Владыки лазурно-белых небес

      Когда они добрались до Юньмэна, там вторые сутки шли гуляния. Что интересно, даже Вэй Усянь, который был родом из этих мест, не мог сказать, что это за праздник.       Несмотря на поздний час, улицы города были усыпаны огнями фонарей и полны весёлых гуляк, а из гостиниц и винных лавок то и дело раздавались пьяные голоса и радостные выкрики. Город явно не был похож на место, которое терзает злой, жадный до власти дух, как говорили слухи.       Пока на улицах было так много народу, у которого навеселе развязывался язык, братья Лань и Вэй Ин решили не тратить времени даром и заняться поисками уже сейчас. Для этого они разделились, договорившись поспрашивать людей, отдохнуть, а на следующее утро встретиться и всё обсудить. Именно так Лань Сичэнь и обнаружил себя на пороге одного из постоялых дворов, из которого слышались наиболее громкие и весёлые выкрики вперемешку с чьим-то пением и хлопками в такт. Улыбнувшись и невольно заражаясь чужим весельем, он решительно шагнул через порог.       Народу внутри было не протолкнуться, в душном воздухе стоял запах алкоголя, который уже не в силах были перебить благовония в курильницах, а пьяный люд распевал какую-то задорную песенку. Прислушавшись, Лань Хуань разобрал что-то про жадного рогатого зверя. В одном куплете он пытался испить до дна реки Запада и захлёбывался, в другом наглеца поражала молния, а в припевах восхвалялся Громовой Зверь.       «Громовой Зверь? Вроде бы, так ещё называют Владыку Запада в народе…»       Лань Сичэнь улыбнулся своим мыслям и уже начал проталкиваться к хозяину, чтобы задать несколько наводящих вопросов, а заодно попытаться снять комнату на ночь, как вдруг его внимание привлёк человек в углу. Он единственный не пел и не веселился, сидел за своим столом, почти без движения, молча наблюдая за драконом. Дыхание перехватило, а сердце сперва пропустило удар, после чего зашлось в бешеном ритме, когда Лань Хуань увидел знакомые фиолетовые одежды и столкнулся с пристальным взглядом пасмурно-серых глаз. Сменив траекторию движения, он решительно протолкался в нужный угол и сел напротив, чуть улыбаясь.       — Ты снова ушёл, никого не предупредив, Ваньинь.       Цзян Чэн тихо хмыкнул, опуская взгляд в чашу с вином. Пусть он и не веселился вместе со всеми, но, похоже, не отказал себе в удовольствии пропустить пару чарок вина: скосив глаза, Лань Сичэнь увидел возле стола уже два пустых кувшина, и теперь Ваньинь решительно принялся за третий.       — Возникли… непредвиденные обстоятельства, — сказал он. — Так как мы решили наконец, что делать с Сюэ Яном и Печатью, я счёл возможным уйти.       Лань Сичэнь спросил:       — Но почему ты никому не сказал ни слова?       Дракон пристально смотрел за реакцией Цзян Чэна, на лице которого отразились растерянность и недоумение.       — Я… не знаю, — признался он. — Помню только, что очень сильно спешил.       Лань Хуань лишь тихо вздохнул.       «Похоже, господин Вэй был прав: Ваньинь действительно не помнит события последних дней…»       Вслух же он сказал:       — Мы волновались за тебя.       — «Мы»? — Цзян Чэн вопросительно посмотрел на него. — Ты, вроде, один…       Лань Сичэнь покачал головой.       — Мы пришли втроём: я, брат и молодой господин Вэй. Но, придя в город, мы разделились, чтобы скорее тебя найти. Однако же мне несказанно повезло встретить тебя в первой же гостинице, куда я зашёл.       — Эти двое тоже здесь? — Цзян Чэн поморщился и усмехнулся следующим словам. — Да уж, неслыханное везение. Уже второй раз ты меня находишь. Откуда ты знал, что я буду именно в Юньмэне?       Лань Хуань улыбнулся.       — Это было несложно. Ты сильно привязан к Западу. В прошлый раз гуляли слухи о деревне-призраке — и ты отправился на её поиски. В этот раз Хуайсан упомянул про духа, что назвал себя новым Владыкой Запада и принялся терроризировать местных жителей, а после этого ты исчез. Я предположил, что ты отправился сюда, чтобы избавить людей от него. Я прав? — получив утвердительный кивок, дракон не сдержал любопытства: — Кто это был?       Ваньинь усмехнулся, откидываясь назад и с наслаждением осушая пиалу.       — Цилинь*, — сказал он и тут же посерьёзнел, продолжая: — Молодой, амбициозный и чертовски сильный. Решил, что ему по плечу возродить Эру Духов, и он просто обязан это сделать, а для этого ему необходимо поставить Запад на колени и сделать Землю Тигра своей. Вместо того, чтобы попытаться договориться с людьми, он стал их запугивать и требовать с них кровавую дань, а если они отказывались — приходил и сам забирал, убивая старшего мужчину в роду.       Лань Сичэнь горестно покачал головой. Слишком многие вот такие вот заносчивые и сильные пытались возродить Эру Духов и вернуть былое величие, поставив людей на колени, но никто из них не понимал, что те времена были великими отнюдь не из-за могущества и владычества духов, но потому, что люди и духи тогда понимали друг друга и умели жить в мире и согласии. А потом они разучились разговаривать и слышать друг друга…       — И что теперь? Эти люди не похожи на тех, кого терзает злой властолюбивый дух. Неужели ты уже одолел его? — Лань Хуань невольно улыбнулся. — Тогда этот праздник в твою честь.       Цзян Ваньинь поморщился и неопределённо повёл плечами.       — Ты слышал, о чём поётся в песенке? Люди восхваляют Громового Зверя. Владыка Запада сделал это.       Лань Сичэнь затаил дыхание, подавшись вперёд.       — Хочешь сказать, он жив? Его столько лет никто не видел, неужели он вдруг объявился? Если так, то…       — Так говорят, — перебил его Цзян Чэн, разглядывая потолок с самым незаинтересованным видом. — Может, правда, может, просто россказни, но говорят, что он то приходит, то вновь исчезает, но никто его так и не видел. Лучше поспрашивай местных, меня эти сплетни никогда не интересовали.       Он потянулся и неожиданно сменил тему:       — Тебе есть, где переночевать? Я снял комнату в этой гостинице, но она была последней: из-за этого праздника все постоялые дворы сейчас переполнены. Если ты ещё не озаботился ночлегом, сейчас уже вряд ли что-то найдёшь.       Лань Хуань смущённо улыбнулся в ответ.       — Мы пришли в город уже под вечер, и сразу отправились на поиски. Боюсь, ночевать мне действительно негде…       Цзян Чэн хмыкнул, с каким-то очень уж довольным видом оглядывая его.       — Можешь остаться в одной комнате со мной, если не против. В конце концов, нам не привыкать, а? Мы уже много раз так ночевали, когда ещё только начинали путешествовать вместе, — он внезапно насупился. — Вот только твоего брата и Вэй Усяня я не пущу.       — Думаю, они смогут о себе позаботиться, — тихо рассмеялся в ответ Лань Сичэнь. — Я с благодарностью приму твоё приглашение.       Ваньинь досадливо поморщился, раздражённо замахав руками.       — Брось ты все эти церемонии! Мы уже столько друг друга знаем, а ты всё…       Он не договорил, снова махнув рукой, и Лань Хуань почувствовал, как в груди разливается тепло. Помнил ли Ваньинь последние дни перед уходом, или нет, но он всё тот же, всё так же по-дружески относится к Сичэню, не терпит церемоний и предлагает разделить с ним комнату, а значит, у Сичэня всё ещё есть шанс.       — Пойдём, уже поздно, — Цзян Чэн снова потянулся и встал. — Обычно в это время ты уже спишь. Да и ты наверняка устал с дороги…       Он сделал было шаг, как вдруг опасно покачнулся, и Лань Сичэнь поспешно вскочил, придерживая его.       — О-ой! — Ваньинь глупо хихикнул, выпрямляясь. — Кажется, я недооценил крепость этого вина. Спасибо, что подхватил.       Он похлопал Сичэня по плечу и, чуть пошатываясь, побрёл наверх, к комнатам.       — Ну, ты идёшь? — бросил он через плечо. — Лучше не отставай. А то вдруг я спьяну споткнусь на этой дурацкой лестнице и сверну себе шею?       Дракон неодобрительно покачал головой, нагоняя его и шагая чуть позади, готовый, чего доброго, действительно снова ловить.       — Не шути так, Ваньинь, — укоризненно сказал он.       — А я и не шучу, — откликнулся Цзян Чэн, опираясь рукой о стену. — Это вполне реальное развитие событий, разве нет?       Они поднялись на верхний этаж и вошли в комнату, которую успел снять Ваньинь, маленькую, скромную и явно рассчитанную на одного, последнюю из остававшихся.       — Вот, располагайся, — Цзян Чэн махнул рукой, обводя «хоромы». — Не шикарные покои, как те, что отводил нам твой названный брат, но лучше, чем спать под открытым небом.       Лань Сичэнь улыбнулся, глядя, как Ваньинь, продолжая что-то бурчать под нос и путаясь в конечностях, пытался разуться. Он попытался устоять на одной ноге, стягивая сапог со второй, но трюк не увенчался успехом, и Цзян Чэн, снова потеряв равновесие, начал падать. Но вместо ожидаемого удара о стремительно приближающийся пол он упал в чужие мягкие объятия, утыкаясь носом в белые одежды.       — Осторожнее!       Лань Хуань крепко держал его за талию, глядя немного сверху вниз на вцепившегося в его плечи Ваньиня. Его лицо оказалось слишком близко, так что даже в темноте Лань Хуань мог различить пьяный румянец и блеск в глазах, ощутить на своих губах чужое дыхание, почувствовать слабый запах лотосов, речной воды и озона, что вечно преследовал Цзян Чэна. Сердце быстро забилось в груди, и при такой тесной близости он чувствовал, как там, за слоями одежды, мышц и костей так же заполошно бьётся другое такое же. Но то сбилось с такта, конечно же, по другой причине, точно, ведь не может же быть, чтобы…       Цзян Чэн пьяно улыбнулся, разглядывая губы Сичэня, что были так близко, что достаточно лишь немного вытянуть шею, чтобы коснуться их своими. Что он, не медля ни секунды, и сделал, жадно впитывая ощущение тепла и близости, и всё ждал. Как Сичэнь отреагирует? Ответит или оттолкнёт?..       Лань Хуань шумно втянул воздух и мягко отстранился. Ваньинь пьян, просто пьян… Он не ведает, что творит, на утро он забудет или устыдится. Хотелось прижать его теснее, ответить на поцелуй, углубить… Ни о чём другом не мечтал он так сильно! Но пользоваться беззащитным положением другого он не хотел. Это слишком низко, слишком подло, слишком недостойно ни того светлого чувства, что он испытывал, ни Ваньиня, который подобного не заслуживал.       Вот только Цзян Чэн не желал останавливаться, снова потянувшись к нему.       — Ваньинь, остановись, — Лань Сичэнь сорбал всю свою выдержку и мягко отстранил его от себя, придерживая за плечи.       — Не хочу, — выдохнул тот, сбрасывая чужие руки и снова прижимаясь всем телом.       — Ваньинь!       — Что?       — Остановись.       — Нет.       — Ваньинь, ты пьян!       — И что? — Цзян Чэн усмехнулся, обвив его шею руками. — Тебя в прошлый раз это не остановило.       Лань Сичэнь в шоке уставился на него.       — Что?..       Ваньинь тихо фыркнул.       — Тем вечером после собрания, когда ты напился. Поцеловал меня, а потом просто завалился спать, даже не подумав объясниться…       Лань Хуань обречённо застонал, хватаясь за голову. Так вот что произошло тем вечером… Всё было куда хуже, чем он думал. Да что там, просто ужасно!       — Ваньинь… Я ужасно виноват перед тобой. Я не ведал, что творю, но это меня ничуть не оправдывает. Пожалуйста…       Цзян Чэна словно ледяной водой окатили. Он резко отстранился, оттолкнув Лань Сичэня от себя.       — Ты снова извиняешься, вот как… — тихо проговорил он. — Значит, это всё-таки было ошибкой?       Лань Хуань содрогнулся от того, сколько горечи звучало в его словах. Не этого он хотел, совсем не этого! И не это хотел сказать. Да, он хотел извиниться — извиниться за то, что сбежал от разговора, не разобравшись в произошедшем. Извиниться и, наконец, объясниться, излив душу. Но Ваньинь, похоже, неверно истолковал его слова, решив, что Сичэнь сожалеет о поцелуе.       — Ваньинь, я не это имел в виду, — осторожно начал он.       — Ну да, конечно, — мрачно усмехнулся Цзян Чэн. — Поэтому уже второй раз извиняешься?       Сичэнь беспомощно посмотрел на него.       — Ваньинь, пожалуйста… Нам нужно поговорить, но я не хочу это делать, пока ты в таком состоянии. Я уже натворил ошибок, будучи пьяным, и не хочу их повторить, как и не хочу, чтобы ты сейчас неверно истолковал мои слова. Давай поговорим с утра?       Ваньинь криво усмехнулся, садясь на кровать и без проблем расправляясь с одеждой. И его движения совершенно не были похожи на те заплетающиеся потуги пьяного человека…       — Согласен, говорить сейчас не лучшая идея, — холодно сказал он. — Вот только не уверен, что захочу говорить с тобой утром. Прости, ты не мог бы оставить меня? Всё-таки на этой кровати маловато места. Уверен, твой брат и его дражайший супруг с радостью пустят тебя к себе, и у них явно будет побольше места. А завтра возвращайся к своему названному брату — вот уж кто точно всегда рад тебя видеть. Вы ведь по-настоящему близки, да? Раз он даже позволяет себе касаться твоей ленты.       Цзян Чэн лёг на кровать и отвернулся к Сичэню спиной, показывая, что разговор окончен.       — Ваньинь, — голос Лань Хуаня звучал до боли жалобно, но тигра это ничуть не тронуло.       — Прости, Лань Сичэнь. Доброй ночи.       Больше он не проронил ни слова. А что? Этому дракону можно молча, безо всяких объяснений ложиться спать, игнорировать его, убегать от объяснений, а потом ограничиться ёмким «прости», а ему нельзя?       Лань Хуань беспомощно смотрел на чужую безмолвную спину, понимая, что сегодня больше ничего не добьётся. Понимая всю глубину своей вины…       Ваньинь вовсе не был пьян. Просто притвориться таковым для него было единственным шансом вывести Сичэня на откровенность, которой он не добился прежде. И что он услышал? Очередное безликое «прости»?       Вэй Усянь был прав. Пора было перестать бегать от неудобных воспоминаний и начать задавать вопросы. Если бы он сделал это раньше, этой чудовищной ошибки можно было бы избежать. Ему бы следовало прислушаться к совету и хорошенько обдумывать свои слова, а не снова извиняться. Он своими руками сгубил свой шанс…       Лань Сичэнь развернулся, чтобы уйти. Уже стоя на пороге комнаты, он тихо сказал:       — Доброй ночи, Ваньинь, — и вышел вон.

***

      Совершенно разбитый, Лань Сичэнь спустился обратно в общий зал. В голове роилось множество мыслей, перескакивая с одной на другую, и ему срочно требовалось привести их в порядок.       Ваньинь ясно дал понять, что не был пьян. И он поцеловал его. Значило ли это, что его чувства могут быть взаимными? Если да, то от этого Лань Сичэнь чувствовал себя ещё большим идиотом. Если подумать, Ваньинь дал ему достаточно знаков. Он спас его, назвал первое имя, отнёс в Облачные Глубины, затем позволил увидеть нечто очень сокровенное на том холме, он раз за разом давал Лань Хуаню шанс, несмотря на то, что тот раз за разом ошибался, своими неосторожными словами раня его. И если тем вечером Лань Сичэнь действительно поцеловал его… Что он сказал на следующий день? «Что бы это ни было, прости, я не хотел»? Разумеется, Ваньинь был разбит и подавлен после такого!       Лань Хуань со стоном уронил голову, пряча лицо в ладонях. Какой же он идиот и трус! Если бы он набрался смелости и признался раньше… Даже если его чувства безответны, Цзян Чэн столько сделал для него, он заслужил хотя бы честности! А Лань Сичэнь, лелея своё чувство, но боясь ранить своё сердце, раз за разом искал поводы быть рядом, боясь лишиться того, что имеет, снова и снова упускал свои шансы на что-то большее, терзался сам и терзал того, кого любил…       Лань Сичэнь устало вздохнул, обводя взглядом зал. Весёлая толпа ничуть не поредела, всё так же были слышны смех и пьяные песни, и в этом задорном шуме кристально ясен стал единственный выход. Завтра утром он дождётся Ваньиня и убедит дать ему ещё один шанс, последний. Всего один разговор. Он честно расскажет ему всё, что чувствует, выслушает ответ, как бы ни было больно, и даст Цзян Чэну возможность самому решать, но уже зная всю правду. И если после всего Ваньинь позволит ему остаться рядом, он сделает всё, чтобы однажды его чувства нашли ответ…       Приняв решение, Лань Хуань испытал невероятное облегчение. Он так мучился и терзался сомнениями всё это время, но на деле всё оказалось очень просто… Просто рассказать. Просто выслушать. Просто перестать убегать.       Теперь оставалось решить другую проблему, не такую значительную, но куда более насущную в данный момент. А именно: где же ему всё-таки заночевать? Да, возможно, брат и господин Вэй действительно не откажут ему и пустят к себе, но, признаться, он не хотел ни вторгаться к ним, ни искать их на ночь глядя, ни, что самое важное, уходить далеко от этого постоялого двора. Внутри он опасался, что утром Ваньинь может просто снова молча куда-то уйти, не дав ему объясниться…       Для начала Сичэнь решил поговорить с хозяином гостиницы. Возможно, тот позволит ему остаться в общем зале… Заодно, пользуясь случаем, дракон решил последовать давешнему совету Цзян Чэна и побольше узнать о празднике в городе — уж больно было любопытно.       — Добрый вечер, хозяин, — приветливо улыбнулся он мужчине в возрасте, раздававшему указания суетящимся слугам. — Не уделите мне пару минут? Я попал в затруднительное положение и надеялся, что вы сможете мне помочь.       Хозяин, признав в нём благородного и явно богатого господина, тут же расплылся в доброжелательной улыбке, закивав.       — Уделю, добрый господин, отчего не уделить? Чем могу вам помочь?       Несколько красноречивых фраз и пара увесистых слитков серебра смогли убедить хозяина позволить Сичэню заночевать здесь.       — Гостиницы нынче и правда переполнены, совсем мест нет! Вот и у нас комнаты кончились, но, ежели благородный господин не побрезгует, этот ничтожный готов предложить ему комнату сына. Он отправился в соседний город к родне и должен вернуться не раньше, чем завтра.       — Спасибо, хозяин, — Лань Хуань улыбнулся, склонившись в благодарном поклоне. — Не могли бы вы удовлетворить ещё одну мою просьбу? Я человек не местный, и ваших обычаев не знаю. Не расскажете ли вы, что нынче за праздник?       — О! — старик расплылся в счастливой улыбке. — Это мы всегда рады! Ведь недавно гроза прошла, а значит, наш защитник снова вернулся и изгнал самозванца. Сегодня мы чествуем Бай Ху, истинного Владыку Запада!       Лань Сичэнь удивлённо покачал головой.       — Но как так? Говорят ведь, он пропал давным-давно, ещё в конце Эры Духов, и с тех пор не объявлялся.       Старик мягко улыбнулся ему, как непонятливому ребёнку.       — Вот что я вам скажу, добрый господин, не верьте вы всему, что говорят. Весь мир считает, что благородный Бай Ху исчез, да только у нас, на Западе, верят в иное. Вот как вы думаете: почему у нас, в Земле Тигра, столько лет нет владыки и защитника, а мы всё равно процветаем, и никакая нечистая сила у нас не плодится? А я вам скажу: потому что наш Владыка всё ещё с нами!       Мы, люди, сильно оскорбили Владыку в прошлом, пока его не было и он, обманутый, бился с Владыкой Востока, убили его друзей и сожгли его дом — вы могли видеть руины некогда великой Пристани Лотоса недалеко отсюда. После той битвы Бай Ху долго залечивал раны, а после, оскорблённый и преданный нами, отказался впредь являться людям на глаза.       Вот только Владыка не оставил нас, так говорят! Благородный властитель, он не мог оставить без защиты тех, кто живёт на его земле. По сей день он бродит среди нас, чутко прислушивается к бедам и горестям своего народа, и защищает нас от всех невзгод! Говорят, когда он идёт на бой, чтоб остаться незамеченным, он приводит с собой грозу, скрывается от злых глаз за ливнем, но молния есть гнев его, а гром — могучий рык его. Говорят, дабы никто не узнал его, он принял облик человеческий и ходит средь нас, избавляя нас от нечисти и отстаивая своё право на власть у любого, кто посмеет посягнуть на неё. Говорят, на протяжении многих лет, стольких, что и десятка человеческих жизней не хватит, в тех местах, где злые силы бушуют более всего, не раз видели заклинателя в фиолетовых одеждах с кольцом на правой руке, и оружием ему служит сама молния небесная. А кому же ещё по плечу подчинить себе силу Громового Зверя, как не ему самому?       И вот недавно, несколько дней тому назад, некоторые жители города вновь видели его. Заклинатель в фиолетовых одеждах, объятый силой, пришёл с юга вместе с грозой, прошёл через Юньмэн и направился к логову проклятого цилиня, и с тех пор от последнего ни слуху ни духу, хотя ранее приходил каждый день.       Так что сегодня, благородный господин, мы празднуем избавление от самозванца и радуемся приходу истинного хозяина этих земель!       И стоило только старику закончить свой рассказ, как кто-то из праздновавших выкрикнул тост, который тут же подхватил нестройный хор множества голосов:       — Слава Бай Ху! Слава истинному Владыке Запада!