Владыки лазурно-белых небес

      — А-Чэн, может, потрудишься объяснить, кто это? — глаза мадам Юй недобро сузились. — Кого ты притащил на этот раз?!       Под её взглядом могучий и грозный (пусть и всего пятнадцати лет от роду) Белый Тигр как-то сжался, нервно переминаясь с лапы на лапу, и прижал уши, дёргано бегая глазами из стороны в сторону. Лис, видя его реакцию, сам невольно стушевался, пытаясь понять: кто же эта женщина, раз сам Бай Ху так её боится?       — Цзян Чэн, я жду ответа! — Юй Цзыюань грозно надвинулась на них, нависая над сыном грозовой тучей. — Вечно ты тащишь кого ни попадя!       Это было правдой и, на самом деле, стоило госпоже Юй немалых нервов. Изнывая от одиночества, неспособный найти друга среди духов, молодой тигр начал таскать к себе обычных животных разной степени опасности, гордо нарекая «друзьями» их. Как ни странно, почему-то чаще всего он приносил собак, с которыми особенно отчаянные люди порой пытались на него охотиться. Что было ещё более странно и даже безумно, собаки, похоже, были все поголовно без ума от своей несостоявшейся жертвы и преданно бегали за ним хвостиками, радостно помахивая своими — видимо, их инстинкты, не обременённые голосом разума, как у людей, подсказывали им, кто действительно заслуживает любви и преданности.       Однако мадам Юй, разумеется, знатно нервировало то, что её сын, забыв про осторожность, вместо того чтобы убегать от охотников или бороться с ними, таскает их собак в дом, совершенно забывая о самих людях. Порой ей казалось, что этот несносный мальчишка поставил себе целью свести её с ума от беспокойства, но эта война была бесконечна: он раз за разом притаскивал в дом очередную псину, давая ей какую-нибудь идиотски-ласковую кличку вроде «Принцесса» или «Жасмин», а она с не меньшим упорством отсылала собак обратно, распекая сына на чём свет стоит.       И вот теперь этот паршивец сперва исчез с утра пораньше без предупреждения, а потом притащил очередную зверюгу. Кипя от ярости, мадам Юй даже не сразу заметила, что на этот раз это не совсем собака, и даже не обычный зверь, а один из духов.       — Это не «кто ни попадя»! — возмутился Цзян Чэн, разом осмелев. Он гордо вскинул подбородок, выпятил грудь, надувшись и распушив шерсть, и высокопарно выпалил: — Матушка, это Вэй Усянь, он — мой новый брат!       Повисла молчаливая пауза, которая продлилась, впрочем, недолго.       — Что ты сказал?! — взорвалась мадам Юй. — Ах ты, дрянной, неблагодарный мальчишка, я что же, по-твоему, из-за того, что тебе развлекаться не с кем, должна в семью какого-то проходимца принимать?! Да что ты о себе возомнил, наглый клочок шерсти?! Ладно, когда ты таскал сюда каких-то собак…       — Собак?! — взвизгнул лис, самым неблагородным образом прерывая хозяйку. Он нервно подпрыгнул, после чего бросился к тигру, забиваясь тому под пузо и испуганно подвывая: — Цзян Чэн, Цзян Чэн! Ты же обещал защитить меня, ты обещал прогнать всех собак! А теперь я узнаю, что ты сам носишь их в дом? Как я могу тебе верить после этого? Спаси меня, Цзян Чэн!       — Что ты несёшь, болван?! — тут же вскипел тигр, пытаясь выковырять лиса из-под себя. — Ты сам себе противоречишь, осёл! Раз не веришь в меня, так чего вдруг удумал просить у меня защиты?! Вылезай давай!       — Не вылезу! — нагло заявил лис, выглядывая из-за своих девяти хвостов, как из-за кустов. — И никакой я не осёл, я лис! Ты что же, осла от лиса отличить не способен? Тоже мне, а ещё Владыка Запада!       — Ах ты!..       — Цзян Чэн! — прошипела Юй Цзыюань, снова напоминая о себе. — Моё терпение на исходе! Немедленно вышвырни эту шавку отсюда!       — Он не шавка! — возмутился тигр.       — Верно, я же сказал, я лис! — поддакнул тот, тут же переключаясь. — И вообще, «шавок» я боюсь!       — Что тут происходит? — прокатился могучий бас, прерывая спорщиков. — Что за шум?       К ним неспешно подплыл Цзян Фэнмянь, флегматично оглядывая разыгравшийся балаган.       — А-Чэн, с возращением. Мы переживали за тебя. Не убегай больше без предупреждения, — вроде как он и отчитывал сына, но его голос при этом звучал совершенно спокойно и безразлично, словно бы он говорил это только потому, что этого ждала от него супруга. — Кто это с тобой?       — Это Вэй Усянь, мой новый брат! — запальчиво повторил представление Цзян Чэн, снова готовясь защищать лиса, который высунул любопытный нос между его лап и с интересом помахал буйволу одним из хвостов.       — Вот именно! — тут же снова вспыхнула Юй Цзыюань. — Посмотри на него! Сперва он таскает сюда всю живность, какую найдёт, даже ту, что на него охотится, а теперь притащил ещё и этого «братца», не спросив нашего мнения! Цзян Фэнмянь, что ты молчишь?!       — А мне он нравится, — осторожно сказал буйвол, отводя взгляд от просившего лисёнка и глядя на супругу. — Госпожа моя, что плохого в том, что у А-Чэна наконец-то появился друг?       — Ты ещё спрашиваешь?! — пуще прежнего взвилась паучиха. — Разве ты не слышал о наглом духе, что повадился досаждать людям, таская у них кур и еду?! И ты хочешь, чтобы такой, как он, постоянно вился возле А-Чэна, да ещё и звался его братом?! Чему он его научит?!       — Госпожа моя, ты слишком строга, — как можно мягче ответил Фэнмянь. — То, о чём ты говоришь — лишь детское озорство, не более. К тому же, подобные выходки говорят о его смелости и любознательности, ведь далеко не каждый дух отважится сунуться к людям…       — Цзян Фэнмянь! Люди пытались охотиться на нашего сына, будущего Владыку Запада, а ты поощряешь того, кто сам к ним лезет?! Не слишком ли ты легкомыслен?!       Супруги бы могли ещё долго препираться, совершенно позабыв про детей, но внезапно их прервал весёлый смех. Обернувшись, они увидели, как тигр и лис самозабвенно гоняются за вихрем цветочных лепестков, гонимых ветром, а чуть в стороне, весело смеясь, стоит Дева Цветов, глядя на новоявленных братьев ласково и нежно.       — Матушка, отец, посмотрите на них! Разве они не прелесть?       Каким-то чудесным образом в постоянно вспыхивающих спорах её слово всегда было решающим.

***

      — Цзян Чэн! Цзян-Чэн-Цзян-Чэн-Цзян-Чэн! Ты меня вообще слышишь? Аууу!       Длинноволосый юноша с красной ленточкой в волосах нагло тормошил могучего Белого Тигра, мирно дремавшего, положив голову на лапы.       — Вэй Усянь! — лениво огрызнулся он. — Если ты сейчас же не слезешь с меня, я тебе ноги переломаю!       Бай Ху лениво приоткрыл один глаз, недовольно покосившись на юношу.       — Опять ходил к людям? Прими нормальный облик, не позорься!       — И чем это тебе мой облик не нравится? — возмутился Вэй Усянь, но всё-таки превратился снова в лиса, предпочитая лишний раз не злить брата.       С того момента, как они встретились и побратались, прошло почти полтора века. За это время люди и духи, наконец, смогли найти общий язык, хотя процесс был долгим и мучительным. Было множество недопониманий, были стычки, даже смерти. Но любопытство и желание мира пересилили страх: люди стали тянуться к духам, что пришли раньше и знали о мире больше, а духи научились принимать облик людей, дабы меньше пугать их. От случая к случаю, на разных территориях разнились и отношения: где-то духи повелевали, где-то — учили, где-то им поклонялись. Но чёткая граница, отстранённость и откровенное неприятие между двумя народами постепенно стирались, и спустя несколько поколений уже появились первые дети от союза духа и человека. Унаследовав больше людского, они тем не менее несли в себе частицу силы духовного родителя, и вслед за такими детьми, прозванными заклинателями, стали появляться и те, кто брался обучать их управлять этой силой.       Постепенно стали формироваться школы и храмы, прозванные Домами Бессмертных, в которых мирно сосуществовали учителя, духи-последователи и заклинатели-ученики, объединённые общими стремлениями и идеями, желанием познать и защитить мир. По слухам, одним из первых таких Домов Бессмертных стали Облачные Глубины, основанные Двумя Нефритами и названные в честь горного пика, на котором селились драконы. Следом за братьями-драконами последовал и Сюань У с братом, основав Нечистую Юдоль, и даже горделивый Чжу Цюэ принялся собирать свою армию последователей в Безночном Городе, а так же множество более мелких, но обладавшим достаточным могуществом духов — например, Цзинь Гуаньшань, Золотой Павлин, со своей Башней Кои.       Но Цзян Чэн медлил. На западе были и другие мелкие Дома Бессмертных, и сам он не спешил основывать свой, оставаясь единственным из Небесных Владык, кто не уподобился людям, отстроив себе рукотворный дом и набрав учеников. Его домом и владением по прежнему оставался весь Запад, прозванный Землёй Тигра в честь своего владыки, а их семья вела кочевой образ жизни, путешествуя с места на место и стараясь поддерживать порядок на всей территории, а не укреплять какой-то один её участок.       — Цзян Чэн, да что с тобой сегодня? — лис с удивлением уставился на брата, который почти не реагировал на его подначки, а лишь задумчиво смотрел куда-то вдаль.       — Скажи, Вэй Усянь, — протянул тигр, по-прежнему не глядя на него. — Тебе действительно так нравятся люди?       — Конечно, нравятся! — широко улыбнулся тот. — Они… потрясающие, Цзян Чэн! Их век так короток в сравнении с нашим, они умеют мечтать так, как не умеем мы, и всегда стремятся к невозможному!       — Всегда стремятся к невозможному… — эхом повторил тигр и кивнул, поднимаясь. — Я понял тебя. Спасибо.       Лис удивлённо уставился на него, поражаясь такому поведению, но Цзян Чэн больше ничего ему не сказал. Лишь стал с этой поры постоянно пропадать куда-то целыми днями, а когда возвращался, выглядел всё таким же задумчивым и невероятно уставшим. На все расспросы обеспокоенной семьи он уходил от ответа или вовсе отмалчивался да прикрывал глаза, словно пытался спрятать что-то в их глубине.       Так прошёл месяц, другой, год… А однажды, в конце лета, он примчался к ним, сверкая прежним огнём в глазах.       — Цзян Чэн, я не понимаю тебя, — ворчал Вэй Усянь, плетясь за братом, который, ничего не объясняя, потащил их куда-то вглубь их территорий, туда, где было сердце исчертивших Запад рек и озёр. — То ты хандришь целый год и пропадаешь неизвестно куда, то вдруг снова начинаешь искрить, тащишь нас куда-то, ничего не объясняя! Да что с тобой творится?       — Скоро узнаешь! — ухмыльнулся тигр.       Вскоре впереди замаячило какое-то людское поселение, и Бай Ху, ко всеобщему удивлению, впервые на памяти своей семьи принял человеческий облик. Облик грозный, строгий и гордый, под стать его характеру. И, что ещё удивительнее, попросил остальных сделать то же.       Но на этом сюрпризы не закончились: стоило им ступить в город, как к ним тут же начали стекаться люди. Они радостно улыбались, махали ему, приветственно кланялись. Те же улыбки и почести доставались и тем, кого он привёл с собой, словно они были полноправными хозяевами здесь, хотя все были уверены, что ни разу не были в этом городе…       — Господин Цзян! Цзян Бин вернулся с семьёй! Приветствуйте господ!..       Цзян Чэн, пряча гордую улыбку, сдержанно кивал, принимая почести, словно давно привык к ним, а им навстречу стекалось всё больше людей.       Они неспешно, словно на параде, обошли весь город. Прошли вдоль пристани, с которой открывался вид на огромное озеро лотосов, что сейчас были в самом цвету: когда дул ветер, лепестки и листья качались, будто кивали в приветствии. Свернули на главную улицу и под приветственные крики толпы прошли к стоявшей отдельно группе строений, больше похожей на резиденцию какого-то полководца: тренировочное поле, на котором прямо сейчас усердно занимались люди в одеждах того же пурпурного цвета, в которые был облачён сам Цзян Чэн, оружейный склад, главное здание с неким подобием тронного зала… У ворот уже стояли адепты во всё тех же пурпурных одеждах, которые тут же склонились в приветственном поклоне.       — Приветствуем господ Цзян!       — Цзян Чэн, — негромко позвала брата Яньли, осторожно коснувшись его плеча. — Это…       — Это наш новый дом, — широко улыбнулся тот, накрывая её ладонь своей. — Добро пожаловать в Дом Бессмертных Земли Тигра, Пристань Лотоса!       То же название гордо красовалось на надписи над главными воротами, а чуть ниже, словно девиз, было аккуратно выгравировано:       «Всегда стремись достичь невозможного!»