Принц павшего королевства

      Погружаясь во тьму, Итэр думал, что никогда от неё не очнется.       Но ему удалось открыть глаза вновь.       Вопреки всем ожиданиям, взгляду юноши открылось не небо над холмами Каэнри’аха и даже не бескрайние чертоги Селестии, а каменный потолок. Что-то подобное принц уже видел — давным давно, когда вместе с отцом спускался в шахты под парящим в небесах городом. Может, он вновь оказался в том далеком дне? Сейчас юноша услышит перестук шагов, а затем увидит лицо отца, склонившегося над ним, и…       Но ужасающие воспоминания накатили на Итэра волной липкого холода. Нападение Богов, слова Богини, неудачный побег — все это замелькало в сознании юноши, заставив его болезненно сморщиться.       Где он? Куда его выкинула божественная мощь? И как вообще ему удалось выжить?       С огромным трудом принц сел. Все тело тут же отозвалось ноющей болью, да такой, что перед глазами у Итэра на мгновение потемнело. Особенно сильно эта боль вцепилась в руки — их словно обдали кипятком, так невыносимо жгло кожу и кололо пальцы. Смаргивая непрошенные слезы, юноша взглянул на руки. Но, удивительное дело, они были абсолютно здоровы. Даже ссадины от разбитого стекла на ладонях чудесным образом зажили.       Что ж, раз так, то и пусть. У Итэра не было времени раздумывать о своём здоровье. Куда важнее было узнать, где он, что случилось с сестрой, и, главное, выстоял ли Каэнри’ах. Последняя мысль была скорее мечтой — несбыточной и невозможной, но такой необходимой. Конечно, юноша понимал, что родина не уцелела. Конечно, понимал, что Боги камня на камне не оставили от дворца его предков и улиц, построенных усилиями десятков поколений людей. Но как же хотелось верить, что, пока они с Люмин в страхе бежали прочь, войскам удалось все же изгнать врагов.       Пылая этой мечтой, Итэр поднялся на ноги. Колени тут же затряслись, мышцы протестующе взвыли, но принц не позволил себе упасть. Оперевшись на стену, он сделал первый упрямый шаг. Когда ноги не подогнулись — отважился на второй. Когда и это испытание выдержал — шагнул в третий раз. И так пока ногам не вернулась хотя бы часть привычной твердости.       Итэр брел, сам не зная куда. Он не узнавал открывающиеся пейзажи. Да и к тому же, вокруг все было не то чтобы непроглядно черно, но мрачно. Тьма окутывала крутые, словно бы природные дорожки — узкие, бугристые, обрывающиеся неприятными скатами и осыпающимися от каждого шага. Идти было трудно. Каждый неосторожный шаг грозил падением. А внизу темнели очертания чего-то — не то шахтерского лагеря, не то какой-то жуткой противоположности божественного предела. Пойти бы вверх, да и там ничего не было — только тьма, ещё более густая, не дающая рассмотреть как глубоко под землёй принц оказался. Даже неба и сияния звёзд отсюда видно не было. Гиблое, пугающее место… И как выбраться из него Итэр не представлял.       Принц пытался мыслить трезво. Надо было понять, куда его занесло, и страх не мог в этом помочь, как бы ни хотелось ему поддаться.       Может, это — наказание Богов? Что-то наподобие тюрьмы, куда они отправляют греховных и падших. С другой стороны — зачем? Убить же проще. Бессмертную душу можно развеять, отказать ей в возвышении. Зачем оставлять ей тело и ссылать во тьму?       А может, спасло его только оружие Каэнри’аха? Взрыва Богиня явно не ожидала. Могло ли получиться так, что именно он не дал ей убить принца? Вполне. Юноша помнил, что камни поглощали его. И только свет, рожденный алхимией, не позволил им развеять хрупкое человеческое тело. Но даже если так, каким образом Итэр выбрался из Селестии? И куда его закинуло?       Не понимая, как выжил и где оказался, Итэр брел все глубже во тьму. Пока наконец не спустился на самое ее дно.       С огромным удивлением он увидел там каменную плитку. Раздробленную, вздувшуюся, словно беспокойное море, но плитку. Подозрительно знакомую, к тому же…       Осознание пронзило грудь клинком. К горлу подкатил ком и перед глазами все на миг поплыло. Итэр поднял голову, мелко мотая головой — и стон боли и горя сорвался с его губ.       С такого ракурса он сумел рассмотреть все дно пропасти. И взгляд его сразу же наткнулся на темнеющие во тьме очертания огромного дворца с высокими башнями. Принц узнал и этот дворец, и эти башни даже с такого расстояния и в непроглядной черноте.       Потому что ни у одного другого дворца не могло быть таких куполов, таких изящных, но прямых башен, таких до боли в груди знакомых очертаний.       Это был дворец Чёрного Солнца. А сам Итэр ступил в то, что осталось от Каэнри’аха.       Безумным взглядом он обвел очертания домов. Но кроме дворца от Каэнри’аха не осталось ничего привычного. Дома, раньше стоявшие в идеальном порядке, теперь покосились и разъехались в разные стороны, словно устав держаться рядом друг с другом. Некоторые из них, Итэр видел это, просели и развалились. И все это — руины, бесконечные руины — было покрыто толстым слоем копоти — остатками выжигающего все пламени божественного гнева.       Привалившись плечом к стене, принц прижал ладонь к груди, пытаясь вдохнуть и выдохнуть без всхлипа. Тело как-то враз ослабело, и юноша только чудом удержался на ногах.       Как? Как получилось, что великий дворец, жемчужина человеческой нации, погрузился на дно темной шахты? Что Боги сделали после того, как Итэр и Люмин попытались сбежать? И где его сестра? Неужели она и все остальные… Нет, нет, в это не хотелось верить, принц отказывался признавать такую правду. Даже если она была самой очевидной, даже если внутри себя он все понимал, юноша не собирался соглашаться с такими догадками. Ведь не могло же все получиться именно так…       Уходить, не видя происходящего, было проще, чем оказываться перед лицом последствий катастрофы.       Лихорадочная, ненормальная надежда на краткий миг вспыхнула в разбитом разуме Итэра. Если остатки Каэнри’аха уцелели, может, и люди сумели выжить? Может, где-то в этих руинах ему удастся найти знакомых или даже родных? Может, и Люмин где-то здесь — просто оказалась в другом месте?       Может, она ищет его тоже?       Уцепившись за эту надежду, как за последний шанс, принц на негнущихся ногах рванул вперёд, по совершенно изменившимся улицам Каэнри’аха.       Он запинался на каждом шагу, настолько непослушными были ноги и так бугрилась под ними плитка. Пару раз Итэр едва не падал, но успевал зацепиться за стены домов. Те хрустели от любого прикосновения, и копоть и крошево камней сыпались на и без того грязные, растрепавшиеся волосы. От этой смеси жгло глаза и першило в горле, но принц не позволял себе передышек. Он должен был убедиться в своей надежде. Должен был узнать, что кто-то действительно выжил.       Ведь он вернулся. Вновь оказался дома, хотя думал, что навсегда его покидает. Так если уцелел город, может, и его жителям не пришёл конец?       Но сколько бы Итэр не брел, никто не выходил ему навстречу. Тёмный город оставался тих и нем. Ни звука. Абсолютная тишина. Даже ветер не завывал между домов. И только перестук шагов Итэра эхом гудел в пещере, где не было и намека на солнечный свет.       Но ведь должен же был остаться хоть кто-нибудь! Хоть один человек… Не мог же Итэр быть последним жителем Каэнри’аха? Не могла же Люмин…       Думать об этом было мучительно. Такие мысли впивались в разум острыми когтями, раздирая его на кусочки, разбивая то, что еще не было сломано видением сгорающего Каэнри’аха. Итэру хотелось верить. Верить в то, что союзники из Мондштадта спасли его народ. Что Сяо привёл Моракса, и вместе они уберегли хоть кого-нибудь. Что сейчас юный принц завернет за угол и увидит их всех — возлюбленного, сестру, Дайна, Изуну, родителей… Но дорожки оканчивались завалами, а повороты — темными туннелями в никуда. И не было в этом городе ни намека на людей или хотя бы на надежду.       Принц чувствовал — если он признает поражение, разум покинет его. А потому позволял глупым мечтам вести его вперёд. Прямо к нависшему над городом дворцу.       Ведь если где-то и могли укрыться последние жители Каэнри’аха, то этим местом точно был дворец Чёрного Солнца.       Итэр почти взлетел по растрескавшимся ступенькам, пару раз едва не скатившись с них кубарем. В створки главных дверей он влетел всем телом, навалился на них, пытаясь дрожащими руками открыть себе путь к прошлому. Врата во дворец поддались с трудом.       А почему Итэр понял, когда сквозь небольшую щель, которую ему удалось проделать между створок, ему в нос ударил отвратительный запах гниения. Принц отшатнулся — и его тут же стошнило.       Слезы вновь защипали глаза, а в горле заклокотал всхлип, от которого заныло в груди.       Этого просто не могло быть. Так не должно было произойти. Это было неправильно!       Может, все это действительно ещё одно наказание Богов? Сон перед тем, как умрет сознание. Ужасающая картина, чтобы даже в следующих жизнях принц Итэр никогда не забывал, на что могут быть способны Боги. Потому что… Юноша не хотел верить, что такое могло происходить в реальности.       Как могла его прекрасная, светлая жизнь обратиться таким черным пеплом?       Словно зачарованный, принц ещё раз вжался в дверь всем телом. Ему просто показалось. Наверняка. Точно. Ведь не могло же быть так, что в главном зале дворца действительно кто-то умер. Вот сейчас он откроет дверь и поймет, что ему просто почудилось. А потом пойдет в тронный зал и найдет там отца, мать, всех родных и близких… И все будет хорошо. Так, как было раньше. Так, как должно было быть.       Наконец дверь поддалась. Итэр скользнул в образовавшийся между створками проем… И оказался в собственном подобии ада.       Зал был полон мертвецов. Некогда сияющий роскошью, встречающий гостей витражами с самыми выдающимися королями и королевами Каэнри’аха, он стал настоящей братской могилой. Темнеющие очертания фигур тянулись по полу от двери до самых лестниц и даже уходили на второй этаж. На некоторых из них тускло поблескивали доспехи, вокруг кого-то изорванными крыльями сложились полы одежд. Осколки витражей и разбитых вдребезги колонн присыпали мертвецов, словно снег.       Надрывный крик Итэра зазвенел под потолком, когда он опустил взгляд себе под ноги.       Взгляд его столкнулся со взглядом… Отца. С потемневшего лица на принца смотрели янтарные глаза — безжизненные, пустые, подернутые поволокой смерти. Рот Эрагона был приоткрыт в последнем немом крике, по подбородку, шее и груди расплывались потемневшие пятна крови. Рядом с правой рукой лежал меч — фамильный клинок всех королей династии Чёрного Солнца, разбитый на мелкие кусочки. Стопы Итэра почти касались его стоп…       Ноги перестали держать принца. Кашляя от сжавшего горла спазма и жадно глотая воздух, Итэр осел на пол. Ладони его на мгновение потянулись к отцу в последней надежде нащупать пульс на его запястьях, но тут же прижались к лицу, закрывая глаза.       Нет, бесполезно. Все действительно кончено.       Каэнри’ах пал. Его отец, главный виновник всего этого ужаса, погиб. А вместе с собой забрал и весь город.       Последние часы Итэр обвинял его во всех грехах. Он хотел, чтобы отец отплатил за то, что на них навлёк. Хотел передать его Богам, чтобы он дал им ответ о своих планах вместо жителей Каэнри’аха. Но теперь, видя перед закрытыми глазами его искореженное страхом лицо, принц мечтал, чтобы отец вновь обнял его, прижал к своей груди и шепнул сыну на ухо, что он и Люмин — его маленькие сокровища, которые он никому и никогда не даст в обиду.       Ведь все должно было быть именно так…       Но почему-то судьба сложилась иначе. И принц никак не мог принять этого.       Ненависть, сожаление и печаль слились в одно и пролились горькими слезами. Итэр сжался и разрыдался, не сдерживая всхлипов. Наконец дал волю чувствам, которые старался удержать с самого боя с Богиней на улицах Каэнри’аха.       Почему, ну почему отец был так дерзок? Почему разозлил Богов? Почему не мог быть скромнее, мягче, добрее? Все могло бы закончиться иначе, если бы он был другим.       Все могло бы быть иначе, если бы Боги были милосерднее к ним.       Итэр не знал, что ему теперь делать и куда деваться. Весь его мир рухнул. Он не знал, жива ли его сестра, как выбраться из падшего Каэнри’аха, остался ли хоть кто-нибудь еще, кроме него… Куда ему было идти? А главное, зачем?       Возможно, вскоре на пепелище придут рыцари Ордо Фавониус. Или Сяо. Но даже так Итэр уже не имел понятия, что ему делать. Вся его жизнь враз потеряла смысл. Зачем ему теперь было жить? Как справиться с произошедшим, как перестать с опаской смотреть на парящую в небесах Селестию и ждать момента, когда Боги придут и за ним?       Принцу казалось, что все его силы, все стремления жить и радоваться существованию развеялись. От его разума и души остались лишь осколки. И даже тлеющая в груди любовь к тому, кто не откликнулся на его зов, не могла этого исправить и вернуть утраченное. Она была последним, что еще держало принца целым, но могла сохранить его прежним.       Поэтому, когда за спиной юноши зазвучали шаги, он не сдвинулся с места. И даже когда створки двери с ужасающим треском раздвинулись, впустив в залу ветер с запахом пепла, принц не отнял ладоней от лица. Пусть люди делают с ним все, что хотят. А если это Сяо, может, он обнимет его и заберет с собой?       Однако вместо так необходимого голоса юноша услышал другой, не менее знакомый:       — Принц Итэр?       Всхлип оборвался на самой высокой ноте. Юноша крупно вздрогнул, отнял ладони от лица и резко повернулся, боясь, что вместо знакомого лица увидит лишь пустоту. Но нет — Итэр на самом деле увидел его.       Дайнслейфа.       Мужчина стоял в дверях, не сводя взгляда с принца. Одежда его — форма Сумеречного меча, синий плащ и брюки — были изорваны и покрыты пятнами крови. Светлые волосы спадали на лицо, прикрывая его левую сторону. И даже так принц сразу заметил, что кожа там была ужасно изуродована странными синими полосами, тускло светящимися в темноте.       Но какая разница? Это был Дайнслейф. Живой, реальный Дайн.       Как маленький испуганный мальчик, Итэр вскочил на ноги и рванул к мужчине, чтобы обнять его, словно бы он мог исчезнуть, если принц не схватится за него. Но не успел юноша добраться до старого друга, как за спиной его показалось… Нечто.       Итэр увидел его краем глаза, но и этого хватило, чтобы запнуться, остановиться и шарахнуться назад. Невероятно высокое, широкоплечее, существо было похоже на ожившие доспехи — острые, опасно изогнутые и одним своим видом вселяющие ужас в душу и без того перепуганного принца.       — Д-дайн, — выдохнул он, не в силах перестать клацать зубами. — Ты… За спиной…       — Юный принц! — Услышал Итэр голос Изуны, который шёл… От чудовища.       Сначала юноше показалось, что он бредит. Но затем существо обогнуло Дайна и, звеня с каждым шагом, направилось к Итэру.       — Что вы здесь делаете? Разве вы не сбежали из Каэнри’аха? Опять не послушались меня? — Затараторило существо, взмахивая руками.       Итэр молчал достаточно долго, но в конце концов не выдержал. Закричав, он отступил назад еще на пару шагов — и едва не запнулся о ногу отца. Существо остановилось, и принцу показалось, что смотрит оно испуганно. Но даже это не заставило Итэра успокоиться. Он беспокойно тер глаза, мотал головой и бормотал себе под нос бесконечное «это сон, это сон, этого не может быть», словно бы его слова действительно могли стать правдой и он мог проснуться в свой комнате, позабыв о страхах.       — Изуна, отойди. Думаю, пока принц не готов к этому, — вновь зазвучал голос Дайнслейфа. — Итэр…       — Это не правда, это не правда… — заплакал Итэр. — Дайн, что происходит? Скажи, что я брежу, прошу…       С тяжелым вздохом рыцарь подошел к юноше. Принц не стал сопротивляться, когда он отнял его ладони от лица и осторожно прижал юношу к себе. Наоборот, он вжался в Дайна всем телом, ища у него тепла и поддержки. Но вместо знакомого запаха каэнрий Итэр ощутил только запах гари. И это вновь ударом поддых вернуло его в реальность.       — Простите, мой принц, но это правда, — выдохнул Дайн, ласково гладя Итэра по волосам. — Каэнри’ах пал. Но что важнее… Как вы здесь оказались? И где принцесса?       — Боги… Поймали нас, — вхлипнул Итэр. — Или только меня… Я не знаю. Не знаю где Люмин. И… Где я сам. Где мы, Дайн?       — Мы в Каэнри’ахе, мой принц. Это все, что осталось.       Эти слова били больно. Они опускались на его плечи, словно тяжёлые мешки, и отзывались тянущей болью во всем теле. Покидая дом, Итэр не думал, что вернется в него. И тем более не представлял, что увидит такое. Он хотел, чтобы родина осталась в его памяти светлым местом, где он вырос. Но теперь все, что мог вспомнить — пожар и разрушенные улицы, погруженные во тьму бездны.       — Но как… Как это получилось?       — Боги уничтожили плаустритовые подпорки. Когда город упал, земля под ним просела. Каэнри’ах… Провалился в шахты. Они давно уже были неустойчивыми… Не удивительно, что целого города не выдержали.       — А что случилось с людьми? — Шепнул Итэр самый страшный вопрос.       Взгляд его невольно скользнул к чудовищу. Нет, не к чудовищу… К Изуне. К его преданному учителю и доброму наставнику, всегда способному найти слова, чтобы поддержать принца. Что случилось с ним? Почему вместо его лица Итэр видел ужасный шлем, лишь в прорезях которого темнели зеленые глаза?       Дайнслейфа его вопрос заставил вздрогнуть. Итэр почувствовал, как теплые руки сжали его еще крепче, и ощутил, как острый нос уткнулся в макушку. Слова, произнесенные шепотом, показались Итэру громом в абсолютной тишине.       — Это Божественное наказание. Они… Обратили нас чудовищами.       — Нас? — Выдохнул Итэр, пытаясь уцепиться хоть за что-то в этой ужасной фразе.       — Нас, юный принц, — вперёд вновь выступил Изуна. — Жители Каэнри’аха выжили. По крайней мере, некоторая их часть.       Утешение. Настоящее чудо. Прекрасная новость. Но на фоне всех остальных новостей, пожалуй, совершенно бесполезная. И даже так Итэр облегченно выдохнул, пытаясь порадоваться малому. Хоть что-то осталось от его родины… Он потерял семью, дом, покой, но не народ. Может, все еще не так плохо…       — Вам помогли рыцари Ордо Фавониус? Где они? — Попытался вернуть себе серьезность принца и советника Итэр, отстранившись от Дайнслейфа. — Через сколько они пришли?       — Юный принц… — промямлил Изуна.       — Итэр, — куда строже него сказал Дайн, заглянув принцу в глаза. — Никто не пришел.       Юноше словно вновь отвесила оплевуху Люмин, так качнулось его тело и так задрожали враз ослабевшие ноги. Вся секундная радость схлопнулась, оставив лишь вязкое нечто — не то боль, не то горечь.       — К-как?.. — Выдохнул он, переводя взгляд на Изуну. — Они не могли… Может, просто не успели еще? А Сяо? Сяо пришёл? Он ведь обещал…       — Нет, Итэр. Его не было, — не менее уверенно произнес Дайнслейф, поддержав юношу под руку. — Как не было и рыцарей Ордо Фавониус.       — Наверняка Сяо еще придет! Не может не прийти… Надо просто подождать еще немного… Да, он не успел помочь спасти город, но, может, поможет… Поможет спасти людей?       Вся жизнь Итэра была уничтожена, растоптана и сломана. Последнее, что у него осталось — чувства. На что еще ему теперь было надеяться? Во что верить? Только в то, что возлюбленный, ради которого он готов был бросить все, спасет его от бесконечного ужаса.       Но лицо Дайнслейфа помрачнело еще больше. Он отвел взгляд, поджал губы, и пальцы его еще крепче сжали локоть Итэра. Изуна замялся тоже — звон затрещал под потолком, когда он переступил с ноги на ногу.       Итэр все понял сразу. Тут и гадать не нужно было. Он вырвался из крепкой хватки Дайна и чуть отступил от него.       — Дайнслейф, Изуна… Как долго меня не было?       — Юный принц…       — Как долго меня не было?! — Сорвался на крик юноша.       Он должен был это услышать. Должен был получить ответ. Должен был понять, насколько жестоко обманулся или получить хоть толику надежды.       — Вас не было неделю, принц Итэр, — первым сумел собраться с мыслями Изуна. — И за эту неделю никто… Не пришёл к нам.       Кажется, в этот момент что-то в душе юного принца Каэнри’аха окончательно сломалось.       Он вспомнил обещание Сяо. «Я приду к тебе», — говорил тот, кружа вместе с ним по залу, и золотые глаза его смотрели так нежно, а ладони касались так мягко… Якса обещал прийти. Он обещал быть рядом, чтобы ни случилось. А Итэр готов был пойти за ним хоть на край света, лишь бы всегда быть в его объятиях.       Так что же случилось с их прекрасными чувствами? Почему Сяо… Не пришёл?       Итэр обхватил себя руками за плечи. Страшные холод и слабость охватили тело, словно бы кто-то враз погасил какой-то свет в его груди. Принц почувствовал, что непроглядный мрак вновь поглощает его — неумолимо, жестоко, но так необходимо. И юноша не стал бороться с этой тьмой.       — Принц!.. — Услышал он крик Дайна.       Но даже на него Итэр не откликнулся.       Теряя сознание, он мечтал об одном — и в самом деле больше не проснуться. Ведь то, что уготовили ему Боги, было страшнее смерти.       Лучше бы та Богиня в Селестии и в самом деле развеяла его… Лучше бы ему было никогда не слышать этой правды и не видеть того, во что превратился его дом.       Но он увидел и услышал. И это знание окончательно раскололо до последнего цеплявшегося за надежду юношу.

***

      И вновь Итэр, вопреки всем своим ожиданиям, очнулся. Физически он оказался крепче, чем думал. А вот морально…       В тот момент в главном зале в нём что-то безвозвратно надломилось. Поэтому три дня после второго пробуждения он просто лежал в какой-то комнате, даже не пытаясь выяснить, куда его перенесли. Изуна и Дайн старались заботиться о нём — приносили еду, силились поднять, успокаивали, как могли, ограждали от желающих посмотреть на последнего члена династии Чёрного Солнца жителей-чудовищ. Но никакие их слова не могли воскресить в хрупком теле на чудом уцелевшей кровати того жизнерадостного принца, которым Итэр был ещё совсем недавно.       Днями и ночами юноша плыл по волнам памяти туда, где был счастлив. Там дворец сиял в свете Солнца, там мать и отец обсуждали государственные дела, там на человеческом лице Изуны можно было угадать следы улыбки, а сестра звала его гулять в сад. Наконец, там был Сяо — как обычно безэмоциональный, но крепко сжимающий ладонь Итэра в своей и вместе с ним смотрящий на звезду, которую они назвали своей.       Там все было так, как должно было быть. Там все было неправильно.       Лишь на четвёртый день слезы Итэра иссякли. А вместе с ними покинуло его и горе, как будто бы враз иссяк какой-то источник чувств. Не осталось ничего, кроме пустоты. Принц надеялся, что однажды чувства вернутся, но пока радовался и тому, что наконец не ощущает боли и не думает о том, почему Сяо не попытался им помочь.       Это помогло ему выдержать. Помогло собраться с силами и принять произошедшие перемены.       На пятый день Итэр наконец встал с кровати и начал собираться. Изуне, пришедшему к нему и застывшему в дверях, он сказал:       — Горе не поможет Каэнри’аху. Я еще смогу выплакаться. А пока нам всем нужно собраться и обдумать, что делать дальше. Что сейчас происходит в городе, Изуна?       — Мой принц… — выдохнул советник, явно не зная, что делать. — Мы с Дайнслейфом и выжившими министрами постарались собрать уцелевших в наиболее крепкой части города. Пытаемся устроиться.       — С чем я могу помочь?       — Думаю, если вы покажетесь в городе, это уже будет лучшей помощью. Люди боятся. Им хочется верить в то, что у них еще есть привычный лидер. И кто как не принц Каэнри’аха подойдет на эту роль?       Итэр никогда не собирался быть королём. У него не было необходимой смелости, он не всегда мог принять волевое решение, да и силой никогда не хвастался. Он был советником — умом своей иногда безрассудной сестры, её поддержкой. И даже больше — принц хотел оставить Люмин править, а сам собирался уйти в Ли Юэ… С Сяо.       Несмотря на пустоту в душе и накатившую холодность, думать о Сяо было все так же тяжело. Стоило вспомнить о нём — и водоворот мыслей начинал крутиться вновь, возвращая юношу в дни счастья, а затем с размаху сталкивая с чудовищной правдой.       Сяо оставил его. Как и говорила Богиня, он сделал выбор, и далеко не в пользу Итэра. Признавать правдивость её слов было невыносимо. Поэтому Итэр предпочитал не думать о Яксе вообще. Запереть его образ на замок, оставить в прошлом до поры до времени, пока в Каэнри’ахе все не наладится. А потом… Потом он сможет разыскать Сяо и лично спросить, почему тот не пришёл.       А пока принцу нужно было собраться с силами и сделать все, чтобы его народ выжил. Теперь, когда он последний наследник Чёрного Солнца, это — важнее всего на свете.       — Принц, я принёс вам одежду, — вздохнул Изуна, положив на тумбочку у кровати юноши аккуратно сложенную стопку одежды.       — Спасибо, Изуна. Не мог бы ты помочь мне заплести волосы? — Произнёс принц, опустившись на стул рядом с туалетным столиком.       Раньше его всегда заплетала Люмин. Только она умела так плести косу, и только ей под силу было совладать с кучерявящимися волосами брата. Но теперь, когда её не было рядом, помочь мог только Изуна.       Советник не сказал ни слова, лишь послушно подошел к принцу. Юноша сморщился от того, как зазвенели его всегда тихие шаги. И лишь сильнее это чувство неправильности стало, когда вместо наставника в зеркале отразилось настоящее чудовище — высокое, закованное в доспехи существо, в котором нельзя было даже угадать очертания человека. Чтобы не сорваться, Итэр зажмурился.       И все равно вздрогнул, когда ладони, холодные и с острыми когтями, коснулись его головы. Изуна, к счастью, не отстранился. Он с воистину титаническим спокойствием начал заплетать светлые волосы в косу. И движения его были невероятно мягкими, заботливыми. Именно это Итэру сейчас и нужно было — нежность.       Она успокоила его. Помогла расслабить напряженное тело и выдохнуть. Поверить в то, что какая-то часть его прошлой жизни еще осталась.       В какой-то момент Итэр услышал, как дверь комнаты с тихим скрипом открылась. Ладони Изуны исчезли и принц услышал голос Дайнслейфа.       — Как он?       — Лучше, чем вчера, — шепнул Изуна. — Все будет хорошо. Мы выдержим.       — Изуна… Не мог бы ты выйти со мной?       — Говорите здесь. Что бы не происходило, я должен об этом знать, — прервал их разговор Итэр, открыв глаза.       — Принц… — попытался возразить Дайнслейф.       — Не скрывайте от меня правды.       Все изменилось слишком резко. И Итэру нужно было как-то к этому привыкать. Нельзя было сидеть на одном месте. В замкнутом пространстве мысли терзали особенно сильно, и оставаться с ними один на один принц не хотел. А раз так, ему нужно было что-то делать. Хоть что-то. Надо было помочь Каэнри’аху оправиться, поднять его с колен. Может, попробовать еще раз обратиться к соседям с просьбой о помощи…       — Шесть дней назад отряд жителей отправился за подмогой в Мондштадт. Где-то около двадцати человек, — наконец заговорил Дайнслейф. — Сейчас… Вернулось трое. Они говорят, что на границе встретили заставы рыцарей Ордо Фавониус.       — И что же? — Спросил Изуна.       — Рыцари напали на отряд, — выдохнул Дайн. — Семнадцать человек погибли. Думаю… Думаю, их приняли за неразумных чудовищ. И вряд ли они смогли объяснить, откуда они и что с ними.       Пустота в груди всколыхнулась странным, жгучим чувством. Обида и боль были тоже, но это чувство… Оно было сильнее. Итэр поджал губы и бросил на Дайнслейфа тяжелый взгляд.       — Почему ты оправдываешь их? Они не только не пришли к нам на помощь, но и поступают с нашими людьми… Так.       — Я не оправдываю, юный принц, — вздохнул Дайнслейф. — Просто… Ушедшие до сих пор не сумели принять того, кем они стали. Они думают, что все еще люди. И ведут себя соответственно.       — И это все равно не оправдывает то, что сделали рыцари Ордо Фавониус.       Так вот оно как? Вот как поступают с ними мондштадтцы? Значит, надеяться на их помощь не стоит. Они действительно примкнули к Богам…       Вот почему они не пришли. Наверное, это был самый ожидаемый вывод. Но Итэр все еще хотел верить, что Ордо Фавониус просто не смог помочь. Ведь как они могли осознанно оставить их на растерзание Богам? Это же было так жестоко! В Каэнри’ахе жило много людей. Детей, стариков… Таких же, как жители Мондштадта. Разве можно было в здравом уме отказать им в помощи? Да еще и убивать выживших, которые пытались сбежать из павшего города!       Неужели это — сущность людей? Неужели и Сяо…       Нет! Думать о нём было совсем уж невозможно. От одной мысли о том, что Сяо хладнокровно остался в стороне, пока Боги убивали народ Итэра, юношу бросало в дрожь. Ему нужно было быть сильным. Нужно было спрятать слезы и постараться сделать все, чтобы Каэнри’ах оправился.       Теперь — только собственными силами.       Сжав кулаки, принц поднялся со стула и повернулся к рыцарю. Губы его дрожали, как и голос, но в свои слова он вложил всю уверенность, что у него еще осталась:       — Скажите людям Каэнри’аха, что их принц жив. И я сделаю все, чтобы наша страна встала с колен. Им не нужно уходить за подмогой.       — Мне приказать выставить стражу на подходе к провалу? — Спросил Дайн, чуть склонившись перед юношей.       — Да, если такая возможность есть.       — На три-четыре отряда здоровых рыцарей хватит, — кивнул Сумеречный меч. — Если разрешите, я лично возглавлю отряд у подъема.       — Подъема?       В разговор наконец вступил до того молчавший Изуна.       — Одна из башен дворца упала так, что создала довольно ровный мост. По ней подниматься удобнее, чем по лабиринту тоннелей шахт.       — Тогда… Да, Дайнслейф, будь добр. Если заметите, что-то подозрительное — сразу сообщайте мне. Даже если это будет необычная птица.       Кто знает, что предпримет Ордо Фавониус теперь, когда знает, что в Каэнри’ахе кто-то выжил. Итэр мысленно вызвал к их благоразумию, но понимал — стоит готовиться к худшему. Однако так же принц понимал и кое-что еще — у них проблемы.       Какие шансы на то, что они сумеют выдержать нападение Ордо Фавониус, если им действительно захочется уничтожить их?

***

      Худшим опасения суждено было сбыться.       С пробуждения Итэра прошло полторы недели. Все это время юноша провёл в лихорадочной работе. С пробуждения до падения в глубокий сон без сновидений принц проводил за восстановлением города и помощью жителям. Он убирал обломки зданий рука об руку с новыми каэнри’ахцами — маленькими, жутковатыми пушистыми чудовищами с лицами, похожими на птичьи маски. Вместе с Изуной подбадривал раненных, которых устроили в бывших бараках рыцарей. Разговаривал с людьми — напуганными, пытающимися принять свой новый вид и свою судьбу. Наконец, и сам пытался окончательно принять то, как изменился его мир.       Но каждое утро он просыпался с холодной пустотой в душе, а по вечерам засыпал, думая, почувствует ли хоть что-то завтра.       Гибель Каэнри’аха словно опустошила его без остатка. Слезы высохли, а вместе с ними исчезли и умение радоваться, и даже обида на покинувших их людей. Все, что осталось — пустота, разбавленная все тем же странным, гнетущим и темным чувством, от которого сами собой сжимались кулаки и в голове появлялись чудовищные желания. Если бы у Итэра были силы, возможно, он даже воплотил бы некоторые из них в жизнь. Но сил не было. А те, что еще были, юноша старался отдавать благим делам.       Но через полторы недели, на рассвете, все изменилось.       Он едва успел проснуться, как в его комнату ворвалось маленькое существо в перешитом плаще с нашивкой рыцарей.       — Ваше величество! — Затараторило оно. — На подъеме, там… Там…       — Постарайся успокоиться, — остановил его Итэр. — Вдохни, выдохни, и расскажи, что происходит, спокойнее…       Но существо не послушало его.       — Там рыцари Ордо Фавониус! Целая армия!       Мнимое спокойствие было разбито одной фразой. Но на этот раз вместо привычного уже страха в Итэре всколыхнулось и то новообретенное чувство. Оно поднялось в его груди, заплескалось бурными волнами, грозясь захватить юношу с головой, растерзав трепещущий страх. Принц сжал кулаки, пытаясь сдержать его. И пусть ноги его вновь затряслись, а сердце испуганной птицей забилось быстрее, на этот раз кроме желания сбежать появилось и другое…       Так значит, они все же решились на это? Итэр ждал подобного. Надеялся, что благоразумие взыграет в людях, но понимал, что рано или поздно они придут за ними. Что ж, на этот раз он был готов.       — Скажи Дайнслейфу, чтобы ждал меня у подъема. Постараемся решить этот вопрос миром…       Несмотря на едкое желание, Итэр все еще верил — любую проблему можно решить словом. Это была его задача как советника. Да и к тому же, у них не было сил на войну. Не теперь, когда от рыцарей Каэнри’аха остались только чудом выжившие мальчишки и раненные. Не теперь, когда народ едва пережил нападение врагов и до сих пор не сумел примириться с новой реальностью. Принц должен был хотя бы попытаться поговорить с людьми. Вразумить их. Показать, что они не враги — и никогда ими не были.       — Т-так точно, ваше высочество, — выдохнул рыцарь, тут же рванув за дверь.       Итэр проводил его долгим взглядом, а затем привалился к туалетному столику и шумно выдохнул. К глазам опять подкатили предательские слезы. Ну почему все не могло быть проще? За что его народу такая судьба? За что им всем эти испытания?       Во всем был виноват отец. Если бы не его гордыня, сейчас все было бы хорошо. Итэр зажмурился, мысленно послав отцу пару ласковых слов. Как бы ему хотелось сейчас сказать их ему вслух. Если бы Эрагон был жив, ох, как бы принц поговорил с ним…       Люмин бы нашла силы не только на размышления. Она сумела бы поднять меч и повести людей Каэнри’аха в бой — как гордая воительница, наследница династии Чёрного Солнца. Но Итэр так не умел.       Что ему было делать? Что если Ордо Фавониус не согласятся на переговоры? Из этой бездны некуда деваться. Если их здесь прижмут, Каэнри’аху придет конец. На этот раз — точно. Сумеет ли Итэр повести их в бой? Принц точно знал — нет.       Чтобы не произошло, он все еще не был воином. Какая бы тьма не поднималась в душе от мыслей о предавших их всех людях, она не давала ему силы.       Но деваться было некуда. Надо было встретить угрозу лицом к лицу.       Собрав остатки сил в кулак, Итэр накинул на плечи накидку — последнее напоминание о несостоявшихся приключениях в других мирах — и отправился к подъему.       На всем пути по улицам города люди встречали его восторженными взглядами и шепотками. Они просили защитить их. Подбадривали его. Кланялись последнему принцу Каэнри’аха. И с каждым шагом Итэр все острее чувствовал свою ответственность перед этими людьми.       Они нуждались в нём. Итэр не мог подвести их. Жизнь его народа зависела от самого принца.       По башне дворца он поднялся с четкой уверенностью — что бы не случилось, он будет бороться за Каэнри’ах до конца.       Дайнслейф встретил морщащегося от слишком яркого света рассветного Солнца принца встревоженным взглядом.       — Ваше высочество, поберегите себя, — шепнул он, подойдя к юноше. — Уходите. Будьте с людьми. Позвольте мне решить этот вопрос.       Итэр заглянул в глаза Дайна. С того дня, как он и Изуна нашли принца в тронном зале, рыцарь стал еще мрачнее и тревожнее. Именно он говорил о том, что людям Каэнри’аха нужно было принять свою чудовищную сущность, но он же — закрыл синие полосы на левой половине лица маской. Мог ли Итэр оставить старого друга, сломленного происходящим не меньше его, один на один встретиться с врагами? Конечно нет.       Когда юноша в последний раз оставил Каэнри’ах, он пал в бездну. Больше Итэр ни за что не бросит родину.       — Все в порядке, Дайнслейф, — произнес он, отстранившись от рыцаря. — Встретим гостей как требует этикет — гордо.       Дайн хотел что-то сказать, но Итэр уже повернулся к горизонту. Там, пока еще вдали, вздымались под ногами солдат клубы пыли. Их спасение или погибель приближалась на всех парах, и рассветное солнце поднималось за её спиной. Придав лицу решительное выражение, принц медленно двинулся навстречу гостям. И Дайнслейфу ничего не осталось, как последовать за ним. Итэр услышал, как рыцарь свистнул — и тут же за их спинами загремели шаги. Краем глаза принц посмотрел назад — и сердце его словно сжалось от боли.       Народ Каэнри’аха собрался за его спиной. Не только рыцари в плащах, но и обычные люди. Некоторые — с мечами, другие — с дубинами и палками. Напуганные, раненные, сломленные, они закрыли своими телами путь вниз, где их ждали семьи, друзья и близкие. Итэр чувствовал — эти люди готовы умереть за Каэнри’ах. Так же, как и он сам.       Принц поднял голову повыше и пошел быстрее. Пусть Ордо Фавониус не рассчитывает победить. Ни им, ни их Богам не сломить людей Каэнри’аха.       Они будут жить. Что бы не случилось.       Итэра и Дайнслейфа встретил целый легион воинов. Все в броне, на конях, они сияли в свете Солнца и сливались перед глазами испуганного принца. Наверное, они не ожидали, что им навстречу выйдут люди, потому что, увидев юношу и Сумеречный меч, остановились.       — Рыцари Ордо Фавониус! — Заговорил Итэр. — Именем принца Чёрного Солнца приказываю вам остановиться!       — Кто вы? — Ответил им мужчина, стоящий впереди легиона. — Немедленно отойдите. Мы не желаем причинять вреда людям. Наша цель лишь чудовища.       — Я принц Итэр, наследник династии Чёрного Солнца! — Ответил юноша, сделав решительный шаг вперед. — А те, кого вы называете чудовищами — мои подданные.       Мужчина впереди нахмурился. Итэр замер, в нетерпении ожидая его слов. Они должны были достичь его… Принц ведь говорил на общем для Тейвата языке, а не на каэнри’ахском… Они должны были услышать его. Должны были понять и уйти.       — Этого не может быть, — в конце концов сказал мужчина. — Решением Богов Каэнри’ах был уничтожен. Не притворяйтесь теми, кем не являетесь.       Нет! Они же не могут быть так глупы!       — Ваши Боги пощадили нас, — вступил в разговор Дайнслейф. — Так пощадите нас и вы.       — Господин, — к мужчине по главе армии на лошади выехал еще один рыцарь. — Правда это или нет, мы не можем позволить себе оставить таких соседей. Помните, что произошло с рыцарями на заставе? Эти существа опасны.       Итэр нахмурился. Что произошло? Что сделали его бедные подданные?       — Мы вам не… — попытался сказать он.       — Не нуждаюсь в напоминаниях, — оборвал его на полуслове мужчина. — Рыцари Ордо Фавониус, в атаку!       И в ту же секунду кавалерия Ордо Фавониус кинулась в атаку, а в воздух взлетели стрелы.       Итэр замер, не в силах поверить в происходящее. Почему они не послушали его? Почему напали? За что?!       Наверное, если бы не Дайн, одна из стрел лишила бы его жизни. А так — лишь вонзилась в плечо. Боли Итэр не ощутил. Всю её затмило отчаяние, подобного которому он еще не испытывал. Ведь кавалерия отправилась в город.       Не зная, что еще делать, принц вырвался из рук Дайнслейфа и в ярости накинулся на первую попавшуюся лошадь. Схватив её всадника за ногу, он попытался вытащить его из седла. Но тот лишь наградил юношу презрительным взглядом, а затем… Пнул его. Да так, что Итэр опрокинулся на землю.       Воздух покинул легкие. Боль в плече заскреблась еще сильнее. Но волновало Итэра не это.       Все, о чем он мог беспокоиться — кавалерия, стремительно приближающаяся к застывшим у подъема людям. И было очевидно, кто победит. Что могли сделать испуганные, измученные воины с палками и старыми мечами против целой армии рыцарей?       Но это ведь было неправильно. Так не должно было произойти. И на этот раз Итэр собирался сделать все, чтобы худшего не случилось.       Темное чувство в груди поднялось в полный рост. Оно затмило все, в мгновение склеило разбитую душу принца Итэра.       Подчиняясь ему, он поднялся на ноги. Время словно замедлило ход, позволив ему выпрямиться. Повинуясь неведомому чутью, юноша поднял руки… И в ту же секунду невероятная сила хлынула в мир неудержимым потоком.       В руках Итэра словно вспыхнуло пламя пожара над Каэнри’ахом. В пальцы иглами впилась боль, разрывая кожу, судорогой сжимая мышцы. Яркий свет прорезал его кожу золотыми полосами.       Взрыв чувств вылился в мир истошным криком:       — Не смейте!       И в ту же секунду свет хлынул на воинов Ордо Фавониус. Затряслась земля, лошади попадали, придавив седлоков. Потоки энергии потянулись к врагам, сметая их, словно куклы, поднимая в воздух и швыряя об землю до тошнотворного хруста сильно.       Все происходило так быстро… И Итэр не собирался мешать этому. Он наконец получил шанс заплатить этим чудовищам за то, что они собирались сделать с его народом.       — Убирайтесь! Убирайтесь прочь! — Кричал он, позволяя силе терзать врагов.       И только руки Дайнслейфа, сжавшие его плечи, заставили Итэра остановиться.       К тому моменту от армии Ордо Фавониус остались лишь жалкие крохи. Да и те — бросились в бега, спасая свои жизни.       Только тогда, когда их крики затихли вдали, Итэр позволил себе обмякнуть в руках верного рыцаря. Боль наконец захлестнула его руки и перетекла в тело. Слабость навалилась волной.       На поле перед городом остались лишь трупы. И это была его работа.       Удивительно, но Итэр не жалел. Лишь странное удовлетворение наполняло пустоту в его душе.       Вот так все должно было быть.       Глядя вслед сбежавшим рыцарям Ордо Фавониус, принц захихикал — нервно, надрывно, но злорадно.

***

      С тех пор прошёл месяц. Долгий, тяжелый месяц, за который, казалось, можно было вернуть Каэнри’аху хотя бы часть утраченного величия.       Но вместо этого падший город окутала густая ненависть.       Нападение Ордо Фавониус породило страх. Неудачи в разгребании завалов, смерти особо сильно раненных, поражения — все это лишь подогрело его.       А за долгий месяц страх, который никак не удавалось изжить, обратился в ярость.       И не только у обычных жителей Каэнри’аха.       Встреча с воинами Мондштадта показала Итэру, насколько ничтожны были все его надежды. Горечь потерь окончательно рассеялась. Пустоту в душе же заполнила жгучая ненависть ко всем, кто поучаствовал в их падении. И на этот раз принц не стал её сдерживать.       Заперевшись в своей комнате, он отпустил эту ярость. Бродя из угла в угол, кидаясь на стены в приступах отчаяния и срывая голос в истериках, юноша окончательно изжил свою печаль. А вместе с ней ушли и все планы на восстановление прошлого.       Им на замену пришли новые. Безумие создало в голове Итэра такие планы, которые не снились даже жестоким Богам Тейвата.       В тот день он проснулся рано. Изуна принёс принцу одежды — чёрные, как смоль, подчеркивающие ненормальные блеск янтарных глаз, — помог заплести косу и в последний раз проговорил заготовленную речь. Итэру она понравилась.       Вместе наставник и ученик, за последние месяцы ставшие еще более близки в своей ярости, вышли в город и проследовали на площадь перед дворцом, где их уже ждали чудовища, некогда бывшие жителями Каэнри’аха.       Принц впервые за долгое время чувствовал себя таким решительным. Он был уверен — все правильно. То, что он придумал, верно. И только так они смогут найти покой.       Выйдя вперёд перед собравшимися, он уверенно произнёс:       — Люди Каэнри’аха! С тех пор, как Боги низвергли нас, прошло уже почти два месяца. Два месяца боли, лишений и страхов. Я хочу с прискорбием сообщить вам — нам пора забыть об идее вернуть наш Каэнри’ах.       Люди притихли, удивленно взирая на принца. Их маленькие глазки на птичьих лицах тускло поблескивали в предвкушении. Итэр довольно кивнул сам себе. Все идет так, как надо.       — Наш город пал. И виной тому — жестокие Боги и люди, послушные им. Нам никогда не вернуть нашей родины такой, какой она была прежде. Но я предлагаю вам другой план.       В молчании принц шагнул вперёд и развел руки, позволив испещрившим их полосам засиять.       — Как последний наследник династии Чёрного Солнца, я обязан позаботиться о вас. Вернуть утраченное счастье. Но, скажите мне, кому из вас не приходила в голову мысль о том, чтобы принести боль тем, кто причинил её нам?       Ни слова. Ни звука. И только Дайнслейф смотрел из первого ряда удивленно. Итэр усмехнулся. О, ему это точно не понравится… Но с того дня, как Ордо Фавониус был изгнан с их земель, Дайн все равно отдалился от принца. Так что, чтобы он ни сказал, юноша не прислушается к нему.       У него был план. И этот план нужно было воплотить. Чтобы ни один человек не посмел забыть о том, что произошло в Каэнри’ахе. Чтобы один Якса, позволивший себе предать его любовь, сполна заплатил за страдания Итэра.       — Прекрасно. Тогда… Давайте покажем людям и Богам, что, будь мы свергнуты или опозорены, честь и силу духа все равно не утратили! Отныне и впредь мы — Орден Бездны, и цель наша — низвергнуть Богов! Пусть они и их дети узнают цену своего предательства. Пусть раскаются в содеянном! Вознесемся над ними! Вернем себе то, что по праву наше!       Короткая тишина — и народ Каэнри’аха взревел. И единый крик их был полон восторга и одобрения. Итэр позволил себе прикрыть глаза, наслаждаясь этим одобрением.       Значит, он не ошибся. Люди разделяли его желание. А раз так, что ж, пусть Боги ждут у себя гостей. Отныне им не будет покоя в Тейвате. Как и их жестоким наследникам.       Итэр принесет им кару. Каэнри’ахцы принесут им возмездие. Они отплатят сполна за свою глупость.       Наслаждаясь восторженными криками людей, принц повернулся и медленно удалился во дворец. Изуна был с ним — верный учитель, разделивший с учеником гнев, печаль и жажду мести.       И только Дайнслейф провожал их растерянным взглядом, полным сожаления.       Но мысли Итэра были далеко отсюда. Там, за темными сводами земли, за сотнями километров равнин, гор и лесов, он видел его — Сяо.       Своё главное сожаление. Свою главную ошибку. Свой последний осколок человечности.       Пламенная любовь обратилась жгучим гневом. И теперь этому Яксе не будет покоя.       Однажды Итэр придет за ним. И в день, когда это случиться, тот заплатит сполна за предательство, за глупую надежду, обратившуюся горькими слезами, и за изломленную душу, познавшую предательство.       Лишь бы к тому времени изжили себя остатки трепетных чувств… Лишь бы стерлись прекрасные воспоминания о днях, проведенных вместе…       Лишь бы Итэру хватило сил убить того, кого он все еще любил.