Принц павшего королевства

      Первое, что Сяо увидел в Каэнри’ахе — темные, почти черные от застарелой копоти стены какой-то комнаты и целую делегацию Вестников.       Он не успел сделать ровным счетом ничего. Бесчисленное количество рук с острыми когтями доспехов впилось в его тело, завело руки за спину, сдавило и сжало, не давая сдвинуться с места ни на шаг. Для пущего эффекта кто-то из чудовищ Бездны еще и хорошенько заехал ему в живот — прямо по ране, оставленной алхимическим клинком. Сяо даже не зашипел. Вместо этого покорно склонил голову и прикусил губу.       Сдаваться в плен было не в его правилах. Яксы всегда бились до последнего. Таков был приказ Властелина Камня, и нарушить его значило предать своего спасителя. Но здесь и сейчас от Сяо требовалось повиновение. И как бы не скребло задетую воинскую гордость, он позволил скрутить себя. Адепт был готов на все, лишь бы принц все же поговорил с ним.       Однако у того на происходящее были свои взгляды. И они явно не предполагали увлекательной беседы о прошлом. Окинув Сяо презрительным взглядом, Итэр повернулся и медленной, жесткой походкой побрел прочь, не сказав больше ни слова.       — Итэр, — позвал его Сяо.       Никакой реакции.       — Итэр!       Принц не повернулся. Даже когда Сяо рванул из когтей Вестников за ним и получил за это удар по голове, от которого в макушке, кажется, что-то хрустнуло, он продолжил удаляться. Дверь за принцем закрылась. Якса шумно выдохнул и рыкнул себе под нос.       Конечно, он пришел в ловушку. Может, не задуманную изначально, но скроенную очень ладно. Пути назад не было. Итэр ушел, не пожелав услышать ни единого слова. Сяо остался на попечении Вестников. И что-то подсказывало Яксе, что проявлять к нему милосердия они не собирались.       Впрочем, все равно. Сяо намеревался поговорить с Итэром. И ради этого готов был даже посражаться с его Вестниками, если те решат прикончить предателя своего принца раньше полноценной встречи.       Но его, похоже, не собирались убивать. По крайней мере, сейчас. Потому что когда коготь одно из Вестников потянулся к горлу Яксы, командный рев Изуны прокатился по гудящей эхом зале, заставив Сяо сморщиться, а солдата Бездны — вздрогнуть и присмиреть.       — Не убивать! Приказ принца.       — Но господин Изуна… — запротестовал один из Вестников.       — Молчать. Ваше дело — не дать ему удрать, пока я веду его в карцер.       — Так точно, господин, — послушно кивнул смутьян.       Поудобнее перехватив несопротивляющегося пленника и окружив его плотным кольцом, отряд Вестников повел того следом за принцем. Оказалось, портал перенес его и Итэра в башню. Изнутри Сяо ее не узнал. Впрочем, едва ли это было возможно. Когда отряд Вестников проводил Яксу мимо узкого окошка — одного из многих на винтовой лестнице — он успел мельком увидеть город за пределами башни. И то, что он увидел там, было совсем не похоже на Каэнри’ах из его воспоминаний.       Даже с такой высоты некогда величественный город казался изувеченной тенью самого себя. Детали терялись во тьме, но общий упадок та не скрывала. Разрушенные улицы, руины некогда сияющих белизной домов, переломанные пики величественных башен, оставшиеся без роскошных куполов и витражей, тянущиеся к небу сухие ветви мертвых деревьев в совершенно безжизненных парках и садах — это был скелет города. Просто останки былого величия.       По спине Сяо пробежали мурашки. Холодок обжег его изнутри, а стыд когтями заскреб где-то внутри. Вот он, итог его смирения. Это — то, на что он обрек город своего возлюбленного. Ни одна темная фантазия не могла сравниться с этим чудовищным видом.       Вестники вывели его из башни в город. Но перед тем, как направиться в погруженный во мрак лабиринт улиц, Изуна остановил подручных, дернул Сяо на себя и повернул его лицом к башне.       — Смотри. Смотри, что ты натворил, — шипяще шепнул он.       И Сяо смотрел. Смотрел до тех пор, пока Изуна не заставил его вернуться под контроль Вестников.       Якса знал — этот вид останется в его памяти навсегда. Потому что он знал башню, из которой его вывели.       Когда-то она была частью дворца. Теперь же все, что осталось от центра великого города, его сердца, воплощения мощи и упрямства человеческой расы — руины и эта башня, которая из последних сил старалась стоять прямо. Некогда белые стены почернели от копоти. Витражей, создаваемых на протяжении столетий лучшими мастерами Каэнри’аха, не осталось. Да и сам дворец больше не был собой. Одна его половина рухнула и теперь возвышалась грудой камней и осколков. Вторая держалась только чудом — в стенах ее зияли прорехи, пустые оконные проемы были темны и страшны, а украшавшие стены и коньки крыш статуи и барельефы лежали, расколотые вдребезги, везде, до куда мог дотянуться взгляд. Из четырех башен относительно целой осталась лишь одна — та, из которой его вывели, первая восточная. Еще одна, вторая западная, завалилась на стену, образовав своеобразный мост, но две другие были уничтожены до основания.       Лишь покосившиеся стены, просевшие крыши и растрескавшиеся купола остались от того, что раньше заставляло восторженно ахать всех гостей Каэнри’аха.       Наверное, стыд и ужас отразились на лице Сяо слишком явно, потому что Изуна поравнялся с ним и холодно, но с насмешкой произнес:       — Это только начало. Принц Итэр приказал мне показать тебе город перед тем, как отвести в карцер. Познай истинный масштаб вашего греха, дитя Богов.       Якса ничего не сказал. Только пальцы его дрогнули и сжались в кулаки. Если дворец и его прекрасные, сияющие маяками башни стали такими, то что случилось с остальным городом? Сяо боялся даже представить, во что превратились знакомые узкие улочки и некогда полные жизни площади, зеленые сады и бурлящие рынки.       Каэнри’ах был слишком сиятельным городом, чтобы можно было представить его в руинах. Когда-то всем казалось, что он никогда не падет. Но сейчас все, что окружало Сяо — осколки прошлого, темными фигурами нависающие над улицей, по которой его вели.       Все здесь было неправильно. Дорога под ногами бугрилась выступами и хрустела под ногами, словно ее выстилало стекло. Дома таяли во мраке, но их пустые оконные и дверные проемы казались черными глазами и пастями, осуждающе провожающими Яксу и шипящими ему вслед гуляющим в растрескавшихся стенах ветром. И все это было черным, покрытым следами старого пожара. Небо было так далеко, что Сяо мог увидеть лишь его кусочек — темно-голубой, такой желанный, но слишком недосягаемый.       На то, чтобы понять причину этого, у Яксы ушли непозволительные несколько минут пути.       Он вспомнил о шахтах, из которых выбрались первые жители Каэнри’аха. Вспомнил о плаустритовых подпорках, которые Моракс называл слишком ненадежными. Наконец, вспомнил о том, как легко что-то настолько тяжелое, как целый город, могло смять хрупкую землю.       Якса опустил голову пониже. Так вот, как Боги стерли Каэнри’ах с лица Тейвата? Они загнали их туда, откуда вышли их предки — под землю. Умно. Но вместе с тем — невыносимо жестоко. Сяо давно перестал слишком высоко ценить жизни людей, которых не знал. Если бы продолжал делать это — не прожил бы и тысячелетия с грузом погибших по его вине или недосмотру. Но сейчас… Сейчас он представил себе горящий город, погружающийся в шахты, и дрожь скользнула по его плечам.       Сколько людей погибло здесь? Скольких Боги погубили? Скольких он сам не спас, поддавшись страху?       Немудрено, что Итэр возненавидел его. Увидев сиятельный Каэнри’ах таким, Якса и сам захотел дать себе хорошую затрещину.       Он ни за что не сумел бы спасти город. Но если бы адепт был там, скольких бы он и Итэр смогли вывести?       — Пришло осознание? — Холодно произнес Изуна. — Надеюсь, потому что впереди — встреча с новыми жителями Каэнри’аха.       Сяо не требовалось видеть их еще раз. Он прекрасно знал магов Бездны, не раз сражался с ними. Но спорить Якса не стал. Да даже если бы он хотел, слов все равно не было.       Это была их, жителей Тейвата и Богов, вина. Но его личное преступление было ничуть не меньше.       Один из Вестников, видно, решил задеть пленника посильнее, пока Изуна отвернулся. Тычок в бок был болезненным. Но еще больнее ударили тихие слова:       — Наш город горел несколько дней. Даже после падения сюда он продолжал гореть. Мы верили, что вы придете и поможете нам. Но вместо спасителей к Каэнри’аху подошли убийцы из Мондштадта. Никто нас не спас. И тогда мы спасли себя сами.       Нет, это не было похоже на спасение…       Ярче всего это показали жители Каэнри’аха, наконец мелькнувшие на темных улицах.       Их боялся весь Тейват. Матери укладывали детей сказками о том, как могучие рыцари и храбрые Миллелиты защищали города от маленьких, но очень сильных чудовищ — посланников ужасной Бездны. Каждый человек в Тейвате знал их как безумных, не знающих жалости чудовищ…       Но в своем собственном городе они казались тенями. По крайней мере, передвигались по изъеденным временем улицам именно так — ныряя от здания к зданию, прячась в глубоком мраке, сжимаясь от страха и поглядывая на частичку неба вдалеке с таким благоговейным ужасом, какого, наверное, не знал никто во всем мире.       На руинах Каэнри’аха пушистые чудовища, способные скрыться под щитами, подчинить себе армии хилличурлов и погрузить целые города в хаос, сами казались жертвами. Сяо поджал губу, когда пара магов, завидев идущий им навстречу конвой с пленником, прижались друг к другу и юркнули в дверной проем одного из домов. Как крысы. Как напуганные звери, за которыми пришел охотник с мечом и огнем.       Их испуганные взгляды жгли Сяо спину до самого поворота. А там его ждали еще маги. И еще. И еще. И у каждого из них взгляды были полны ужаса. Но, что еще страшнее — одинакового.       Они все боялись его.       Целый город был заполнен одинаково испуганными, чудовищно искаженными… Людьми. Людьми, боящимися самого вида дитя Богов.       — Когда-то мы пытались отстроить Каэнри’ах, — сказал Изуна, отметив его растерянность. — Но город был слишком сильно разрушен. Нам не хватило сил.       — И пятисот лет не хватило?       — Единственное, чего нам хотелось после нападения Ордо Фавониус — сохранить хотя бы часть прошлого, которое вы у нас забрали. Запомнить, что вы сделали. И каждый день просыпаться с ненавистью к вам.       Глаза его в прорезях шлема сверкнули невыносимой тоской.       — Они боятся. И им нужно помнить свою злобу, чтобы не сдаться.       Наверное, в этом был смысл. Только месть могла сохранить в этих людях жажду к жизни. Но руины города все равно внушали больше страх и горечь, нежели гнев.       На мгновение в толпе людей Сяо почудились знакомые светлые волосы. Он дернулся, ожидая увидеть Итэра… Но вместо него по темной улице прошмыгнула девушка. Вполне нормальная, одетая в человеческую одежду, почти не отличающаяся от других жителей Тейвата… Но посматривающая на небо точно так же.       — Откуда здесь люди? — Не сдержал он вопроса.       — Они — такие же граждане Каэнри’аха, — ответил ему Изуна. — Не всех ваши Боги прокляли. Кто-то был в других странах. Узнав о нашем падении, они вернулись на родину. Их потомки до сих пор живут здесь, с нами.       — И… Сколько здесь таких?       — Меньше, чем хотелось бы, — грубо отрезал Изуна. — Некоторых мы посылаем к вам.       — Шпионить? — Зашипел Сяо, прищурившись.       — Конечно. Одного такого ты даже знаешь. Он наблюдает за принцессой и охраняет ее от таких, как ты.       Сяо не стал отвечать на очевидный выпад. Достаточно было и того, что он отозвался тянущим чувством в душе. Сяо слишком мало общался с друзьями Люмин. Естественно, он не мог знать, кого из них Бездна приставила наблюдать за девушкой. И до чего же он сейчас жалел об этом…       Нет, Якса не жалел о том, что пошел за Итэром. Единственное, что гложило его — то, что Люмин осталась там, в неизвестности о его судьбе. Адепт был уверен, что Тарталья сделает все, чтобы защитить свою возлюбленную и поддержать, и только это успокаивало его. Потому что возвращаться он не собирался.       Ему нужно было позаботиться о своей любви. О том, кого он оставил утопать во тьме, похожей на его собственную.       Но теперь, увидев новый Каэнри’ах, Сяо растерял все слова, что хотел сказать юному принцу. Что могло исправить… Такое? Что могло искупить этот грех всего Тейвата — загубленные жизни целой нации?       Об этом Яксе еще предстояло подумать. А пока Вестники вели его по городу, заставляя серьезно подумать о том, что же они все натворили.       Описав круг по истерзанным улицам, они вернули пленника ко дворцу. Сяо не знал, сколько времени это заняло. Ему показалось, что целую вечность, так мучительно и невыносимо было видеть на каждом повороте все новые и новые ужасы. Каэнри’ах был мертв. Зверски стерт с лица земли Богами. Его граждане вынуждены были жить как крысы — во тьме, обреченные на смерть и всеми позабытые. То, что они выжили, было чудом. То, что обозлились на весь белый свет — скорее закономерностью.       К тому моменту, как его втолкнули во дворец, Якса еле переставлял ноги. Тяжесть увиденного гнула его к земле, а стыд и сожаления бурлили в груди, пытаясь вырваться. Но ни Изуне, ни Вестникам его сожаления были не нужны. Не нужны они были и Итэру. Они были полны ненависти и жаждали мести. А Сяо… Сяо просто хотел вернуть тот миг, когда все разрушалось, и поступить иначе.       Но время нельзя было повернуть вспять. Ошибки прошлого придется исправлять в настоящем. Вот только… Как достучаться до того, кто был настолько поглощен жаждой мести?       Под конвоем Сяо провели по коридорам дворца — темным, холодным, рассыпающимся на глазах и таким же безжизненным, как и весь новый Каэнри’ах. Не было больше картин и ваз, мягких ковров под ногами, позолоченных оконных рам. Были только покрытые сетью трещин стены и хрустящие осколки под ногами. На встречу им тоже никто не вышел. А вскоре и сами они ушли из коридоров — вниз по лестнице, ведущей в те глубины города людей, что и раньше не отличались роскошью.       Пленника бросили в карцер, как и полагается. Колени больно ударились о камни, холодный, затхлый воздух встал поперек горла, а в тусклом свете свечей в коридоре Сяо увидел свои руки на сером полу. Они дрожали. Пальцы скребли по камням, словно пытаясь сорвать с них что-то. Возможно, вуаль разрушений.       Жаль только, что павший Каэнри’ах не был декорацией. И страстное желание все изменить не могло вернуть ему былого величия. Сяо зажмурился. Что ему теперь делать? Как найти слова, которые будут услышаны и приняты? Что сделать, чтобы Итэр вновь улыбнулся?       — Даже не пытайся сбежать, — едва достиг Яксу голос Изуны. — Прутья решетки зачарованы лично принцем. Алхимия подавляет элементальную магию. Здесь твой Глаз Бога — лишь стекляшка.       Сяо взглянул на запястье, где покоился его Глаз. И вправду, лазурный камень, всегда такой яркий и источающий силу яростной анемо-стихии, потускнел. Окутывающие тело волны стихли. Якса ссутулился. Без родной стихии, на чужой территории, раздавленный и потерянный, он враз почувствовал себя совершенно беззащитным. И только мысль об Итэре, таком же беззащитном и брошенном целым светом, заставила Сяо стиснуть зубы и сдержать рвущийся гнев.       Не получив ответа, Изуна тяжело вздохнул.       — Я понимаю, почему ты не пришел. Выступить против Богов наверняка страшно, — когти его скрежетнули по решетке. — Но я не прощаю этого. И Итэр — тоже. Он звал тебя несколько часов кряду, а ты… Не пришел. Испугался. Остался в стороне, как и все остальные. Вот только ты — не все остальные, а единственный, кого Итэр полюбил. И вот он, итог, к которому все пришло. Надеюсь, ты примешь его достойно.       Шаги Изуны загрохотали и заскрежетали, удаляясь. Свечи погасли, оставив Сяо во тьме.       Вновь одного.       Уронив голову на грудь, Якса зашипел сквозь крепко стиснутые зубы. Хотел закричать, хотел ударить кулаком по полу, но все, на что его хватило — этот протяжный, вымученный звук, полный невысказанного сожаления.       Изуна был прав. Вот она, его расплата. И Сяо готов был принять ее. Единственное, на что он надеялся — на то, что Итэр еще хотя бы раз появится перед ним, словно свет во тьме. Якса не знал, что скажет ему, но в чем он был уверен, так это в том, что сожмет его ладонь так крепко, как сможет.       Даже если Итэр не услышит его, Сяо будет рядом. Теперь — навсегда. До тех пор, пока принц Бездны не решит его судьбу и дальше, если это решение будет благосклонно.