***
Сказать по правде, Лань Хуань был несколько разочарован. Он столько лет ждал этой встречи, а вместо грозного Владыки Запада, с которым они должны были поддерживать баланс, встретил малыша. Впрочем, разочарование быстро ушло. В конце концов, он ведь и сам когда-то был ребёнком, когда к нему впервые пришёл Не Минцзюэ. И его А-Чжань, которого он так полюбил с первого взгляда, тоже был тогда лишь малышом, что вызывал трепетную нежность. Таков закон природы, который они должны блюсти: жизнь начинается от рождения, приобретая хрупкую форму, затем растёт и крепнет, и после медленно движется к увяданию. Что до его ожиданий… Он готов подождать ещё. Однажды Белый Тигр Запада наберёт силу и явит свой характер. Надо набраться терпения, и постепенно сложатся отношения Запада и Востока, образовав прочный союз — или яростное противостояние. Цин Лун надеялся на первое. Он надеялся стать для Бай Ху тем, что стал для него самого Сюань У — другом, наставником, опорой, возможно, старшим братом. Но шли годы, а Белый Тигр не спешил открываться ему. Сперва Лань Хуань просто ждал, после пытался сам наладить контакт, но их общение так и ограничивалось краткими встречами. Как бы ни было прискорбно, но он не был нужен Бай Ху. Что и говорить, но вскоре после того, как пришли люди, Белый Тигр нашёл себе старшего брата в случайно спасённом духе, но так и не обратил внимания на терпеливо ожидавшего Лазурного Дракона. Это больно задело последнего, но он понял, что виноват в этом лишь он сам: он слишком долго ждал в стороне, не вмешиваясь, а теперь был чужим для Цзян Чэна. У Бай Ху было то, чего не было у старших Владык — у него была семья. Те, что растили его, те, что заботились о нём… Чжу Цюэ пришёл в мир один, у Цин Луна и Сюань У вскоре появились младшие братья, но лишь у Бай Ху были те, кто заботился о нём с рождения — не потому, что видели в нём будущего владыку, нет, они заботились о нём, как о младшем, как о родном. Ему не было нужды смотреть на другие стороны света, всё, что было ему нужно, уже было у него рядом, на Западе. Он купался в любви своей семьи и сторицей отдавал её. Цин Луну оставалось лишь продолжать стоять в стороне и не пытаться вмешиваться. К чему тянуть на себя одеяло и рушить чужое счастье? В конце концов, они обрели равновесие, о котором он мечтал. Он тогда понял: их баланс — не в противостоянии, как было у Юга и Севера, и не в крепком союзе противоположностей, где каждый дополняет слабые стороны другого своими сильными. Их баланс — не вмешиваться в дела друг друга и не мешать чужому счастью, которое было у каждого из них своё. Счастье Бай Ху было в тех, кто его окружал. Цин Лун нашёл своё счастье в тех, кого учил.***
Когда люди только пришли в мир, никто ещё не знал, как к ним относиться. Да и люди о духах не знали почти ничего и, в большинстве случаев, просто боялись их. Свою первую встречу с людьми Лань Хуань помнил очень хорошо. Это был солнечный тёплый день. Самый разгар весны — его времени года. Спустившись с гор, он искал покоя и отдыха в одном из озёр в предгорьях, с наслаждением погрузившись в прохладную воду так, что торчали лишь небольшая часть морды, ноздри и рога. Умиротворённый и расслабленный, он, кажется, даже задремал, когда услышал чьи-то голоса, и на берег из леса высыпало около десятка странных маленьких (как ему показалось) существ на двух ногах. Из всех известных ему, они больше всего казались похожими на обезьян, но и отличий было немало, и стало очевидно, что с подобным он раньше не сталкивался. О людях, которые только-только появились, Цин Лун тогда лишь слышал, но лично не видел никогда, и как они выглядят попросту не знал. Незнакомые создания, похоже, не заметили дремавшего в озере дракона, приняв часть его головы за странный валун, а рога — за коряги. Весело перекликаясь, они стали разбредаться по берегу и заходить в воду, погружая в неё вёдра и бадьи, видимо, с тем, чтобы потом унести воду к своим жилищам. Заинтересованный Лань Хуань поднялся из воды и попытался приблизиться к ним, но существа, тоже не видевшие раньше дракона, испугались огромного монстра и с криками бросились прочь. Впрочем, сдаваться так просто Цин Лун не собирался. Поняв, что существа живут где-то неподалёку и, очевидно, часто ходят к этому озеру, он стал ждать новой встречи с ними. В следующий раз он заранее ждал их. Не скрываясь, чтобы они знали о его присутствии, и вдали, на противоположном берегу, чтобы не напугать. Поначалу люди с опаской поглядывали на гигантского змия, но потом поняли, что нападать он не собирается, и заметно расслабились. Так прошло ещё три их встречи. На четвёртый раз Лань Хуань, старательно воспроизводя все детали внешности в памяти, сам постарался принять человеческий облик. Получилось весьма неплохо, хотя некоторые детали всё же отличались. Например, его голову, подобно короне, всё ещё венчали рога, а вокруг глаз, словно маска, лежала лазурная чешуя. И всё же такой облик заметно больше располагал людей к доверию. Более того — он вызвал у них искреннее восхищение. И позволил, наконец, заговорить с новыми соседями… Лань Хуань сам не заметил, как постепенно, встреча за встречей, начал не только лучше узнавать людей, но и делиться с ними своими знаниями о мире и духовной энергии, наставлять их, обучать. Шли годы, сменялись лица, и вот он уже передавал знания детям тех, кто первыми заговорил с ним. Потом стали приходить люди из других уголков его земель, к нему присоединились другие драконы, взяв этих молодых и неопытных в мире существ под свою опеку. А спустя ещё десяток лет свои врата распахнули Облачные Глубины, приветствуя учеников, а наставления теперь проводились не под открытым небом, но в тихих залах, где ученики, сидя за столами, кропотливо записывали знания учителей в свитки, которые после многие относили домой, отдавали на перепись тем, кто не смог дойти, сохраняли в домашних библиотеках на поколения вперёд… Так появился первый из Домов Бессмертных, где духи наставляли людей и указывали им путь. Следуя примеру Цин Луна, другие духи так же стали обустраивать свои школы. В скалистой тверди укрепилась Нечистая Юдоль, а жаре и зное возвышался Безночный Город, пышным цветом пионов раскрылась Башня Кои. Лишь на Западе всё оставалось, как прежде, и это печалило Цин Луна. Неужели и в этом их младший брат решил идти своим путём? Лазурный Дракон так мечтал хотя бы раз дать Белому Тигру совет, хотя бы раз подсказать, сблизиться, возможно, даже поспорить о правильности того или иного пути, но тот, похоже, упорно не желал замечать никого из старших Владык, с которыми всегда вёл себя пусть и вежливо, но отсранённо. Цин Лун уже подумывал о том, чтобы самому отправиться на Запад и попытаться уговорить Бай Ху тоже основать свой Дом Бессмертных. Он был готов оказать ему любую помощь и уже радовался, что, наконец, представился случай хоть немного поближе узнать Владыку Запада, но и тут он опоздал. Из Земли Тигра пришли вести о том, что среди рек и озёр того края распустилась, подобно цветку, название которого гордо носила, Пристань Лотоса.***
— Меня беспокоит наш младший собрат, — признался однажды Лань Хуань приехавшему погостить Не Минцзюэ. — Как и Чжу Цюэ, он очень горд, и так же, как Алая Птица, ведёт себя обособленно и отстранённо. Я боюсь и переживаю за него, как бы он не свернул с истинного пути… Сюань У понимающе хмыкнул, глядя на палящее солнце, стоявшее в зените. Они неспешно шли по дорожке через поляну, заросшую горечавками, время от времени отвечая на почтительные приветствия встречаемых адептов. — Чжу Цюэ один, а у Бай Ху есть семья, — сказал он. — Тебе ли не знать, как много это значит. У нас с тобой есть лишь младшие братья, о которых мы должны заботиться, у него же есть куда больше. Ему есть, что терять. Цин Лун вздохнул, глядя на кивающие в такт ветру головки горечавок. — Возможно, ты прав, — промолвил он. — И всё же сердце сжимает непонятная тревога… Я совсем не знаю его. Случись что, я не смогу ни помочь ему, ни повлиять на него, как бы ни хотел… — Чжу Цюэ не просто горд, он высокомерен и заносчив, — бросил Сюань У. — И всё же он до сих пор ничего не предпринял, хотя, как мне кажется, давно собирался. Считать ли это моей заслугой или его благоразумием — решай сам. Однако именно Восток противостоит Западу, а весна уравновешивает осень. Я могу до поры сдерживать влияние Чжу Цюэ, но на Бай Ху повлиять можешь лишь ты. Лань Хуань снова тяжко вздохнул. Как может он повлиять на Бай Ху, если тот так упорно сторонится его и не пускает в свою жизнь? — Знаешь, я ведь тоже почти не знаю Чжу Цюэ, — словно отвечая на его мысли сказал Не Минцзюэ. — Но мне и не нужно. Я знаю достаточно, чтобы понимать, что бесполезно взывать к его разуму — приходится умерять его гордость. Но ты — не я, а Бай Ху — не Алая Птица. Я уверен, ты найдёшь собственный способ удержать его от возможных ошибок — если он вообще будет совершать их. Возможно, это странно прозвучит от меня, но… Ты сетуешь на недоверие с его стороны, но сам-то ты доверяешь ему? Нельзя требовать от других того, что не готов сделать сам. Цин Лун вскинул на него изумлённый взгляд. А ведь и правда… Всё это время он сокрушался о том, что совсем не знает Бай Ху, не потому что боялся не удержать его от неверного шага, а потому что опасался, что тот этот шаг совершит. Но есть ли основания бояться? Да, Белый Тигр был отдалён от прочих Владык, но в отличие от Чжу Цюэ никогда не выказывал непочтения или пренебрежения. Он требовал к себе равного уважения, но сам всегда уважительно относился к старшим собратьям. Он провёл чёткую границу, которую никому не позволял заступать, но и сам не пересекал её. «Нельзя требовать от других того, что не готов сделать сам». Лань Хуань задумчиво улыбнулся. Минцзюэ прав. А их младший собрат оказался мудрее, чем он мог полагать. Мудрее него самого. Цин Лун слишком хорошо помнил Владыку Запада в их первую встречу, маленьким несмышлёным тигрёнком, и совсем упустил из виду, что тот уже давно вырос и не нуждается в присмотре… — Спасибо за совет, брат, — с улыбкой произнёс он. — Мне кажется, я многое понял. Сюань У лишь хмыкнул в ответ, косясь на него. — Неужели? Дальнейший их разговор прервало нечто маленькое и мягкое, врезавшееся в ногу Лань Хуаня сзади. — Ой! П-простите! Лазурный Дракон улыбнулся, оборачиваясь, и с мягкой укоризной посмотрел на малыша, который так заигрался, что и не заметил двух взрослых, так внезапно оказавшихся у него на пути. — Цзинъи, в Облачных Глубинах запрещено бегать, — упрекнул он мальчика, но голос его при этом звучал столь мягко, что ничуть не вызвал у ребёнка страха. Разве что капельку стыда. Совсем маленькую… — Пластите, Владыка, — прощебетал он, немного неуклюже поклонившись, и, обогнув взрослых, пошёл вперёд куда степеннее. Впрочем, надолго его не хватило, и уже через несколько шагов он снова перешёл на бег вприпрыжку, совершенно не глядя под ноги, что и сыграло с ним злую шутку. Быстро забыв о предостережениях и снова разыгравшись, он и не заметил, как подбежал к краю лестницы, ведущей по склону вниз, и как внезапно под ножкой вместо твёрдой земли оказался провал первой ступеньки. — Цзинъи! Лань Хуань рванулся вперёд, уже понимая, что не успевает, а мальчишка уже летел вниз. Но прежде, чем кто-либо успел что-либо понять, прежде, чем ребёнок достиг земли, стремительная длинная тень метнулась к нему. От страха малыш зажмурил глаза и истошно завопил, и лишь спустя три десятка ударов сердца понял, что боли нет, а его ноги всё так же болтаются в воздухе. От удивления он распахнул глазёнки, забавно моргая и пытаясь понять, что же произошло. — Осторожнее, молодой господин. В Облачных Глубинах много высоких опасных обрывов. На ступенях, чуть снизу, откуда шёл, застыл огромный змей с бронзово-золотистой чешуёй, а часть его длинного гибкого тела в кольцо обхватила испуганное тельце мальчика, прервав его незапланированный полёт в воздухе на высоте его же роста. Проследив, что малыш немного пришёл в себя и услышал его слова, змей аккуратно опустил его на ступени, и лишь убедившись, что он твёрдо стоит на ногах, ослабил кольца, позволяя ребёнку выпутаться. — Цзинъи, что нужно сказать? — строго спросил Лань Хуань, подходя. Мальчик хлюпнул носом, прогоняя остатки страха, и вежливо поклонился. — Спасибо, добрый господин! — и широко улыбнулся щербатым ртом. Змей улыбнулся, отползая чуть в сторону и окончательно освобождая ребёнка. — Не стоит благодарности, молодой господин. Однако впредь будьте аккуратнее. Надеюсь, теперь вы поймёте, что многие правила вашего ордена написаны не только ради воспитания дисциплины и духа, но и ради вашей же безопасности, и вам стоит уделить больше внимания их изучению и соблюдению. Пусть это послужит вам уроком — в следующий раз помощь может не успеть. Мальчишка покивал и важно потопал вниз по лестнице — медленно и степенно, осторожно прощупывая каждую ступеньку ножкой. Цин Лун покачал головой, догадываясь, что надолго детского терпения не хватит, и обернулся к внезапному спасителю. Но прежде, чем он успел что-либо сказать и поблагодарить его, змей уже исчез, словно тень, так же внезапно и быстро, как появился. — Кто это был? — спросил Лань Хуань у подошедшего Не Минцзюэ. — Тот, который спас мальчика. Ты знаешь его? — Знаю, — нахмурился тот. — Его зовут Мэн Яо, он мой новый помощник. Потенциал в нём немалый, но вот дури много: слишком бесхребетен и изворотлив. Зато с Хуайсаном быстро нашёл общий язык… Лань Хуань не сдержал улыбки, глядя на старшего. — Что, надеешься их обоих перевоспитать? — И перевоспитаю, вот увидишь! — строго пророкотал Сюань У, но в глубине его глаз Лазурный Дракон видел смешинки и… гордость. Этот его новый помощник действительно заслужил скупой, но искренней похвалы Владыки Севера. «Змей Мэн Яо… Надеюсь, мне ещё доведётся как следует отблагодарить тебя».