Принц павшего королевства

      Для разговора Люмин привела Сяо в более укромное место, чем поле посреди гор — в свой чайник безмятежности. Якса был даже рад такому приглашению: конструкции адептов навевали на него спокойствие за счёт знакомой энергии и чуть утихомиривали боль от постоянного бурления в венах скверны тёмных времён, высвобождение которой блокировал подавляющий элементальную энергию браслет. А ещё энергия чайника безмятежности могла немного нарушить связь браслета с Бездной и Итэром. Что, конечно, облегчало общение с будущими союзниками.       В чайнике безмятежности Люмин оказалось очень… Спокойно. Девушка обустроила себе уютное гнездышко: у дома в стиле Ли Юэ находился милый садик, в центре которого стоял фонтан. Журчание воды, шелест листвы и пение птиц… Идиллия. Настоящая. Кажется, Люмин она тоже устраивала — оказавшись в чайнике, она расслабленно выдохнула и на мгновение даже улыбнулась перед тем, как повернуться к Сяо и произнести:       — Здесь нас никто не подслушает. Ты можешь говорить спокойно.       И все же Сяо для начала повернулся к Дайнслейфу, оттряхивающему полы плаща от невидимой пыли, скорее всего, чтобы дать Люмин и Сяо возможность подготовиться к разговору. Заметив взгляд Яксы, он поднял голову и прищурился.       — Что? — грубо бросил мужчина.       — Мне понадобится твоя помощь для объяснений, — так же холодно отозвался Сяо.       Он знал, что Дайн, как страж Каэнри’аха, прекрасно умел распознавать шифр адептов. Это была одна из его обязанностей — знать языки шифровки разных стран, чтобы не только общаться с союзниками, но и распознавать их тайные знаки. Это знание было основой плана Сяо по переговорам с Люмин. В рамках этого плана именно Дайнслейф должен был объяснять Люмин, что адепт имеет ввиду и какие дальнейшие действия стоит предпринять, чтобы удержать Итэра от непоправимого. Впрочем… Тарталья, кажется, тоже мог помочь.       Скользнув к Люмин, он шепнул ей на ухо:       — Он не может говорить прямо. Принц Бездны наблюдает.       Сяо услышал этот шипящий шепоток только потому, что у него был ужасно острый слух, дополнительно обострённым годами наблюдения за спокойствием Ли Юэ. А вот браслет наверняка не уловил этот едва уловимый звук, больше похожий на шелест ветра. Только к лучшему.       — Что ж, — выдохнул Сяо. — Люмин, позволь сказать. Выслушай меня внимательно. Прошу руководствоваться трезвым разумом, а не эмоциями при обсуждении того что я сейчас скажу. Это будет… Очень важно.       Но очень тяжело. Сяо не представлял, насколько нелегко Люмин будет спокойно воспринять его слова правильно, без гнева, обиды и желания прямо сейчас отправиться на встречу с братом, чтобы получить от него объяснения. Но он надеялся, что девушке хватит сил сдержаться. Нет, даже не так: он верил в это. Люмин прекрасно умела держать себя в руках, если это было необходимо.       А сейчас её терпение было им необходимо… Как и всему Тейвату.       Сяо тихо выдохнул — и наконец начал скандирование заученного текста:       — Дорогая Люмин… От моего лица к тебе обращается сам Итэр, поэтому позволь использовать обращение «я», но не забывай об истинном авторе этих слов.       Сам того не зная, Итэр порядком облегчил ему подготовку Люмин к тайным смыслам их разговора. Конечно, Сяо отдельно настаивал на сохранении этой фразы, аргументируя это тем, чтобы Люмин не забывала о сути их разговора… Но Итэр легко мог убрать фразу. Поступить по своему, как всегда делал с тех пор, как они вновь встретились после пяти сотен лет разлуки. Сяо был благодарен судьбе, что Принц всё же услышал его… Может, он и сам хотел спасения. Где-то глубоко в душе.       Люмин послушно кивнула. Глаза не прищурились, маленькие ладони сжались в кулаки. Она готова была услышать всё, но Сяо чувствовал — в ней не осталось горя, только гнев. Может, не осталось и любви… Якса не удивился бы — слишком долго ей довелось блуждать по Тейвату и принимать его испытания, чтобы сохранить нетронутой и светлой любовь к бросившему её брату.       Это опять же могло пойти Сяо на пользу. Он поднял ладони и показал их Дайнслейфу. Тот приготовился — Якса увидел, как напряглись его плечи и сжались челюсти.       — Дорогая сестра, с нашей последней встречи прошло много времени. С тех пор я не ведал спокойного сна и обыденных дней, тоскуя по тебе, — начал Сяо, опустив правую ладонь и сжав левую, подтверждая эти слова. — Я знаю, ты скучала тоже. Наверняка ты сейчас злишься на меня. Но прежде чем отбросить мои слова, позабыть о них, услышь мои оправдания. Обещаю, они приоткроют завесу тайны над причинами моих действий и, надеюсь, искупят хотя бы часть лежащего на мне греха.       Люмин только фыркнула. Кажется, никакие слова уже не могли заставить её полностью простить брата. Однако Дайн склонился к ней и что-то шепнул — так тихо, что теперь даже Сяо этого не услышал. Слова стража заставили девушку удивлённо поднять голову на него и поджать губы. Кажется, он рассказал ей о шифре… Что ж, хорошо. Она тоже должна знать.       — Ты уже знаешь правду о своём происхождении, моя дорогая сестра. Знаешь и то, что наша родина лежит в руинах, а наши подданные превращены в чудовищ, отринутых всеми в семи королевствах, — продолжил Сяо, печально склонив голову и оставив ладони в том же положении, что и до этого. — Пять сотен лет назад я возглавил наше уничтоженное королевство после того, как Боги низвергли его во тьму. С тех пор я не прекращал вспоминать тебя. Моя дорогая сестра, ты представить себе не можешь, насколько я скучал по твоей непримиримой отваге, по твоей силе духа, но вместе с тем — по той нежности, с которой ты заботилась обо мне, слабом советнике, но не короле. В моём представлении ты исчезла навсегда. И как же я был рад, когда судьба подарила мне шанс вновь увидеть тебя.       Сказав это, Сяо сложил ладони в молитвенном жесте и скрестил большие пальцы — знак того, что говорящий скрывает что-то. Показав этот знак, он развёл ладони в стороны словно бы для объятий — обозначение скорби, несоизмеримой ни с чем в мире. Дайнслейф оперативно объяснил это нахмурившейся девушке. Наверное, правильно. По крайней мере, Сяо увидел, как вздрогнула девушка, обернувшись к стоящему рядом Тарталье в поисках поддержки. Тот только шепнул ей на ухо:       — Это правда. Когда я был в Бездне, то долгое время считал, что у неё двое правителей — Принц и Принцесса, так часто тебя вспоминали. Он скучал. Но это не отменяет всего того, что я рассказывал тебе о методах Бездны.       Тоска Итэра действительно не отменяла той жестокости, с которой он возвращал отвергшему его миру обиды. Сяо хотелось бы объяснить это Люмин. Добавить, что Итэр в душе всё тот же, но годы во тьме подточили его разум. Что он безумен, но всё ещё их. Что он зол, но ещё может любить, сожалеть, нуждаться в ком-то. Что он всё такой же хрупкий под своей маской беспринципного лидера Бездны. Но даже эти оправдания могли быть расценены не так. Поэтому Сяо подождал — и продолжил говорить заготовленную речь.       — Однако, вопреки своим желаниям, я не смог присоединиться к тебе. И вернуть в разрушенный, позабытый всеми Каэнри’ах посчитал слишком жестоким, — сказав это, Сяо опустил ладони на уровень пояса и показал кулаки, что значило ложь.       Дайнслейф насторожился. Каждое следующее движение ладоней Сяо он внимательно отслеживал и запоминал, составляя общую картину. Общими знаками, отрывками Якса дал понять ему — Итэр не то чтобы не хотел привести сестру домой, но скорее не собирался делать это, потому что она была нужна ему в Тейвате. Зачем он так и не сумел узнать, но точно ни для чего хорошего. Дайнслейф, кажется, это понял… Однако не стал сразу передавать Люмин. Сяо мысленно поблагодарил его за это, потому что до главного они ещё не добрались.       — Я надеялся всё сделать сам. Ты меня знаешь, я всегда хочу всё сделать сам, особенно если стыжусь чего-то. Сейчас я особенно стыжусь того, что за пять сотен лет так и не сумел вернуть нашему дому даже часть былого величия. Я стыжусь, что как Принц Бездны оказался не таким хорошим правителем, каким могла бы быть ты. Я хотел бы, чтобы к твоему возвращению всё было сделано. Однако… Сейчас я нуждаюсь в твоей помощи больше, чем когда-либо.       Каждое слово Якса подчёркивал отрывистыми, резкими движениями, которыми передавал собственную историю: показывал отчаяние Итэра, но вместе с тем его гнев. Старался показать, что Принц Бездны ни в коем случае не зло, но его идеи ведут в пустоту. А главное, пытался донести, что ему действительно нужна помощь, но немного не та, о которой он просил в письме. Дайнслейф кивал. Сяо видел, как с каждым его жестом он менялся в лице: становился мрачнее, печальнее… Потеряннее. Сяо понимал — он знает его переживания. Знает и разделяет ту безумную тоску по Итэру и страх за разум Принца, ускользающий от него в пучинах мести. Дайн был там в самые тяжёлые для Принца дни. Он пытался остановить его ещё тогда, когда предательство Сяо было особенно свежей раной в душе Итэра. И не смог. Наверняка сейчас ему было тяжело узнавать, к чему это привело. Чем стал Итэр после того, как изгнал Дайна.       А Люмин слушала. Смотрела на Дайна, шепталась с Тартальей и слушала. И взгляд её янтарных глаз едва заметно теплел, а в движениях появлялась мягкость. Она верила. Она радовалась, что брат действительно скучал по ней и взывал к её возвращению, даже если оставил в чужом, незнакомом мире на такое долгое время. Сяо надеялся, что Дайн сумеет объяснить ей всё достаточно мягко.       А пока остались последние фразы.       — Мне нужна твоя помощь, Люмин. Я понимаю, что тебе тоже нужна была помощь, и я не сумел оказать её тебе, но, прошу, прости меня, дорогая сестра. Единственное, чего я когда-либо хотел — вновь оказаться дома, с тобой. И я делал для этого все, что было в моих силах. Но теперь моих сил не достаточно и я нуждаюсь в твоей помощи. Прошу, Люмин, вернись домой. Помоги мне возродить Каэнри’ах теперь, когда ты увидела бескрайний Тейват и поняла терзающие его болезни. Позволь мне… Вернуть утраченное. Твой дорогой брат, Итэр.       То, что Принц подписался своим именем, значило больше, чем могло бы. Таким образом Итэр пытался показать — в глубине его души ещё остались воспоминания о прошлом. Он всё ещё был тем самым мальчиком. Люмин не должна была этим обмануться. И, пожалуй, не обманулась. Едва Сяо закончил говорить, как она вновь спрятала чувства за маской хмурости. Губы её поджались, брови нахмурились. Девушка повернулась к Дайнслейфу, не менее отстраненном, чем она сейчас, и спросила у него:       — Что думаешь?       — На самом деле, всё, что нам нужно, уже сказано, — холодно отозвался Дайн, не сводя взгляда с Сяо. — Надо только обсудить это. Без тебя, Якса.       Сяо смиренно кивнул, а в душе возликовал. Дайнслейф его понял! Прекрасно, просто прекрасно! Теперь у них будет шанс подготовиться к встрече с Итэром и придумать, как нарушить его планы… Теперь они смогут помочь ему.       Якса не сомневался, что Дайнслейф будет говорить с Люмин честно. Это было и в его интересах — вернуться на родину и спасти принца, которого когда-то так самоотверженно защищал. Сейчас Итэр нуждался в нём особенно сильно. На самом деле, в них всех…       Троица скрылась за деревьями так, чтобы Сяо не мог увидеть и услышать их. Остались только их тени. Якса выдохнул. Что ж, свою главную цель он выполнил — сделал всё правильно. Но почему тогда где-то глубоко в душе было так неприятно? Все Боги Селестии, хоть бы Итэр не узнал об этом…       Сяо постарался сделать всё, чтобы скрыть свою маленькую авантюру. Мало кто в этом мире ещё помнил уникальный шифр Адептов. Может быть, Дайнслейф последний. Нет, есть же ещё Изуна… Но он точно не сдаст единственного возможного спасителя угасающего Принцу. Но что Якса точно знал — Итэр никогда не учил шифры Адептов. Пытался когда-то, в том числе с помощью Сяо, но в этом деле юный Принц оказался так плох, что быстро переключился на что-то более необходимое советнику, чем эти никак ему не дающиеся шифры. Лишь бы за века это не изменилось…       Кажется, разговор команды обещал длиться ещё долго. У Сяо было время отдохнуть. И он решил им воспользоваться. Вздохнув, Якса направился к фонтану и опустился на его край. Камень оказался холодным, но чистым. Сяо провёл ладонью по мрамору, скользнул пальцами к воде… Та оказалась такой же прохладной, как и сам бассейн, и принесла с собой лёгкость, наполнившую душу Яксы успокоением. Видеть что-то настолько умиротворяющее после бесконечного отчаяния Каэнри’аха было… Невероятно. Словно бы жизнь разделилась на две половины — та, что осталась в Бездне, и та, что идёт сейчас.       Не удивительно, что Итэру так ненавистен был мир на поверхности. Жизнь Каэнри’аха божественная воля так же разделила на до и после. А вместе с тем и жизнь её принца — слишком юного для подобных испытаний и слишком взрослого, чтобы забыть их. Сяо провёл ладонью по глади воды. Вот бы Итэр мог увидеть это… Маленький аналог утраченного счастья, созданный его сестрой в обители. Понравилось бы ему? Сяо хотелось верить, что да. Что, увидев это великолепие, он смог бы расслабиться, вновь искренне улыбнуться и просто насладиться красотой и спокойствием.       Но что-то внутри подсказывало, что это бы лишь ещё больше разозлило Итэра. Почему здесь, а не в Каэнри’ахе?       Сяо прикрыл глаза. Пожалуй, он тоже задавался этим вопросом. Почему их всех поставили перед этим выбором? За что? И почему он не мог принести это невероятное спокойствие в Каэнри’ах теперь, когда увидел, насколько же тяжело было выживать его людям?       Якса надеялся, что Люмин всё поймёт. Что гнев в её душе не пересилит любовь к брату.       За деревьями мелькнула тень девушки. Кажется, она взмахнула руками. Возмутилась? Или что-то поняла? Ждать ответа было достаточно мучительно… Но Сяо привык ждать.       Обсуждения сказанного, правда, заняли не один час. Солнце над обителью медленно закатилось, уступив место тихому вечеру. Стихло пение птиц, затих ветер, но пришла приятная прохлада, ласково коснувшаяся лица и забравшаяся под одежду. Это был не жуткий замогильным холод ночной Бездны, а живительная свежесть, которой хотелось наслаждаться. Магия адептов была прекрасна. И в этих переменах чувствовалась особенно сильно. Настолько, что боль окончательно отпустила Сяо, перестав щупальцами расползаться от браслета. Якса настолько расслабился, что почти уснул, сидя на краю фонтана. Ему не хватало отдыха… Адепты были сильны, но им тоже иногда нужен был отдых, как физический, так и душевный.       Погрузиться в расслабляющий полумрак ему не дал голос Люмин:       — Сяо… Мы приняли решение.       Скорее, только она — осоловелым взглядом Сяо успел зацепить, что Тарталья и Дайнслейф всё ещё стояли за деревьями, и теперь голоса их звучали громче и злее. Они спорили. Но Люмин сделала свой выбор и казалась вполне в нём уверенной. Насколько могла быть уверенной уставшая, измученная тайнами Тейвата хрупкая девушка, в ночном полумраке кажущаяся ещё более тонкой, почти невесомой, словно призрак в белых одеждах…       Сяо признал силу её духа и, заглянув девушке в глаза, спросил её:       — И какие же у нас планы?       — Вернуть меня домой. К брату, — выдохнула Люмин. — Я выполню свой сестринский долг, как и должна       — Спасибо, Люмин, — шепнул Сяо, прикрыв глаза.       И всё-таки испытания не заставили её возненавидеть брата… Что ж, кажется, у него появились союзники. Сяо хотелось верить, что вместе им удасться уберечь Итэра от шага за край… Но после всего пережитого он привык доверять только действиям и планам.       — Доверю вам разработку плана. Будьте сильными и мудрыми, — шепнул он. — Итэр ждет тебя. Очень сильно.       Люмин медленно кивнула… И на этом их соглашение было заключено окончательно.       Сяо надеялся, что Итэр тоже видел сестру сейчас.