Владыки лазурно-белых небес

      Духи не празднуют дней рождения. Для них нет такого понятия, да и какой смысл праздновать каждый год день, когда ты родился, если ты живёшь сотни лет? Для людей, которым каждый день мог стать последним, день, знаменующий, что ты прожил ещё целый год — действительно важное событие. К тому же, многие духи явились на свет так давно, что уже и не вспомнить, когда именно. Например, великий Чжу Цюэ и вовсе пришёл в мир, когда ещё не существовало понятий «день» и «ночь», а понятие «год» принёс с собой только Сюань У.       Зато все Дома Бессмертных появились уже после людей, когда те уже придумали понятия о каких-то значимых днях, достойных праздника, и имели конкретную дату основания. Более того, дата эта была действительно значима как для учеников этого дома, так и для его основателя. Особенно значимой была дата основания Облачных Глубин, ставших первым Домом Бессмертных — важнейшая веха в истории отношений людей и духов, положившая конец непониманию и начало чему-то новому.       Так что пятисотлетний юбилей основания Облачных Глубин праздновали с большим размахом. В этот день Дом Бессмертных, обычно закрытый и отстранённый от всего мирского, приветливо распахнул двери для всех желающих, а этих самых «желающих» было много. Со всех сторон, из всех земель стекались сюда те, кто хотел поздравить Владыку Востока и выразить ему своё почтение, поблагодарить за всё, что сделали Два Нефрита для установления мира между людьми и духами. В числе прочих, разумеется, были и прочие Небесные Владыки.       Первым прибыл Сюань У, с которым Цин Лун давно состоял в тёплых отношениях. Из всех Небесных Владык именно Север и Восток сдружились более прочих, в то время как младший и старший держались отстранённо, и если Бай Ху предпочитал быть ближе к своей семье и защищать их, то Чжу Цюэ, казалось, так и не привык, что более не один обладает подобной силой, и защищал только свои территории и собственное эго.       Высоких гостей хозяева дома встречали лично, спустившись с вершины к самым воротам. Два брата-дракона, Два Нефрита, Лазурный и Белый, грациозно замерли, словно каменные изваяния самим себе, внушая трепет всем проходящим.       — Мэн Чжань*! — Чёрная Черепаха грузно подошёл к вратам, щуря глаза в улыбке. — Давно не виделись, второй брат! Слышал, ты денно и нощно трудился во благо Облачных Глубин, а теперь вижу, что это действительно так. Счастлив поздравить тебя в этот день!       — Спасибо, брат, — мягко улыбнулся Цин Лун, учтиво склонив голову, и его младший брат последовал его примеру, однако, не проронив ни слова. — Как поживает А-Яо? Он всё ещё помогает тебе?       — Мх, — Сюань У, казалось, недовольно поморщился, но кивнул. — Он скоро прибудет. Хуайсан снова увидел какую-то красивую побрякушку в человеческом городе у подножия горы, и Мэн Яо взялся его сопроводить.       Цин Лун тихо рассмеялся в ответ.       — Твой брат всё так же предпочитает человеческое духовному?       В ответ на это Сюань У снова недовольно зафыркал. По его мнению, его младший брат действительно был слишком человечным, предпочитая разгуливать в человеческом обличье и чрезмерно увлекаясь людскими же вещицами, вроде расписных вееров. Он настолько был увлечён всем людским и изящным, что никто, кроме родного брата, даже не знал, какова его истинная духовная ипостась, к вящему недовольству последнего.       — Не будь слишком строг к нему, брат, — мягко сказал Цин Лун. — У Хуайсана нежная и трепетная душа, он слишком ценит красоту этого мира, оттого его и заинтересовали так сильно люди. Их век короток, и потому в их глазах этот мир ещё прекраснее.       — Если не проявлять должной строгости, он так ничему и не научится, — недовольно ответил Сюань У. — Случись что со мной, кто сможет защитить Нечистую Юдоль?       Дракон сильно изумился такому ответу и уже собирался было спросить, что же такого может случиться с самым могучим воином Поднебесной, когда его прервал резкий голос нового гостя:       — Вынужден согласиться с Владыкой Севера: порой, с братьями, что неспособны вовремя взяться за ум, надо быть построже.       Голос принадлежал Бай Ху, что в этот самый момент подошёл к вратам. Настроение у него было не самым радужным, ибо на сей раз с ним напросился Вэй Усянь, к тому моменту уже прозванный Хули Цзином, и Белый Тигр всерьёз беспокоился, как бы его неугомонный братец не опозорил его на столь важном праздненстве.       — Уж не обо мне ли ты ведёшь речь, Цзян Чэн? Если уж на то пошло, это я должен воспитывать младшего братишку! Так что смотри, поосторожнее со словами, а то поставлю тебя на колени размышлять о собственном поведении!       — Вэй Усянь! Ты сам себя воспитать не способен! Веди себя прилично, не позорь меня!       Продолжая переругиваться, братья подошли в застывшим в ожидании духам, но возле них тут же, не сговариваясь, угомонились и учтиво поклонились.       — Цин Лун, Ао Гуан**, позвольте поздравить вас, — Бай Ху недобро зыркнул на брата, чтобы тот помалкивал, и сам начал приветственную речь. — Это воистину важный день для всех. Облачные Глубины процветают под вашим управлением, и да будет так.       — Благодарю тебя, Бай Ху, — с улыбкой ответил Цин Лун, учтиво поклонившись в ответ. — Трое из четырёх Небесных Владык уже в сборе, но где же Чжу Цюэ?       — В последнее время он отстранился от прочих земель ещё больше, — недовольно проворчал Сюань У. — Не удивлюсь, если он не придёт вовсе.       — Не говори так, — мягко упрекнул его Цин Лун. — Наш собрат, конечно, очень горд, но не может пропустить такой день.       — Цзян Чэн! Цзян Чэн! — воспользовавшись тем, что Владыки Севера и Востока увлеклись беседой, лис снова начал теребить брата.       — Что тебе ещё надо?! — глухо рыкнул тот.       — Этот белый — и есть знаменитый Второй Нефрит? — зашептал Вэй Усянь, косясь на застывшего младшего дракона. — Совершенно не похож на брата… Да ледник на вершине их горы выглядит более дружелюбным!       — Вэй Усянь! Угомонись и прекрати позорить меня! — злобно оскалился тигр и, увидев опасный блеск озорства в глазах брата, поспешно добавил: — И не смей дразнить Лань Ванцзи!       — Лань Ванцзи… — протянул лис, словно пробуя это имя на вкус. Яростный взгляд брата он абсолютно проигнорировал. — Значит, так его зовут? Как думаешь, Цзян Чэн, мы могли бы…       — Нет, не могли бы! Я же сказал тебе: не смей!..       Сказать брату что-либо ещё он не успел, когда на сцене появилось ещё одно действующее лицо. Сперва присутствующим показалось, что солнце заслонила туча, а потом вдруг под хлопанье гигантских крыльев, напротив, словно вспыхнуло яркое пламя, на краткий миг ослепляя всех. Словно бы тот, кто явился сюда, пытался показать, что сам подобен солнцу…       На каменную площадку перед воротами плавно спустилась гигантская огненная птица, немного умерив своё горделивое сияние, и высокомерно оглядела присутствующих.       — Чжу Цюэ, — первым пришёл в себя хозяин. Цин Лун, как и всем, вежливо улыбнулся и поклонился, приветствуя гостя. Отличие было лишь в том, что в прочих случаях первыми кланялись гости… — Мы уже думали, что ты не придёшь.       — Я бы и не пришёл, но стало интересно посмотреть, как устроены легендарные Облачные Глубины, — резко ответил Алая Птица, свысока поглядывая на столпившихся чуть в отдалении учеников, что восторженно смотрели на собравшихся Небесных Владык. — Признаться, я разочарован. Ты слишком мягок со своими последователями, Цин Лун, и зря открыл врата для всех желающих. Подпуская людей так близко к себе, позволяя им столь многое, мы даём им в руки оружие, а сами слабеем, уподобляясь им.       — Но разве ты сам не основал свой Дом Бессмертных по образу Облачных Глубин?! — фыркнул Сюань У, сверля Алую Птицу мрачным взглядом. Заявлять такое на празднестве в день основания!       — В Безночном Городе тренируют солдат и слуг, — отрезал Чжу Цюэ. — А здесь… Сборище вольнодумцев.       Его самым неподобающим образом прервал чей-то смех, и взоры всех присутствующих устремились на Девятихвостого Лиса, которого отчего-то страшно развеселили слова Владыки Юга.       — Если вы, многоуважаемый Чжу Цюэ, зовёте сдержанных и аскетичных, словно монахи, адептов Облачных Глубин вольнодумцами, хотел бы я посмотреть, что вы скажете о Пристани Лотоса!       В отличие от иных Домов Бессмертных, Пристань Лотоса действительно была не такой уж потусторонней. Она не стояла на отшибе, а была выстроена по соседству, если не сказать, прямо в городе людей, что принимали непосредственное участие в её возведении. У её ворот всегда было полно торговцев, продававших стручки с семенами и всевозможную выпечку, а дети из соседних домов могли прокрасться на её поля Пристани Лотоса, чтобы посмотреть, как адепты тренируются на мечах, и их не отругали бы, даже если бы поймали.       — Я скажу, что Бай Ху допускает невероятную ошибку, столь сильно сближаясь с этими жалкими смертными, — бросил Алая Птица, переводя взгляд на разом помрачневшего тигра. — Смотри, как бы это не вышло тебе боком.       — Это угроза, Чжу Цюэ?! — рыкнул Владыка Запада, недобро оскалившись, но того это ничуть не смутило.       — Предупреждение, — с тем же высокомерным хладнокровием заявил он. — Из всех Небесных Владык ты самый младший — и самый наивный. Открываешь врата для всех, пускаешь в свой дом… всяких проходимцев, — эти слова сопровождались презрительным взглядом в сторону по-прежнему веселящегося лиса. — Смотри, как бы это не стоило жизни тебе или тем, кто тебе дорог.       — Этот ничтожный благодарит старшего за мудрый совет, — процедил Бай Ху, гордо выпрямляясь, и его взгляд метал молнии. — Однако каждый Дом Бессмертных уникален. Пристань Лотоса основана на общей любви к свободе и взаимном доверии всех, кто её населяет. Без этого она перестанет быть Пристанью Лотоса.       — Он прав, — улыбнулся Цин Лун. — Каждый Дом Бессмертных уникален, и в каждом своё учение, но все они созданы для того, чтобы наладить мост между людьми и духами.       — Красивые слова, — усмехнулся Чжу Цюэ. — Посмотрим, как они помогут, если вдруг ваши дорогие Дома обуяет пламя.

***

      Слова Чжу Цюэ смутили прочих Небесных Владык, но праздник продолжался своим чередом. Сам Алая Птица не стал оставаться, ограничившись скупыми поздравлениями, и, оставив вместо себя своего сына, вскоре отбыл.       Цзян Чэн, как обычно, держался несколько отстранённо от Сюань У и Цин Луна, но тем, казалось, и вовсе не нужно было его присутствие, тем более что вскоре к ним присоединился Мэн Яо, верный помощник Чёрной Черепахи, который сдружился и с его названным братом. Выполнив свою миссию и доставив в Облачные Глубины младшего брата Владыки Севера, Мэн Яо поспешил занять своё место подле последнего, а самого Не Хуайсана тут же куда-то уволок развлекаться неугомонный Хули Цзин — когда эти двое успели так спеться, оставалось лишь поражаться.       Цзян Бин неспешно ступал по краю обрыва, любуясь горным пейзажем и лениво кивая на чужие приветствия, когда к нему подлетел запыхавшийся адепт в белом, игнорируя одно из многочисленных правил, запрещавшее бег.       — Господин Бай Ху! — пролепетал он, лицом постепенно сливаясь с цветом своих одежд. — П-простите… Там ваш брат!..       Из горла тигра вырвался раздосадованный рык. Во что он опять умудрился вляпаться?! Не дослушав до конца, он помчался в ту сторону, куда показывал перепуганный ученик. Когда он влетел во двор перед одним из жилых помещений, перед ним открылась весьма нелицеприятная картина: по земле катался красно-чёрный клубок, из которого то и дело раздавалось злобное рычание или болезненное тявканье, а вокруг в нерешительности столпились адепты, не зная, с какой стороны подступиться к двум драчунам, чтобы расцепить их. Но только Бай Ху собирался вмешаться, как его опередили: двор прорезала ослепительная белая вспышка, заставляя клубок расцепиться на две взъерошенные ощерившиеся тушки, и между ними словно из ниоткуда вырос белый дракон, не давая им снова сцепиться. Одним из драчунов был, разумеется, Вэй Усянь, а вторым оказался не кто иной как сын Алой Птицы, Красный Шакал по имени Вэнь Чао.       — Да как ты посмел?! — рычал Девятихвостый Лис, явно не собираясь так просто успокаиваться. — Иди сюда, я с тебя шкуру спущу!       Красный Шакал, который в драке откровенно проигрывал и уже собирался трусливо слинять, видя, что между ними неприступной стеной стоит один из Двух Нефритов, внезапно осмелел.       — Ха! Слишком громкое тявканье для такой шавки!       — От шавки слышу! Да я тебя…       — Вэй Усянь! — взревел Бай Ху, чувствуя, как лопнуло его терпение. — Что ты тут устроил?!       — Это не я устроил! — огрызнулся лис. — Этот отброс сам полез к нам!       — Бай Ху, держи своего бешеного питомца на привязи! — пролаял Шакал, вконец растеряв остатки страха.       — Ах ты!.. — Хули Цзин, утробно зарычав, снова бросился на него, но прямо в воздухе могучее змеистое тело обвилось вокруг него, надёжно удерживая на месте, и лису оставалось лишь беспомощно и яростно размахивать всеми девятью хвостами.       — В Облачных Глубинах драться запрещено, — раздался холодный голос Белого Нефритового Дракона, который крепко держал разбушевавшегося Вэй Усяня.       — Пусти меня! Лань Ванцзи! Этот отброс сам полез к нам, стал задирать Хуайсана и ранил его, а я должен молча терпеть? Пусти меня, я его проучу!       — Я всего-то хотел сломать его дурацкий веер, я не виноват, что этот слабак предпочёл сунуть мне в пасть свою руку!       — В Облачных Глубинах драться запрещено! — невозмутимо повторил Лань Ванцзи, переводя взгляд уже на шакала. — Портить чужое имущество запрещено. Браниться запрещено. Пока вы на территории моего брата, соблюдайте правила.       — Вот и славно! — Красный Шакал горделиво вздёрнул морду, считая, видимо, себя невероятно оскорблённым. — Тогда я покидаю ваши Унылые Глубины и возвращаюсь к отцу! Он обо всём узнает!       И, сопровождаемый раздосадованным рычанием лиса, он удалился, пожалуй, с излишней поспешностью, которая выдавала в нём не до конца растаявший страх.       Бай Ху глубоко вздохнул, пытаясь успокоить бушующую внутри ярость. И злился он даже не на брата — он прекрасно понимал, почему он так поступил. Но то, как высокомерно говорил сперва сам Чжу Цюэ, а потом и его сынок, выбило его из колеи.       — Ао Гуан, — он подошёл к белому дракону. — Прошу прощения за поведение брата. Прошу, отпустите его. Обещаю, я разберусь с ним, и он понесёт заслуженное наказание.       Второй Нефрит молча кивнул и ослабил кольца, позволяя Девятихвостому беспомощно шмякнуться на землю.       — Какое наказание, Цзян Чэн? — ворчливо осведомился он. — Я же сказал, он первый начал!       — Умолкни! — рыкнул Белый Тигр. — Ты и дня не можешь прожить, не опозорив меня?!       — Что тут происходит? — только теперь подоспел Цин Лун. — Брат? Бай Ху, господин Вэй? К нам примчался один из адептов, лепеча что-то про драку и раненого Хуайсана, но из его сбивчивых слов я ничего не понял. Старший брат и А-Яо поспешили в лазарет, а я — сюда, но, вижу, всё уже закончилось. Может, всё-таки расскажете, что произошло?       — Вэнь Чао задирал Не Хуайсана за его слабость и любовь ко всему человеческому, — с ледяным спокойствием ответил Лань Ванцзи. — Красный Шакал попытался отнять у него веер, но тот попытался защититься и неловко подставил руку. Тогда Хули Цзин пришёл в ярость, потребовал извинений, а когда их не последовало, начал драку.       — Так ты всё знал? — поразился Вэй Усянь. — И когда успел только! Ты же появился под конец!..       Белый дракон только смерил его холодным взглядом, от которого даже лис заткнулся, и отвернулся. Видимо, его аура невозмутимости была столь сильна, что даже перепуганный до полусмерти адепт, который и позвал его сюда, в отличие от прочих гонцов излагал всё чётко и ясно, а потому, помимо непосредственных участников, только Лань Ванцзи и располагал полной картиной.       — Цин Лун, этот ничтожный просит прощения за поведение своего брата и доставленное беспокойство, — Бай Ху с тяжёлым вздохом снова склонил голову, чувствуя себя действительно неловко.       — Не стоит, — Лазурный Дракон покачал головой. — В Облачных Глубинах действительно запрещены драки, но, если всё действительно так, как описал брат, вины господина Вэя здесь нет. Вот только…       Цин Лун устало вздохнул, поднимая взгляд к солнцу.       — В свете последних событий, боюсь, Чжу Цюэ не оставит произошедшее без внимания.