Принц павшего королевства

      Сяо, Люмин-Хотару и Тарталья сумели вернуться в Ли Юэ только через неделю. Этот путь можно было проделать и гораздо быстрее — Якса знал короткие пути через Заоблачный предел, и по ним вполне могли пройти и люди. Но им всем нужно было время на отдых. Хотару в особенности, ведь на привалах она спала мало, урывками, часто просыпаясь от кошмаров. Накатывающие на девушку всплески эмоций лишь ещё больше истощали её. Она старалась держаться и не показывать товарищам слез, но и Сяо, и Тарталья видели, насколько ей тяжело принять произошедшее.       Впрочем, и Яксе с Фатуи было не легче. Несмотря на непрерывную помощь Люмин, Чайлд заметно нервничал. Шутейки его выходили неловкими, внимательность куда-то делась и каждый раз, когда Хотару скрывалась в палатке, усмешка слетала с губ Фатуи, а лицо мрачнело. Сяо не лез с вопросами. Тарталья интересовал его мало. Ему и с собственными переживаниями разобраться не удавалось.       Весь путь до Ли Юэ Якса старался держаться от напарников чуть в стороне. Ему нужно было одиночество, чтобы разобраться с мыслями. А их было очень много, и все — тяжёлые, гнетущие и не отпускающие ни днем, ни ночью.       Как все могло сложиться так? Одна ошибка, а сколько боли и страданий она принесла — в первую очередь, Итэру. Сяо терзался сожалениями столетиями. Он видел Итэра в кошмарах, искал его в лицах проходящих мимо людей, вспоминал проведенные с ним моменты едва ли не каждый день. Жить без него, думать, что он умер, было невыносимо…       Что же пережил Итэр, который все это время был уверен, что Сяо предал его? Что все люди в Тейвате обрекли его народ на смерть?       О, Сяо отчасти знал это. Когда-то давно его и его первого господина ненавидели по всему Ли Юэ. Они несли смерть и уничтожение, да, но от этого переживать полные ненависти и страха взгляды, вновь и вновь погружаться в безумие битв и убивать, чтобы выжить было не легче. Когда Моракс нашел его, Якса успел позабыть образ Алатуса — того, кем он был до службы злому Архонту. И это было ужасно.       И на подобный путь он обрек Итэра… Только падение принца был ещё хуже, ведь оставил его не просто случайный человек, а тот, кто обещал всегда быть рядом.       Было стыдно. И не просто стыдно — до кома в горле, до слепящей ненависти к Богам, к судьбе и, в особенности, к себе самому. Он должен был быть сильнее. Должен был быть смелее. Должен был пойти против воли господина, осмелиться стать свободным и сразиться с тем, кому верил, ради Итэра. Тогда его маленький принц остался бы светлым, добрым мальчиком… А не стал бы чудовищем.       Хуже всего было не осознание своей ошибки — его Сяо прошёл уже давно, — а встреча с ее последствиями. Ведь ударили они не по Яксе, а по тому, любовь к которому он все еще хранил в душе.       Ли Юэ встретил их непривычной тишиной, словно бы город чувствовал их боль и сопереживал ей. Над гаванью клубились тучи, люди сновали по улицам испуганными зверьми. Сяо не входил в Ли Юэ с мирными целями много сотен лет. Но в тот день смотреть на то, как изменился возведенный Мораксом город, сил не было. Единственное, на что Яксу хватило — оставить напарников в гостинице и сходить на террасу Юйцзы, где все еще продолжали вести поминальные службы по Гео Архонту.       Сяо зажег благовония и вложил их в курильницу. Серый дым унесся ветром в небо, защекотав нос сладковатым запахом цветов.       — Сожалели ли вы, господин Моракс? — Шепнул Сяо, слепо глядя на своё отражение в начищенной до блеска курильнице. — Видите ли сейчас, на что я обрек юного принца?       Ответом ему стал далекий грохот грома над морем и ветер, зарывшийся в и без того растрепанные волосы. Якса провёл ладонью по своему отражению, пытаясь стереть с него ненавистную безэмоциональность. В душе бушевал шторм, и Сяо хотел, чтобы боль его была видна. Но губы не дрожали, брови все так же хмурились, и только золото глаз чуть потускнело, выдавая тоску.       Адепт зажмурился и прижался лбом к курильнице.       — Мне так не хватает вас, господин, — выдохнул он, надеясь, что слова эти достигнут Селестии. — Столетия я избегал вас, столетия ненавидел… Но теперь понимаю — виноват был лишь я один. Вы хотели защитить Ли Юэ. А я… Я просто оказался слишком слаб, чтобы решиться защитить то, что было дорого мне.       Первые капли дождя застучали по брусчатке, и в их шуме Яксе послышался знакомый перестук шагов. Сяо открыл глаза и резко повернулся.       Терраса Юйдзы была все так же пуста и одинока.       Конечно, здесь и не могло никого быть. Господин Моракс умер. А вместе с ним ушёл и его грех. Теперь Сяо должен был со всем разобраться один. Наверное, это должно было быть легче, ведь теперь никто не собирался останавливать его… Но Яксе очень не хватало возможности устроиться под теплым боком Моракса, ощутить его ладонь на своей макушке и услышать тихий, гулкий голос, напевающий старую, как весь Ли Юэ, мелодию.       Сяо делал вид, что ничто его не тревожит. Что вся боль прожита, что страдания изведаны до дна, что мирские тяжбы больше не заденут его… Но ничего из этого не было правдой. Внутри он был сломленным, хрупким, совершенно разбитым.       А еще — потерянным и не знающим, что ему теперь делать.       В последний раз коснувшись курильницы, Сяо медленно направился прочь, в гостиницу. Нужно было поговорить с Хотару-Люмин. Им обоим надо было решить, что делать дальше, куда направиться и когда.       Сожаления-сожалениями, но останавливаться, особенно сейчас, было нельзя. Остановиться — значит сдаться. А Сяо хотел бороться за Итэра до последнего.       Гостиница встретила его мраком небольшой комнатки и влажным холодом, врывающимся в неё через открытое окно.       Тартальи видно не было — наверное, пошел в Банк Северного королевства, как и планировал. А вот Люмин…       Девушка сидела в кресле у окна. Маленький белый образ, почти привидение, она подтянула колени к груди и обхватила их руками, словно пытаясь согреться. Когда Сяо тихо закрыл за собой дверь, девушка медленно повернула голову и остановила на нём рассеянный взгляд янтарных глаз. Промолчала. Якса тоже не сказал ни слова — только прошёл чуть дальше в комнату и, не отрывая взгляда от Люмин, опустился во второе кресло, оставшееся стоять у чайного столика.       Они сидели так несколько минут — молча смотрели друг на друга, старались подбирать разбегающиеся слова. И только перестук дождя за окном не давал тишине сгуститься до духоты.       — Ты всё знал? — Наконец шепнула Люмин.       — О тебе? Или об Итэре? — В тон ей спросил Сяо.       — И об этом, и о… Каэнри’ахе.       Вот и настала пора объяснений. Раньше, чем хотелось бы, но смысла отмалчиваться теперь не было.       Люмин сама спросила о Каэнри’ахе. Пора было раскрыть историю её родины, как бы трудно это ни было.       — О том, что случилось с жителями Каэнри’аха, я не знал, — выдохнул Якса. — Но судьбу города примерно понимал. О тебе и Итэре не знал тоже. Ты была похожа на него, но… Поверить в то, что ты действительно принцесса давно павшего королевства, было сложно. И, сказать по правде, не хотелось.       — Почему?       — Потому что гибель твоей родины — заслуга Богов, а падение твоего брата — и моя вина.       Люмин напряженно застыла. Пальцы её до побеления стиснули подлокотники кресла, губы поджались. Казалось, она готова была ткнуться носом в прижатые к груди колени и отказаться слушать. Но юная принцесса вновь показала себя сильной девушкой. Сглотнув, она тихо спросила:       — Как это произошло? Что случилось с Каэнри’ахом и моим братом?       Голос ее дрожал, как и хрупкие ладони, но в глазах сияла твердая уверенность. Она была готова узнать, какую бы боль это ей не принесло.       А вот Сяо готов не был… Не так-то просто подобрать слова для того, чтобы рассказать о настоящем геноциде и его причинах. Потому что у такой жестокости есть смысл. Потому что у такой жестокости нет и никогда не будет оправдания.       Якса откинулся на спинку кресла и поднял взгляд к потолку, где в полумраке ярким пятном растянулся золотой дракон, парящий в облаках. Наверное, господину Мораксу удалось бы рассказать что-то подобное точнее. Но Сяо начал так, как велело его сердце.       — Каэнри’ах был прекрасным городом. Бывшая колония отказавшихся от покровительства Богов людей, ютившаяся в шахтах, ваш народ за столетие вознесся до уровня Селестии — города, парящего в облаках. Вы были горды. Даже слишком. Колонны из мрамора, дворцы, башни с расписными куполами — все в Каэнри’ахе словно бросало вызов Богам.       Сяо на мгновение закрыл глаза — и вновь почувствовал гуляющий над холмами ветер, услышал шелест листьев векового дуба и далекий гомон сказочного города, достойного быть сравненным с божественной обителью. Волшебное воспоминание… Которое рассеялось, едва Якса открыл глаза. Вместо залитых солнцем холмов его глазам вновь предстала мрачная комната и золотой образ Властелина Камня — еще одна тень прошлого, до которой не дотянуться, которую не поймать.       — Но гордость Каэнри’аха была не только в его зданиях. Вы были куда наглее. Остатки своей нации и причину ее падения ты можешь найти в каждом крупном городе.       — К-как это? — Рвано выдохнула Люмин.       — Алхимия — вот главная ваша гордость, — произнес Сяо, переведя взгляд с потолка на девушку у окна. — Она позволяла вам быть независимыми от Богов, но она же — давала веру в то, что вы им равны. Никогда до добра не доводила вера людей в свою исключительность.       Якса знал это на своем опыте. Алатус верил в то, что его исключительная сила может помочь господину его земель — и сгинул во мраке, став Сяо. Гордость — это сила, но гордыня — путь к падению.       Сяо заглянул в глаза Люмин — такие же янтарные, как у короля Эрагона, но совершенно на его не похожие. Она всегда была другой, это говорил еще Итэр. Но тогда вера девушки в отца была слишком сильна. Возможно, сейчас она поймет истину о том, что он сотворил?       — Особенно сильно эта вера раскрылась в вашем с Итэром отце — короле Эрагоне.       На мгновение девушка замерла, а затем плечи ее сотрясла крупная дрожь, а из горла вырвался полузадушенный всхлип. Кажется, о нем она что-то все же помнила. Это добавляло сложности в их разговор, но Сяо не собирался смягчать правду. Не теперь. Эти тайны погубили слишком много людей, чтобы продолжать их хранить.       — Он мечтал, чтобы его народ был равен обитателям Селестии. Мечтал, как выступит против Богов, как приведет Каэнри’ах к небывалому доселе расцвету… И ради этого перешел те границы, которые никогда нельзя было переступать — межмировые.       Люмин медленно зажмурилась, так же медленно открыла глаза. Было видно — она пытается осознать, связать рассказываемую историю с известным ей. И девушке явно не нравилась та картина, что складывалась перед ее внутренним взором.       — Эту часть истории я знаю плохо, — предупредил ее Сяо. — Боги не спешили рассказывать ее, а господин Моракс предпочитал ограничиваться краткими фразами. Но точно я могу сказать одно — Эрагон что-то искал. Возможно, межмировую жемчужину — древний артефакт Богов, позволяющий как защитить Тейват от угрозы куда большей, чем они сами, так и дать силы для уничтожения божественного порядка.       — Мы с Итэром искали ее, — прошептала Люмин, нервно трепля длинную прядку челки. — Я помню, как мы путешествовали. Помню, что видели… И помню, что что-то искали. Значит, вот это нам было нужно? Но… Это ведь было опасно и… Почему мы?       — Возможно, вам он верил больше, чем кому-либо еще. А может, только вы могли найти жемчужину. Я не знаю. Но факт остается фактом — Эрагон отправил вас в пекло ради Каэнри’аха и своей гордыни.       На краткий миг Люмин позволила себе обхватить голову руками. Ветер затрещал ставнями окна, взметнул вокруг девушки тонкий тюль, сделав ее еще больше похожей на дух, охваченный тоской. В груди Сяо металась боль, терзая сердце острыми когтями. Вот поэтому он не хотел рассказывать ей этого… Слишком тяжело. Слишком больно и страшно узнавать такое о себе и своей семье. Но теперь останавливаться было поздно. Осталась последняя часть этой истории — самая темная.       — Когда Боги узнали о поисках жемчужины, они решили избавится от такого соседа, как Каэнри’ах.       — Но… Это ведь была вина Эрагона, — всхлипнула Люмин. — Не людей, ведь так?       — Так. Но, как говорится, лучше вытравить всех змей, чем убивать их по одной, — прикрыл глаза Сяо. — Они уничтожили Каэнри’ах. Разрушили его, низвергнули в те шахты, из которых он вышел. Но, кажется, кто-то все же выжил. В том числе и… Итэр. Может, с помощью алхимии. И боль людей и принца, похоже, была достаточно сильна, чтобы превратить их в Орден Бездны.       При упоминании имени брата девушка окончательно поникла. Если до этого она еще силилась держаться, то теперь по щекам ее покатились слезы. Не пытаясь их стереть, она подняла взгляд на Сяо.       — Но… Как с этим связан ты?       Настало время самого страшного признания. Веками Якса нес это бремя в одиночестве. Веками хотел все изменить. Настало время признаться и признать. Сяо вдохнул поглубже и сложил руки на груди, пытаясь защититься.       — Мы с Итэром любили друг друга. Принц Каэнри’аха и Якса — с виду невозможная пара, но… Мы мечтали быть вместе. Всегда. На века. Я обещал ему, что приду на его зов, что бы ему не угрожало.       — Ты не пришел, — выдохнула Люмин, прижав ладонь к виску, и взгляд ее сделался мрачен и тяжел. — Я помню, что ты не пришел. Но… Почему?       — Господин Моракс знал о планах Богов заранее, — произнес Якса, стараясь выдержать этот взгляд. — Он был со мной, когда они напали на Каэнри’ах. Я пытался прийти… Но он не позволил. Пытался вырваться — и он поймал меня. А в добавок пообещал, что, если я выберу Итэра, он расторгнет наш контракт и будет сражаться, чтобы не дать спасти Каэнри’ах.       Сяо горько усмехнулся.       — И я был достаточно труслив, чтобы не пойти против него.       В комнате вновь повисла тишина, нарушаемая лишь далеким грохотом грома за окном и перестуком капель дождя о подоконник. Сяо замер в ожидании приговора. Он не рассчитывал на прощение. И на понимание — тоже. Просто Люмин должна была знать. Отвергнет она его или нет — неважно. Главное то, что он смог наконец признать эту чудовищную ошибку. Признание — первый шаг к исправлению, ведь так?       Наконец Люмин медленно опустила ноги с кресла и выпрямилась. Взгляд ее был опущен, руки вновь вцепились в подлокотники кресла, а на лице проступила целая гамма эмоций — от растерянности до обиды, заставившей хмуриться ее тонкие брови. Сяо ждал. Торопить ее даже не думал.       Когда она подняла взгляд на него, Якса ожидал услышать «уходи». Но вместо этого с побледневших губ Люмин сорвалось:       — Ты винил себя все эти годы?       — Каждый день, каждую ночь, — без сомнений ответил Сяо.       — Тогда… Я прощаю тебя.       В этот самый миг даже дождь за окном перестал бушевать. Стих ливень, притих гром, и даже городская суета на миг смолкла. Осталась только эта заветная фраза — грохочущая, трещащая, бьющая наотмашь, но ласкающая израненную душу. «Я прощаю тебя». То, что он хотел услышать. То, что он боялся услышать все пять сотен лет с падения Каэнри’аха. И произнесла это точная копия Итэра — его дорогая подруга, вернувшая ему страсть к жизни и открывшая путь к павшему принцу.       Якса почувствовал, как жжет от слез глаза — впервые за долгие годы.       — Спасибо… — выдохнул он, зажмурившись.       — Единственное, в чем ты виноват, Сяо — в том, что не сумел отказаться от любимой родины ради любимого же человека. И эту вину ты давно искупил, — кивнула ему Люмин, поднявшись с кресла.       Осторожным шагом она подошла к нему. Стопы ее словно бы не касались земли, так тихо девушка шла. Люмин замерла перед ним — смотрящая с высока, разбитая, но все еще гордая… И протянула Сяо руку.       — У тебя есть шанс исправить все. Ты последуешь за мной по следам Итэра, Сяо?       — Да, — без сомнений ответил Якса и ухватился за ее тонкую ладонь. — Я собирался сделать это, даже если бы ты оттолкнула меня, но… Спасибо, что позволила стать союзником в этих поисках.       — Не за что. Мой брат ведь нам обоим важен. Так давай попытаемся вернуть его — того солнечного мальчика, которого помним.       Кривая улыбка растянула губы Люмин. И пусть в глазах ее блестели слезы, ладонь сжимала крепко. Надежда зажглась в душе Сяо.       Вместе они смогут найти путь к принцу Бездны. Вместе они смогут исцелить его боль. А Сяо сможет попросить у него прощения за ту ошибку, что определила их жизни.       Идиллию нарушили тихие хлопки. Люмин даже не дрогнула только притворно-тяжело вздохнула и повернулась к Тарталье, стоящему у входа в номер.       — Вижу, вы тут уже обо всем договорились, — усмехнулся Фатуи, пружинящей походкой пройдя к ним. — А меня спросить не хотите?       — Прямо сейчас и собиралась, — произнесла Люмин, отстранившись от Сяо. — Ты отправишься на поиски моего брата с нами, Аякс? Поможешь мне найти его и спасти?       Словно играясь, Тарталья прошел до кровати, сел на нее, задумчиво прижал палец к губам и поднял глаза к потолку. Несмотря на всю шуточность его действий, было видно, что Фатуи напряжен. Сяо решил пока помолчать.       — Я вообще против, чтобы ты следовала за ним, — сказал после недолгих раздумий Тарталья. — Принц опасен. Уж поверь мне, за сотни лет жизни разум покинул его больше, чем полностью. Пусть он твой брат, это не значит, что его будет так просто «спасти». Нельзя помочь тому, кто этой помощи не желает.       — И все же я попытаюсь, — решительно ответила Люмин. — Он мой брат. Ради него я готова на все. Разве у тебя не точно так же с Тевкром и Тоней?       — Мои брат и сестра не лидеры Бездны, — надрывно хохотнул Чайлд. — Но аргумент засчитан. И все равно… Лучше бы тебе подготовиться к тому, что принц откажется возвращаться домой, одзе-чан. И ты, метр с шапкой.       Наверное, стоило бы послушать дитя Бездны… Но точно не в этом вопросе. Даже если это будет его последнее путешествие, Сяо готов был отправиться за Итэром. И, судя по взгляду, Люмин тоже.       — Не смотри на меня так, одзе-чан, я просто предупредил, — фыркнул Тарталья. — Считай, что я в деле. Кто-то же должен охранять вас. Без Глаза Порчи и связей с Бездной найти принца будет трудно.       — Спасибо, Тарталья, — просто ответила Люмин, шагнув к Фатуи.       Тот явно хотел сказать что-то ещё, но, прежде чем он успел открыть рот, руки Люмин оплелись вокруг его шеи, а сама она ткнулась носом в его рыжеволосую макушку.       — Спасибо, что вы оба будете со мной, — задрожал её шепот.       — Я всегда буду рядом, одзе-чан. До тех пор, пока мы оба будем достаточно сильны, чтобы встречаться в бою, я буду с тобой.       На извращенном языке Фатуи это значило «навечно». А если нет, Сяо готов был хорошенько пройтись острием копья по его лицу.       Хоть одного близнеца Чёрного Солнца он должен был защитить от боли. Итэра он обрек, но с Люмин так не будет.       Они вместе придут к принцу. И вместе вернут его к свету.       Сяо закрыл глаза и обмяк в мягком кресле. На завтра у него уже был план. Но для начала — отдохнуть… Пусть голубки милуются. Им же будет легче, если свидетель сделает вид, что ничего не замечает.

***

      На следующий день Сяо поднялся с рассветом. Люмин и Тарталья ещё спали, тесно сплетясь ногами и руками под одеялом. Якса открыл окно, позволив свежему воздуху, все ещё пахнущему дождем, и первым рассветным лучам разогнать духоту и мрак. Не став собирать никаких вещей, он быстро написал Люмин записку о том, куда идет и когда вернется, оставил её на тумбочке и выскользнул из номера гостиницы зелёной вспышкой.       Каменный лес Хуагуан встретил его туманом. На такой головокружительной высоте его молочная дымка словно бы сливалась с облаками, скрывая очертания скал, но Яксу это не тревожило. Солнце жгло ему спину, а уверенность — душу.       Нужное место он нашел сразу, хотя оно было скрыто от чужих взглядов непроходимыми горными тропами и крутыми вершинами.       Надгробие без имени встретило его сладким запахом цветков цинсинь. Их было так много, что грубо обтесанный, истертый ветрами камень утопал в белых лепестках и изумрудно-зеленых листьях. Сяо едва заметно улыбнулся, коснувшись этих нежных цветов. Когда-то давно он сам посадил их. Итэру нравились цветы, и Якса хотел, чтобы они были с ним даже после смерти. Но теперь все это не имело значения.       Не сожалея ни секунды, Якса выкопал камень и расколол его несколькими точными ударами Нефритового Коршуна.       Итэр был жив. Это надгробие стало ему ни к чему.       Раньше Сяо приходил сюда каждый раз, как выныривал из череды битв с тьмой. Теперь он собирался сделать все, чтобы никогда больше не возвращаться на эту горную террасу в одиночестве.       Итэр жив и будет жить. Сяо сделает все, чтобы к его потерянному Солнцу вернулось счастье.       В последний раз коснувшись лепестков цветков цинсинь, Якса шепнул им одним:       — В следующий раз я приду сюда с Итэром. Надеюсь, он успеет увидеть ваше цветение…       А затем Сяо развернулся и поспешил по крутым склонам и узким тропкам обратно в Ли Юэ. Впервые за долгое время на душе его было спокойно, а уверенность так и бурлила в теле.       Корабль в Иназуму они нашли через ещё неделю. Слишком быстро для такой закрытой страны. Спасибо знакомству Люмин с Бэй Доу и её командой, конечно же.       На отплытие героини пришёл чуть ли не весь Ли Юэ. Добрыми пожеланиями в путь её сопроводили даже занятые восстановлением города Нин Гуан, Кэ Цин и Гань Юй. Напутствий и пожеланий было много — больше, чем замкнутый Якса мог выдержать. Поэтому он стоял чуть в стороне, пытаясь сосредоточиться на шуме разбивающихся о борта корабля волн, а не на гомоне толпы. Люмин вполне справлялась самостоятельно — она встречала новых друзей улыбками, а на их пожелания отвечала благодарностями.       Сяо уже собрался было подняться на корабль, где от взглядом любопытной толпы скрывался слишком приметный Тарталья, когда навстречу подруге вышел мужчина.       На первый взгляд в нём не было ничего примечательного, кроме разве что перчаток и необычной манеры держаться. Но стоило ему подойти, как Сяо ощутил подавляющую энергию этого человека. Он нахмурился и с трудом припомнил, как девушка рассказывала ему о Чжун Ли — необычном человеке, по описанию очень похожем на этого мужчину. Якса им не интересовался, но, наверное, зря.       Оставлять девушку наедине с ним, пожалуй, не стоило. Поэтому Сяо перехватил копье и шагнул в толпу людей, как бы тяжело это ни было.       — Береги себя, путешественница. Не стань ещё одной печальной легендой этого мира, — услышал он пожелание мужчины.       — Я вернусь, господин Чжун Ли. И привезу вам ещё парочку интересных историй.       Несмотря на непринужденность разговора, Сяо тенью замер рядом с Люмин. Девушка обернулась на мгновение, чтобы улыбнуться ему. К счастью, говорить ничего не стала — лишь снова повернулась к Чжун Ли.       — Как видите, со мной будут друзья, — сказала она Чжун Ли, чуть склонив голову набок.       — Что ж, я рад. Надеюсь, когда ты вернешься, мы сядем выпить чаю не вдвоем, а втроем. А может, даже и вчетвером. Не так ли, юный адепт?       — Я буду рядом с Хотару до тех пор, пока она не пожелает обратного, — просто ответил Сяо.       Мужчина только кивнул. И было в его глазах что-то такое странное, от чего кожа Яксы покрылась мурашками. Этот золотой блеск был таким знакомым… Но вместе с тем — совсем не таким, какой Сяо помнил.       Впрочем, даже так этот тяжелый взгляд был необычным. Ощутив его на своем лице, Сяо почувствовал невероятную уверенность.       Как будто бы один этот взгляд благословил его пройти долгий путь вслед за принцем.       — Удачи вам. Обоим, — кивнул Чжун Ли, наконец перестав смотреть на Яксу.       Но уверенность, подаренная его взглядом, осталась с Сяо.       Наверное, именно этого он ждал тогда на террасе Юйдзы. Надежды на то, что он сумеет искупит старые грехи.       Поддавшись порыву, Сяо взглянул на бескрайние просторы океана, тянущиеся до Иназумы и дальше, дальше, дальше… К будущему, ждущему их там, в сияющей синеве. И в тот момент у него не было ни капли сомнений — Итэр однажды вновь подарит этому жестокому, но прекрасному миру свою улыбку.