Проводник, или как гулять по изнанке.

      Сколько себя помню, мы никогда не задерживался на одном месте подолгу. Нашим максимумом были пара месяцев в квалифицированном, однако и без нас переполненном районном детском доме. И было бы не так обидно, если бы гнали за дело, дак нет же. Почти каждый чёртов раз приходилось подрываться из-за одной пушистой задницы по имени Леон. Этот неугомонный бес на каждом новом месте умудрялся кого то да увести на Ту Сторону. Естественно, что после такого потрясения все адекватные люди сразу же начинали сомневаться в своём психическом здоровье, потому что ну ненормально видеть во сне такое, и в то же время ощущать так, будто всё происходит наяву. Согласитесь, попахивает клиникой. Поэтому, пока бедолаги приходили в себя от шока после знакомства с Той Стороной, я быстро-быстро, со скоростью тапка, попутно летящего в четверолапого виновника этих сборов с Титаника, скидывал свои довольно скудные пожитки вечного странника в старую видавшую виды спортивную сумку, хватал насупленного Кота подмышки и спешно драпал куда подальше. И ведь желтоглазая зараза буквально на каждом новом месте умудрялся цеплять всё новых и новых ни о чём не подозревающих людей. Их, конечно, было жалко, так как, думаю, без хорошего психотерапевта им в будущем не обойтись, себя всё же было жальче. Ведь мне, после каждого такого чёртового выпада Лео приходилось очень быстро искать нам новое место проживания. Ещё и с обязательным условием разрешения на животных в помещении, всё ж каким бы разумным существом Кот не был, он всё ещё выглядит как мохнатый воротник на ножках. Хорошо было, когда на примете в окрестностях были какие либо локальные образовательные учреждения, летние лагеря или же на худой конец приюты для бездомно-безработных граждан, которые и пользы то как таковой не приносят, но их всё равно необходимо содержать, иначе кто то да скажет «ай-яй-яй, мол, какое же это из вас правительство получается, если вы даже для своих же людей условия создать не можете?». В общем, мне и моим заботам не позавидуешь. Хотя, в этот раз, когда меня окончательно достали эти неразумные — для такого разумного существа — действия Леона, их генератор под лезвием ножа (буквально) свято пообещал мне, что больше ни-ни. И вот сейчас снова всё повторяется. На этот раз белый засранец сдриснул ещё на подъезде к городу. Когда наш рейсовый автобус припарковался на короткую остановку почти перед самым городом, Леон, вывалившись вместе со мной из салона, сиганул в придорожные кусты и пропал. Поди сыщи его теперь. Я, естественно, ждать его не собирался. Хотел бы чтобы его дождались — сказал бы прямо. Ненавижу, когда кто то думает, что я способен читать его мысли. Пока осматривался, я заметил ларёк со всякой всячиной. В витрине чего только не было: семечки, пирожки, журналы, спички, зажигалки, газеты, чупа-чупсы, какие то странного вида леденцы, сто процентов просроченный шоколад, который уже покрылся под упаковкой белым налётом, несколько разновидностей газировки, внезапно, браслеты из ракушек и пластиковых бусин, и, как завершение — целый стеллаж с сигаретами разных марок и крепости. Рассмотрев всё это богатство я почесал макушку и полез в карманы. Душу грела тщетная надежда найти там деньги, и что удивительно, она оправдалась. На свет была извлечена старая-престарая порванная на сгибе измятая купюра и несколько отполированных множеством касаний монет. Ещё раз изучив ассортимент магазинчика, я постучался в окошко. Теперь, вместо денег душу мне грела новая пачка сигарет со вкусом вишни, плитка шоколада (я всё же его купил, потому что леденцы не вызывали у меня доверия после одного случая, когда я подавился таким и почти задохнулся, а без дозы глюкозы я не могу прожить и дня) и бутылка апельсинового лимонада в сумке. Жаль, конечно, что на станции не нашлось ларька ещё и с кофе (признаться, без кофеина мне тоже тяжко), но это ладно, приеду в город — там точно что то такое будет. Подойдя ближе к автобусу, чтобы не пропустить момент, когда начнётся отъезд, но в то же время так, чтобы не попадаться на глаза окружающим, я достал из новоприобретённой пачки сигарету и чиркнул зажигалкой. В силу тёплой погоды, дымок вышел чахленьким, однако это никак не отражалось на интенсивности курения. Мне нужно было подумать, как быть дальше. За балбеса своего белого я не переживал, он найдёт себе чем заняться, да и если привяжется кто — он бывалый, отобьётся. Скорей всего, усвистал уже изучать Тамошнюю флору и фауну, да присматривать нам новый дом. Право же, не всё ж мне с этим возиться. Знаете, как иногда трудно бывает перелопачивать гору информации, прочитывать кучу макулатуры и выслушивать пьяный бред мужиков в баре лишь для того, чтобы найти хату на месяц? Пусть уж лучше виновник всех бед сам поработает немного, трудотерапия, так сказать. Я ведь всегда был вынужден за ним подчищать, чтобы мы оба не попались. Какую бы авантюру он не провернул снова, по случайности ли, или умышленно, я каждый раз отправлялся за ним и очередной его бедной жертвой, поймавшей глубочайший шок после лицезрения подноготной привычного им мира, дабы достать этого олуха наружу. Потому как сам он часто терялся на новой местности, и мы могли по нескольку дней плутать Там в поисках места с тонкой Гранью, чтобы выйти наконец на свет божий. Сигарета потихоньку заканчивалась, а вопрос «как быть?» всё ещё угрожающе нависал надо мной. Тяжело вздохнув, и выбросив бычок в ближайшую мусорку, я пошёл загружаться назад в душный салон. До своего места в хвосте пришлось протаптываться боком, так как нерадивые пассажиры не удосужились затолкать своё барахло хотя бы под соседнее сидение, а оставили валяться громадные сумки (что они, блин, могут в них везти?) прямо на проходе. По пути отдавив парочку подвернувшихся под мой кроссовок ног, я наконец благополучно добрался до своего места, для сохранности неприкосновенности которого на сидении покоилась моя верная потрёпанная джинсовка. На локтях она была до того изношена, что пришлось нашивать по большой чёрной заплате на каждый. Чуть позже я подумал, что негоже моему имуществу быть столь заурядным, поэтому на спине теперь красовалась большая белая криво нарисованная буква «А» в от руки намалёванном круге. «А» — анархия. Не то, чтобы я был ярым поклонником беззакония или же Панком, хотя музыку этой субкультуры я люблю. В этом плане мне больше подходит гордое звание Меломана. Потом как то мне в руки попали нашивки разных рок-групп, и я, недолго думая, украсил ими свою, ставшую уже любимой, джинсовку. Пара булавок, оставшихся от значков, цепочка на рукаве, ниточки из растрепавшейся ткани, и антураж под Панка готов. Я бережно откинул верхнюю одежду на соседнее кресло, сумку туда же, сам плюхнулся на сидение ближе к окну. На самом деле, если на чистоту, такая жизнь мне уже поперёк горла, ни дня без переживаний. Такими темпами, у меня станут заметны седые волосы, как бы феноменально это не звучало. Запустив руку в боковой карман сумки выуживаю наушники с плеером, немного покрутив их в руках и поиграв в головоломку под названием «развяжи 100 морских узлов и не порви всё к херам», наконец надеваю и откидываюсь на сидение. Бездумно щёлкаю по кнопкам, перелистывая треки. Мыслями я всё ещё где то не здесь, бьюсь над жилищным вопросом. Задумчиво соскребая какое то пятно с окна, замечаю, что люди уже начали подбираться ближе к дверям автобуса и рассаживаться по местам, готовясь к отправке. Вот салон уже наполовину заполнился, и водитель вышел покурить на дорожку, как будто он во время движения этого не делает. Мысленно усмехаюсь этой мысли и растекаюсь по сидению, словно желе. Останавливаю этот бессмысленный марафон по перещёлкиванию музыкальной библиотеки и останавливаюсь на песне, отчего то очень подходящей, как по мне, к машинным путешествиям по бескрайнему шоссе с мелькающим пейзажем за окнами. Rocky Ride — Jay Smit’а мне всегда нравилась особенно, хотя если бы меня спросили, чем она мне так приглянулась, я, наверное, даже не смог бы объяснить почему. Просто она мне нравится. Так же, как кому то могут нравится виниловые пластинки, плюшевые мишки, зелёный чай, большие футболки, местное радио или лимоны. Мы ведь не в праве осуждать кого то за его вкусы, только потому, что нам непонятен его выбор. Это крайне глупо и вообще некрасиво. «Не делайте так, ребят», словно наяву слышу голос последней своей знакомой из летнего лагеря для детей с проблемами со здоровьем. Я там был на должности помощника вожатой, той самой девушки. За то, что я носился с её поручениями, помогал устраивать общественные мероприятия, социализировал трудных подростков (не обошлось тут и без вмешательства Лео, ведь он такой «милый и пушистый»), да и вообще оказывал всевозможную помощь мне разрешали находиться на территории лагеря и даже выделили комнату. Всё было прекрасно, и я даже стал думать, что всё так гладко будет вплоть до последней смены в этом году, однако снова всю малину испортил Кот. Он увёл на Ту Сторону одного парнишу с которым мы на днях очень занимательно подискутировали на тему западной литературы. Бедный парень был в предобморочном состоянии, когда я нашёл их. Слава всем существующим богам, что Леон смекнул, что что то тут не так, когда человек, которого он зацепил повалился в траву и начал заполошно дышать и глаза его стали наполняться слезами. Я не в праве винить Леона за то, что тот не знал диагноз пацана, однако тогда это меня не остановило, и я хорошенько наорал на Кота, как только заметил их на утёсе над морским побережьем. Парня я доставил прямо к нему в постель, успокоил, внушил, что это всё лишь дурной сон. Жаль, память стирать я не умею. А затем снова спешные сборы, выдумывание причины для столь спешного отъезда и опять дорога. За всеми этими мыслями я не заметил, как все пассажиры уже расселись по местам, и мы отъехали. До города оставалось недолго, и я решил вздремнуть напоследок, ведь неизвестно когда ещё удастся поспать. Я закрыл глаза и меня обволокла блаженная темнота, Jay Smith’а сменила Lana Del Rey с её песней Old Money и я провалился в пустоту. *** Здешняя Та Сторона была… да обычной была. Много ли на свете самых обычных асфальтовых дорог с самыми что ни на есть обычными автозаправками? Правильно, многое множество. Так что, когда я неожиданно очутился не в очередном сне, а на Дороге, я ничуть не удивился, а только с любопытством огляделся. И правда, всего лишь дорога, с почти стёршейся от времени разметкой да сорной травой по обочинам. Так и не найдя ничего стоящего, решил, что стоять на месте, пожалуй, последнее, что стоит делать сейчас, поэтому развернувшись лицом к заправке, я уверенно зашагал к ней. Двигался я по краю дороги, хотя на ней не было видно машин, всё же разумнее было ходить по обочине, мало ли какие тут правила, в этом Месте. Вообще, странное место. Не в плане обстановки, но хотя бы потому, что здесь нет звуков, кроме завываний ветра да шелеста травы. Совершенно никаких признаков живой фауны, и это я не говорю уже о каких либо гуманоидах. Гравий и асфальтная крошка шуршала под кедами, пыль, повинуясь завихрениям ветра, вырисовывала причудливые узоры на раскалённом асфальте. Глянув под ноги, я заметил слева от себя в траве жёлтые головки одуванчиков вперемешку с клевером, растрёпанным гумаем и крошечными лютиками. Так и тянуло потрогать, сорвать хотя бы один цветок, но, во первых, мне было неизвестно как отреагирует Эта Сторона на такое наглое покусительство на свои ресурсы, а во вторых, на самом деле, жалко было обрывать жизнь такой красоте. Дошагав до заправки, я вскинул голову и прикрылся рукой, чтобы солнце не выжгло мне глаза в конец. Вообще если по хорошему, то на солнце мне нежелательно появляться совсем, однако, как можно понять, с моей то жизнью соблюдать меры предосторожности не так просто. Врачи, когда я ещё их посещал, сейчас кажется, словно в другой жизни, говорили мне, что если я проведу под прямыми лучами солнца более двух часов, то гарантированно свалюсь в обморок, а то и помру прямо там. Однако, сколько бы я ни проверял, ничего такого не случалось. Хотя нет, пару раз я всё же сваливался с перегревом и средней тяжести ожогами, но не помер же, да? Прислушавшись к своим ощущениям, заключаю, что Здешнее солнце не действует на мой организм так разрушительно, как родное, поэтому не спешу в тень, а внимательно разглядываю старую автозаправку. Никаких машин, как и на дороге не замечаю, однако заправочные автоматы тут имеются. Подхожу ближе и попадаю под прохладную тень от старенькой перекошенной, но от того не хуже справляющейся с главной своей задачей — укрытия, крыши. Её старые металлические листы кое где проржавели и через образовавшиеся дырочки просачивались тоненькие ниточки солнечного света, попадая в пространство которых, дорожная пыль искрилась золотом и создавала причудливый туман. На таких же, подвергшихся местами коррозии, автоматах были налеплены цветастые наклейки с каким то текстом и рисунками, которые от времени стёрлись и разобрать их стало невозможно. Внутри стрелочных измерителей осела толстым слоем пыль, поэтому из белых они стали светло-серыми. Медленно пройдясь мимо старенькой техники и внимательно её осмотрев, я замечаю чуть в глубине заправки маленький магазинчик, такой, какой, наверное, можно встретить на всех заправках. Краска на его стенах облупилась, и потихоньку отшелушивалась, опадая светлыми черепками на растрескавшийся асфальт. Стёкла в его окнах были целыми, но мутными от осевшей на них пыли и песка. Наклейки на них так же выцвели и стали неразборчивыми. Стул, стоявший неподалёку от входа, рассохся, но всё ещё мог выдержать небольшой вес. Рядом со стулом на асфальте стояла жестяная банка служившая, видимо, в своё время пепельницей. Захотелось закурить, но пошарив по карманам я вспомнил, что засунул пачку в сумку, когда сел в автобус, поэтому сейчас с собой у меня её не оказалось. Да и вообще, совсем вылетело из головы, что на мне сейчас совершенно другая одежда. Плюнув на это дело, я осторожно, будто всё, чего я касаюсь могло тотчас рассыпаться в серый песок, потянул дверь на себя. Её петли, что удивительно, не заскрипели, а весьма приветливо позволили створке открыться. Распахивалась она во внутрь, поэтому, когда я заходил, по небольшому, частично залитому светом помещению раздался перезвон колокольчика, от чего я немного вздрогнул, не ожидая такой подставы. Замерев на пороге и немного постояв, я понял, что приветствовать незваного гостя никто не собирается, поэтому уже смелее зашёл вовнутрь. На первый взгляд помещение было совсем крохотным, однако походив немного между стеллажей и поразглядывав содержимое, я понял, что не смотря на размер, внутри умещается множество товаров, стойка продавца и даже несколько столиков. Дойдя до дальнего угла магазина, я округлившимися глазами уставился на уместившийся между окном и очередным стеллажом кофейный автомат. Он не выглядел так, будто им часто пользовались, в воздухе не витал аромат кофе, однако и не был совсем уж в заброшенном состоянии. Скорее, его можно было сравнить с дверьми, он так же выглядел стареньким, однако, как только я подошёл к нему и потыкал в кнопочки на его панели управления, бодро пиликнул, моргнул диодом и предложил свой неширокий ассортимент. Я был весьма ошарашен. Нет, раньше Другие Стороны тоже иногда предлагали мне то, в чём я нуждался, но обычно это было что то либо жизненно необходимое, либо просить приходилось напрямую. А тут вот так, прямо под нос сунули. И, нет, я не был возмущён или что то в этом роде, наоборот, я был очень приятно удивлён. — Спасибо, что ли… -, это было первое, что я произнёс за всё время моего пребывания здесь. Самая искренняя благодарность, на которую я был способен. Немного поколдовав над настройками и задав все запрашиваемые параметры, я нажал на кнопку приготовления. Самый крепкий из имеющихся с четвертью молока. Правда, я немного опасался, что молока может не оказаться, или же оно может быть протухшим, так как не похоже, чтобы кто то вообще бывал здесь и пользовался этим старичком. Так что такой исход вполне возможен, и было бы обидно портить напиток из-за такой глупости. Машинка зашуршала, затрещала, рыкнула и из её недр раздался звук усердной работы старых механизмов. Спустя какое то время из дозатора полился тонкой струйкой живительный напиток. Сухой воздух в помещении сразу же наполнился духом кофейных зёрен и даже будто бы ожил. Странно, конечно, так говорить про обыкновенную атмосферу, хотя так оно и было. Когда машинка закончила работу, и удовлетворённо заворчав, умолкла, я осторожно забрал великодушно подаренный Этой Стороной напиток, и рассмотрел его. Слава всем богам, никаких признаков просроченной молочной продукции замечено не было, поэтому я со спокойной душой сделал небольшой глоток. Вкус Здешнего кофе, как и аромат, был великолепен, я аж зажмурился от удовольствия. Внезапно я спохватился, что был так увлечён разбором принципа действия старого аппарата, что совсем не посмотрел, где же в нём отдел для приёма наличных, а так же наличие этих самых наличных у меня самого. Осторожно, чтобы не пролить кофе, я наклонился ближе к панели управления, но сколько я не сверлил её взглядом, так и не нашёл места, куда можно было бы запихнуть монетку. Вздохнув и пожав плечами, я ещё раз поблагодарил чудо-автомат и направился вдоль дальних стеллажей к выходу. Тем не менее, проходя мимо кассы, я выложил на пластиковую тарелочку для сдачи ту сумму, которую я обычно платил в большинстве автоматов. Выйдя на улицу, я глубоко вдохнул полную грудь тёплого, разморённого воздуха, и заметил краем глаза, что на стуле что то лежит, в то время как когда я заходил там ничего не было. Глотнув ещё кофе, я поднимаю со стула заинтересовавший меня предмет. Это оказывается пачка сигарет. Вишнёвых. Да-а-а-а, я уже начинаю привыкать к такой дружелюбной Стороне. Открыв её, обнаруживаю дешёвую пластиковую зажигалку, всунутую в полупустую упаковку. Вытряхиваю её оттуда вместе с одной никотиновой палочкой, остальную же пачку аккуратно возвращаю на место. Какой бы гостеприимной Эта Сторона ни была, всё же меру надо знать. Прикуриваюсь, вдыхая горький дым с привкусом вишни на фильтре. Возвращаю и зажигалку. Делаю ещё глоток и снова затяжку, поднимаю взгляд на уходящую вдаль старую, растрескавшуюся асфальтовую дорогу с почти стершейся разметкой, на поле колосьев, вперемешку с дикими травами и цветами, на медленно розовеющее небо. Точно такое же небо когда то расстилалось над стареньким бабушкиным домиком в деревне, тогда, когда ещё всё было хорошо, когда у меня были семья, друзья и это, казалось бы, бесконечное лето… Впрочем, не время о грустном, надо бы попробовать всё же добраться до какого нибудь населённого пункта, он же здесь должен быть, да?.. Допив остатки кофе, я шарю глазами по площадке перед магазинчиком, в поисках мусорки. Заметив оную с противоположного торца здания, в пару шагов добираюсь до неё и выкидываю бычок. Немного поколебавшись, снова подхожу к стулу и забираю ещё одну сигарету из пачки и зажигалку. Всё же придётся забрать последнюю, хоть и не планировал этого делать. — Я, конечно, очень извиняюсь, но с вашего позволения одолжу у вас её. — Оглядываю ещё раз здание, купающееся в закатных лучах, и не заметив никаких признаков недовольства с его стороны, ещё раз благодарю. — Покорнейше, я обязательно найду ей достойное применение. До свидания. Разворачиваюсь, сжимая в руке прощальный дар Заправки, и уверенно шагаю в сторону дороги. Уже не оборачиваюсь, потому что считаю плохой привычкой смотреть людям в след после того, как попрощался. Всё же, так легче.

When I'm Gone(instrumental) — Eminem

Дорога встречает меня опаляющим жаром, исходящим от покрытия. Оно хоть и старое, однако греется не хуже новенькой сковородки на сильном огне. Решаю топать в сторону, противоположную Заправке, во-первых, потому, что я оттуда пришёл, а во-вторых, потому, что мне кажется, будто там что то обязательно должно быть. Интуиции я привык доверять, поэтому ускоряю шаг, так как, думаю, ночью тут тоже лучше не бродить. Я прошёл уже около километра, когда наконец вспомнил, что прихватил с заправки папиросу, поэтому аккуратно беру сигарету в зубы, мимолётно касаясь той губами и ощущая сладковато-кислый привкус вишни. Тихий «чирк», и маленький огонёк озаряет мои пальцы своим жёлтым огнём, жадно касается кончика, подпаляя табак. Я убираю зажигалку в карман своих белых джинсов. Вообще, честно признаться, в самый первый раз попадя на Ту Сторону, я сильно опешил, как только отошёл от первого шока, и рассмотрел себя. Каждый раз появляясь по Ту Сторону, моя одежда меняет свой облик, и что интересно, всегда остаётся неизменной, на какую бы из Сторон я не попал. Поэтому сейчас на мне всё те же свободные джинсы, слегка поношенные и драные на коленях, что их совершенно не портило, какая то майка-алкоголичка, не поддавшаяся идентификации в первый раз, так не сдающая позиций и по сей день, да старенькие, разношенные и расхлябанные уже кеды, сильно походящие чем то на широко известные «конверсы», но тоже оставшиеся без опознавательных знаков. И самое интересное в этой одежде то, что она вся, вся без исключения (даже трусы, чтоб их, я проверял) абсолютно белая. Не то, чтобы я жаловался, или не любил белый цвет, нет, но странно же, согласитесь? Затягиваюсь, и выпускаю в воздух облачко белёсого дыма. Взглядом слежу за ним, пока ноги сами собой совершают механически заученные движения и несут меня вперёд по бескрайнему раскалённому полотну. Дым рассеивается, и я наконец замечаю небо. О, это небо. От одного взгляда сознание будто переносится во времена глубокого детства, когда маленьким ребёнком я гостил у бабушки в деревне, бегал босиком по мокрой траве ранним утром, ловил лягушек и ящериц в придорожных кустах, гонял на великах с ребятами из соседних домов, бегал на старые конюшни, в которых обитала последняя пара лошадей на всю деревню, за которой присматривал старик-пастух, глуховатый и изумительно игравший на губной гармошке, ел горячий, обжигающий мне нёбо хлеб, прямо из печи, а бабушка всё ругалась, что я руки не помыл… Оранжевые разводы на голубом небе сменились тёмно-карминовыми и сиреневыми кляксами облаков с подпалёнными жёлтым огнём краями на сине-лазурном фоне. Коричнево-фиолетовая, ещё лёгкая дымка подбиралась уже сверху, и неумолимо надвигалась на горячее бело-жёлтое солнце. Да… было время. А потом авария, бабушкин инфаркт, месяц жизни у соседки по даче, хорошей бабушкиной подруги, детский дом, и встреча с Котом. Пожалуй, Леон — лучшее, что случалось со мной с того самого момента, как моя чёртова жизнь начала разваливаться прямо у меня на глазах. Тёплый ветер упруго задувал мне в спину, побуждая идти ещё быстрее. Сигарета давно истлела, и я запихнул окурок в карман к зажигалке. Негоже мусорить не в своём мире. По ощущениям я должен был пройти уже где то километров пятнадцать, не меньше. Однако ни на горизонте, ни вообще в обозримом пространстве не наблюдалось никаких городов или хотя бы захудалых деревень. Устало вздохнув, и ещё раз взгляну в небо, я убедился, что уже совсем стемнело, и ночь скоро вступит в свои права. Последние бронзовые полосы заката утонули в алых лучах уже почти исчезнувшего светила, и сумеречно-голубой купол захватывал себе всё больше пространства на небосводе. Кое-где, на восточной стороне неба стали видны первые робкие звёзды. Я обессиленно опустился на землю обочины и откинулся спиной прямо в заросли придорожной травы, в большинстве своём не поддающейся идентификации. Хотя, вот пара волосков ковыля, щекочущие мне лицо вполне узнаваемы. В воздух после моего приземления поднялись, и теперь опадают пушистым снегопадом семена одуванчиков. Несколько из них подхватил ветер и унёс куда то далеко-далеко, где они смогут начать новую жизнь в качестве молоденьких жёлтеньких цветочков. Я устал. Устал идти туда, не знаю куда. Устал отлавливать Лео после очередных его тупых выходок. Устал кочевать с места не место. Устал жить… вот так. Устал. Я просто устал. Прикрываю глаза, и по щеке моей скатывается одинокая горькая слеза. В этой слезе всё. Абсолютно вся боль и усталость, накопленная мной за столько лет одиночества. Лео не в счёт, он ощущается уже как часть меня. Тяжело вздыхаю, и переворачиваюсь на бок, подминая под себя траву. Солёная жидкость срывается с моего виска и утопает в буйной зелени Здешнего мира. В мыслях лишь одно: «Мне нужен Дом. Жизненно необходимо такое место, в которое я смогу привести Леона, и, главное, остаться там больше, чем на жалкий месяц. Хочу спокойствия…» «Пожалуйста?..» *** — Бе.....й...... — А? -Бе…лы… ты до.ж.н н.йти… най.и…Се.р.й…Дом… — Чего? Какой дом? Ты о чём? Леон, идиотина, ты где? Лео! — Н…ди.....Дом.....найди Дом…