долгих гляделок и откровенных разглядываний. Незаметно девушка косится в сторону Айрин, подмигивает, как бы невзначай немо тыкая соперницу носом в очевидный проигрыш. Никогда прежде Джису не уступала кому-то то, что изначально принадлежало ей по праву. А Ким Сокджин бесспорно принадлежал до сих пор ей. Она была уверенна. На самом, деле она не собиралась возобновлять отношений с Джином, однако случайная встреча, произошедшая пару дней назад, перевернула всё вверх тормашками. Он изменился. Она почувствовала это сразу же. От него веяло совершенно другой аурой. На пару секунд Джису снова засомневалась, как тогда на свадьбе, а действительно ли, перед ней тот самый добродушный Ким Сокджин, не смеющий даже ладонь её сжать крепче обычного. В нём пылал огонь ненависти. Даже если он и ревновал, он продолжал Ким ненавидеть. Такова она плата за совершённый проступок. Но Джису нравилась его более дерзкая версия. В эту саму секунду Чимин не сводил взора с осунувшегося лица Айрин, уставшие глаза которой то и дело метались по траектории к выходу и обратно возвращались в гущу событий, словно переключаясь на безразличие. Возникло немедленное желание увести её отсюда, но юноша будто прикипел к краю барной стойки, не смея сделать к раздосадованной девушке и полшага на встречу. Она серьёзно пыталась казаться невозмутимой, равнодушной к происходящему, но на дне зрачков успело вспыхнуть неизведанное пламя раздражения. Прошло не больше минуты. Художница протолкнулась вперёд по направлению к танцующим людям и почти исчезла в толпе. Как одно нежное прикосновение, вернуло её с разгону в реальность, утопив в очередной умоляющем взгляде. Джин потянул девушку за собой к эпицентру веселья и дёргающихся под светом софитов тел. Музыка, как по заказу, сменилась из ритмичной мелодии на более медленную. Места на танцплощадке стало больше, когда народ разошёлся передохнуть, остались исключительно влюблённые парочки. Никаких объяснений. Мужчина безмолвно обхватил одной рукой тонкую талию, прижался максимально близко и выдохнул, ощутив, как плотный узел в груди потихоньку развязался. — Какого чёрта ты опять задумал? — прошипела Джухён, всем видом источающая недовольство. Брыкнулась слабо, желая высвободиться из крепких объятий, но тщетно. В памяти мелькнул их поцелуй на свадьбе. Ситуация, словно под копирку, повторялась, от чего телом овладел озноб. Айрин распахнула веки, неверующе на Кима воззрившись, и снова сделала попытку уйти, однако снова потерпела неудачу. — Джин… Песня: William Singe - Love you like me — Просто подыграй мне в последний раз, — руки сжали талию, будто с приливом импульса, а пухлые губы расплылись в мягкой улыбке. Он прекрасно знал, что за ними в данный момент пристально наблюдали, как минимум, две пары глаз, но ему было, честно говоря, плевать, не смотря на слова, которые говорил Чимину несколько минут назад, пытаясь заверить, что они с ним не враги. Без сомнений Пак теперь возненавидит его сильнее раз в десять. Эмоционально полился голос солиста с первыми строками. У Айрин не было иного выхода, как, дотянувшись до шеи, обвить ту руками и дать повести себя в танце. — Не переживай. Я украл тебя исключительно на один приличный танец, — подмигнул угрюмой брюнетке Сокджин, однако та источаемого веселья, отнюдь, не разделала, сильнее насупившись. — Я убью тебя, — заточенные ноготки впились в шею, теребя загривок, тем самым придвигая лицо мужа ближе. — Понял? Сокджин только посмеялся довольно. — Обязательно предоставлю тебе такую возможность. И они закружились в танце. Страстно, синхронно, словно репетировали его долгими ночами, оттачивая до малейшего движения. Строчки песни залезали, не иначе, как прямиком в душу, наполняя лёгкие, делали танец живее и эмоциональней. Создавалось впечатление — они танцуют по раскалённым углям своих обид друг на друга, в каждом жесте выплёскивая накопившуюся злость, но злились они на других. Гвоздь ревности монотонно вбивался глубже, дробил кости, и эта резкая, нестерпимая боль, поджигала остатки здравого смысла внутри грудной клетки. Выпад влево. Айрин поднимает согнутую в колене ногу, прижимая ту к напряжённому прессу партнёра, а после он, подхватив её, делает оборот, кружа брюнетку на одной ноге, словно она балерина в шкатулке. Песня набирает разгону и в их театре становится жарче. Публика растёт в геометрической прогрессии. Вокруг Джина и Айрин собираются люди, увлечённые их чувственным танцем. В один момент Айрин чувствует, как затылок горит от чужих взглядов, а точнее одного, чьи омуты сузились в тоненькие щёлочки, и теперь пускают в неё ядовитые стрелы, некие уколы вины. Широка ладонь Джина ложится на лопатки, а вторая сжимает её руку. Его кожа безумно горячая, из-за чего собственные ладони потеют, платье липнет к телу. Капельки пота ползут от шеи к пояснице. «Я хочу знать каждый секрет, который ты скрывала. Я хочу знать, как долго ты лжёшь…» Певец поёт на разрыв, заливая эмоциями ноты. Сокджин ловит взор Джису и ухмыляется, прижимаясь к Айрин сильнее. В его глазах можно прочитать столько ликования. Но за ликованием прячется боль. Литры боли. Океаны обиды, которая за три года стала только больше и масштабней. «Он не будет любить тебя как я, детка. Он не будет любить тебя как я. Он не будет любить тебя как я» Словно мантра. Словно ПРИ-ГО-ВОР. Клеймо, навеки выбившееся на вывороте души. Джису сжимает кулаки, что костяшки белеют. Сколько он будет ещё ей мстить? Сколько ненавидеть? Казалось, совсем недавно она была стопроцентно в своём превосходстве уверенна, а сейчас, смотря на Сокджина и его… Девушка шумно сглатывает. И его жену, внутри что-то ломалось бесповоротно. Пришло, вдруг, ошеломляющее осознание — между супругами, как сумасшедшие, летают искры. Конечно, Джин потянул Айрин танцевать, дабы преподать бывшей девушке урок. Доказать, показать, унизить, в конце концов. Однако, было ли всё так однозначно в отношениях фальшивой парочки? Они сами не знали ответа на данный вопрос. Более того, играя, они ни разу не задумывались, не пытались построить что-либо настоящее, потому что никогда друг к другу не испытывали симпатии, никогда не любили. Врать проще. Себе в том числе. Отрицать любые проблемные исходы, любые неизведанные пути, по которым идти банально страшно. Неизвестность пугает. Любовь давно не внушает доверия, а кто-то вовсе не видит в ней надобности, преследуя по жизни иные цели, отличительные от семьи или поисков второй половинки. Кому-то легче дышать, когда внутри пусто. Когда эта пустота мурует вокруг сердца четыре стены и потолок, приговаривая к существованию в оковах вечной темноты. Сердце ведь не бьётся в истерике, не просится на волю. Оно просто больше не чувствует. Бесполезная мышца, исполняющая роль насоса для крови. Враньё в отличие от любви даёт тебе гарантии никогда не предать, потому что ты придумываешь его сам. Потому что ты для него хозяин. Сокджин мыслил теперь таким образом, забывая, что все люди умеют лгать. Сегодня обманешь ты, а завтра тебя. Сегодня ложь играет за твою команду, а завтра, переобувшись в более комфортные и выгодные условия, обернётся против. Но пока он не попался в собственную ловушку, он беспощадно врёт. Кульминация. Дыхания мешаются, а доза эндорфина резко подскакивает до запредельного максимума. Сердце мечется, как ненормальное, выстукивая учащённый ритм в такт песни. Пульс в ушах тоже сходит с ума. Айрин комкает в кулак рубашку Кима на спине, выгибается дугой, когда брюнет наклоняет её к полу. На момент танца Бэ умудряется забыться. Она давно не смотрит ни на сникшего Чимина, сосуд с чувством вины к которому до краёв переполнен и вот-вот лопнет, не смотрит на Джису, что уже не выглядела столь надменно, вкушая своё превосходство над соперницей. Она не думает, просто танцует, просто позволяет Сокджину вести её по паркету, задавая темп и ритмику движений. Удивительно. У них не было первого танца даже на свадьбе, а сейчас они сливались вместе настолько синхронно, будто занимаются этим каждодневно. Айрин всегда неплохо двигалась, хорошо умела управлять своим телом и держать над ним контроль. Плюс, они часто танцевали с Чимином. Именно он научил следовать за партнёром так искусно. А вот то, что Джин умеет настолько шикарно двигаться, стало для девушки настоящим открытием. Он держит крепко, но в то же время на грани. Будто, давая право выбора уйти или остаться. Девушка отчётливо чувствует все прикосновения. Его ладони пылают, и жар из них передаётся Айрин через прикосновения. Платье скользит вверх, оголяя красивые бёдра, однако в этот миг данная деталь ни капли не раздражает. Становится плевать, как и на всё остальное. Взгляды супругов пересекаются, мечущие молнии, они гипнотизируют друг друга неотрывно и до конца танца так и не прерывают зрительный контакт. Эмоции за пределами клуба витают определённо, ощущения собрались в одну точку, что зиждиться на их общей нестабильности, мирно запрятавшейся пока под гребнем пенной волны. Шаг. Ещё два. Разворот и вот Джин уже обнимает Айрин со спины, продолжая танец. Руки ложатся на бёдра, управляя ими, а те, словно ниточках, двигаются по их приказу, поддаются любому повиновению. Последний аккорд. Солист допевает последнюю строчку. Звучит завершающая нота. Музыка стихает. Айрин сплетает пальцы в замок, закидывает тот на шею Сокджина, а затем медленно поворачивается, тяжело дыша. Публика срывается на аплодисменты и хвалебные возгласы. Даже ди-джей не спешит ставит следующую мелодию, засмотревшись за загадочную парочку. Мужчина продолжает крепко прижимать девушку и, похоже, не собирается пока вовсе её отпускать. — Я не знала, что ты умеешь танцевать, — прохрипела Айрин, никак не переведя дух. Она облизнула пересохшие губы. — Где научился? — Врождённый талант, — смеётся Ким в ответ, ловя собственное отражение на дне чёрных зрачков. — Сама-то, где научилась? Брюнетка жмёт плечами, явно не изъявляя желания делиться с ним подобной информацией. Хотя в этом ведь нет ничего такого, но почему-то до жути не хотелось сейчас приплетать третьего лишнего. К ним, таким идеальным в данную секунду, таким гармонично дополняющим. Сказать означало установить перед ними невидимое стекло, что вмиг отдалит их и не даст больше соприкоснуться. Странные мысли. Странные ощущения. Странный вечер. За спинами стояли бывшая пассия фиктивного мужа, к которой он ещё питал романтические чувства, и нынешний парень фиктивной жены, с коим отношения у них обстояли настолько непонятно, что вышли из-под контроля. Перестали существовать в привычной, естественной форме. — Тоже врождённое, — уходит она от темы, использовав сказанное Кимом против него же. Клуб вновь оживляется, и громкие басы врезаются в уши, вызывая неприятное гудение в голове. Потеряв к ним интерес, народ принимается скакать под современные треки, но Джин с Айрин не двигаются с места. — Вот же хитрая. Это же была моя фраза, — в шутку возмущается парень, краем глаза замечая идущую к ним решительно настроенную Джису. Паника, вдруг, накрывает его с головой. Где же он прокололся? Взгляд выдал? Лёгкая отчуждённость? Мало страсти? Мало взаимодействий? Какого чёрта она от него хочет? Джин ведь не горит желанием с ней ни разговаривать, ни видеть. Он переключает внимание на Айрин. Щёки девушки премило заалели. Влажные губы блестели, подсвеченные неоновым светом, а глазки горели тем огоньком, которого Сокджин не видел в них давно, а может, вовсе не видел никогда прежде. Заметив, что тот смотрит куда-то ей за спину, Бэ слегка оборачивается, пытаясь увидеть причину его ступора, однако Джин, ухватив её за подбородок, вновь фокусирует взор на себе. — Слушай, подыграешь мне ещё разок? — переместив ладони с подбородка на щёки, скорее ставит он жену перед фактом. Айрин даже подумать не успевает, не то, что ответить, как Джин нагибается опасно близко и шепнув короткое в самые губы: — Прости, пожалуйста, — резко целует. Игры, говорите? В играх, в отличие от реальности, не ставят на кон чужие жизни. Только что под клубный бит, остановилось не одно сердце, а несколько.