Принц павшего королевства

      Определённо Дайнслейф не так представлял себе возвращение в Каэнри’ах, Сяо в этом не сомневался.       Итэр проявил весь свой новый юмор, искажённый и даже чуть жестокий, устроив к возвращению рыцаря настоящий праздник. Он в одиночку украсил тронный зал истрепанной, серой от пепла и пыли бумажной гирляндой с флагами Каэнри’аха, гобеленами с вышитыми на них каэнриями и тренировочными манекенами, одетыми в старые костюмы рыцарей. От этого и без того жутковатый тронный зал стал выглядеть совсем уж мрачно. Словно сцена для абсурдно-страшной сцены в спектакле.       — Вижу, ты не очень рад встретить Дайнслейфа вновь, — повторила очевидное Люмин, когда зашла в зал за братом и увидела это.       — Надеюсь, и он тоже поймет это, — фыркнул Итэр ей в ответ.       — Не очень хорошая позиция для налаживания отношений, — нахмурилась девушка, сложив руки на груди.       — В этом и суть. Он должен извиниться передо мной, а не я перед ним, и пусть он это поймет сразу, — повёл плечом принц, таким образом отмахнувшись от сестры.       Ему действительно нужны были эти извинения, но знал это только Сяо, до сих пор проводивший с Принцем больше всего времени.       — Будь моя воля, никогда бы его не видел, — выдыхал он каждый раз, оказываясь в комнате наедине с Яксой, готовым его выслушать.       — Я понимаю, Итэр. Но меня ты тоже видеть не хотел ещё совсем недавно, — отвечал Якса, вычесывая светлые волосы юноши, наконец не заплетенные в косу. — Вам нужно поговорить, мой Принц. Причины важны, а знать их ещё важнее.       — Знаю, знаю, — бурчал Итэр, чуть отстраняясь. — Но… Мне до сих пор безумно обидно, что тогда он выбрал не меня. Я так нуждался в нём… Даже больше, чем в тебе. Каждый близкий человек был для меня на вес золота… А Дайнслейф не стал даже пытаться бороться и бросил меня! Словно так и должно было быть. Словно я не заслужил того, чтобы разговаривать со мной. Может, будь он рядом, всё было бы иначе…       Сяо сомневался. Итэр поддался жестокой воле разрушения, Хонкаю. Он был брошен дорогим человеком, потерял дом и семью… Разум изменил ему. А вместе с ним — и всем, кто был рядом, кроме Дайнслейфа. Если бы рыцарь остался в Каэнри’ахе, Сяо не сомневался, что испытания проклятия и видения ежедневных страданий собственного народа и его бы свело с ума. Дайнслейф поступил правильно… И вместе с тем ужасно. Он действительно бросил Итэра тогда, когда тот больше всего в нём нуждался, и Принц имел бы право не прощать его…       Если бы не острая необходимость в установлении между всеми ними доверия. Только оно сейчас могло спасти Итэра и Каэнри’ах. И принц, к счастью, это понимал, поэтому ворчание его быстро перетекало в печальное:       — Как думаешь, он извинится?       — Извинится. Я заставлю, если придётся, — уверенно отвечал Сяо. — Но и ты должен будешь сказать ему, что чувствуешь и почему поступил так, как поступил. Напомни ему об этом, если он будет хмуриться.       — О, я и так ему напомню, без хмуростей, — фыркал Итэр, взмахивая расчесанными волосами. — Но, конечно… И без извинений не обойдётся. Признаю, я… Не должен был драться с ним.       Сяо радовало, что перед лицом надежды к Итэру возвращались старые черты — эмоциональность, благодушие и щедрость. Итэр расцветал на глазах, и с каждым днём всё больше старался убедить свой народ, что есть и другой путь, который они не разглядели сначала. Каэнри’ах относился к этим словам с очевидной настороженностью, но, кажется, принимал более мирное решение. На это стоило рассчитывать — даже погруженному во тьму народу хотелось верить в лучшее, и обещание его от Принца явно рождало в их сердцах осторожную надежду на возможное счастье. Впрочем, к идее контакта с другими народами никто пока возвращаться не хотел. Слишком рано было думать об этом.       Пока Итэр морально готовился к возвращению Дайнслефа, всё остальные готовились к ритуалу. Никто старался особо не привлекать Принца к этому, чтобы лишний раз не тревожить его и так потревоженный происходящим разум. За него всем заведовал Изуна. Он искал лучшее место для проведения ритуала — достаточно удалённое от основной части города, чтобы в случае неудачи не повредить жителям Каэнри’аха, но при этом находящееся в зоне, где некогда проходили артерии земли, чтобы иметь возможность пробудить их и напитаться самой силой Тейвата. В то же время Люмин сосредоточилась на том, чтобы подготовить своё тело к проявлению всех стихий разом, что определённо было не совсем простой задачей. С Сяо же наконец сняли ограничители и во время, не отведённое Итэру, он старался пробудить затихшую скверну. Её должно было быть достаточно, чтобы уравновесить ритуал, перенаправить хотя бы часть его разрушительной силы с Итэра на Сяо.       Подготовка велась в ускоренные сроки, но достаточно основательно. Они не могли не быть основательными. От этого зависели не только их жизни, но и жизни всех жителей Каэнри’аха. Слишком высокая ставка, чтобы позволить себе хоть один прокол.       И наконец, к концу недели тьму Бездны озарило явление её последнего рыцаря. У полуразрушенного пути во тьму его встретили Маги Бездны — недовольные, но унявшие возмущения по приказу Принца. Они проводили рыцаря и Тарталью на самое дно Бездны, и если рыжего Предвестника почти сразу же отпустили, указав путь к Люмин, то вот Дайнслейфу пришлось остаться на улице.       Ещё идя следом за Итэром навстречу рыцарю Сяо заметил, до чего же Дайну неудобно. Он старался сохранять привычные равнодушие и строгость, но Сяо видел — в душе его царит смятение. Это было заметно в том, как неестественно ровно он держал спину и в том, как демонстративно смотрел вперёд, словно пытаясь отрешиться от всего, чтобы сохранить силу воли.       Итэр, кажется, тоже это заметил. По крайней мере, Сяо услышал, как он фыркнул и увидел, как Принц ускорился.       — С возвращением домой, Дайнслейф, — поприветствовал Итэр рыцаря, остановившись перед ним и заведя руки за спину с царственном жесте.       — Вижу, план изменился, — стало ему ответом.       При этом Дайнслейф остановил взгляд на Сяо. Губы его чуть дрогнули, а по очертаниям шрама от проклятия на шее скользнули полосы, указывающие на недовольство.       — У нас появился другой план, — тихо произнёс Сяо. — Но нам не удалось оповестить вас об этом.       — Но я проявил благоразумие и позволил воплощать этот план, — хмуро буркнул Итэр. — И ты его часть, Дайнслейф. Только поэтому ты ещё можешь ступить в Каэнри’ах.       — Я так понимаю, на твоих условиях, — позволил себе смешок Дайнслейф.       — Ещё бы. Я ведь Принц Бездны, — в тон ему ответил Итэр. — Нам о многом нужно поговорить. И тебе многое стоит мне сказать.       — Только мне? — изогнул бровь Дайнслейф.       — Не ерничай, — оскалился Итэр. — Следуй за мной.       — Дайн, иди. Это путь к лучшему решению. Я объясню тебе всё, пока мы идём, — дополнил эту грубую фразу Сяо.       Дайнслейф был в праве отказаться. Итэр был с ним груб, он совсем не знал подробностей, Каэнри’ах очевидно был враждебной территорией… Но Дайн кивнул и последовал за Итэром, когда тот развернулся и, чеканя шаг, направился во дворец — к счастью, не в тронный зал, а, кажется, в свой кабинет. Все же он хотел сначала поговорить, а не сходу указывать рыцарю на ошибки. Сяо облегченно выдохнул и поравнялся с ним.       Воздух трещал, словно перед грозой, и в нём остро чувствовалось напряжение, протянувшейся между Принцем и его старым другом. Итэр держался только потому, что дал слово сестре, Изуне и Сяо. Дайнслейф молчал только потому, что Сяо пообещал ему объяснения. Всё могло рухнуть в любой момент. Но пока оно держалось. И Сяо решил не рисковать шатким положением.       — Мы сумели договориться с Итэром, — шепнул он Дайну.       — Неужели? Поразительно, — действительно удивился Дайнслейф. — Я не верил, что вам удастся переубедить его. Видно, всему не хватало переменной в виде тебя.       Сяо ясно понял его намёк: у них удалось то, что не смог сделать Дайнслейф ещё пять сотен лет назад. В словах рыцаря не было обиды, только удивление и… Намёк на благодушие, наверное? Редкая эмоция от изгнанника, познавшего горе отчуждения от родины и одиночества.       — Я только помог. Люмин проявила поразительную выдержку в разговоре с братом и смогла уговорить его… На другой вариант, — ответил Сяо, потерев запястье, странно пустое без уже привычного браслета.       — И какой же?       — Тот, что мы и планировали, если удастся убедить Итэра, — выдохнул Сяо.       — Он действительно согласился? — широко распахнул глаза Дайнслейф.       — С условиями, но… Да. Он хочет снять проклятие, и мы предложили ему вариант… Включающий всё то, что он сам собрал за пять сотен лет, — кашлянул Сяо.       Рыцарь замолчал, глубоко задумавшись, и Сяо увидел, как между его бровей пролегла морщинка. Он молчал большую часть пути, пока потолок замка не укрыл их от серого неба Бездны. И только когда тени прошлого скользнули к Дайнслейфу, он передернул плечами и позволил себе мягкое:       — Спасибо вам. Вам обоим. Пожалуй, мне есть смысл говорить теперь, когда на горизонте мерцает надежда.       Сяо осталось только склонить перед ним голову и мысленно послать Дайнслейфу просьбу быть посдержаннее. Это же он уже попросил у Итэра, но видно было, что Принцу тяжело давалось сдерживать возмущения, копившиеся годами.       Он ещё раз показал это, когда слишком сильно хлопнул дверью, отрезав рабочий кабинет от коридора, и подчеркнул, когда упал в кресло без тени привычной изящности. Сяо сморщился. Пожалуй, впереди разговор не менее трудный, чем с Люмин… С ней Принц хотя бы был готов общаться, тогда как Дайна, очевидно, не переваривал настолько, что царапал ногтями ладони и поджимал губы так сильно, что они превращались в тонкую бледную ниточку на его и без того почти белом лице.       — Итак, что же ты хочешь услышать от меня, Итэр? — начал Дайнслейф, остановившись перед принцем и сложив руки на груди.       — Я хочу обсудить тот день, — сдержал агрессию Итэр. — Тот день, когда мы поссорились, я имею ввиду.       — Пожалуй, пора, да? Не прошло и пяти столетий, — вздохнул Дайнслейф. — Итэр… Мне жаль, что я оставил тебя тогда. Я знаю, ты нуждался в каждом верном человеке в те дни. Но… Я не мог поддерживать тебя тогда. То, что ты говорил, было жестоко, чудовищно, совершенно неправильно. Я не готов был отказаться от человечности даже ради тебя.       Итэр, кажется, не ожидал получить извинения так быстро, даже без давления на чувство вины. Он растерянно распахнул глаза и приоткрыл рот, затем опустил взгляд на ладони, сжавшие край стола, и, наконец, снова посмотрел на Дайнслейфа.       — Ты… Это было просто, — выдохнул Итэр. — Дайн…       — Это было быстро, потому что я много лет обдумывал момент извинений, — печально ухмыльнулся Дайнслейф. — И я готов ещё раз повторить это: Итэр, мне жаль. Жаль, что я оставил тебя, жаль, что позволил погрузиться в гнев и печаль, жаль, что не сумел остановить тебя тогда… Я был слишком слаб. Пожалуй, настолько же сломлен, как и ты. Вот только ты цеплялся за жажду мести, а я — за человечность. Может, мы оба были неправы.       — Не может, а точно, — выдохнул Итэр. — Я… Тоже был тогда не прав. Прости, что ранил тебя. Я не должен был поддаваться гневу настолько, чтобы бить тебя.       — Пожалуй, — улыбнулся Дайнслейф.       — Но я был чертовски зол, — буркнул Принц. — И не очень хотел тебя слушать, знаешь ли.       — Мы сошлись на том, что оба оказались упертыми баранами, а?       — Я ожидал, что ты им и остался, — кашлянул Итэр.       — Не поверишь, я ожидал того же, — выдохнул Дайнслейф, нервно зачесав светлые волосы. — Итэр… Ты и представить себе не можешь, как я скучал по вам всем. Не только самому Каэнри’аху, но и по Изуне, по Люмин… По тебе.       — Это было твоё наказание, — позволил себе неловкую грубость Итэр. — Но… Думаю, настало время его отменить, раз уж ты действительно раскаиваешься. И, Дайн… Как бы я на тебя не злился, мне тебя не хватало тоже.       — Значит, мир?       — Мир… — выдохнул Итэр, разом обмякнув.       Сяо ожидал, что это будет сложнее. Что Дайнслейф проявит характер, что Итэр не позволит себе выслушать его, что они оба припомнят каждую старую обиду и каждую рану на сердце только для того, чтобы рассориться в пух и прах. Но, чудеса да и только, они вспомнили ровно столько, сколько каждый из них смог бы вынести без перехода на гневные обвинения и споры ни о чем.       Итэр очень серьёзно воспринял возможность спасения Каэнри’аха другим способом, но, признаться, Сяо и подумать не мог что… Настолько. Настолько, чтобы загнать обиды поглубже и позволить себе ещё раз простить кого-то, кто предал и оставил его. Пожалуй, в этом была и доля заслуг Сяо. Он проложил Дайну путь, прошёл то что не смог пройти он, и достучался до сердца потерявшего себя Принца.       Это было не ради рыцаря. Это было ради робкой, осторожной улыбки, украсившей губы Итэра в тот момент, когда он прижал ладонь к лицу, скрыв глаза, и смущённо хохотнул:       — Хорошо, что я повёл тебя сначала сюда, а не в тронный зал.       — Дай угадаю, ты подготовил шутку, достойную тебя в лучшие годы? — фыркнул Дайнслейф.       — Хуже, — отозвался Якса. — Пожалуй, не стоит на это смотреть, да, Итэр?       — Однозначно. Это было для другого развития событий, — качнул головой Принц. — Что ж… Раз всё вышло так просто… До сих пор не верится… Люмин говорила, что ты принесешь артефакты, собранные ею в путешествии. Они у тебя?       — Да, — спокойно ответил Дайнслейф, сняв с плеча небольшую сумку.       Он медленно и вдумчиво выложил на стол перед Итэром всё, что Люмин так старательно собирала — осколок засохшей крови Двалина, отравленной Хонкаем, монолит, который девушка нашла после победы над Осиалом, заколку погибшего Электро Архонта, веточку Ирминсуля, застывшую суть Океанида, вулканический камень из глубин сильнейшего вулкана Натлана, затянутую льдом маску Синьоры… То, что отразило мощь Архонтов и могло стать якорем в процессе ритуала.       Итэр осторожно обвёл каждый предмет рукой, но коснуться так и не решился. Сяо заметил задумчивость, промелькнувшую в его лице, но Принц не позволил себе проявить слабость рядом с Дайном даже после объяснений.       — Да, я чувствую силу Архонтов, исходящую от этих предметов, — задумчиво произнёс он.       Сяо тоже чувствовал. Особенно силу Гео Архонта, исходящую от монолита. Мощная волна энергии, так похожая на силу Моракса, мурашками пробрала Яксу, заставив его задержать взгляд на янтарном кристалле, выглядывающем из-под камня. Такого же цвета были глаза Моракса… Это — всё, что осталось от его силы. Всё, что осталось от него. Даже сейчас господин старался сделать всё как лучше…       Когда-то он ошибся. Последовал воле Богов, позволив совершить настоящий геноцид. Но теперь Сяо и Люмин исправят его ошибку.       И сила ушедшего Архонта поможет им в этом. Может, там, где Моракс сейчас, он увидит это? Будет ли он рад? Сяо надеялся, что будет. Настолько же, насколько рад он сам тому, как близко спасение Каэнри’аха, как близко спасение Итэра.       — Мы сможем переработать их. Создать якоря, которые помогут Люмин, — покивал Итэр.       — Не верится, что проклятие будет снято, — вздохнул Дайнслейф.       — Мне тоже. Но один знакомый Якса очень уверен, что всё получится. И я не могу не надеяться на это так же сильно, как он, — хохотнул Итэр, растянув губы в не очень уверенной, но солнечной улыбке.       Сяо кашлянул. Да, из них двоих он надеялся больше всего. Просто потому, что Итэр, хоть и хотел верить, всё ещё не очень решался надеяться на лучшее. Слишком долго Каэнри’ах прозябал во тьме. Итэр хотел, чтобы всё закончилось хорошо, но ему трудно было поверить, что это возможно. И только Сяо все эти дни дарил ему свою надежду — ласками, объятиями, шёпотом на ухо, обещаниями, которым собирался следовать до конца.       Это окупалось. Дайнслейф усмехнулся, но, к счастью, не стал говорить ничего характерного для себя. Вместо этого он перевёл тему:       — Я готов участвовать в ритуале вместе с вами, если придётся.       — Твои силы нам понадобятся, — кивнул Итэр, не став разоряться на подробности. — Изуна пока занят… Но вечером он будет здесь и мы сможем обсудить всё.       Дайнслейф кивнул и потер подбородок.       А Сяо осталось только облегченно поднять глаза к потолку и ещё раз повторить себе: «всё получится».       Сейчас счастливый исход был как никогда близок. И это наполняло Сяо неуёмной энергией.