***
Тьма. Холод. Липкое, тошнотворное ощущение. Запах гари и крови. Мерная качка и запах речной тины — он что, в лодке? Чьи-то голоса, крики, слёзы. Снова тьма и холод. Он чувствует себя таким маленьким и беспомощным… Берег. Это же берег, да? Качка уже другая — скорее, тряска. Кажется, его куда-то несут… Снова голоса. Обеспокоенные, но тихие. На пылающий лоб ложится влажный платок. Хорошо… Чужие слова до сознания еле долетают, словно звучат через толщу воды. — …Ему повезло… не умеет пользоваться… слабое заражение… вовремя успели… Я сделаю всё, что смогу… Он знает этот голос. Он много-много раз его слышал. Ноздрей касается знакомый аромат — аромат целебных трав и благовоний. Когда у него получается на секунду вырваться из тьмы и разлепить глаза, он видит край алых одежд с узором в форме пламени, но затем снова падает в эту тьму. Щеки кто-то ласково касается, и он слышит слова, сказанные тем же голосом: — Я не дам тебе умереть, Цзян Бин. Уже не так больно. Только душа кровоточит…***
— Цзян Чэн! Цзян Чэн, вот ты где! — Вэй Усянь облегчённо выдохнул, заметив сидящего под деревом брата. — Не уходи так, никого не предупредив! Мы так перепугались, когда ты исчез… Они остановились в небольшом людском городке, но когда Вэй Ин и Яньли ушли договариваться об ужине, Цзян Чэн куда-то тихо сбежал, и теперь обнаружился уже за пределами города у росшего возле дороги дерева. Вэй Усянь тяжело вздохнул, замечая у него на коленях потухший Цзыдянь и рог дяди Цзяна. С момента их бегства из Пристани Лотоса прошёл месяц. Рана на боку Цзян Чэна за это время успела окончательно затянуться, но силы он пока так и не восстановил. Когда он пришёл в себя и узнал, что произошло… Вэй Усянь боялся, что он будет кричать и рваться назад, что им придётся силой останавливать его, но ничего этого не произошло. Вот только легче от этого никому не было… Казалось, что-то надломилось в Цзян Чэне, умерло, сгорело вместе с Пристанью Лотоса, родителями и последователями. Вместе с всем, чем он жил, о чём так долго заботился, что было ему дороже всего на свете… Его глаза потеряли былой блеск, словно были покрыты толстым слоем пепла сожжённого дома. Он стал молчалив и тих, и часто вот так вот уходил, не сказав ни слова, и подолгу сидел, глядя на то немногое, что осталось ему на память от родителей. — Эй, Цзян Чэн, — Вэй Ин осторожно коснулся его плеча. — Идём, сестрица волнуется… — Я так и не поговорил с ними, — неожиданно сказал тигр. Девятихвостый удивлённо моргнул и осторожно сел рядом с братом, пристально глядя на него. Впервые с их побега тот заговорил о том, что было у него на душе. Доселе он молчал, как бы ни старались они с А-Ли расшевелить его, и теперь Вэй Ин жадно ловил каждое его слово, пытаясь разобраться в чужой боли и понять, как её утешить. — О чём ты? — тихо спросил он. — Родители, — голос Цзян Чэна звучал глухо и как-то безразлично. — Я так и не поговорил с ними. Перед тем, как уйти в последний раз, я поссорился с отцом — и он больше не вернулся. Перед тем, как… вспыхнула Пристань Лотоса, я чувствовал лишь раздражение на вечное недовольство матушки, но поговорить с ней не успел — заявился Вэнь Чао. Вот и все мои последние воспоминания о них — обида на отца и раздражение на мать. Я так и не поговорил с ними. Так и не сказал… — он запнулся. — Вэй Ин… Я ни разу не сказал им, как я их люблю. Он прижал к груди рог и нить паутины, и только теперь лис заметил, как дрожат его губы, а на щеках что-то блестит. Вэй Усянь вздрогнул. Впервые он видел слёзы брата… — Я не смог их защитить… Не смог… Никого из них! — исступлённо шептал Цзян Чэн, давясь рыданиями. — Мама с папой. Духи и люди, все жители Пристани Лотоса и прилегавшего города… Они все доверились мне. Они надеялись на меня. Рассчитывали на меня. А я ничего не сделал! Я должен был защищать их, а в итоге это они погибли, защищая меня! Я так жалок… Треклятый шакал оказался прав: слабейший из Небесных Владык! Вэй Усянь сглотнул подступивший к горлу ком и неожиданно крепко обнял его. — Не смей так говорить, слышишь?! Не смей! Отправляя нас, госпожа Юй сказала: Запад жив, пока жив его Владыка. Ещё ничего не кончено. Соберись! Ты должен быть сильным, Цзян Чэн. Мы должны защитить сестрицу. Должны собрать силы и отвоевать Запад. Мы должны отомстить за всех, кто погиб от рук южных псов! — Отомстить?.. — прошептал Цзян Чэн и неожиданно сорвался на крик, оттолкнув Вэй Усяня. — Отомстить?! Разве месть вернёт их? Вернёт погибших? Вернёт мне маму с папой? Разве она облегчит боль А-Ли? Разве… разве месть даст мне шанс сказать родителям то, что должен был говорить им?! Вэй Усянь стиснул зубы, глядя на него. — Нет. Конечно, нет… Наверное, от мести даже не станет легче. Но, остановив Чжу Цюэ, мы сможем защитить остальных. Защитить тех, кто ещё жив! А погибшие смогут покоиться в мире. Цзян Чэн, ты нужен всем! Погибшие верили в тебя, живые — всё ещё верят! Сражайся ради них, в памяти о них, чтобы защитить их! — он схватил Цзян Чэна за ворот и хорошенько встряхнул. — Неужели ты так просто сдашься?! Я не верю в это! Я помню тебя другим. Я помню Владыку Запада, который был готов бросить вызов любому, кто посмеет обижать слабых на его территории! Того, кто, не раздумывая, мог броситься сражаться с целой сворой шелудивых псов, чтобы спасти совершенно незнакомого ему человека, а потом назвать спасённого братом! За ним я поклялся следовать, ему поклялся посвятить свою жизнь — и слово сдержу! Слышишь?! Я верну того, даже если придётся выбивать его из тебя силой! Они молча застыли в такой позе, сверля друг друга взглядами, и Вэй Ин вздрогнул, осознавая, что снова видит его. Блеск молний в глазах брата… — Мы должны защитить сестру, — тихо проговорил Цзян Чэн. — Найти безопасное место для неё. А затем… Найти и прикончить каждую паршивую собаку с юга и очистить от них Запад. Вэй Усянь удовлетворённо хмыкнул, отпуская его и помогая подняться. — Вот это разговор! Идём, пока сестрица не потеряла уже нас обоих. — Стой, у меня остался ещё один вопрос, — Цзян Чэн пристально посмотрел на лиса. — Скажи мне, кто меня вылечил. Вэй Ин замялся, заметно стушевавшись и кусая губы. — Ну, у тебя много сторонников, знаешь ли… — Вэй Усянь! — жёстко оборвал его тигр. — Скажи мне правду. Это была она? Девятихвостый обречённо вздохнул. — Она просила не говорить тебе. — Я и не сомневался, — Цзян Чэн горько усмехнулся. — Сомневаюсь, что теперь она вообще захочет меня видеть… Ладно, идём. Нам надо придумать, как защитить сестру.***
— Господин! К Сюань У подбежал один из адептов, тут же согнувшись в поклоне. — Господин, к воротам Нечистой Юдоли пришли трое людей. Они просят встречи с вами. Один из них… — адепт замялся на секунду. — Мы не уверены, но, кажется, один из них — Хули Цзин в человеческом облике. Двух других мы не знаем*. Не Минцзюэ чуть нахмурился. Что забыл старший брат Бай Ху в Нечистой Юдоли, да ещё и в компании двух смертных? Связано ли это как-то с теми вестями с Запада, что он получил пару недель назад?.. — Проводите их в главный зал, я встречу их там. Когда адепт ушёл, Сюань У тяжело вздохнул и нехотя принял человеческий облик. Это слабое тело он не любил, но негласные правила учтивости требовали общаться с людьми на равных. Когда он вошёл в тронный зал, гости уже ждали его. — Господин, — все трое вежливо поклонились хозяину Нечистой Юдоли. — Хули Цзин, не ожидал тебя здесь увидеть, да ещё и в таком виде, — хмурясь, проговорил Не Минцзюэ, обращаясь к единственному, кого знал. — Может, представишь своих спутников? Отчего-то Вэй Усянь держался не впереди, а за плечом одного из людей, с которыми пришёл. Юноши с мрачным, тяжёлым взглядом, который показался Сюань У очень знакомым, и именно этот юноша заговорил, словно он был главным в этой троице: — Сюань У, ты, должно быть, не узнал меня в этом облике. Увы, мы вынуждены были скрываться среди людей, потому не могли сразу предстать тебе, как подобает… — Бай Ху! — Не Минцзюэ удивлённо вскинул брови, осознав, кто перед ним. Так вот почему его взгляд казался таким знакомым! — Не ожидал тебя увидеть здесь. До меня доходили обрывочные донесения о том, что произошло в твоих землях, но хотел бы узнать всё подробнее из первых уст. Чжу Цюэ действительно решился на такое? Вэй Усянь и Цзян Чэн коротко переглянулись, и Белый Тигр снова заговорил: — Я прошу прощения у Владыки Севера, но мы долгое время скитались и были вынуждены скрываться. Мы сильно устали с дороги, особенно сестра. Не могли бы мы… поговорить об этом позже? Не Минцзюэ скользнул по всей троице взглядом и понимающе кивнул. — Разумеется. Прошу, будьте моими гостями. Отдохните, как следует, о делах поговорим после. Он дал знак слугам, и те скрылись, готовя покои для гостей. Несколько девушек-адептов тут же подошли к Деве Цветов, учтиво кланяясь ей, и увели её в одну сторону, в то время как покои братьев, очевидно, должны были располагаться в другой. Однако они так и не сдвинулись с места, провожая её взглядами, чему Не Минцзюэ, казалось, ничуть не был удивлён. — Итак, что же такого вы хотели сказать мне, чего не могли говорить при своей сестре? Бай Ху вздохнул, стискивая кулаки. — Я не знаю, какие сведения ты получал, но правда точно ничуть не краше. Пристань Лотоса сожжена, а наши ро… — он запнулся, но быстро взял себя в руки. — Пурпурная Паучиха и Могучий Буйвол были убиты. Чжу Цюэ прислал своего сына в качестве посланца с требованиями подчиниться ему и угрозами уничтожить всех, кто откажется склониться. Они напали сразу же, мы оказались не готовы… Все, кто был в тот день в Пристани Лотоса, мертвы. Выжили лишь мы втроём. Не Минцзюэ покачал головой, сурово хмурясь. Правда действительно оказалась ужаснее, чем он полагал… — Это действительно ужасные вести, но разве это стоило того, чтобы так спроваживать сестру? Цзян Чэн сжал губы, коротко покачав головой. — Нет, конечно, нет. Причиной тому было другое… — он глубоко вздохнул, снова глянув на брата, и неожиданно они оба склонились в поклоне. — Я уже говорил, что мы теперь — беглецы без пристанища и крова. Этот ничтожный… просит убежища для своей сестры у Владыки Севера. Мы бы обратились в Облачные Глубины, но они слишком далеко от Земли Тигра. К тому же, при всём моём уважении, Цин Лун — миротворец, а не воин. Он попытается договориться с Чжу Цюэ, но Алая Птица ясно дал понять, что будет слушать лишь язык силы. Нечистая же Юдоль хорошо укреплена и находится дальше всего от Земли Птицы — и от войны, а могущество Сюань У, старшего среди Истинных Владык, неоспоримо. Я прошу Владыку Севера позволить сестре остаться здесь… Нет, не так. Она обязательно попробует уйти за нами — я прошу Владыку Севера удержать её здесь и защитить, пока нас не будет. Не Минцзюэ тяжело вздохнул, покачав головой. — Выпрямись, Бай Ху. Ты не склонился перед Чжу Цюэ — тогда не кланяйся и мне. И ты, Хули Цзин, тоже. Есть лишь один Владыка, перед которым ты должен склонять голову, и он стоит подле тебя. Я понимаю ваше желание защитить сестру, и сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь вам. Что касается Облачных Глубин… — он стиснул кулаки. — В своём изгнании вы, должно быть, не слышали, но вы должны знать. Облачные Глубины были сожжены — насколько я могу судить, примерно за неделю до Пристани Лотоса. Там вы бы не нашли помощи. Братья шокировано переглянулись. Как? Неужели и Восток тоже пал? — А Цин Лун? — встревожено спросил Цзян Чэн, но Не Минцзюэ лишь покачал головой. — О Двух Нефритах никаких вестей. Пропали без вести. Я послал Мэн Яо разыскать их, но пока ничего… Белый Тигр стиснул кулаки, давя зародившийся в груди рык. Двое из трёх Небесных Владык так быстро пали, оказавшись совершенно беспомощными перед Югом! — Чжу Цюэ заплатит за это! — прорычал он. — Непременно, — мрачно ответил Сюань У. — Клянусь своим именем. Отдохните, братья, а после поговорим о делах. Цзян Чэн и Вэй Усянь в который раз переглянулись, и взгляды их пылали мрачной решимостью. — Мы благодарим Владыку Севера за оказанную любезность и гостеприимство, но не можем им воспользоваться. Будет лучше, если мы уйдём до того, как сестра всё поймёт. Не Минцзюэ задумчиво посмотрел на них и медленно кивнул. — Понимаю. Я защищу её, обещаю вам. Но что вы будете делать, пока она будет здесь? В ответных взглядах братьев полыхало тёмное пламя. — Копить силы. — Собирать сторонников. — Восстанавливать Пристань Лотоса. — Очищать Запад от южных собак. — И мстить!