***
— А-Чэн, ты собираешься навестить А-Сяня? Белый Тигр, застывший посреди двора в позе, готовой для прыжка, обернулся на голос сестры. — Мгм. Что-нибудь передать ему? Яньли светло улыбнулась ему, кивнула и протянула корзинку, из-под крышки которой чуткий нюх тигра уловил знакомый аромат. — Суп из корней лотоса и свиных рёбрышек? — он тихо зафыркал. — Ты балуешь его. Ему там есть, чем питаться. Дева Цветов рассмеялась, прикрыв рот ладошкой, и ласково потрепала огромного кота за ухом. — Не ворчи, А-Чэн. Я не сомневаюсь, что у А-Сяня есть еда, но это просто небольшой привет от меня. Вкус дома. Сомневаюсь, что кто-то из учеников Алой Птицы знает этот рецепт, а сам А-Сянь… — Яньли покачала головой. — Ты знаешь, как он готовит. — Никак, — фыркнул тигр. — Уверен, Вэнь Цин, устав лечить отравления и ожоги, не подпускает его к кухне на расстояние полёта стрелы. Бай Ху вздохнул, завистливо косясь на корзинку. Да, на самом деле, он попросту завидовал брату. Ему самому Яньли уже давным-давно не готовила суп… — А-Чэн, я прошу тебя, — девушка ласково посмотрела брату в глаза. — А-Сянь порадуется, да и ты сам перекусишь с дороги. Там две порции. Можно было бы подумать, что она совершенно ни на что не намекает, но уж больно лукавым был взгляд тёплых глаз, да и знала младших братьев Дева Цветов обоих как облупленных. Цзян Чэн вздохнул, сдаваясь, и осторожно сжал ручку корзинки зубами. — Вэй Усянь будет очень рад. Он обожает твой суп…***
Неподалёку от места, где теперь жил Вэй Усянь со своими не-новыми друзьями, Цзян Чэн остановился и принял человеческий облик. Хотя за прошедшее время беженцы и привыкли к его нечастым визитам, первое впечатление, когда он буквально поднял бурю, оставило неизгладимое впечатление, и они всё ещё побаивались его, особенно если он представал во всей красе своего истинного обличья. Поэтому, чтобы лишний раз их не нервировать, Белый Тигр предпочитал представать перед ними в человеческой ипостаси. Перехватив поудобнее корзинку, что теперь приятно оттягивала руку, он уверенно зашагал вперёд к небольшой группке домишек, что успели отстроить беглецы. — О! Господин Цзян! — первым его встретил, Вэнь Нин, который был одним из немногих, кто не боялся Владыку Запада, памятуя о старой дружбе. — Вы тоже пришли! Сегодня у нас много гостей. Вэнь Нин тут же засуетился, попытавшись забрать тяжёлую, как ему показалось, ношу у Цзян Чэна, но тот отвёл руку, не давая ему это сделать, и разве что не ощетинился в ответ на подобное посягательство. — Что значит «много гостей»? — недовольно спросил он. — К вам пришёл кто-то ещё? Юноша сильно смутился, поняв, что сделал что-то не так, но не поняв, что именно, и поспешил ответить на вопрос, чтобы ещё сильнее не гневать грозного гостя. — Да, сегодня утром с Востока пришли люди в белом и о чём-то долго разговаривали с сестрой и господином Вэем. Они ушли около часа назад, но ни сестра, ни господин Вэй с тех пор так и не выходили… — Что?! Цзян Чэн не стал дослушивать лепетания растерянного Вэнь Нина до конца, не стал слушать его ответ. Он почти бегом сорвался к домику, где, как он знал, теперь жил Вэй Усянь, оставив растерянного юношу топтаться посреди дороги. «Люди в белом с Востока, люди в белом с Востока, люди в белом с Востока!..» Слова Вэнь Нина эхом отдавались в голове, лихорадочно бились, словно пойманные птицы, хлопали крыльями, стучали в черепную коробку, метались и мельтешили, не давая сосредоточиться. Не может же быть… А что если?.. — Я же сказала, чтоб никто не входил! — Вэнь Цин недовольно вскинулась, когда дверь распахнулась без стука, но, увидев гостя, тут же остыла. — А, это ты… Взгляд Цзян Чэна метнулся по комнате, пытаясь найти следы чужого пребывания, а крылья носа затрепетали, словно он пытался учуять запах тех, кто был здесь. Вэй Усянь сидел на своей кровати, обхватив себя руками, и мелко дрожал, словно от холода, а взгляд затравленно замер в одной точке. Цзян Чэн видел его таким всего несколько раз и хорошо знал это состояние брата. Это могло значить только одно… — Кто приходил? — коротко спросил он. Вэнь Цин сжала губы, кидая на лиса сочувственный взгляд. — Я не уверена до конца, но… Мне кажется, что тот, кто был у них за главного, был духом собаки. Цзян Чэн медленно выдохнул, прикрыв на секунду глаза, и тихо выругался сквозь зубы. Цзян Чэн ворвался в комнату брата, чуть не выбив дверь. Тот лежал на кровати и трясся, то и дело всхлипывая и бормоча что-то. Штанина на ноге была изорвана в клочья и пропитана кровью, на оголившихся участках кожи явственно виднелись рваные раны от клыков, которые теперь обрабатывала Вэнь Цин. — Прогони их… Прогони! — Вэй Усянь с мольбой посмотрел на брата. — Цзян Чэн, ты обещал! Прогони их! Собаки… Собаки!.. — Господин Цзян! — к нему подскочил Вэнь Нин, на котором лица не было. Похоже, он испугался ещё больше Вэй Усяня… — Как это произошло? — внезапно севшим голосом спросил Цзян Бин, медленно переводя на него взгляд. — Как?! Отвечай! Он схватил юношу за плечи и хорошенько встряхнул, напугав ещё сильнее. — М-мы и-играли! П-просто баловались, решили пошутить!.. Г-господин Вэй предложил з-залезть в сад и на спор утащить ку-курицу, мы полезли, а там… Там была собака! Она бросилась на нас, и… Я побежал, я думал, он бежит следом, но он побежал в другую сторону, и… П-простите!.. Цзян Чэн почувствовал, как всё холодеет внутри. Разумеется, Вэй Ин помчался в другую сторону… Стоит рядом показаться собаке, как он теряет способность рационально мыслить и впадает в панику, словно зверь во время пожара, совершенно перестаёт соображать, что делать. — И ты оставил его?! — зарычал он, нависая над перепуганным Вэнь Нином. — Оставил одного с собакой?! В этот момент Вэй Усянь на кровати захныкал и заметался, размахивая руками. — Больно, больно! Цзян Чэн, прогони их! Они меня загрызут, загрызут!.. — Вэй Усянь, успокойся, — Вэнь Цин разговаривала с ним терпеливо, как с маленьким ребёнком, хотя очевидно, бормотание лиса её порядком раздражало. — Это всего лишь небольшой укус. Всё будет хорошо. Цзян Чэн медленно перевёл взгляд на его ногу, раны на которой уже туго стягивали бинты. — Что это?! — он тут же набросился на целительницу, забыв про её брата, всё ещё испуганно бормотавшего извинения. — Почему ты не исцелишь его рану духовной силой? Ты же сама сказала, это просто царапина! Ты же видишь, как ему больно, так помоги ему! — Цзян Бин! — Вэнь Цин повысила голос, в упор глядя на него. — Я могу понять истерику Вэй Усяня, но тебе в такой ситуации уж точно не пристало поддаваться панике! Приди в себя! Ни один человек, даже самый сильный заклинатель, не сможет исцелить рану духа, это невозможно. Успокойся. Это просто укус. Он заживёт сам через пару дней, даже шрама не останется. Голос, в котором звенела сталь, подействовал на Цзян Чэна, словно оплеуха, приводя в себя. Он медленно перевёл взгляд на хнычущего Вэй Усяня, на трясущегося Вэнь Нина, и резко выдохнул, пытаясь успокоиться. — Я… Ты права, — буркнул он, опуская голову. — Я просто… — Что это было? — уже гораздо спокойнее спросила Вэнь Цин, подходя к нему. — Вэй Усянь боится собак? Цзян Чэн поморщился и нехотя кивнул. — В детстве, когда люди ещё только появились и не наладили контакт с духами, его часто принимали за демона и травили собаками. Когда я нашёл его, то пообещал, что обязательно отгоню от него всех собак… Цзян Чэн вздохнул, подходя в Вэй Усяню. — Ну, и чего ты так трясёшься? — он бросил на него взгляд сверху вниз. — Подумаешь, дух какой-то шавки. Он уже ушёл. Эй, а ну успокойся! Если продолжишь так трястись, разольёшь весь суп, который сделала для тебя сестра. — Цзян Чэн! — лис медленно сфокусировал взгляд на брате и просиял, счастливо улыбаясь. — Это ты! Что ты там говоришь? Шицзе специально для меня сделала суп? Неужели… — он втянул носом воздух и жадно впился взглядом в корзинку в руках Цзян Чэна, тут же забывая про свой страх. — Мой любимый суп из корней лотоса и свиных рёбрышек? — Да-да, он, — тигр усмехнулся. — Только ты ничего не получишь, если продолжишь трястись. Разливать такой суп — расточительство, я не позволю тебе так поступить с плодами трудов сестры! Вэй Усянь рассмеялся, и Цзян Чэн с облегчением заметил, как тают следы его страха. — Ты прав, ты прав! Сестрица старалась, делала этот суп специально ради меня, я не могу так с ним поступить!***
— Так кто это был? Что им было нужно? Наблюдая, как Вэй Усянь жадно поглощает суп, Цзян Чэн с удовлетворением наблюдал, как окончательно растворяются в его глазах следы паники. Он даже, скрепя сердце, отдал брату свою порцию — чтобы, так сказать, закрепить результат. — А, это? Послушники Драконов, — отмахнулся лис, сыто откинувшись и с довольной моськой поглаживая себя по животу. — Сами родом из Молина, вот, навестили родные края. От местных узнали о том, что на границе теперь кто-то живёт, пришли разобраться. Представляешь, Цзян Чэн, жители уже успели насочинять слухов о жутких тварях и кровавых ритуалах, которые здесь проводятся! Вэй Ин весело расхохотался и неожиданно прервался, когда на его макушку опустился свиток. — И скажи мне, кто же в этом виноват, Вэй Усянь? — недовольно спросила Вэнь Цин. — Я говорила тебе, что твои эксперименты привлекают слишком много внимания, а ты!.. — Ну-ну, не сердись! — Девятихвостый мило улыбнулся, невинно похлопав глазками, и тут же перевёл внимание обратно на брата. — В общем, Цзян Чэн, не стоит беспокойства. Просто, можно сказать, познакомились с соседями. Бай Ху хмыкнул в ответ, ничего не сказав. Надо бы присматривать за этими соседями…***
— А-Чэн? А-Чэн, проснись!.. — голос сестры ввинчивался в сознание, прогоняя сон. Цзян Бин сонно продрал глаза, обводя тёмную комнату взглядом. Была глубокая ночь, а он работал допоздна и лёг спать буквально пару часов назад. — Ммм… Что случилось? — А-Чэн, что-то с А-Сянем! — Яньли прижимала руку к груди, с мольбой глядя на брата, и даже в тусклом свете луны Цзян Чэн увидел её слёзы… — Тш-ш, тише, всё хорошо! — он поспешно сел, касаясь её щеки. — С ним всё хорошо. Я же был у него буквально вчера! Он немного напугался, но в остальном всё было в порядке. — Нет, что-то не так! — Дева Цветов вцепилась в его ладонь. — Я… Пожалуйста, А-Чэн, только не смейся и не отмахивайся от меня. Я видела сон… Дурной сон. А-Чэн, я уверена, что ему грозит беда! Пожалуйста, проведай его, помоги ему! Цзян Чэн обречённо вздохнул. Видеть слёзы сестры всегда было выше его сил. — Хорошо. Хорошо, только не плачь! Я прямо сейчас отправлюсь и посмотрю, всё ли с ним в порядке, хорошо? Не переживай, иди спать. Я притащу его в Пристань Лотоса и заставлю лично показаться тебе. Зевая и бурча — исключительно в мыслях, конечно, чтобы не беспокоить сестру — Цзян Чэн отскрёб себя от кровати, и вскоре уже мчался на восток своих земель, и ветер трепал белую шерсть на загривке. Тишину ночи нарушал лишь стрёкот насекомых, шелест трав и пение ночных птиц, и над миром царило такое умиротворение, что просто не верилось, что что-то могло произойти. «Это просто сон… Яньли просто увидела дурной сон, вот и всё». Он был уже недалеко от того места, где жил Вэй Усянь с беженцами, когда это чувство покоя было нарушено грубейшим образом, когда ноздрей Белого Тигра коснулся запах гари и крови, а слух прорезал чей-то надрывный плач. — А-Нин… А-Нин!.. Он знал этот голос. И он больше не верил, что это было простым совпадением… Несколько домишек, что любовно отстраивали последователи Алой Птицы, теперь обратились в тлеющие угли. Всюду лежали тела, разрубленные, истерзанные… Это была настоящая бойня. Сюда нагрянули без предупреждения, напали на беззащитных людей, безжалостно вырезая всех, кроме… — Вэнь Цин! — Цзян Чэн поделетел к ней, на ходу принимая человеческий облик, и рухнул рядом с девушкой на колени в грязь, замешанную на крови. — Что тут произошло? Ты не ранена? Она была. От бедра до низа красное платье было рассечено мечом, обнажая белую кожу, ныне покрытую кровью и синяками, и Цзян Чэн отдал бы всё, чтобы не знать происхождения этих синяков, но уж сликом они напоминали следы от пальцев… — А-Нин! Они забрали его!.. — Вэнь Цин отчаянно вцепилась в него, словно в последнюю надежду, и разрыдалась пуще прежнего. — Тш-ш, успокойся, — он бережно прижал её к себе, поглаживая по спине в безуспешной попытке успокоить. — Расскажи по порядку. Что произошло? Кто это был? И где Вэй Усянь? — Он… Он ушёл. Хотел сходить в город… Семена… — говорила она с трудом, то и дело захлёбываясь в слезах, и разобрать что-то из-за этого было крайне сложно. — А потом… Пришли люди в белом. Те самые… Перебили всех и забрали А-Нина. Сказали, чтоб я передала Вэй Усяню… вернут, если он отдаст Печать Тьмы. Он, как узнал… погнался за ними… Цзян Бин! Помоги ему спасти А-Нина! В мозгу Цзян Чэна словно бы кто-то зажёг фитиль, который прогорал с каждым словом целительницы, и к тому моменту, как она договорила, рванул взрыв. Всё резко встало на свои места… Нефриты, приходившие в Пристань Лотоса незадолго до того, как Вэй Усянь покинул её. Люди в белом, приходившие недавно — и среди которых был дух собаки. Заложник. Печать Тьмы. Похоже, вера Вэй Усяня в благородство Драконов оказалась неоправданно высокой. В горле зародился разгневанный рык, а зрачки, ставшие по-кошачьи вертикальными, полыхнули еле сдерживаемой духовной силой. — Вэнь Цин, послушай меня, — он достал что-то из-за пазухи и вложил в её дрожащую руку. — Позаботься о своей ране и возвращайся в Пристань Лотоса, поняла меня? Яньли ждёт вестей, расскажешь ей всё, что здесь было. А я пойду и верну твоего брата и Вэй Усяня. Обещаю. Убедившись, что она услышала его, Цзян Чэн, не медля больше ни секунды, обернулся тигром и мощным рывком помчался в сторону Земли Дракона. В нём клокотала ярость, что прорывалась наружу, оплетая белый силуэт фиолетовыми молниями. «Цин Лун! Я верил тебе! Верил твоей скорби, верил твоему благородству! Лжец!..»***
Он ушёл совсем недалеко от границы, когда увидел Вэнь Нина. Тело юноши лежало на берегу реки, оно словно было растерзано стаей псов, изуродовано так, что Цзян Чэн бы даже не узнал его, если бы не запах. У Вэнь Нина не было шанса на спасение. С самого начала никто не собирался оставлять его в живых. Это было ложью. Обманом, чтобы заманить Вэй Усяня. И, очевидно, его самого тоже не оставят в живых, как только получат желаемое… Цзян Чэн на секунду прикрыл глаза, коснувшись мордой лба мёртвого юноши. «Я снова не успел. Прости меня…» На языке разлилось противное чувство горечи. У него нет даже времени толком похоронить несчастного… Вэнь Нин не заслужил такой участи. Снова в дела духов оказались замешаны люди, к ним никак не причастные… Цзян Чэн бессильно взревел, ударом лапы обратив в щепки стоявшее рядом дерево. Так вот какого благородство самого праведного из Домов Бессмертных?! Ярость Владыки Запада выплёскивалась через край, хлестала потоками духовной силы, и сама природа откликалась и вторила ему: в небе начали стремительно сгущаться тучи, а воздух запах озоном, предвещая грядущую бурю. Нужно торопиться. Он должен успеть. Не допустить новых жертв, защитить, не позволить снова умирать тем, кто дорог ему, кто рассчитывает на его помощь, его защиту! Вот только… куда идти? Нить обрывалась здесь, а дальше — ничего. Ни следа, ни запаха… Цзян Чэн зарычал, отчаянно мечась по поляне в поисках хоть какой-нибудь зацепки, но всё, что он нашёл — лишь еле уловимый запах гниения, оставшийся после использования скверны. Искать кого-то в Земле Дракона, не зная ни тропы, ни конечной цели — смерти подобно… Неожиданно Бай Ху замер, напряжённо глядя в одну точку где-то вдали. Туда, откуда текла река, где она брала своё начало. Облачные Глубины. «Что ж, прекрасно! Они не постеснялись явиться в мой дом и требовать от меня выдать Вэй Усяня, а я тем более не стану колебаться!»***
Тучи сгустились над Облачными Глубинами, временами освещаемые молниями. Надвигающаяся буря вселяла трепет в сердца своей угрожающей мощью — и противоестестевнностью. Люди и духи, сама природа замерли в ожидании, когда же грянет шторм. И он грянул. Ступил на скалистые ступени в обличье гигантского белого тигра, объятого фиолетовыми молниями, прогрохотал первый раскат грома, обратившись могучим рыком. — Цин Лун! Ао Гуан! Из ворот к незваному гостю спустился младший из братьев, Белый Нефритовый Дракон. Он смотрел на Владыку Запада спокойно и сдержанно, но в глубине золотых глаз плескалось беспокойство и тревога. — Брата нет. Зачем ты пришёл, Бай Ху? — Где он?! — зарычал тигр, надвигаясь на Второго Нефрита. — Где Хули Цзин?! — … В глазах дракона мелькнуло непонимание. — Я не знаю. — Ложь! — в скалы, выжигая причудливый узор, вонзилась молнися. — Кому, как не тебе, знать это, Белый Нефритовый Дракон?! Сколько ты уже преследовал моего брата?! Где он?! — Я не знаю, где он, — холодно повторил Лань Ванцзи. — Ты ищешь не там. Уходи. Дракон развернулся, намереваясь вновь скрыться за вратами Дома Бессмертных, но Белый Тигр не был намерен отступать так просто. — Хватит! Я слишком долго терпел ваши выходки, но теперь с меня довольно! Если вы сами не отдадите мне брата — я заберу его силой! В следующую секунду мир в глазах Второго Нефрита окрасился в алый вспышкой боли, когда в чешую на спине вонзились когти. Он забился, пытаясь сбросить с себя противника, с которым даже не собирался сражаться, но когти лишь глубже вонзались в плоть, разрывая шкуру и оставляя на спине багровые полосы. — Где Хули Цзин?! Отвечай! — Бай Ху! Довольно! Боль в спине немного утихла, когда Белый Тигр прыжком отступил, а ран коснулась духовная сила старшего брата. Лань Ванцзи заскрёб землю: надо подняться, надо помочь… Но сил нет. — Не шевелись, — тихий голос брата. — Береги раны. Бай Ху! Ты сошёл с ума! — Где Хули Цзин?! Что вы сделали с ним?! — Его нет здесь! — Тогда ГДЕ ОН?! От столкновения сил двух Небесных Владык застонала природа: взвыли скалы, сотряслась земля, небо разверзлось проливным дождём. Сверкали молнии, грохотал гром, вихри поднимали с земли пыль и мелкие камни, швыряя их к небесам… Когда в глазах Лань Ванцзи немного прояснилось, его взору открылась ужасающая картина: его брат, поверженный, лежал на земле, и Белый Тигр сжимал клыки на его горле. Когти Лазурного Дракона рвут мех и плоть на груди Бай Ху, пытаясь оттолкнуть, но тот лишь крепче прижимал своего противника к земле, стискивая челюсти. — Где он?! Где Хули Цзин?! «Брат!..» Лань Ванцзи с трудом нашёл в себе силы подняться и, отчаянно взревев, бросился на Белого Тигра, отталкивая его от обессилевшего Владыки Востока. — Ах ты! Жив ещё… И вновь содрогнулась земля от столкновения двух великих зверей. Лань Ванцзи знал, что не сможет тягаться силами с одним из Небесных Владык, пусть и раненым. Он и не хотел. Он не знал, почему вдруг Бай Ху поступает так, почему обвиняет их, почему напал на них… Он не хотел с ним сражаться. Он не хотел навредить. Тем более не хотел убивать. Хотел лишь защитить брата. И в этом они были похожи… Они бились на каменных ступенях, бились на скалах, дракон взмывал под облака и чувствовал, как чужие когти и клыки рвут его плоть, поднимая следом и Белого Тигра. Он метался, пытаясь сбросить своего врага, что явно не желал сдаваться… Он не хотел, чтобы так произошло. Очередное крутое пике прервалось ударом о землю, от которого вышибло дух и на секунду вновь потемнело в глазах. Бай Ху с силой швырнуло дальше, потащило по инерции вперёд… к краю скалы. Когти отчаянно вцепились в край, оставляя полосы на камне, задние лапы повисли над пропастью, отчаянно пытаясь найти опору. — Не шевелись! Лань Ванцзи бросился вперёд, пытаясь поймать, его, но… Хлопок. Тихий, почти неслышный, но в тоже время оглушительный. По всей земле прокатывается невидимая волна, и как только она касается Бай Ху, он чувствует, как остатки сил покидают его. Новой волной боли горят раны, мышцы слабеют, и вот уже не могучие лапы, но слабые человеческие руки цепляются за скалу, а ноги беспомощно барахтаются в воздухе. Он из последних сил пытается подтянуться, но тщетно. От следующей волны в глазах темнеет, он чувствует необычайную лёгкость в теле — такую, как бывает при падении с большой высоты. Последнее, что он видит — стремительно удаляющийся край скалы…***
Когда он приходит в себя, ему кажется, что в его теле сломана каждая кость, порвана каждая связка и мышца, такая сильная боль терзает тело. Чьи-то руки заботливо гладят по волосам, чьи-то губы шепчут что-то на ухо. Он знает этот голос… — Вэнь Цин… Слуха касается грустный смешок. — Спасать тебя становится моей дурной привычкой… Цзян Чэн тихо застонал, пытаясь разлепить глаза и пошевелиться, но удалось только первое. Он увидел заплаканное лицо склонившейся над ним целительницы, которая передавала ему свои духовные силы. — Что произошло? Почему ты здесь? Я же говорил тебе возвращаться в Пристань Лотоса… Вэнь Цин печально улыбнулась, сжав его руку. — Тш-ш… Ты задаёшь очень много вопросов. Цзян Бин… Я всё знаю. Я знаю, что случилось с А-Нином. Я пошла за тобой, как только смогла, и… Я осталась здесь. Похоронила его. А потом я увидела тебя. Тебя вынесло течением реки. Ты был в Облачных Глубинах, верно? Догадался же — подраться с Двумя Нефритами… Цзян Чэн выдохнул, отводя взгляд. Осознание произошедшего обожгло разум, а следом пришла простая мысль: всё было напрасно. Та волна, лишившая его сил… Это была Печать Тьмы. И она была не в Облачных Глубинах — а значит, и Вэй Усяня там не было… — Что ты делаешь? — он опустил взгляд на свою руку, которую сжимала Вэнь Цин, и через которую, он чувствовал, текли духовные силы. — Ты же говорила, что человек не может исцелить раны духа… Губы целительницы тронула печальная улыбка, а та пустота, что отразилась в её взгляде, ужаснула, кольнув сердце недобрым предчувствием. — Может, — прошептала она. — Это маловероятно, но возможно, если целитель обратит в духовные силы собственную жизнь. До истерзанного переживаниями сознания не сразу дошёл смысл сказанного, но когда Цзян Чэн понял, то пришёл в бешенство. — Что?! Вэнь Цин, не смей! Прекрати это немедленно!.. — он попытался вырвать руку, но не смог пошевелить даже пальцем. — Цзян Бин, послушай, — голос Вэнь Цин зазвенел сталью. — Это всё, что я могу сделать сейчас. Все, кого я знала, кто был мне дорог — мертвы, и сама я, признаться, тоже уже на грани. Но та волна, что прокатилась по миру… Даже я почувствовала её. Когда она коснулась меня, я почувствовала, как всколыхнулись в душе все тёмные чувства, что терзали меня: боль, одиночество, обида… Мне потребовалось время, чтобы справиться с этим. Много времени. И я уверена, что я не одна такая. Все почувствовали это. А теперь подумай, сколько в мире людей, кого затронула война духов? Обиженных, обездоленных, озлобленных, лишившихся близких… Волна скверны всколыхнула их чувства, и вряд ли все сумели их подавить. Их гнев обратится на тех, кого они винят в своих бедах — на духов. Духов, что сейчас лишились сил и не могут себя защитить. Цзян Чэн невидящим взглядом уставился перед собой, словно созерцая жуткую картину, что описала Вэнь Цин. «Пристань Лотоса… Пристань Лотоса стоит на границе с людским городом!» — Вижу, ты понял, — Вэнь Цин печально улыбнулась. — Цзян Бин, ты единственный сейчас, кто может их остановить. Дева Цветов однажды сказала мне: Запад жив, пока жив его Владыка… — Но ты не должна жертвовать собой ради Запада! — отчаянно крикнул Цзян Чэн. — Не ради Запада, — Вэнь Цин вздохнула, погладив по щеке. — Ради тебя. Цзян Бин, я лишилась всех, кто был мне дорог… кроме тебя. И я не дам умереть ещё и тебе. А ты… Выживи, и спаси тех, кто дорог тебе — пока ещё есть шанс.***
Он беспомощно лежал, чувствуя, как её жизнь по капле перетекает в него, и ничего не мог сделать. Он кричал, грозился, бранился — но она не слушала больше. Лишь её рука в его ладони становилась всё холоднее, а он так и не находил в себе сил разорвать контакт. По щекам текли немые слёзы, но он не мог даже смахнуть их. Она усыхала буквально на глазах, словно цветок в пустыне, пока не обратилась в прах. Последнее, что он услышал от неё, было лишь одно слово: «Живи…» Солнце село и встало ещё трижды, прежде чем он смог хотя бы подняться — к тому моменту её уже не было. Спотыкаясь и падая, он брёл на Запад. Он попытался принять истинное обличье, но его духовная ипостась молчала, не откликаясь. Он был заперт в человеческом теле — слабом, израненном, измученном человеческом теле… Солнце село и встало ещё четыре раза, пока он добрёл до Пристани Лотоса. К тому моменту даже пепел успел остыть. Как и говорила Вэнь Цин, лишившиеся сил духи не смогли дать отпор людскому гневу. В живых никого не осталось.