***
— Значит, ты договорился с Владыкой Севера об общих границах? — спросил Лань Цижэнь, поглаживая бороду. Один из старейшин рода драконов, Лань Цижэнь был братом вожака драконьей стаи и приёмного отца Двух Нефритов, их дядей и наставником. Он остался рядом, даже когда убитый скорбью после смерти их матери отец впал в летаргический сон в уединённой пещере в дальней части гнездовья драконов, которое тогда ещё не было Облачными Глубинами. Малыши-драконы тогда враз лишились обоих родителей. Они были ещё слишком юны и хрупки, чтобы справиться самостоятельно со свалившимся на них бременем ответственности за стаю и, в случае Лань Хуаня, за весь Восток, но за ними уже тянулся шлейф величия и силы, из-за которого прочие драконы не решались приблизиться к ним с советами и помощью. Но Лань Цижэнь решился. Поначалу отговаривавший брата и считавший, что не должно никому из драконьей стаи, даже вожаку с женой, воспитывать самого Владыку Востока, что тому положено самому пройти свой путь, но в итоге прикипевший к братьям всем сердцем, он не смог остаться в стороне, когда вся стая, казалось, следовала его же советам. Он взял обоих малышей под свою опеку, воспитывал и наставлял их, и под его мудрым надзором они смогли вырасти достойными звания Двух Нефритов. Когда же они подросли, он безропотно склонился перед вошедшим в полную силу Владыкой Востока. Остался рядом, помогая советом, но никогда не перечил решениям Цин Луна, даже если был не согласен с ними. Он поддерживал братьев на всём жизненном пути и стал одним из первых наставников в только основанных Облачных Глубинах, оказавшись, несмотря на свои во многом консервативные взгляды, одним из наиболее ярых поборников идеи обучения людей духовному искусству. Несмотря на почтенный возраст и звание старейшины, Лань Цижэнь в самом расцвете сил и многим мог дать фору, уступая лишь собственным племянникам. В то время как чешуя старшего из Нефритовых братьев была лазурной, словно ясное небо, а младшего — белой, как облака, чешуя их учителя имела синевато-серый оттенок и отдавала в серебро, словно предрассветные сумерки или тучи в пасмурный день. В человеческом же обличье он представал мужчиной высокого роста, худого телосложения и с идеальной осанкой, и хотя на первый взгляд создавал впечатление человека возраста преклонного, которое лишь закреплялось его поведением, на деле же был весьма красив, и лишь его бородка, которую он сохранил от истинного облика, внешне придавала ему лет. Лань Цижэнь хоть и не был никогда вожаком, всё же в стае обладал неоспоримым авторитетом, и Лань Хуань, даже приняв на себя бремя власти, не считал зазорным обратиться к нему за советом, а потому достопочтенный наставник был в курсе всех происходящих событий. И, разумеется, напряжённое положение дел с Владыкой Юга тоже не осталось без его внимания. Вот и сейчас они с удобством устроились в покоях Лань Цижэня за столиком, на котором дымился чай, и племянник рассказывал ему о недавнем визите названного брата. — Да, дядя, — Цин Лун учтиво склонил голову. — А-Яо приходил от его имени, и мы обговорили формальности. Лань Цижэнь довольно покивал, отпивая чай. — А что с границами на юге? — После того, как мне пришлось принять титул Владыки и хозяина земель Востока, большая часть земель, ранее вынужденные подчиниться Вэнь Жоханю, с радостью вернулись под нашу опеку в обмен на обещание защиты. Только… Учитель заметил заминку Первого Нефрита и вопросительно изогнул бровь. Тот тяжело вздохнул, покачав головой. — Молин колеблется. Кажется, Су Шэ за что-то крепко невзлюбил нас, но и к Чжу Цюэ присоединяться не хочет. Лань Цижэнь недолго помолчал, снова отпивая чай, а затем заговорил: — Вряд ли ты сможешь повлиять на Су Шэ. Я помню его в те времена, когда он учился здесь… Звёзд с неба не хватал, но мог бы добиться большего, если бы не зависел так сильно от чужого мнения. Он — дух пса, и будет до смерти верен лишь одному хозяину, которому удастся завоевать его расположение. Увы, это не ты, но и не Вэнь Жохань, что уже внушает некоторую надежду. Что же касается того, присоединится ли Молин или нет… Если, да хранят нас небеса, начнётся война, ему не удастся и дальше сохранять нейтралитет и придётся выбрать сторону, и я сильно сомневаюсь, что он примкнёт к кому-то столь жёсткому, требовательному и горделивому, как Вэнь Жохань. А до той поры — пусть. Понадобится поддержка — сам придёт. Лань Хуань вздохнул и кивнул, нехотя признавая правоту дяди. Несмотря на их напряжённые отношения, ему не хотелось оставлять Молин и Су Шэ без поддержки, но, похоже, тот не желает внять доводам рассудка, а если заставить силой — то чем тогда он будет лучше Чжу Цюэ? — А что насчёт Запада? — неожиданно спросил Лань Цижэнь, вырывая племянника из раздумий. — При чём тут Запад, дядя? — растерялся Цин Лун. — У нас нет с ними общих границ. Восток и Запад разделяет… — Илин, я знаю, — Лань Цижэнь задумчиво посмотрел за окно. — Запад и Восток, Север и Юг, земли четырёх Небесных Владык, а на пересечении всех четырёх сторон света лежит Илин, что разделяет их и не принадлежит никому, и в самом сердце его возвышается гора Луаньцзан, где правит сама смерть. Но я спросил тебя не о том. Мне казалось, ты хотел поговорить с Бай Ху… Лань Хуань, делавший глоток из своей чашки, невольно закашлялся, поспешно отставляя её в сторону, и страдальчески посмотрел на дядю. Это что, подкол и манипуляция? Сам Цин Лун нередко проделывал подобные невинные трюки с братом, мягко подталкивая того не повторять его собственных ошибок и поговорить со своим избранником, но он никогда и подумать не мог, что сам станет жертвой. И от кого! От любимого дяди, славящегося своим строгим нравом! — Я… не понимаю, о чём вы, дядя… — запинаясь и краснея мочками ушей выдавил Первый Нефрит, уткнувшись в чашку. — Не делай из меня дурака, А-Хуань, — фыркнул Лань Цижэнь. — Я не слеп, не глух и знаю тебя достаточно долго, чтобы понять, что у тебя на уме, как и у Ванцзи. После праздника на пятисотлетие вы сами не свои, и я прекрасно понимаю причину. Пусть я не одобряю ваш выбор, но повлиять на него никак не могу. Это не то, в чём я могу давать вам советы, здесь вам придётся самим брести наощупь и набивать свои шишки. Ты уже обжёгся один раз с этим Мэн Яо, но, очевидно, тебе было этого мало, а твоему брату — мало твоего примера. Что ж, это ваш выбор и ваша жизнь. Единственное, что могу сказать тебе: ты никогда не узнаешь человека, пока не заговоришь с ним, пока не начнёшь спрашивать и слушать. А общая угроза — прекрасный повод, чтобы заговорить. Лань Хуань потупил взор, пытаясь сдержать улыбку и чувство тепла, разливающееся в груди. — Спасибо, дядя. Лань Цижэнь лишь недовольно фыркнул, снова поглаживая бороду. — Не за что. Как я и сказал, ваш выбор я не одобряю и вряд ли когда-либо изменю своё мнение, пусть и причины разные, но повлиять на него я не могу. Вы уже взрослые, сами способны за себя решать. К тому же, когда ты принял титул Владыки Востока, я поклялся не спорить с твоими решениями и не пытаться на них повлиять — и слово сдержу. Цин Лун мягко улыбнулся, прекрасно видя, что за напускным недовольством скрывается искреннее волнение за своих племянников. Но Лань Цижэнь никогда не признается в этом, если они будут счастливы, а если всё сложится печально, в качестве утешения скажет лишь что-то вроде «я же говорил». — Тогда позвольте откланяться, дядя, — он поднялся со своего места. — Думаю, мне стоит навестить Бай Ху.***
Поначалу Лань Хуань хотел отказаться от сопровождения в своём путешествии, несмотря на то, что адепты пытались убедить его, мол, «это необходимо, чтобы поддержать и показать всем ваш статус владыки», но буквально в последнюю минуту вдруг изменил решение. — Я возьму себе в спутники лишь одного человека. Этого будет достаточно. Сказав так, он направился на поиски брата. Лань Ванцзи был у себя в цзинши. В специально отведённом для этого участке комнаты он сидел за столом, на котором располагался гуцинь, и плавно перебирал струны, полностью погрузившись в свои думы. Он играл не одну из известных мелодий, а просто импровизировал, и мелодия, следуя течению его мыслей и порывам души, лилась мягко, трепетно, была полна надежды, и в то же время какой-то неизбывной, невыразимой тоски. Лань Хуань замер на пороге, заслушавшись и не решаясь прервать брата. В мыслях он невольно поразился, насколько настроение музыки и, соответственно, брата, совпадало с его собственным. Воистину, Два Нефрита были отражением друг друга, одинаково мыслили, одинаково чувствовали, одинаково влюблялись и одинаково страдали от тоски… Мелодия оборвалась, когда младший дракон вдруг открыл глаза и заметил посетителя. — Брат? Ты что-то хотел? Цин Лун поспешно улыбнулся и кивнул в ответ. — Да. Я планирую посетить Пристань Лотоса и обсудить с Бай Ху… положение дел. Я бы хотел, чтобы ты сопровождал меня. Улыбка, застывшая на его лице, вмиг стала куда искреннее и теплее, когда он увидел вспыхнувшие в глазах Ванцзи радость и надежду. Однако, несмотря на явные ожидания, Второй Нефрит всё же спросил: — Почему я? Лань Хуань повёл плечами. — Адепты настаивают, что из-за моего нового статуса я не должен идти один. Я решил, что мне не подобрать спутника лучше и достойнее, чем ты. К тому же, — он мягко улыбнулся. — Мне показалось, что ты сам хотел бы пойти. Лань Чжань ничего не ответил и никак не изменился в лице, лишь отведя взгляд в сторону, но Лань Хуаню этого было достаточно, чтобы понять. — Если ты не против, мы можем отправиться прямо сейчас. Или тебе нужно время, чтобы собраться? Ванцзи лишь покачал головой, поднимаясь. — Нет. Я готов. Не теряя более времени даром, Два Нефрита покинули Облачные Глубины и направились на Запад, снедаемые радостным предвкушением скорой встречи с теми, к кому так стремились их сердца. Но когда они добрались, стало ясно, что хозяевам сейчас не до трепетных разговоров. Пристань Лотоса была похожа на встревоженный улей, всюду сновали адепты, спешно собираясь словно бы на бой, и на двух высоких гостей даже не сразу обратили внимание. — Что тут происходит? — Лань Хуань поймал одного из адептов, заставляя остановиться. — Неужели кто-то осмелился напасть? — Цин Лун! Ао Гуан! Нас не предупредили о вашем визите. Приносим свои извинения! — юноша поспешно склонился в учтивом поклоне. — Позвольте проводить вас к Владыке? Лучше он сам вам всё расскажет. Нам толком ещё ничего не успели объяснить, только приказали сформировать поисковые отряды. Лань Хуань оглянулся на брата, прочитав на лице Ванцзи тень беспокойства. Поисковые отряды? Кто-то пропал? Неужели кто-то из близких Владыке Запада? Однако адепт и сам был не в курсе, а потому Двум Нефритам не оставалось ничего, кроме как умерить своё любопытство и следовать за ним. В главном зале было не менее оживлённо. Цзян Чэн раздавал приказы, Вэй Усянь суетился, поторапливая адептов, а Цзян Яньли утешала незнакомую драконам девушку в красных одеяниях, приобняв ту за плечи. Что-то заставило Цин Луна чуть пристальнее приглядеться к девушке, а потом его брови поползли вверх. Он посмотрел на брата и понял, что тот думал о том же самом. Очевидно, девушка не была из рода духов, она была заклинательницей. Однако духовная сила в ней была поистине огромной для смертной девы, пылала в ней, подобно яркому солнцу. «Неужели она… дочь Чжу Цюэ?» В этот момент гостей, наконец, заметили и хозяева дома. Как ни странно, первым отреагировал Вэй Усянь, ткнув брата в бок, после чего и Цзян Чэн обратил внимание на Двух Нефритов. — Цин Лун, Ао Гуан, — он удивлённо вскинул брови. — Прошу простить за столь неподобающий приём. Вы не предупредили о своём визите… Сожалею, но сейчас мы с братом не можем остаться, есть дела, не терпящие отлагательств. Яньли, прошу, позаботься о гостях, пока нас не будет. — Бай Ху, — мягко остановил его Лань Хуань. — Прошу, расскажи, что случилось? Быть может, мы можем вам помочь? Цзян Чэн оглянулся на девушку в красном и, получив от неё кивок, со вздохом проговорил: — Это — Вэнь Цин, моя… давняя знакомая. Прошу, пусть вас не смущает её имя: да, они с её братом — дети Алой Птицы, однако к его преступлениям они не имеют никакого отношения. Они лекари, живущие на границе Земель Птицы и Тигра, помогающие тем, кто нуждается, но кому слишком долго ждать помощи из крупных поселений. Три дня назад её брат направился в одну такую деревеньку, и до сих пор не вернулся, и не подал никакого знака. Я обещал деве Вэнь помочь с поисками. Если вы действительно хотите помочь, я почту за честь, если вы присоединитесь к нашему отряду. Цин Лун пристально посмотрел на Владыку Запада. Было что-то не так в его словах… Он не лгал, несомненно, но и всей правды не говорил. Как будто знал что-то, но не спешил озвучивать, чтобы не волновать других понапрасну… И судя по суетливости Вэй Усяня, лис тоже был в курсе. Что ж, он успеет расспросить по дороге. Видимо, дело серьёзное, раз Бай Ху поднял на уши стольких адептов, а значит, им действительно нужно спешить. — Мы с братом с радостью поможем вам в поисках.***
Вэй Усянь всегда обладал крайне дружелюбным характером и неуёмной энергией, а его главной мечтой было сделать счастливыми… всех. Он прекрасно понимал, что это крайне наивно, что это невозможно — и всё же делал всё, что мог, для осуществления этой мечты. Поэтому он никогда не мог смолчать и остаться в стороне, когда видел творящуюся несправедливость. Поэтому, едва увидев Цзян Чэна и сразу раскусив, что кроется за напускной грозностью, он сразу предложил ему побрататься. И поэтому же, впервые встретив Лань Ванцзи, Вэй Ин решил, что непременно растопит лёд, которым окружил себя Второй Нефрит. Почему-то младший дракон казался ему очень одиноким и глубоко несчастным внутри из-за этого одиночества человеком. А потому Вэй Усянь решил, что во что бы то ни стало покажет ему, что он не одинок. Что непременно станет его другом, даже если в лепёшку придётся расшибиться. Но пока только в лепёшку он и разбивался. Разбивался раз за разом о ледяную стену и холодный взгляд. После праздника в Облачных Глубинах Вэй Ин ещё множество раз навещал их, под самыми разными, благовидными и не очень, предлогами искал встречи с Вторым Нефритом. Предлоги с каждым разом становились всё глупее и нелепее, ворчание Цзян Чэна достигло нового уровня, а Не Хуайсан даже начал в шутку ревновать, что его лучший друг теперь проводит куда больше времени с кем-то ещё, но холодный снежный пик под именем Лань Ванцзи оставался всё так же неприступен. Редко когда Вэй Усяню удавалось увидеть слабый проблеск эмоций в его глазах, и чаще всего это было раздражение. Поэтому сейчас, когда Два Нефрита выразили желание присоединиться к поискам, Вэй Усянь был почти рад представившемуся случаю. «Почти» — потому что повод всё ещё был крайне печальным, а видеть страдания девы Вэнь ему самому было крайне больно. Во-первых, хоть он сам и не знал её до сего дня, её привёл сам Цзян Чэн, а значит, она была важна для него (и, кажется, теперь Вэй Ин понимал причину его частых отлучек к южным границам), а во-вторых, он прекрасно понимал её чувства. Он и представить себе не мог, как он сам извёлся бы, случись что с Цзян Чэном или Яньли… Наскоро сформированный отряд за несколько часов добрался до места у южных границ, где обычно встречались Цзян Чэн и Вэнь Цин, и адепты рассеялись в разные стороны, разделившись на группы по два-три человека. На холме остались лишь Владыка Запада, Девятихвостый Лис и Два Нефрита. — Бай Ху, — позвал Лань Хуань. — Я не стал спрашивать ранее, полагая, что не всё ты бы хотел рассказывать деве Вэнь, однако теперь, когда её нет рядом, я считаю, что мы с братом имеем право знать правду, коль уж вызвались вам помочь. Вэй Усянь обеспокоенно посмотрел на брата. Он прекрасно знал причину опасений Цзян Чэна. Та деревня, в которую, по словам Вэнь Цин, отправился её брат… — В этих краях нет никакой деревни, — резко сказал Бай Ху. Было видно, что он на взводе, и в воздухе возле него то и дело вспыхивали фиолетовые искры. — Куда бы ни отправился Вэнь Нин, это был обман. Вот только кто, кого и зачем обманул — не ясно. Мог ли Вэнь Нин соврать сестре, чтобы скрыть истинную цель своей отлучки? Маловероятно, ведь она тоже была в курсе этих слухов о внезапно разыгравшейся болезни. Тогда, получается, кто-то специально пытался заманить в ловушку, и именно кого-то из них — ведь чем ещё привлечь внимание лекаря? Увы, я не знаю, с чем мы имеем дело. Было ли это чьим-то злым умыслом, или в моих землях промышляет нечисть, которая для каждой своей жертвы плетёт уникальную паутину лжи, а я и не знаю об этом, хотя часто бываю в этих местах? Чем бы всё ни обернулось, мне это категорически не нравится. И то, что угроза появилась именно у южных границ… Вэй Усянь обеспокоенно покосился на брата, ловя его настроение. Цзян Чэн бы взвинчен, был зол… и напуган. Та девушка явно была очень важна и дорога ему, хоть он и не знакомил её раньше с семьёй. Возможно, не знакомил как раз потому, что опасался за неё — если она действительно из рода Птицы… Разумеется, он переживал за неё. Переживал за её брата. А ещё он переживал за свои земли, за тех, кто доверился ему, за то, чем грозит это происшествие в будущем… — Да ладно тебе, Цзян Чэн! — Вэй Усянь решил вклиниться, стараясь звучать как можно увереннее и беззаботнее. — Может, мальчишка просто повстречал красавца Хэ-Бо, да и решил стать его невестой? Как и ожидалось, Белый Тигр тут же завёлся, напустившись на брата. — Вэй Усянь! Хватит нести чушь! У тебя все извилины в хвосты ушли?! Лис же лишь рассмеялся в ответ. Пусть брат злится и кричит на него — зато отвлёкся хоть немного! И тут, словно гром среди ясного неба, раздался леденяще-спокойный голос: — Это не так. Три пары глаз удивлённо воззрились на Лань Ванцзи, который, кажется, заговорил впервые с того момента, как они прибыли в земли Запада. Второй Нефрит вперился в Цзян Чэна взглядом, от которого тому непременно стало бы не по себе, если бы он не был столь взвинчен сейчас. — Что ты сказал? — недобро прищурился Белый Тигр, скаля зубы. — Я сказал, что это не так, — спокойно повторил Лань Чжань. — Вэй Усянь не глупый. Бай Ху в ответ на это заявление лишь презрительно фыркнул. — Вот ещё! Я хорошо его знаю, он — круглый идиот. — Нет, Вэй Усянь не глупый, — упрямо повторил Лань Чжань. Это начало изрядно подбешивать Владыку Запада, однако прежде, чем грянула буря, начавшийся было спор был прерван в зародыше самим объектом обсуждения, который зашёлся таким приступом хохота, что не смог устоять на ногах и осел на землю. — Ванцзи-сюн, что я слышу! — выдавил он, утирая невольно выступившие на глаза слёзы. — Ты защищаешь меня? Поразительно! Это так мило, Ванцзи-сюн, ты не представляешь, как я тронут! Но, прошу тебя, не относись серьёзно к словам Цзян Чэна, он вовсе не хотел меня оскорбить. Он много ворчит и бранится, но на деле никогда и ни в чём не притеснял меня. Лань Ванцзи смерил взглядом сперва веселящегося Вэй Усяня, потом — Цзян Чэна, словно всерьёз оценивая степень опасности последнего, после чего тихонько фыркнул: — Вздор, — и снова смолк и застыл, словно каменное изваяние. Лань Хуань спрятал улыбку в кулаке и тихо кашлянул, снова привлекая к себе внимание. — Бай Ху, я благодарен за то, что ты рассказал нам чуть больше, но мне кажется, это всё ещё не вся правда. Я не стану настаивать, лишь хочу спросить: ты уверен, что нам не стоит знать больше? Вопрос утопил веселье Вэй Ина в мгновение ока. Он настороженно покосился на брата. Это была очень болезненная тема для Цзян Чэна, и теперь Вэй Усянь лихорадочно пытался придумать, как увести разговор в более безопасное русло и спасти Бай Ху от необходимости отвечать на вопрос, но тот решил иначе. — Сейчас тут действительно нет деревни, — Белый Тигр словно через силу заставлял себя говорить, мрачно хмурясь. — Но ещё недавно была. Маленькая беззащитная деревушка в отдалённом районе, на самой границе с Землёй Птицы, у неё даже названия не было… Её жители первыми жертвами посягательств Вэнь Жоханя. Его солдаты пришли в деревню, стали издеваться над людьми, отбирать их еду, морить голодом, бить. Пытались заставить их присягнуть ему на верность… Вести об этом так и не достигли бы Пристани Лотоса, если бы одному юноше не удалось сбежать под покровом ночи. Он не был заклинателем, ему пришлось добираться пешком… Почти неделю он шёл, без остановок, стремясь как можно быстрее доставить послание, чтобы его родные и близкие наконец получили помощь, а когда, наконец, достиг цели, тут же рухнул без сил и в тот же день умер от истощения. Едва узнав о вторжении, я тут же собрал отряд и примчался в деревню, но было слишком поздно. Когда мы прибыли, все были уже мертвы… Поняв, что жители не собираются сдаваться, солдаты Чжу Цюэ попросту перебили всех, кто ещё цеплялся за жизнь, и спалили их дома до тла. Зарево того пожара было заметно издалека, а прибыв на место, наш отряд нашёл уже лишь дымящиеся головни и обожжённые кости… Цзян Чэн на некоторое время замолчал, собираясь с силами, чтобы продолжить рассказ. Вэй Усянь знал, как тяжело он перенёс те события… Это был первый раз, когда Вэнь Жохань столь дерзко посягнул на чужие земли, и первый раз, когда Владыка Запада не смог защитить тех, кто вверил ему свои жизни. Цзян Чэн никогда не говорил этого, но Вэй Ин знал, что он до сих пор винит себя за это, а спокойно смотреть на огонь с тех пор Белый Тигр больше не мог. Нет, конечно, он не показывал этого и всегда держал лицо, но Вэй Усянь слишком хорошо знал своего брата и видел в его глазах отражение пережитой боли и затаённый страх повторения этого ужаса… Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться, Бай Ху снова заговорил: — Разумеется, мы провели обряд очищения и погребения, но, боюсь, этого было недостаточно. Те люди умирали долго и мучительно, в этом месте осталось слишком много их боли, отчаяния и злости. Я думаю… Думаю, что там, где раньше была деревня, теперь могла появиться деревня-призрак, что заманивает тех, кто попадёт в её сети, мольбами о помощи, которую её жители так и не получили при жизни. Вэнь Нин и Вэнь Цин могли попасть под её зов — всё же, они живут слишком близко к границе. К тому же, в них течёт кровь Алой Птицы, и призраки могли увидеть в них своих мучителей и пожелать мести. Если я прав, у нас очень мало времени. По словам Вэнь Цин, Вэнь Нин ушёл три дня назад. Повисло напряжённое молчание. Все знали, что это значит. Тот, кто проведёт в деревне-призраке три ночи, останется в ней навсегда, став её частью. Солнце клонилось к закату.***
Они понимали, что шансов найти пропавшего юношу почти нет. Деревня-призрак появлялась лишь после заката и исчезала с рассветом, забирая с собой всех, кто не успел найти выход. Те же, кто не сумел выбраться за три ночи, оставались в ней навсегда. Для Вэнь Нина эта ночь станет последней, если они не успеют вытащить его, но и сами они рисковали затеряться в деревне и не выбраться из неё. Да, у них будет на это две ночи в запасе, вот только нет никаких гарантий, что они сами сумеют найти выход. Осложнялось всё тем, что они не знали точно, где появится деревня. В отличие от «живого» прототипа, деревня-призрак могла менять своё место расположения. Оставаясь привязанной к местности, где когда-то стояла, она тем не менее могла появляться в любом месте в определённой области, размер которой определялся степенью обиды, злобы и количеством тёмной энергии, порождённой душами погибших жителей. Учитывая обстоятельства, область эта могла быть достаточно велика… Двое Небесных Владык и их братья условились разделить предполагаемую область поиска на четыре части, каждую из которую будет осматривать один из них, постепенно двигаясь от края к центру, где когда-то стояла настоящая деревня. Лань Хуань и Цзян Чэн предсказуемо взяли себе восток и запад, Вэй Усянь должен был искать на юге, а Лань Ванцзи — на севере. Если же один из них найдёт деревню-призрак, он должен будет послать в небо сигнальный огонь и дождаться остальных, ни в коем случае не входя в деревню в одиночку. Всех прочих адептов, взятых из Пристани Лотоса, Цзян Чэн послал прочёсывать окрестности в слабой надежде на то, что Вэнь Нин всё же выбрался сам и теперь просто плутает где-то здесь. Вэй Усянь застыл на воображаемой границе, напряжённо припав к земле, словно тростник на ветру, и, едва последний луч солнца скрылся за горизонтом, тут же пружинисто оттолкнулся, чёрной тенью скользя вперёд. Уши то и дело вздрагивали, ловя любой звук, нос жадно ловил все запахи, приносимые ветром, а алые глаза следили за малейшим движением самой незаметной тени. Сердце бешено колотилось в охотничьем азарте, гоня по жилам бурлящую в предвкушении кровь, а разум уступил место инстинктам. Повинуясь им, лис двигался не систематически, а, казалось, совершенно хаотично, но что-то внутри него подсказывало, что он двигается в нужном направлении. Поддавшись звериной натуре, Вэй Усянь слишком поздно понял, какую страшную ошибку совершил. Он совсем забыл об осторожности, и спохватился лишь тогда, когда вместо травы увидел под лапами призрачную дорогу, по бокам которой дрожали стены домов, словно сотканные из цветного тумана. Забывшись, он оказался в самом сердце появившейся деревни-призрака, и тут же потерял дорогу назад. Прежде чем дома и люди окончательно обрели чёткие очертания, забирая его с собой в свой призрачный мир, Вэй Ин всё же успел перекинуться в человека и послать в небо сигнальный огонь в надежде, что тот успеет прорваться и остальные увидят его, и, едва в ночной синеве расцвёл фиолетовый лотос, как его тут же скрыл туман, отрезая от реальности. — Фу-ху-ху, ну и угораздило же! Цзян Чэн мне за такое точно все девять хвостов оторвёт… — Вэй Ин вздохнул, почесав в затылке, но на его лице не было и тени разочарования или печали. — Ну, коль уж я всё равно оказался здесь, не буду терять времени даром. Ха, вот возьму и отыщу Вэнь Нина в одиночку, и сам выберусь вместе с ним — тогда-то Цзян Чэну точно будет нечего мне сказать! Хотя нет, он всё равно найдёт много-много слов, и приличными среди них будут только две паузы на вдохи… Продолжая бормотать под нос, разговаривая с самим собой, Вэй Усянь двинулся вперёд, с интересом оглядываясь по сторонам. Вид окружающей действительности, надо признать, немало удивил его. Он ожидал, что деревня-призрак, полная воспоминаний о боли и страданиях тех, кто жил в ней, будет местом унылым и пугающим. Нет, конечно, Вэй Ин не ожидал полусгнивших живых трупов и обезображенных лиц, всё же цель деревни-призрака заманить, запутать и удержать свою жертву. Скорее, он готовился к тому, что его взору предстанут последние мгновения местных жителей: болезни, голод, страх. Вэй Усянь ожидал, что его будут пытаться удержать мольбами о помощи, давя на жалость и сострадание, но ничего подобного не было и в помине. Вместо этого он видел вокруг смеющихся людей, готовящихся к какому-то празднику, разноцветные ленты и флаги, яркие наряды, цветущие деревья и лавки, ломящиеся от угощений. Жители веселились, пели, перебегали от дома к дому, обмениваясь подарками. Казалось, было совершенно нормальным тут подойти к первому встречному и утянуть за собой в танец, а затем поменяться партнёрами с другой такой же случайно сложившейся парой. Вэй Усянь и сам не заметил, как начал лихо выплясывать и кружился с какой-то незнакомкой, радостно смеясь и ловя счастливые улыбки в ответ. Радостная атмосфера захлестнула его с головой, окончательно усыпляя остатки осторожности. Он веселился, пил и пел вместе со всеми, поздравлял, сам не зная кого и с чем, даже успел обменяться с кем-то подарками. Так его волосы, ранее стянутые в высокий хвост, теперь свободно рассыпались по плечам, потому что ленту он кому-то отдал, как и серебряный колокольчик (кажется, он звенел? Но как только владелец расстался с ним, звон тут же стих…), а взамен получил простенькую бамбуковую свистульку и плетёный браслет. Устав от танцев, Вэй Ин опустился на скамью у стены, и тут увидел на другом её конце юношу в алых одеждах, улыбавшегося смущённо и растерянно. — Вэнь Нин! — радостно воскликнул Вэй Усянь, сам не зная, почему назвал юношу именно так. Они знакомы? — Вэнь Нин! Это же ты? Юноша оглянулся на него, недоумённо хлопая глазами. — А? — он указал на себя. — Это вы мне? Как вы меня назвали? Меня так зовут да? Вэй Усянь легкомысленно пожал плечами, широко улыбаясь. — Не знаю. Мне кажется, что да! Неужели ты не помнишь собственного имени? Юноша покачал головой. — Нет. Совершенно не помню… Вы не знаете, кто я? Вэй Ин придвинулся ближе к нему, с интересом разглядывая. — Честно говоря, нет, но мне почему-то кажется, что я искал именно тебя! — О! — многозначительно сказал Вэнь Нин, покивав, и задал следующий вопрос: — А вы? Кто вы? Как вас зовут? — Я? А я Вэй… Вэ… Сянь… Ву Ин… — лис нахмурился и вдруг рассмеялся, замахав рукой. — Забыл, представляешь? Вот надо же было столько выпить! Цзян Чэн, когда узнает, так браниться будет… Вэнь Нин неловко улыбнулся, с интересом глядя на странного весёлого незнакомца. — А кто такой Цзян Чэн? Вэй Усянь тут же смолк, напряжённо хмурясь. — Ммм… Не помню. Но знаю, что он точно стал бы браниться! Он всегда меня бранит, но на самом деле он просто переживает. — Ясно, — как-то неуверенно протянул Вэнь Нин. — Сестра тоже вечно меня ругает, но она очень заботливая и добрая. Услышав это, Вэй Усянь тут же оживился. Его начало немного беспокоить, что они так много не помнят и что он ничего не может узнать о юноше, но теперь, кажется, они сдвинулись с мёртвой точки! — О, так у тебя есть сестра? А где она? Вэнь Нин, услышав вопрос, заметно погрустнел. — Не знаю, — тихо сказал. — Я потерял её. Или, наоборот, сам потерялся? Я, честно говоря, не уверен… — Нет, так совершенно не годится! — заявил Вэй Усянь, тут же вскакивая с места и протягивая новому знакомому руку. — Пойдём, поищем её! Вэнь Нин поднял голову, с надеждой глядя на него. — Правда? Вы поможете мне? Вэй Ин широко улыбнулся ему. — Ну, конечно! Вдвоём мы её обязательно найдём! Вместе они отправились по маленьким деревенским улочкам, то и дело прерываясь, чтобы поздравить кого-нибудь или выпить за чьё-то здоровье. По дороге Вэй Усянь без умолку болтал, широко улыбаясь, а Вэнь Нин слушал его, смущённо улыбаясь, и то и дело кивал, соглашаясь буквально со всем. Они собирались свернуть за очередной поворот, когда чей-то сдержанный голос вдруг окликнул Девятихвостого: — Вэй Усянь! Резко крутнувшись на пятках, лис увидел юношу в белых одеждах. Он был прекрасен, словно небожитель, но холоден и сдержан, словно нефрит, а его светло-золотистые глаза были прозрачны, словно лёд на рассвете. — Вэй Усянь? Это моё имя? — переспросил он точно так же, как недавно его самого спрашивал Вэнь Нин. — Ты меня знаешь? «Нефритовый небожитель», как его окрестил про себя лис, коротко кивнул: — Знаю. Ты — Вэй Усянь. Я искал тебя. Вэй Ин невероятно обрадовался этому краткому ответу и тут же подбежал к «незнакомцу», таща за собой Вэнь Нина. — Как здорово! А… ты кто? Брови юноши в белом чуть дрогнули, что, видимо, означало, что он нахмурился. Долгое время он не произносил ни слова, и когда Вэй Усянь уже решил, что ему не ответят, наконец, сказал: — Лань… Хуань. — Лань Хуань? — переспросил лис. — Так тебя зовут? Юноша качнул головой. — Нет. Так зовут моего брата. Своё имя я не помню. — О! Так ты тоже ничего не помнишь… — Вэй Усянь тут же погрустнел и ткнул пальцем в Вэнь Нина: — А может, ты знаешь, где его сестра? Но «Лань Хуань» лишь снова покачал головой и вместо ответа на вопрос сказал: — Мы должны уходить. Скоро рассвет. Вэнь Нин растерянно захлопал глазами. — Рассвет? И что это значит? Что будет на рассвете? Незнакомец в белом пожал плечами. — Не знаю. Но мы должны уйти до рассвета. Вэй Усянь капризно надул губы. — Но я совсем не хочу уходить! Тут так весело! — но, наткнувшись на холодный, но явно недовольный взгляд «небожителя», тут же пошёл напопятную. — Ладно-ладно! Надо так надо, тогда давай уходить. А куда нам, собственно, идти? Впервые на холодном лице их нового товарища отразилось что-то похожее на растерянность. Он огляделся по сторонам, изучая все возможные пути, и, наконец, сказал: — Не знаю. Троица застыла посреди дороги, растерянные и сбитые с толку. Праздник вокруг вдруг резко перестал радовать, а вместо этого появилось неприятное сосущее чувство. Деревенские жители начали странно на них оглядываться и о чём-то перешёптываться, постепенно подтягиваясь к гостям и окружая их, и от этого становилось ещё больше не по себе. Вэй Усянь лихорадочно оглядывался по сторонам, почему-то чувствуя себя в ловушке, и уже хотел броситься наугад, как вдруг… Он услышал его. Серебристый звон колокольчика, который звал его. Этот звук был таким чистым, таким родным, что на душе вдруг стало легко и спокойно, а метавшийся в панике разум прояснился, и всё стало просто и понятно. Им надо идти за ним. За звоном серебряного колокольчика. Он выведет их. — Слышите? — Вэй Ин схватил товарищей за руки. — Колокольчик! Вэнь Нин растерянно заморгал. — Какой колокольчик? Я ничего не слышу… Вэй Усянь вопросительно посмотрел на Лань Чжаня, но тот лишь отрицательно качнул головой, показывая, что тоже ничего не слышит. Зато деревенские жители вокруг забеспокоились ещё сильнее, недовольно поглядывая в ту сторону, откуда шёл настойчивый звон. Они его явно слышали. И он им не нравился. Вэй Ин нахмурился. Значит, только он один может вывести их… — Идите за мной, — шепнул он. — Я знаю, где выход! Он решительно двинулся на звук, но на пути у него тут же встала красивая девушка, широко улыбаясь. — Куда же вы, молодой господин? Останьтесь с нами ещё ненадолго, отпразднуйте! Вэй Усянь сдержанно улыбнулся ей. — Простите, юная госпожа, но мы не можем задерживаться. Он попытался обогнуть незнакомку, но другие жители тут же заступали ему дорогу. — Останьтесь! — Отпразднуйте! — Задержитесь! — Побудьте с нами! — Останьтесь! Останьтесь! Останьтесь!.. Люди обступили троицу плотным кольцом, сжимая его всё сильнее и явно не желая отпускать. Они кричали всё громче, и в какой-то момент Вэй Ин даже испугался, что их голоса заглушат колокольчик, но звон продолжал отчётливо слышаться даже через нарастающий шум. Поняв, что добровольно их не отпустят, Вэй Усянь собрался с духом и с силой оттолкнул мужчину, стоявшего у них на пути. Как только он сделал это, окружающее пространство вдруг преобразилось. Дома вокруг тут же вспыхнули, словно сухая солома, а на лицах и телах жителей стали появляться кровоподтёки, раны и следы страшных издевательств. — Останьтесь! Помогите! Десятки тощих, сухих рук потянулись к ним, цеплялись за одежду и волосы. Вэй Усянь отчаянно рванулся вперёд, пытаясь расчистить дорогу, но тщетно. Краем глаза он видел, как его товарищи тоже пытаются отбиваться, но призраки не только не отступали — они теснили их назад, к центру объятой пожаром деревни. Вдруг Лань Чжань вскинулся, напряжённо глядя туда же, откуда слышался звон колокольчика. — Мелодия, — тихо сказал он, но Вэй Ин всё равно услышал. — Флейта брата. Теперь и Вэй Усянь с Вэнь Нином услышали её. Плавная мелодия флейты, баюкающая и немного печальная, успокаивала душу, заставляла улечься тревоги и страхи. Призраки перестали атаковать, зажимая уши руками, словно бы музыка причиняла им боль. — Это наш шанс! Скорее! Не медля больше ни секунды, Вэй Усянь схватил Вэнь Нина за руку и побежал на звук колокольчика, отчего-то твёрдо уверенный, что Лань Чжань последует за ними. Видя ускользающую добычу, призраки попытались остановить их, но мелодия сковывала их движения. Вэй Усянь отчаянно работал локтями и кулаками, прокладывая себе дорогу. Чьи-то пальцы схватили его за край одежды, и когда он рванулся прочь, послышался звук разрываемой ткани. Чьи-то ногти прошлись по щеке, оставляя саднящие царапины. Кто-то толкнул его, в кого-то он врезался… Сердце бешено колотилось, пот градом струился по спине и лицу, заставляя царапины болеть ещё сильнее, перед глазами всё расплывалось из-за марева пожара и усталости… А потом всё враз прекратилось. Вэй Усянь вылетел на свободное пространство, споткнулся и покатился по траве, влажной от предрассветной росы. Жар подступающего огня сменился приятной прохладой, вонь гари и крови — знакомым и родным запахом озона, а полные агонии крики — раскатами собирающейся грозы. Рядом со стоном рухнул Вэнь Нин, с другого бока устало опустился прямо на землю Лань Ванцзи. — Вэй Усянь, ты идиот! Тебе же ясно сказали, что ты не должен в одиночку соваться в деревню! — прорычал Цзян Чэн, вешая обратно на пояс спасший их Колокольчик Ясности, который всё это время держал на вытянутой руке, вливая в него духовные силы, и на сей раз Вэй Ин даже не хотел спорить с ним. Он лежал на земле, смотрел в небо, где среди туч уже мелькали фиолетовые молнии, откликаясь на зов хозяина этих земель, и облегчённо смеялся. — Молодой господин Вэй, как вы? — над ним появилось обсепокоенное лицо Цин Луна. — Позвольте я осмотрю ваши раны. Вэй Усянь широко улыбнулся и устало махнул рукой. — Я в порядке, пара царапин. Лучше помогите Вэнь Нину. Лазурный Дракон кивнул и склонился над спасённым ими юношей, которого била крупная дрожь. Цзян Чэн бросил на брата крайне недовольный взгляд и отвернулся. — Поговорим об этом позже, — бросил он. — Не думай, что я забуду, как ты чуть героически не погиб крайне идиотским способом! Не дожидаясь ответа, он шагнул в деревню, на ходу принимая истинное обличье. Над призрачным маревом прокатился громоподобный рык, и ему вторил раскат грома и вспышка молнии в небесах, а вслед за этим хлынул проливной дождь. Вэй Ин сидел на земле, мокрый до нитки, и счастливо улыбался. Где-то сбоку Лазурный Дракон помогал прийти в себя Вэнь Нину, который слишком долго пробыл в ловушке, и это оставило свой след. Второй Нефрит уже взял себя в руки и теперь стоял на ногах, глядя, как бушует Владыка Запада, упокаивая призраков. — Ванцзи-сюн! — Вэй Усянь широко улыбнулся, радуясь, что наконец-то помнит его имя, и поспешно поднялся, подходя к нему. — Ванцзи-сюн, ты спас меня! Спасибо, я обязан тебе жизнью. Если бы ты не пришёл и не убедил меня, что надо выбираться, я бы так и не услышал звон колокольчика… Второй Нефрит покосился на него и снова отвёл взгляд. — Не стоит. — Нет, стоит! — заупрямился Хули Цзин. — Я обязан тебя отблагодарить! Я должен что-то… Знаю! Он приблизился к Лань Ванцзи вплотную и, прежде чем тот успел отстраниться, схватил его за плечи и прошептал ему на ухо: — Вэй Ин, — после чего он отодвинулся лишь немного, чтобы видеть глаза ошеломлённого дракона. — Это моё первое имя. В благодарность за то, что ты спас мою жизнь, я дарю его тебе. Второй Нефрит несколько секунд молчал, пристально вглядываясь в глаза Вэй Усяня, а потом неожиданно сказал: — Лань Чжань. Моё первое имя. Ты тоже меня спас.