薄氷

Тифа отмерила шагами путь от входа до стола, так что в опустившейся тишине каждый стук каблука о пол отдавался звоном. На секунду встретила взгляд Руфуса — он спешно отвёл глаза, изображая самое скучающее выражение. Цон, впившийся в неё взглядом, не говорил ни слова, но приучил себя к ещё большей недвижности. Рив, до того баюкавший в себе смесь усталости и лёгкого раздражения, с приходом Тифы воспрял и заулыбался, веселясь всякий раз, как поглядывал на Руфуса. Тифа остановилась рядом с главой ОВМ и медленно скользнула взглядом по причудливому устройству, покоившемуся у него под рукой, улыбнулась чему-то сама себе и опустилась на кресло, совсем уж беззастенчиво всматриваясь в профиль Руфуса. — Тифа сама вызвалась, — подался вперёд Рив, силясь укрыть чрезмерное оживление. Руфус, до того подобравший со стола ручку, принялся её переворачивать, отстукивая то колпачком, то противоположной частью по столу с мерным, завидным постоянством и не менее ревностным вниманием. В его точёных чертах застыло крайнее безразличие к чему-то кроме предмета в руках. Смаковав драматическую паузу, которую дозволено было выдержать, он разлепил до того плотно сжатые губы почти нехотя. — Чудно. Любезно с вашей стороны, госпожа Локхарт. Тифа сотворила на своих губах тонкий узор улыбки и как бы невзначай взглянула на его ладонь, длинные пальцы которой продолжали методичные, почти гипнотические манипуляции. — Что это за устройство такое? — кивнула она на покоившуюся на столе коробочку. Мерное постукивание по столу на секунду прервалось. Цон, чьё лицо больше напоминало сейчас фарфоровую маску, оценивающе посмотрел на Руфуса, потом на Тифу. Первый выгнул бровь и с интересом следил за главой ОВМ, как бы приглашая его разорвать путы заданного вопроса; Локхарт впивалась взглядом в пресловутое устройство. Рив, не теряя благожелательности, подобрался и снова притронулся к механизму. — То, о чём я рассказывал. Тифа хмыкнула что-то неопределённое, не переставая улыбаться; от хорошего расположения щёки её налились лёгким румянцем. — И что, работает? — Могу продемонстрировать, если хочешь. Рив уж было потянулся снова его включить, но голос Цона вспорол эту краткую тишину: — Не стоит. Его чёрные глаза, казалось, гвоздили к земле всё, с чем встречались, и Рив, поймав взгляд, в самом деле отступился. Улыбка, растянувшая его губы, не имела в себе и капли доброй воли, так что даже Руфус, если бы увидел, изготовился бы не перечить. Тифа искоса смотрела на Цона, точно ещё чего-то ждала, но не прошло и нескольких секунд, как её нечитаемая и в чём-то высокомерная маска раскрошилась, давая место, казалось бы, самой искренней доброжелательности. В подтверждение этому она воздела руки, демонстрируя ладони. — Правда, не стоит. Я в этом всё равно ничего не понимаю. В комнате переговоров раздался тихий смех. Руфус, не пытавшийся даже скрыть веселье, оставил ручку в покое и откинулся в кресле, театрально поправляя свой пшеничный зачёс. — Я сказала что-то смешное? По всей видимости, Руфус завоевал безраздельное внимание, и хотя её тон был самый лёгкий и доброжелательный, во взгляде стыла сталь. Впрочем, тот, на кого она смотрела, будто был даже рад. — Если вы в этом ничего не понимаете, Локхарт, — не переставал он неприятно ухмыляться, — советую заняться вопросами, в которых хоть что-то смыслите. Благоухающий флёр миролюбия слетел с лица Тифы в одночасье. Брови озадаченно сошлись, а улыбка разломалась. — Руфус! — просипел Рив, чьё лицо в мгновение ока вспыхнуло; виновато глянув на неё, он подался к столу. — Это слишком даже для тебя. — Не слишком, — тот в ответ демонстративно принялся разглядывать свои холёные ногти. — У вас должно быть полно дел, Локхарт. Если так хочется вершить судьбы, подмешайте чего-нибудь в свою дешёвую выпивку да опоите кого-нибудь. Рив, порядком взволнованный, обратился к Тифе с немой мольбой, как бы прося извинения за чужие слова; черты её смурнели на глазах, но присутствия духа она не теряла. — Если бы я слушала вашего совета, то вы бы сейчас здесь не сидели. Руфус поднял брови, но не удостоил её даже мимолётным взглядом. — Разве? Как по мне, здесь не должно было быть вас. Он набрал было воздуха сказать что-то ещё, но замер на полуслове — видимо, счёл неуместным. Пальцы его, до того расслабленные, напряглись до дрожи; всякое движение прекратилось — только едва заметно было, как запульсировала жилка на виске. Тифа, впрочем, только пуще нахмурилась, а линия рта неприязненно изогнулась. Стиснув зубы — возможно, чтобы не ответить колкостью и не повести диалог в дальнейшую эскалацию, — она принялась медитативно растирать висок. Цон, внешне остававшийся невозмутимым на протяжении этого напряжённого обмена любезностями, разбередил тяжёлое, вязкое молчание своим бархатным баритоном: — Думаю, разумнее будет договориться о другом составе рабочей группы, — слова, материализовавшиеся в воздухе, походили на осторожную поступь. — Если госпожу Локхарт задевает подобное, то сработаться вряд ли удастся. — Я не обязана это терпеть, — щёки её вспыхнули негодованием; не переставая потирать висок, она стрельнула в него злобным взглядом. — Если твой начальник не способен соблюдать нормы приличия, это не моя проблема. Рив, на какое-то время потерявшийся, казалось, снова взял себя в руки. — Тифа права. От тебя я точно такого не ожидал, Цон. Шорох, донёсшийся со стороны Руфуса, быстро приковал взгляды присутствовавших. Вышедший из недвижности, он сначала тяжело раскашлялся, а потом часто и глубоко задышал, будто бежал со всех ног; глаза его подёрнулись влажной пеленой, но губы растягивала достаточно миролюбивая улыбка. — Цон хотел сказать, — вырывалось из него короткими, почти лающими слогами, — что я слишком вспыльчив и злопамятен, и если к такому быть не готовым, то наше сотрудничество обернётся поножовщиной. — Ты в порядке? — Рив был по меньшей мере озадачен. — Поперхнулся, — слабо и несколько стыдливо отмахнулся Руфус, доставая из нагрудного кармана платок и утирая слёзы. — Я прошу прощения, Локхарт, мне следовало выбирать выражения. Однако от своих слов я уже не могу отказаться и не могу отрицать их сути: я против вашего участия в расследовании. Губы её вытянулись в тонкую линию, щёки заалели больше прежнего — очевидно, жестом примирения она этот манёвр не признала. — Уж не оттого ли, что я в ваших глазах недостаточно компетентна? — процедила она с вызовом, отнимая руку от виска и подаваясь вперёд. — Именно поэтому, — Руфус не без удовольствия наблюдал, как она замерла. — Такими задачами вы не занимались, а дилетанту я не намерен доверять. Тифа звучно и раздражённо выдохнула, тряхнула головой, приводя в гипнотическое движение тяжёлую и лоснящуюся под лампами копну коротко стриженных волос. — Выдели мне Валентайна, — Руфус обратился к Риву, ухватившись за кратковременное отсутствие протеста; краем глаза ему удалось уловить, как при упоминании Винсента Тифа неприязненно дёрнула уголком рта. — Если не можешь, то кого-то по его рекомендации. — Я с тобой не согласен, — лицо главы ОВМ сделалось нарочито непроницаемым. — Считаю, что Тифа со всем прекрасно справится. — Госпожа Локхарт может справиться превосходно, — Руфус коротко глянул на неё, — но при других сроках и обстоятельствах. Повисла короткая тишина, будто высказанное было трудно оспоримой и логичной мыслью. Тифа неприязненно улыбнулась. — Я не знаю, что сказать. Так быстро свои слова назад забирать — это уметь надо. Всё-то у вас в обстоятельства упирается! Не удивлюсь, если для вас это значит, что и имя у меня другое, и сама я другой человек. Руфус собрался что-то ответить, но снова замер в неестественном порыве. Рив переглянулся с остальными, но прежде, чем успел что-то заподозрить, наследник вновь пришёл в движение. Лоб блеснул мелкой испариной, а слова снова наливались какой-то искусственной тяжестью: — Вы понимаете, что такое закрытые реальности, Локхарт? — В общих чертах, — осторожно ответила она. — Может быть, вам удалось там побывать? — дыхание его постепенно выравнивалось, и поток речи становился более плавным и уверенным. — Нет, конечно, я там не бывала, — улыбка на её губах стаяла. Руфус выдохнул, ухмыляясь, и чуть вздёрнул голову, одаривая её высокомерным и снисходительным взглядом: — Возможно, вы располагаете сведениями, на что именно способен Вайсс, который там заперт? Взгляд её помрачнел; Тифа оценивающе смотрела на него несколько долгих, давящих секунд. — Понятия не имею, — процедила она наконец. Руфус развёл руками, совсем уж беззастенчиво улыбаясь. — У вас нет навыков корпоративного расследования, у вас нет специальных знаний. У нас нет времени, чтобы вы всему этому научились. Я вообще сожалею, что мне приходится тратить это самое время, чтобы подобное разъяснять. Тифа поджала губы в очередной уже раз, видимо, удерживая себя от какой-то эмоциональной колкости. — Ты опять пытаешься подменить понятия. Тут нет нужды в знании способностей Вайсса, — хладнокровно возразил Рив. — Нам нужна объективная рабочая группа, чтобы никто не вздумал перетянуть одеяло на себя или был бы искушён укрыть информацию. Тифа уж точно готова таким человеком выступить. С твоей стороны достаточно людей, которые и так невероятно компетентны и по первому, и по второму критерию, если это для тебя так важно. Руфус, поначалу слушавший главу ОВМ недвижно, скованный жужжащим напряжением, расслабился, усаживаясь поудобнее и переплетая длинные пальцы. — Не я пытаюсь подменять понятия. Ты закрываешь глаза на объективный факт: твоё предложение — и ваше, Локхарт, куда же мы без вас — снизит эффективность рабочей группы. Конечно, о ходе проверок будут докладываться, но может статься, что какие-то вопросы придётся решать автономно — тебе ли не знать. И если уж называть вещи своими именами, я не намерен от тебя принимать подобные, хм… подачки. Рив несколько секунд молчал, перебирая между пальцами подобранную со стола ручку. — Ты волен считать это чем угодно, но мне сложно поверить, что тебя бы одолела гордыня. — Какие ещё подачки? Какая гордыня? — вспыхнула вдруг Тифа. — Если Рив не против, — Руфус поднял брови, транслируя вопрос главе ОВМ; тот не высказал и слова. — Цон, тебе не составит труда объяснить? Турк устало выдохнул. — Локхарт, допустите гипотетическую ситуацию: во время проверок на одном из наших предприятий обнаружили свидетельства ранее не обнародованных экспериментов — тестовые образцы, документы. Что вы будете делать? — Сразу же скажу Риву. Цон держал свой долгий, пронзительный взгляд на ней, затягивая паузу до граней приличия. — Почему? — Потому что такие вещи нельзя скрывать, конечно! Люди должны знать правду, пока не станет слишком поздно. Один Дипграунд чего стоил. Рив неспешно покивал в знак согласия, но выражение его только смурнело от секунды к секунде. — А теперь представьте, что на ряде документов подписи моего начальника, — продолжил Цон, — и их публикация или утечка может привести к очередному всплеску активности радикальных ячеек, по типу той, что устроила инцидент в Космо Каньоне. Глаза её мелко забегали, будто силой взгляда можно было пробить ледяную маску Турка. Сжав и разжав пальцы, она принялась творить ответ, осторожно нанизывая слово за словом: — Тогда я поговорю с тем, чьи подписи мы найдём. Каким бы твой начальник ни был несносным, я ему смерти не желаю. Руфус неловко кашлянул. — То есть какие-то вещи скрывать можно, — холодно улыбнулся Цон. — Это… — Тифа глотала слова от возмущения, — это другое. — Видите, вашим состраданием слишком легко воспользоваться. И это при условии, что документы вообще попали бы к вам в руки — каких-то процессуальных допущений в процессе расследования вы даже не заметили бы. А ещё возможно, что я слукавил, когда обрисовал вам последствия публикации, и никакого резонанса это обстоятельство не возымело бы, а мы продолжили бы исследования инкогнито. Я достаточно грубо изложил ситуацию, но надеюсь, что суть ясна. Тифа отвернула голову, вычерчивая на фоне темнеющего неба свой профиль. За окном продолжал кружить крупный пушистый снег; с приближением вечера отражения в стекле проступали всё явственнее. — Я… я об этом не подумала. Цон склонил голову, опуская взгляд. — В этом нет вашей вины. — Я не о том, — с нетерпением бросила Тифа. — Мне и в голову не приходило, что ты всё это намеренно устроил, Рив. Глава ОВМ устало выдохнул; весёлое оживление уже давно отхлынуло от его лица, оставив впалые щёки и опустившиеся уголки рта, акцентировав серебрившую бороду проседь и почти осязаемое утомление. — Ничего я не устраивал. Прошу, не поддавайся на его провокации. Руфус сегодня, очевидно, не в духе, — он обратился к наследнику: — Посещала ли тебя хоть на секунду мысль, что я не собирался чинить тебе вред? Особенно в этом вопросе, — Рив притронулся к забытому всеми устройству и подобрал его, укладывая к себе на колени и рассеянно поглаживая, точно питомца. — Хотя посещала, конечно. Позволь напомнить: ни я, ни Тифа тебе не враги. — Пока не враги, — Руфус улыбнулся. Рив потёр переносицу, жмурясь на долгие секунды. Сосчитал выдохи. — …Объяснишь? — Локхарт, — Руфус, словно того и ждал, расположился поудобнее и простёр к ней руку, — вы, вероятно, не знаете подробностей, но я вас однажды уже убил. Тифа буравила его озадаченным взглядом; от прежнего благодушия не осталось и следа. — Что?.. — усмехнулась она вопреки себе, потирая, как и Рив, переносицу. — Я потеряла нить беседы. Если речь о Космо, то я уже повторять устала. Вы с этим чувством вины устроили какую-то дурацкую эстафету. — Нет, речь о конференц-зале, который от нас буквально в паре этажей. Я застрелил особу, которая была на вас поразительно похожа, и её тело исчезло вместе со всем, что забрал Вайсс в своё поистине загробное путешествие. Тифа сложила руки на груди и с особым упоением принялась рассматривать рельефный узор на поверхности стола. — И к чему вы клоните? — Нам доподлинно неизвестно, что случилось с её телом. Возможно, если вы попадёте к Вайссу в руки, то уже оттуда не вернётесь, — Руфус развёл руками, — а мы этого даже не заметим. Честно говоря, несмотря на наши с вами разногласия, я такого исхода не желаю. Тифа уронила голову на грудь, отказавшись, казалось бы, от любого дальнейшего диалога, только на губах на секунду блеснула довольная усмешка. — Серьёзно? — скорбно выдохнул Рив. — Вот это ты придумал? Наследник метнул в него острым взглядом: — Конечно, придумал. Ни с кем ведь такого не случалось, — елейный тон разве что не убаюкивал. — Рапсодос первый подтвердит. Рив держал его взгляд неприлично долго, но первым опустил голову, выдыхая последние сполохи возражений. — Ясно. Обсудим другой состав рабочей группы. Локхарт вскинула голову и округлила глаза. — Рив!.. — Извини, Тифа. Если Руфус настроен ребячиться, у меня нет времени его развлекать. Нам нужно разрешить этот вопрос. На это она не нашлась, что ответить. — Предлагаю перерыв, — Рив коротко взглянул на часы. — Руфус, если позволишь — с глазу на глаз. Тот переглянулся с Цоном, кивнул: — Дай мне несколько минут. — Конечно, — Рив приподнялся, баюкая устройство в руках. — Дойдёшь до кабинета? — Руфус на это улыбнулся. — Хорошо. Тифа, я с тобой поговорю, как мы разберёмся. Прости, что занял твоё время. — Что ты, — она медленно поднялась следом; выражение её было лишено всякого чувства. — В этом нет твоей вины. Вместе с Ривом они покинули комнату переговоров, оставив Цона и Руфуса в белевшей час от часу тишине. Дверь за ними закрылась; Руфус достал телефон, проверил уведомления с выражением полного отчуждения, повернулся к подчинённому. — Спасибо, — ухмыльнулся он. Цон выгнул бровь. — Возможно, помогать тебе было неосмотрительно. Такое-то школьничанье. Руфус пожал плечами. — Все средства хороши, — он поднялся, отодвигая кресло с шуршащим звуком. — Я не думал, что она появится так скоро. — Да? — Цон следил за каждым его действием. — Не ты ли твердил всю дорогу, как бы она не объявилась? Выглядело так, будто ты её ждал. Руфус глянул на подчинённого сверху вниз, рассеянно поправляя костюм. — Не больше твоего. Да и с чего бы? Цон вздохнул и посмотрел куда-то в сторону, будто тщета разговора обрела осязаемую форму и стояла теперь в углу. — Не заскучаешь здесь? — Руфус открыл дверь и спрашивал, одной ногой уже стоя за порогом. — Буду возводить молитвы, чтобы твой поход к Риву обошёлся без похищений и покушений. — Конечно. Дверь закрылась, но в одном оба были солидарны: на месте Цон сидеть не собирался. Этаж, где проходило совещание, практически пустовал. На Эдж, порхая, ложилась вуаль вечера. Пока не закрылась дверь, отделив мутной пеленой переговорную от остального мира, можно было уловить чернеющее небо и белёсую кромку явившегося под занавес солнца. Соединявший помещения коридор снискал у сотрудников штаб-квартиры дурную славу: от линованных стен, выкрашенных и формованных в кренящийся, скручивающийся в ломаную спираль ход, порядком кружилась голова. Череду пастельных и пепельных линий плавно, но уверенно разрезала белая фигура Руфуса. Шаги о глянцевую плитку отдавались от стен, заполняя всякую неровность. Коридор пустовал, ограбленный не то вечереющим городом, не то наказом не любопытничать до совещаний с Шинрой. Посетили ли Руфуса эти мысли в его короткое путешествие — стало не так уж важно, когда он прервал свой шаг, не дойдя до лифтов нескольких метров. Зону ожидания заливал оранжевый, почти осязаемый и, казалось, пульсирующий свет, шедший от похожих на трубы ламп, залёгших под потолком, и в этом свете утопал только один силуэт, неспокойный даже в своей неподвижности. Руфус инстинктивно оглянулся назад, впитывая взглядом пустой, жгутом сплётшийся коридор. Если его и раздосадовало отсутствие свидетелей, к своей визави он повернулся уже в полном расположении духа. Одолел оставшееся до дверей расстояние и нажал на кнопку вызова. — Вы, вероятно, не дождались от меня комплимента. Прекрасно выглядите, Локхарт. Доброго вечера. Её точёная фигура пришла в движение и очутилась с ним плечом к плечу. — Ну, прощаться не спешите, — провожала она взглядом алые цифры, считавшие этажи до чего-то неотвратимого. — Нам по пути. Звяканье лифта всколыхнуло тяжёлую тишину. Двери плавно разъехались, являя чёрный, слепящий глянец; зеркала от пола до потолка по обе стороны множили пространство, разрубая в шахте лифта бесконечный ход. Тифа зашла первой; казалось, блестящая чернота вот-вот поглотит её тёмные, лоснящиеся под белым светом волосы, а за ними и всю её целиком. Руфус медленно, нехотя зашёл следом; свет был таким ярким, что контраст его одежды слепил не меньше бликов настенных панелей. Лифт снова зазвенел; перекрученный коридор стеснила чернота дверей, прежде чем укрыть насовсем, и кабина плавно двинулась вверх. — Хотите что-то сказать, господин президент? Тифа сложила руки на груди и сверлила его взглядом. — Вовсе нет, — Руфус склонил голову в притворном почтении. Силуэт её, до того недвижный, шевельнулся, и десятки отражений по обе стороны шевельнулись следом, точно отрезали путь к отступлению. Кабину тряхнуло. Плавное движение прервалось; белый свет мгновенно померк, на смену ему, выждав несколько немых секунд, пришло тусклое красноватое свечение, позволявшее только распознать очертания. Руфус, едва устоявший на ногах, впился в поручень до боли в пальцах; Тифа же оставалась до того неподвижной, что казалось, будто само её существо смешалось с мерцающей, трудно различимой клеткой чёрного глянца и бесконечных зеркал. — Такая досада. Постоянно ломаются. Руфус выпрямился; белые двойники последовали его примеру. — Посоветуйте Риву вложиться в ремонт. По всей видимости, он имеет свойство к вам прислушиваться. Он попытался что-то найти во внутреннем кармане пиджака — конвой отражений бдел за каждым движением — и извлёк крохотную коробочку, от которой тянулась черная нить провода, даже в полутьме хорошо видневшаяся на фоне белых одежд. Сложно было различить, какие выражения в этот момент примерила Тифа, но в том, что предмет в руках Руфуса приковал её безраздельное внимание, сомнений не оставалось. — Похоже, вы себе вообразили, будто я могу его убедить в любой чепухе, — её тон налился знакомой уже обидой и вызовом. — Я этого не говорил, — выдохнул Руфус с нарочитой патокой, убирая устройство обратно. Тифа шагнула навстречу, и он против воли сжал поручень. — А вам и не нужно говорить, чтобы чинить кому-то неприятности. — Как же, Локхарт, — по его губам змеилась усмешка. — Я и помыслить не могу, чтобы вам навредить. Её рука скользнула за лацкан пиджака, без труда выуживая прослушку, которую Руфус спрятал, и протянула ему. В онемевшем воздухе стоял скрежет тросов и невротическое жужжание лифтовой кабины — только Руфус оставался неподвижным. — А если я сама себе захочу навредить? — её тёмные глаза в полутьме вовсе казались чёрными. — Вы этого не сделаете. Руфус улыбался тем нахальнее, чем меньше находил опоры в подвешенной темнице из стекла и металла. Каждая секунда стояния на месте пускала по кабине зыбь, так что даже пол под ногами, казалось, вот-вот потерял бы твёрдость. — Давайте проверим, — ногти её отбили лёгкую дробь по устройству в руках. — Что мне передать вашему ненаглядному Турку? Может быть, что Тифа Локхарт… Руфус схватил её за руку быстрее, чем оба того ожидали. Если он и растерял всякое веселье, выражение его лица оставалось таким же благодушным. — Может быть, вам не стоит этого делать, — он высвободил устройство из её пальцев. — Прости, Цон. Госпожа Локхарт хочет обсудить личные дела. Он снял едва заметную пластиковую крышку и ловким движением извлёк аккумулятор. — Что-нибудь ещё? — Всё, пожалуй. Её пальцы жалящим движением ударили ему по горлу. Руфус удивлённо охнул; тело его дёрнулось, прежде чем рухнуть вперёд. Тифа остановила падение, будто это для неё ничего не стоило. Вместо вдохов и выдохов из него вырывался только отчаянный хрип; красноватый тошнотворный свет будто влился в лицо, ещё недавно бывшее бледным. — Не сопротивляйся. Если повезёт, не умрёшь прямо здесь. — Тифа похлопала его по спине, всматриваясь в собственное отражение. — Удивительно, какая у тебя память короткая на наши уговоры. Плечи его осели, судорожные движения ослабли; он попытался обхватить её руку, но пальцы не нашли силы и безвольно скользнули вниз. — Забыл сказать, что в этом лифте нет камер. Если ты вдруг подумал, что я не могу навредить напрямую — ну, ты сделал неверные выводы. Тифа крепко толкнула его, так что панель загудела густым эхом, а кабина запружинила. Руфус тщетно пытался выгнать из себя посторонний предмет, который, казалось, застрял в горле, и постепенно сползал на пол, не умея даже удержаться за поручень. Локхарт склонилась над ним с видом отвратительного участия. Несколько секунд, отмеряемых только судорожным хрипением, по-видимому, в чём-то её убедили, и она отвесила второй удар по горлу. Руфус жадно глотнул воздуха, прерывая высокую ноту вдоха заливистым кашлем. Обхватил рукой шею, будто хотел там что-то обнаружить. Тифа присела на корточки, с интересом рассматривая его раскрасневшееся, взмокшее лицо и подёрнутые влажной пеленой бледные глаза. — Ну, поговорим? Кашель его прекратился; какое-то время Руфус приходил в себя, частыми вздыманиями груди гоняя воздух. Наконец, он уселся на полу поудобнее, будто такое положение было для него обычным делом. — Задай вопрос, — голос его ещё хрипел. — Слишком много тем для беседы. Вайсс выпрямился, уперев руки в бока и вглядываясь в бесконечный коридор отражений. Вздохнул. — Мне не интересно, с какой целью ты разыграл эту вульгарщину. Сейчас ты выйдешь и скажешь Риву, что передумал. — Сам понимаешь, что это будет… затруднительно, — Руфус тоже теперь смотрел в зеркало; губы его почти не шевелились, даже когда из них выходили слова, а сам он будто развоплотился в одного из своих двойников по ту сторону. — Иначе не злился бы. Вайсс прикусил щёку, и его черты сплелись в гримасу холодной ярости. Руфус инстинктивно дёрнулся за пистолетом, но его тут же прошило болезненной судорогой. — Разве похоже, что я злюсь? — ровно проговорил Вайсс, несмотря на жуткое выражение. — Если бы я был зол, ты бы опознал своих Турков разве что по зубам. — Они здесь ни при чём, — процедил Руфус с нажимом, поддавшись ударившему в голову адреналину. — Ты так плохо их знаешь? — Вайсс раздражённо прицокнул. — Не верю. Руфус выпрямился, продолжая опираться на стенку лифта; его волосы, порядком встрёпанные, магнитились к глянцевой панели. — Никто с тобой нарочно встречи не искал. Может быть, тебе не стоило зачинать всю эту историю с Материей. Вайсс повернул голову к нему; в чертах читалось чувство, похожее на недоумение. — Ты бы завязывал со своим враньём. Твои Турки уже пару недель как таскаются за мной хвостом — то один, то другой. — Ты мог что-то напутать. У них много поручений в Эдже, — Руфус выдержал паузу оторопелого молчания — потому что мало что мог с собой поделать, — но ответ держал так, будто действительно об этом что-то знал. — Ну, спроси своего закадычного приятеля, — Вайсс махнул рукой в его сторону, очевидно, указывая на прослушку. — Хотя советую тебе просто прекратить. Воцарилась тяжёлая тишина. — Я с ними поговорю, — слова Руфуса тонули в тёмных водах смирения; он не спеша поднимался на ноги, отряхиваясь от пыли. — Но мне нужно знать, что ты собрался делать с Материей, чтобы мы опять не столкнулись лбами. Вайсс скрестил руки на груди, неприязненно кривя рот. — С какой Материей? Руфус поравнялся с ним взглядами, недоуменно хмурясь. — С Материей, которую ты производишь. Вайсс смотрел на него, как на распоследнего дурака. — До тебя так и не дошло, Шинра? Я понятия не имею, кто это делает. В штаб-квартире Эджа лифтов вполне хватало, чтобы развозить сотрудников и не творить очередей. Поломки в самом деле были в порядке вещей в последние недели, но это не слишком портило людям жизнь. Рив грешил на выбросы излучения, случившиеся в злополучные дни, когда он испытывал устройство, поэтому в мыслях всё равно готов был расстаться с большей частью электроники. Несмотря на всё это, лифт, сломавшийся ровно в тот момент, когда Руфус должен был с ним поговорить, Рив проигнорировать не мог. Когда в кабинет к нему зашёл Цон, мягко говоря, озадаченный, глава ОВМ уже заподозрил неладное. Всё это почему-то напомнило ему их разговор в больнице, и Рив почувствовал себя виноватым на упреждение — даже раньше, чем задумался, действительно ли в том была его вина. Дежурный техник отрапортовал, что беды ничего не предвещало и заработать должно с минуты на минуту; Руфус взял за спорт не отвечать на телефон Цону, дожимавшему из себя последние капли терпения, а вот Тифа на звонок и потоки вопросов от Рива привычным своим ласковым голосом разредила сгусток волнения, мешавший главе ОВМ дышать. Теперь они вдвоём держали караул в лифтовом фойе, лучившемся кремово-белым светом, а с ними толпились другие сотрудники, которые ещё не держали оружия наготове, но то и дело переминались с ноги на ногу, собираясь не то кого-то разнимать, не то задерживать. Где-то там позади темнота охватила Эдж своими долгими крепкими объятиями. Рив, порядком напряжённый и изрядно этим напряжением истощённый, механически прокручивал в голове седативную фортепианную пьеску. Цифра, замершая на табло на долгие минуты, наконец сменилась другой. Рив и Цон беспокойно переглянулись. Лифт неспешно приближался, однажды задержавшись — оба напряглись, — и прибыл, наконец. Из разъехавшихся дверей хлынули люди, и замыкал это шествие не кто иной, как Руфус. Цон звучно, глубоко выдохнул. Рив, весь напружинившийся оживлением, двинулся с наследником бок о бок и без всякой застенчивости взялся разглядывать. Немного встрёпанный и почему-то нездорово раскрасневшийся, Руфус оставлял неоднозначные впечатления. — Где Тифа? Руфус поднял брови, встречая его взгляд. — Вышла на другом этаже. У неё были какие-то дела, — он зашевелил губами, считая сопровождающих; те продолжали следовать за ними, похоже, не понимая, что теперь делать. — Много у тебя персонала по вечерам работает? — Прилично, — скривился Рив, — по чьей-то милости. — Я польщён, конечно, такой верой в мою всесильность, но приписывать мне сломанный лифт — это уже слишком. — Что же это, Тифа устроила, по-твоему? Руфус закатил глаза. — Расспроси своих техников. Уж поверь, ни я, ни Локхарт не в восторге. Рив хотел бы и про свой разговор с персоналом поведать, чтобы возразить покрепче, но они уже поравнялись с дверью в кабинет, куда Руфус без малейшего колебания зашёл. Обернувшись, он махнул рукой, распуская столпившихся рядом сотрудников: — Найдите Тифу Локхарт. Мало ли, отчего она сошла на предыдущем этаже, беспокойно думалось ему. Мало ли, что Руфус в очередном своём настроении мог учудить. — Цон, — окликнул он Турка, автоматически развернувшегося за бредущими восвояси сотрудниками. Тот обернулся, и замученный вид его вызвал в Риве острый приступ эмпатии. — Мы ненадолго. Не переживай. Наверняка у него был веский повод не брать трубку. — Ничего нового, — металлически проронил Цон и, подумав немного, добавил, так чтобы Руфус, маячивший внутри кабинета, услышал: — У него будет полно времени всё разъяснить: дорога до Хилен долгая.