Табаки.
Сколько нужно человеку, чтобы соблюсти норму здорового сна и при этом выспаться? Если верить достоверным источникам — здоровому взрослому человеку требуется восемь полных оборотов длинной стрелки в день, чтобы ввосполнить уровень энергии и идти дальше совершать великие дела! А что, если человек не совсем здоров, не совсем взрослый, да и не совсем высыпается обычно? В таком случае можно допустить, что время сна возрастёт до десяти оборотов. Или даже до двенадцати! Во всяком случае, проспать пол дня — не карается ни законом, ни чем другим.Но даже такая цифра, как пятнадцать, никогда не сравнится с двумя днями. Хотя, если быть точным, то полтора, но это не суть. А суть в следующем: абсолютно точно ненормально спать два дня подряд!Ещё раз повторяю НЕ-НОР-МАЛЬ-НО!!!Даже для нас! Для безумцев и чокнутых, для сумасшедший во всех раскрасках и формах! А он спит! Спит и даже не почешется! В буквальном смысле, он абсолютно не двигается! Новичок не проснулся ни когда шумный Лэри упал на общую кровать и чуть не утащил у него одеяло, ни когда Слепой сел на его ногу. Вообще ноль внимания! Тогда я даже немного позавидовал ему: какой крепкий сон, какая неприхотливость! А сейчас даже становится чуточку страшно. Совсем капельку. Страшно, что новичок совсем никогда не проснётся. Это же сколько хлопот потом с воспитателями будет! Они ведь наверняка не поверят в то, что парень сам, как только пришёл сразу упал на кровать и помер. «Не бывает такого». Ну, бывает вообще то, но точно не в этом случае, с этим соглашусь. Не похож он был на того, кто мечтает, придти к нам, наглотавшись таблеток, и помереть на нашей кровати, прибавив тем самым нам нервотрёпки. А у Сфинкса они — нервы то — и так не железные, свихнётся ещё ненароком. В общем, обычный был парень. Немного заёбанный, что видно было по глазам, но в целом самый что ни на есть обыкновенный. И тут нате здрасьте. Заснул и не проснулся. Как так? Никто не ведает. Я, покачиваясь на кровати, аки в трансе, резко тыкаю Белого под ребро. Это больно, по себе знаю. Должен же он хотя бы от этого проснуться! Кошусь в его сторону. Спит! Спит как миленький! У него, что, титановые бока?! Я тоже хочу такие! Возмущённо визжу и тыкаю на этот раз уже Сфинкса. Он в задумчивости покачивался на спинке кровати и от неожиданности чуть не свалился на пол. — Табаки! — он недовольно квивится и возвращает себе равновесие. — Какого чёрта? — Сфинкс! Сфинкс, дорогуша, что же творится?! Что творится я тебя спрашиваю?! Он дёргает ртом и суживает глаза. — Что тебе надо? Опять. Я понимаю его раздражённое состояние. В Доме сейчас суматоха, и Сфинксу, как приближённому Вожака, сейчас тоже несладко. Подумать только! Вожак Крыс уже второй день не появляется на горизонте, а его Крысята потихоньку начинают что то подозревать. Так и до переворота недалеко, да-а-а. Некрасивая ситуация, конечно. Но у нас ведь тоже проблемы! И их надо как то решать. — Сфинкс, а не находишь ли ты странным и даже весьма пугающим, что наш дорогой новичок помер? Зелёные глаза удивлённо расширяются, и он смотрит на меня, как будто я сказал что то, что заставило его прозреть. — В смысле? Я тяжело вздыхаю. Ну как, как можно быть настолько невнимательным? — В самом что ни на есть прямом! Ты только глянь на него! Точно помер. Я демонстративно кинул в Белого пустую банку-пепельницу. Она стукнулась аккурат по макушке новичку. Сфинкс напрягся, я скучающе зевнул. Банка отскочила от головы с глухим стуком и скатилась вниз по одеялу. Преодолев последние складки, она звякнула об пол и затихла. Я демонстративно указал раскрытой ладонью на сию сцену и уставился на Сфинкса. — Ну, что, голубчик, убедился? Помер наш новичок! Помер и поминай как звали. Сфинкс ничего не ответил. Встал с перил, слегка пружиня прошёлся по кровати: перешагнул журнал Лорда, наступил на потерянную шахмату, прошуршал фантиками, запрятанными между складками Толстым; откуда то выпал окурок. Сфинкс подошёл к Белому и опустился на корточки. Я мысленно ужаснулся. Держать равновесие на такой мягкой и пружинящей поверхности! Да он реально монстр какой то! Мысленно же поправляю себя: не монстр, а вундеркинд. Да, так лучше. Сфинкс нагнулся к голове новичка, просверлил её глазами минут пять, и встав, слегка попинал кокон из одеяла куда то предположительно в спину. Я охнул, и с интересом подался вперёд. А ну как сработает великий сфинксов пинок? Однако, ни спустя немного, ни спустя много Белый так и не подал признаков жизни. Сфинкс стал похож на грозовую тучу. Он спрыгнул с кровати и направился к двери. Я забеспокоился, что он вот так и уйдёт, не сказав ни слова. — Эй-эй-эй, дружище! Подожди! Ты куда? Лысый обернулся уже у двери, и, прежде чем скрыться за ней, соизволил доложить: — Пойду проверю как там у Крыс. Больше я ничего не успел сказать. Дверь тихо защёлкнулась, и Четвёртая погрузилась в тишину. Только брякал чем то в углу Македонский. Наверное, чай заваривает. Интересно, а малиновый остался? — Ма-а-ак!***
Сфинкс
То, что сообщил мне Табаки ни капли не радовало меня. Вот совсем. Во мне бушевала смесь беспокойства и злости на новичка. Вот надо было ему принести неприятности сразу после своего появления? И без этого ведь проблем с трёхэтажный дом! Весь Дом сейчас — одна большая проблема. Ведь если Крысы всё так и устроят переворот, то смута, посеянная ими, рискует переквалифицироваться во что то большее. Намного, намного большее. Нынешнее положение власти меня более чем устраивало. Если не брать в расчет идиота Помпея, то всё было просто прекрасно. И чего, чёрт его дери, Рыжему не сиделось?! Снова этот шалопай влип в какую то скверную историю. Ещё и пропал куда то. Ладно, если бы честно признался да совета спросил, дак нет же! Зачем?! Уж лучше мы будем ныкаться по углам ссаным да от людей шарахаться. Я остановился посреди коридора, немного не дойдя до Гнездовища. Глубоко вздохнул и выдохнул через крепко сжатые челюсти. Спокойно. Нужно успокоиться. На дурную голову ничего хорошего я уж точно не сделаю. А действовать надо было уже сейчас. Мы и так слишком затянули — Крысята начали о чём то догадываться. Дохожу до Третьей и стучусь о косяк носком кеда. Спустя пару секунд дверь открывают. Тощий Дронт отходит в сторону и сливается с тенью от вешалки. Я прохожу вглубь прихожей и заглядываю в приоткрытую дверь спальни. Комната, как всегда, погружена в полумрак, и лианы, обвивающие все возможные и невозможные поверхности, кажутся ещё гуще. Растения в горшках и кадках расставленные по полу создают эффект наземной по́росли. Прямо в комнате, да. Такая уж она — обитель Птиц. Ровно по середине спальни возвышается строительная лестница, стоящая буквой «л». Никто не знает откуда она взялась. Или, когда её прихватили у невнимательных ремонтников, перед проверками, иногда захаживающими в Дом. В общем, довольно мистический предмет интерьера. На самой верхушке угнездился Папа Птица. Он косит на меня жёлтым глазом и делает жест рукой, который можно в равной мере перевести как «проходи», и как «перережьте ему горло». Я прекрасно знаю что на самом деле означает этот жест: «Приветствую, очень рад вас видеть, присаживайтесь», что то вроде этого. Однако даже зная истинную суть, меня до сих пор передёргивает, когда я думаю, что было бы, если бы кто то из птенцов и правда перепутал значение и на серьёзных щщах полез резать меня. Я тогда, честно, пересрал бы знатно. Птицы сами по себе имеют дурную славу, а если это ещё и подтвердится… Да, проблем Стервятник не оберётся. Старожилы знают, что птицы в большинстве своём безобидны без чёткого указа от своего вожака, но поди объясни это молодёжи… Я подхожу к ближайшей к насесту Птицы кровати. Понятливый Дракон быстренько сгребает вещи, что до этого спокойно висели на спинке, и скидывает на соседнюю койку. Хороший парень, этот Дракон. Недаром негласно считается правым крылом вожака Третьей. Ловко запрыгиваю на перила, обвиваюсь ногами вокруг металлических прутьев. Вот, теперь я тоже как лиана, подхожу под интерьер. Поднимаю голову и впиваюсь глазами в глаза Папы. Чуть прищуриваюсь и слегка заметно качаю головой в сторону выхода. Стервятник тут же ловит мою мысль и оборачивается на своих птенчиков, сбившихся в кучку на уважительном расстоянии от лестницы. — Сходите прогуляйтесь. Птенцов как ветром сдуло. Только дверь хлопнула. Стервятник выжидательно смотрит на меня. Я вздыхаю. — Как обстановка? Мы оба знаем, что за «обстановка». Конечно же речь о Крысах и их блудном вожаке. Птицы живут буквально «через стенку» от Второй, поэтому было бы логично, будь они в курсе происходящего. Причём одни из первых. Поэтому я прямо сейчас сижу здесь и играю в гляделки с Большой Птицей. Устало фыркаю и выгибаю отсутствующую бровь. — А как ты думаешь? –Стервятник неприятно ухмыляется и щурит глаза. Издевается, старый падальщик. Я напряжённо скрипнул зубами. Видимо, звук безжалостно стирающейся эмали услышал не один я, потому что улыбка сползла с лица Большой Птицы, и он заговорил, наконец, по существу. — У Крыс пока тихо. Вернее, с утра они ещё шумели, ну, ты знаешь как они это делают. — Папа Птица болезненно морщится и сжимает колено. –К вечеру вот успокоились что то. Я смотрю на то, как Большая Птица, морщась, кое как сползает с насеста, и пытаюсь проанализировать услышанное. Вечно шумные Крысы вдруг замолкли. Слишком уж это всё подозрительно. Неужели, мы не среагировали, и они уже обо всём догадались сами? Я нервно закусываю щёку изнутри. Из омута беспокойных мыслей вытягивает меня сдавленный стон. Я резко оборачиваюсь на звук и натыкаюсь взглядом на острый прищур Стервятника. Он полулежит на кровати, спинка которой служила мне опорой и сверлит взглядом, словно скальпелем, мой затылок. Намекает. Я нервно дёргаю уголком рта, словно застукал Стервятника за чем то неприличным. Хотя, за столько лет жизни в Доме от стеснения как то отвыкаешь, проявление слабости Папы Птицы всегда вводило меня в своеобразный ступор. Желание как то помочь натыкалось на железобетонную стену моих личных правил и принципов. Я как никто другой знал, что это противостояние не закончится никогда. Именно поэтому обычно выбирал самый нейтральный вариант: я избегал ситуаций, которые могли бы вызвать во мне эти противоречия. Даже гадать не пришлось, я и так знал, чего хочет от меня Большая Птица. Я вынул ноги из щелей между спицами и спрыгнул на пол. Старые половицы скрипнули, принимая мой вес. Напоследок осмотрев комнату, выцепляю взглядом какую то бутылку с мутной жидкостью. Непонятно что внутри, однако это что то определённо спиртное. Ставлю бутылку на тумбочку около кровати, на которой расположился Стервятник, и сразу же выхожу. *** Подходя к дверям Второй какое то иррациональное беспокойство охватило всё моё существо. Сумбурные мысли до этого терзавшие меня резко исчезли, будто их серпом кто то подрезал. Голова была совершенно пустой и зазвенела бы, осмелься кто то ударить по ней. Восстановив дыхание и сердечный ритм, я, на этот раз не стучась, зашёл в прихожую. Стучать, конечно, смысла не было вовсе: всё равно никто не соизволит подойти к двери и проверить что за дятел там настукивает. Однако, заметив странную тишину за дверью, казалось, самой шумной группы на весь Дом, я резко затормозил. Тишина, на самом то деле была относительной: из-за двери еле слышно бурчал магнитофон, шуршали какие то толи фантики, толи листы скомканной бумаги и завершало всё это еле слышное нервное шипение и постукивание карандаша о поверхность стола. Я потоптался ещё немного, а потом решительно навалился плечом на дверь. Она оказалась не защёлкнута до конца, поэтому я на секунду потерял равновесие и ввалился в комнату, экстренно пытаясь вернуть ускользнувшую опору. Из разных углов спальни на меня вытаращились по меньшей мере с десяток разной степени округлённости глаз. Причём похоже было на то, что в шоке прибывали они уже довольно долгое время. Потому что, как только они смекнули кто же такой бесстрашный ворвался к ним в комнату, все взгляды разом, будто примагниченные, вернулись на центральную фигуру этой постановки. Я ещё немного понаблюдал за ошарашенными Крысами. Не каждый день увидишь крысу в шоке! Обычно оши бессовестные раздолбаи и бесстыдники, которым глубоко фиолетово на тебя и твоё мнение. Однако сейчас они выглядели как облитые водой котята. Жалко и потерянно. Они явно не понимали что происходит. Я тоже, поэтому решил узнать на что же они так благоговейно смотрят. Мне кажется, что вот прямо в этот момент моя челюсть пробила пол, первый этаж, фундамент Дома и уже была на полпути к центру Земли. Рыжий сидел за чудом ещё не развалившимся письменным столом у окна и что то судорожно чиркал на листе бумаги. Другие, уже использованные листы, либо раскинулись по столешнице причудливым веером, либо валялись смятые на полу вместе с многочисленным мусором. Я прикрыл подрагивающие веки. Рыжий. Живой. Сидит в комнате. От него ни слуху ни духу. Все волнуются. А он сидит и рисует. РИСУЕТ, БЛЯТЬ. Утробный рык поднялся из моего желудка и вырвался на свободу глухим шипением. Несколько крыс испуганно поджали лапки и стали размером с точку. Кто то забился в угол и закусил собственный хвост, чтобы издавать как можно меньше звуков. Терпению моему пришёл конец, когда Рыжий, услышавший моё предупреждающее рычание, повернулся, и рассеянным взглядом окинув меня с ног до головы, сказал только: — А, Сфинкс. Здоров. Очки его — несменный предмет гардероба Крыса — были как то странно набикрень, и держались на честном слове. Парень, обычно так трясущиеся за свои зелёные стекляшки, сейчас как будто забыл про них. Его совершенно не волновало, что кто угодно может сейчас подойти к нему, и лёгким движением руки лишить его своих зелёных доспехов. Это было так не похоже на привычного мне Рыжего, что я даже застыл на мгновение, представляя, что, случится, если очки всё же упадут. Добрая половина крысят передохнут от такого зрелища лучше, чем от порции крысиного яда. Пока я переваривал увиденное, вожак Второй снова уткнулся в свои бумажки. Кто то из крыс зашептался, и до меня донеслись некоторые обрывки: -… у Рыжего точняк крыша потекла! Гляди на него, он такой… — …реально, а вы видели, что он там делает? — Да кошаков каких то малюет… — … да что кошки, он приведений рисовал!.. — … слушайте, а может, он, ну, это, будущее предсказывает? — Думаешь? Тогда точно пиздец нам, помрём все… — … это его Дар прогрессирует! Точно тебе говорю!.. — Молчи, дурак! Пока и правда не полегли все вместе… В крысёнка с ярким малиновым ирокезом, заикнувшегося про Дар, прилетел чей то замызганный кед, и разговоры резко прекратились. Теперь тишину нарушал лишь ритмичный шорох грифеля по бумаге и нарастающий звон в моих ушах. Как же бесит. Я сплюнул прямо на пол — всё равно здесь он равнозначен помойке — и, перешагивая через поджимающиеся руки-ноги, решительно подошёл к Рыжему. Я наклонился над его плечом: и правда, кошки какие то. Вон, правда, на паре каких то клочков выцарапан чёткий человеческий силуэт, но не более. Ни лица, ни одежды, только две красных точки за свешивающимися волосами. — Рыжий. — никакой реакции, — Рыжий, пойдём поболтаем. На этот раз парень даже оторвался от процарапывания усов на бедной, уже подранной от силы нажатия, бумаге. Его мутные глаза за очками явно не помогали ему разобрать с кем он говорит. — Идём. — я вздохнул и распрямился, носком кеда дёргая стул под Рыжим, чтобы побудить его к движению. Вожак, как в тумане, поднялся, и покорно потопал вслед за мной, попутно что то бормоча под нос. Я понимал, что лучше бы не оставлять каракули Рыжего без присмотра. Даже в его собственной спальне. Особенно здесь. Пусть там и была наверняка всякая ерунда, но это же бред самой Смерти. Передёргиваю плечами и оглядываюсь на крыс, что напряжённо и жадно следили за нами. Глаз натыкается на что то ярко-синее. Мертвец. Спустя секунду уже ловлю его ответный взгляд на себе. Стоим так пару мгновений; Рыжий останавливается, почти врезаясь мне в спину. Наши с Мертвецом переглядки приходят к завершению — он косится на ворох бумажек на столе, на уже воровато тянущиеся к ним руки и кивает. Мы с Рыжим выходим в коридор. *** — Ну, и где ты был? Вожак залипает на какую о яркую фигуристую кляксу на противоположной стене. Мой вопрос пролетает мимо него. Это начинает раздражать. Я чуть чуть придвигаюсь и заглядываю Рыжему в глаза. Странно, зрачки вроде нормальные, дрянь не курил. Слегка подталкиваю рыжеволосого коленом в сторону закрашенного окна. Я устраиваюсь на широком подоконнике, вожак останавливается в паре шагов, словно заводная игрушка, у которой закончился заряд, а она так и не дошла до цели. Глаза задумчивые. У этих задумчивых глаз я и спрашиваю: — Рыжий. — взгляд его падает на меня и как будто даже узнаёт. — Повторюсь ещё раз: где, чёрт тебя дери, ты был? Из меня вырываются уже не слова — шипение. По лицу вожака пробегает тень, и он весь сразу как то подбирается. Я, что, и правда так страшен в гневе? Да ну, не верю. Пришедший в себя Рыжий тем временем нервно сглатывает и озирается по сторонам, словно только сейчас понял, где вообще находится. — Рыж… Договорить мне не дают, Рыжий вдруг резко сокращает расстояние между нашими лицами, и мы буквально сталкиваемся носами. Зелёная защита парня сползает совсем уж на кончик носа, и из-под неё выглядывает запуганный ребёнок, будто это я вернулся в свои детские года. Будто Смерть ещё жил в Могильнике. — Я был Там! — горячечный шёпот отдаётся мурашками по шее, но я не отстраняюсь, даю обеспокоенному вожаку договорить. — На Той Стороне, Сфинкс, понимаешь? Глаза ангела полны болезненной надежды. Надежды, что его поймут, примут, и подскажут как же выбраться из той задницы, в которой он оказался. Я отстраняюсь, не выдержав этого взгляда. Да, я тяжело переношу такого Рыжего. По крайней мере, когда тот не в себе. А сейчас он явно находился в полнейшем дисбалансе. — Рыж, успокойся для начала. Не хотелось бы потом слушать сплетни о поехавшем Крысином вожаке. Рыжий резко выпрямляется и пробегается глазами по коридору. — Ты прав, не лучшее место. Пойдём, отойдём куда нибудь? Мы неторопливо, словно прогуливаясь, прошлись до конца коридора, пересекли Перекрёсток, благо, сейчас там сидели лишь пара псов — не из Логов — и увлечённо рубилась в карты. Мы пробрались в укромное место под лестницей на третий этаж; я привалился спиной к оголённым кирпичам. Краска здесь давно уже отвалилась, а «добросовестные рабочие» в такие дебри не лезли. Не на виду и ладно. Рыжий нервно пошарил по карманам и извлёк изрядно потрёпанную пачку сигарет. Достал одну и предложил мне. Я был сегодня без граблей, но курить хотелось, поэтому я кивнул, а Рыжий, правильно истолковав мой жест, прикурился и вставил чадящую сигарету мне в зубы. Затем подкурил себе, глубоко вдохнул и выдохнул со свистом. Я тоже затянулся пару раз и уставился выжидающе на бритоголового. Тот скосил на меня глаз, затянулся ещё раз и на выдохе произнёс: — Ну, что? — Что «что»? — Я же уже всё тебе рассказал. Нечего больше тут говорить. — он нервно стряхивает пепел прямо на пол к строительному мусору. — Ну, как же. — А вот так. Я сам ничего не понял. Всё произошло так внезапно. — Рыжий жмурится до белых кругов, затем резко открывает глаза. Только сейчас я замечаю, насколько устало он выглядит. Очки давно покоятся на макушке — он сдвинул их туда, как только мы скрылись от посторонних глаз. Это крайне непохоже на Рыжего, но я молчу. Молчу, потому что прежде чем делать какие то выводы — необходимо узнать из-за чего вообще всё началось. — Так неожиданно… — парень проводит рукой по голове, ерошит короткие волосы и остервенело чешет затылок. — Я шёл с обеда. Крысята ускакали вперёд, поэтому я был последним. Рыжий затягивается и сплёвывает вязкую слюну. Я терпеливо жду, не перебиваю. — Когда подходил к повороту с лестницы передо мной вдруг выскочил этот. — парень раздражённо взмахивает рукой, пепел с его сигареты разлетается веером. — Белый такой, пушистый. Чёрт его знает откуда он здесь взялся. Весна же, собратья все его свалить должны были уже… Я вопросительно изгибаю отсутствующую бровь: — Ты это про кого? — Про кота, будь он неладен, про кого же ещё? — парень удивлённо ставит рыжие брови домиком. Глядит на меня ещё так, словно это самая очевидная вещь на свете. Устало мотаю головой: — Ладно. Что там с котом этим? — Ну дак вот. Скотина эта передо мной прямо пронеслась, чуть с ног не смела. Ну я стою, очухался, думаю: что за нахрен это было? — Рыжий вдруг замолкает, одним резким движением возвращает на нос очки, засовывает одну руку в карман узких розовых джинсов с заплатками-сердечками, вторую с окурком подносит к губам и глубоко затягивается, туша бычок о стену. Медленно выпускает густые клубы дыма. Я непонимающе хмурюсь, а потом слышу уже отчётливый стук каблуков по ступеням над нашими головами. Дробный цокот оканчивается шумным прыжком с нескольких последних, а спустя пару томительно долгих секунд в просвет под лестницей просовывается белобрысая голова Коня. — Оу, пардон, — он слегка смущается и переступает копытами под сопровождающий их звон пряжек. — Я думал, тут не занято. Я в упор смотрю на Лога, надеясь, что от поймёт пикантность ситуации и свалит. До того долго доходит, но когда он натыкается взглядом на зелёные стёкла и скрестившиеся в защитном жесте руки, тут же подскакивает и выпаливает: — А, ой, я же забыл, у меня там это, дела… Ну, бывайте, парни! — и уносится, неровно стуча копытами. Вот и всё, через каких то пять минут весь Дом будет знать, что Блудный Вожак вернулся к своим Крысятам. Время на спокойный разговор тает быстрее сахара в кипятке, поэтому я решаю поторопить Рыжего, хотя сам не люблю спешки: — Рыжий, давай ближе к сути. Вожак хрустит пальцами и коротко заканчивает свой затянувшийся рассказ: — Кот за угол — я за ним. Нам по пути оказалось, да только когда я за угол то завернул, никакого коридора там не было. Сплошное поле да одуванчики под ногами. Я тогда чуть сердечный приступ не схлопотал. Я тупо хлопал глазами и смотрел на поникшего парня, который снова ушёл в себя и что то бормотал шёпотом. Было решительно непонятно как Рыжий умудрился прямо так — с места в карьер. Вернее, не в карьер, а Туда, да ещё и, похоже, что целиком.Чудеса акробатики, честное слово. — То есть ты хочешь сказать, что вот так просто шёл-шёл, завернул за угол и вдруг попал не куда то, а на самую границу чёртового Леса?! Рыжий смотрит так, что хочется надеть на него ещё одни очки, чтоб уж точно не видеть глаз. Вообще удивительно, как мне удаётся рассмотреть их в такой темени, да ещё и за зелёными стёклами. Светятся они, что ли? — Так, хорошо, допустим. Есть предположения, как так могло выйти? — я с прищуром вглядываюсь в зелёные стёкла. — Ты случаем не пил ничего накануне? — Нет, не успел. Крысята хотели что то устроить ближе к вечеру. Я возвёл глаза к потолку. — Я уверен, что всё из-за этого белого кота. Рыжий звучал так уверенно, что я не решился оспаривать, спросил только: — Откуда столько уверенности? Вожак ковырнул разрисованным кедом какую то кучку камней и те, зашуршав, развалились. Он поскрёб висок и как то задумчиво проронил: — Просто… я знаю. Это точно он. Поведение Рыжего становилось всё страннее с каждой минутой. Сегодня вообще странный день.Как же раздражает недосказанность. Но я молчу. В Доме так заведено –если кто то не хочет о чём то рассказывать, значит тебе и в правду лучше не знать. Такие вот дела. — Ладно, я понял тебя. — я выплюнул окурок и выбрался из-под лестницы. Никаких подозрительных личностей в обозримом пространстве не наблюдалось, поэтому я махнул Рыжему чтобы тот тоже вылезал. Стриженный выбрался, отряхиваясь от побелки, которая, оказывается, обильно сыпалась, пока Конь устраивал скачки по лестнице. Теперь мы оба, наверное, выглядели как не очень аккуратно слепленные статуи из гипса: лохматые, щурящиеся от яркого освещения и с ног до головы припорошенные белым. Я тоже на пробу потряс головой. На пол спикировал кусок штукатурки, и я бросил это дело. Уж лучше сразу в душ, незачем тут зиму разводить. Мы направились в сторону Перекрёстка. Рыжий всё ещё не оставлял попыток вытряхнуть из себя всё белое, но лишь перемазался ещё больше. Теперь щеку его украшала не только татуировка розы, но и несколько белильных разводов. Спустя ещё несколько попыток обтереть пальцы об джинсы — неудачных, разумеется — он тоже плюнул на это и просто засунул перепачканные руки в карманы. На этот раз Перекрёсток был полон народу. По большей части всё Логи, охочие до сплетен. Наверняка уже всё всем растрепали и пришли за новой добычей. Ну, что ж, им повезло. Нынче Дом щедр на сенсации. Вон, недавно вернувшийся вожак уже весь белый, и поди догадайся как так получилось. Вот вам и простор для теорий. Мы торопливо, хоть и не бегом, чтобы сохранять достоинство, преодолеваем открытое пространство и ныряем в спасительную темень коридора. Вскоре доходим до дверей второй, и Рыжий скрывается за ней. Только и успеваю бросить ему в след: — Ты же понимаешь, что об этом случае лучше не распростроняться? — на самом деле я прекрасно знал, что Рыжий не дурак, далеко не дурак, и не будет зазря чесать языком. Тем более в урон себе. Рыжий вообще один из лучших хранителей секретов на весь Дом, если совсем уж честно. Просто я не был до конца уверен в его состоянии конкретно сейчас, поэтому уточнение не было лишним. Рыжий повернулся, серьёзно кивнул и исчез за дверью крысятника. Ладно, будем надеяться, что всё наладится. Потому что ничего больше нам и не остаётся. Лишь слепая надежда. *** Я быстро дохожу до Четвёртой. Вообще то спешить уже некуда, скоро ужин, да и сплетни, раз уже распространились, вскоре успокоятся. Не впервой вожаку Крыс пропадать, будь то запой или какая другая дрянь. Другого от них никто и не ждёт. Великая вообще вещь — стереотипы. Крайне полезная штука если не хочешь, чтобы кто то узнал тебя настоящего. Просто прячешься за железобетонной стеной чужих убеждений — и нет тебя настоящего. Никто даже мысли не сможет допустить, что на самом деле что то может быть по другому. Дверь оказывается защёлкнута и мне приходится применить давно заученный приём: колено к груди, зацепить ручку и — вуаля, проход открыт. Ногой же захлопываю за собой створку и прохожу в саму спальню. Тут дверь не закрыта. Она здесь вообще редко закрывается. Вечереет, поэтому к нескольким светильникам, что не гасятся никогда, прибавляются ещё пара ламп. Их тёплый свет создаёт ощущение уюта и защищённости. В сборе почти вся стая, только Лэри шастает где то со своими Бандерлогами, разнося вести и сея смуту. Всё как всегда. Македонский сидит в своём углу, что то делая с кофеваркой, Волк развалился на кровати Толстого с какой то книгой, но то и дело косил взгляд на спину рыжего, отчего тот каждый раз будто замирал на секунду. Но в следующую уже всё было как всегда так что мне не удалось слёту понять в чём здесь дело, а потом меня уже заметили. Лорд лишь наградил меня кислым взглядом и отвернулся к окну, на подоконнике которого сидел. Горбач, отчего то весь подобравшийся и нахохлившийся, словно мать наседка, сгрёб ворох каких то тряпок, в которых попискивал чёрный комок перьев и напряжённо следил за чем то. Я уже собирался рухнуть на кровать — в углу, как всегда, притаился Слепой, и мне нужно было переговорить с ним, когда грязная и тощая, вся увешанная браслетами, рука Табаки вдруг вцепилась в подол моей футболки. Она настойчиво тянула меня вниз, поэтому пришлось наклониться, только бы Шакал не оторвал кусок ткани к чертям своими стараниями. Лихорадочный шёпот Табаки тут же опалил мою щёку: — Сфинкс! Дорогуша, ты только посмотри! Смотри-смотри!!! Тонкий палец Шакала взвился и ткнул куда то в сторону окна. Не того, на котором восседал Лорд, а правее. Я перевёл взгляд туда и тут же замер, словно громом поражённый. Я охнул, и опустился на корточки. Теперь из-за кровати торчала только моя голова. Внезапно я понял, почему Горбач выглядел так, словно на него покушаются. Вернее, не на него, а на его пернатую подопечную, но говоря о Горбаче эти понятия уравнивались. В распахнутые створки окна, за которыми, кажется, собиралась гроза, заглядывала одна наглая белая желтоглазая морда. Неожиданный визитёр огляделся, поводил ушами, подёргал усами и уверенно, но в то же время осторожно и грациозно вылез на подоконник. Его длинный пушистый хвост слегка заметно подёргивался. Кот осторожно, зорко зыркая по сторонам жёлтыми блюдцами, стёк с подоконника и прижался к полу. Горбач ещё крепче прижал к себе птенца. Табаки возбуждённо вытянул шею и засверкал глазами. Даже Волк отвлёкся от своей книги и тоже внимательно следил за продвижением белого лазутчика. Кот тем временем потихоньку продвигался вперёд, всё время озираясь по сторонам и внимательно обводя жёлтыми фонарями каждого присутствующего. Когда его узкие зрачки зацепились за мою голову, меня будто током дёрнуло. От осознания, что это, возможно, и есть тот самый таинственный котяра, что выдернул Рыжего Туда. Я напрягся, и ответно вцепился глазами в жёлтые омуты напротив. Казалось, прошла целая вечность, когда кот, наконец, дёрнулся, и не сводя с меня взгляда осторожно прокрался к общей кровати. В тот момент, когда белая голова почти полностью исчезла за краем кровати, в моей голове раздался отчётливый и будто даже насмешливый голос. Не мой голос. — Расслабься, ничего я с вами не сделаю. Я дёрнулся так, что до сих пор не отпустивший мою футболку Табаки удивлённо скосил на меня глаз. Что, мол, стряслось, Сфинкс? Котика испугался? Дак вроде ж собрат твой, ладить должны. И никак ведь не объяснишь, что этот самый «котик» только что каким то немыслимым образом сумел пробраться прямиком в мой череп. Я поёжился. Кот тем временем резко вскочил на кровать и теперь оглядывался, будто выискивая что то. Потом, видимо найдя то, что искал, резво затрусил в сторону кучи одеял, в которую превратился новичок, пока валялся тут, парадируя труп. Кот ловко перескочил через вытянутые ноги Слепого, даже не взглянув в его сторону и остановился у края одеяльной горы. Тщательно обследовав её со всех сторон и найдя какую то щель, животное начало целенаправленно ввинчиваться туда вначале мордой, затем влезло по плечи и наконец совсем исчезло, буквально похоронив себя под ворохом цветного тряпья. Все ещё несколько минут сидели молча, почти не двигаясь. Только шумела кофеварка, да шелестел страницами Лорд. Тут дверь резко распахнулась и в комнату ввалился Лэри. Взмокший, усталый, но жуть какой довольный. — Рыжий объявился! Лэри довольно наблюдает за медленно вытягивающимися лицами, и слегка хмурится, когда я никак не реагирую. Табаки тут же почти забывает про наглого белого кота и громко визжит что то. Смысл его визгливых причитаний до меня не доходит, но интонация явно радостная. За столько лет жизни под одной крышей просто невозможно не научиться различать сотни миллионов разнообразных интонаций Шакала. Табаки всё так и падает с кровати, когда в порыве безудержной радости полез обнимать Лога, но не удержался и сверзся на пол. Рядом с ним сразу же материализуется Македонский и помогает Шакалу забраться обратно. Табаки попутно уже что то втолковывает бедному рыжему. Волк хищно скалится и косится на одеяльную гору, которая, кажется, пошевелилась. Или показалось. Горбач тоже напряжённо сверлит глазами пещеру Зверя, да только от туда ни хвоста, ни уха не высовывается и он немного расслабляется. Голова моя начинает уже звенеть от обилия суматохи вокруг. Я поднимаю взгляд и натыкаюсь на меланхоличные мутные глаза Слепого, который за всё это время не произнёс ни слова. — Слепо-о-ой, — тяну почти жалобно, — ну хоть ты скажи, какого дьявола происходит? Слепец лишь так же расслабленно пожимает плечами: — Кто его знает… На всё воля Дома. Какофонию вокруг завершает звук соприкосновения моего лба с железным каркасом кровати.