19 марта
19:23 — Олег: Эй, все нормально, я живой. Постараюсь скоро приехать, займёт немного времени. 23:46 — Сергей: Черт, извини, не заметил сразу. Жду.29 марта
17:53 — Сергей: Олег? 17:54 — Сергей: Слушай, я знаю ты говорил связь редко бывает, но просто отпиши, что ты в порядке.7 Апреля
11:23 — Сергей: Олег?16 апреля
14:23 — Сергей: Олег? 14:25 — Сергей: Я не знаю, прошёл месяц, от тебя нет вестей. Наверное, надо смириться, но я верю, что ты просто не выходишь на связь, потому что нет вышек там где ты сейчас.18 апреля
07:11 — Сергей: Вчера пришло письмо, официальные соболезнования, пал храбрым, во имя Родины. Да какая к черту Родина?!3 июля
16:21 — Сергей: Олег? 16:21 — Сергей: Олег, Марго улетела. 16:22 — Сергей: Я не знаю почему. 16:23 — Сергей: Я один. 16:32 — Сергей: Мне одиноко. 17:02 — Сергей: Вернись.7 августа
03:02 — Сергей: Вернись. Прошу. Это же шутка, ну.9 сентября
21:09 — Сергей: Я не писал тебе несколько месяцев, хотя очень хотелось, но мой ИИ (да, я таки закончил ее, тебе бы понравилось)-, короче, Марго (да, я назвал ее Марго)говорит, что мне нужно отпустить тебя. 21:10 — Сергей: Я не хочу.4 Января
02:11 — Сергей: Я скучаю. Так чертовски скучаю.17 Февраля
01:23 — Сергей: Жду.17 марта
19:27 — Сергей: Сегодня твой день рождения. Поздравляю.3 мая
20:14 — Сергей: Я должен был прекратить, но, кажется, это выше меня. Скоро годовщина, а мне даже некуда нести цветы и эти дурацкие медали, которые прислали мне за тебя посмертно. Да кому это нужно посмертно?! Лучше бы их не было. 20:17 — Сергей: Можно я их выброшу? 22:01 — Сергей: Нет, не выброшу. Они твои.27 Июня:
19:27 — Сергей: Эй, знаешь, сегодня будет старт нового этапа. Ты бы гордился мной. Жаль, что ты не рядом. Олег сжал телефон в кулаке с такой силой, что экран почти треснул. Блять, блять- — БЛЯТЬ! — рявкнул Олег, ударяя по стене в порыве ярости. Марго слетела плеча, истерично взмахивая крыльями. Идиот, придурок, дурак! Как он мог положится на смс-сообщение, как он не додумался объяснить, что происходит? Как он мог доверится тому, что государство вовремя сообщит новости, что Сергей получит это сообщение в тот же день? Он думает, что я мертв. Он думает, что я его бросил. В груди поднималась какая-то неизвестная ему до этого ненависть, ярость. Ненависть к тем, кто сорвал все, ненависть к себе, за то, что не объяснил, за то, что уехал, что не был рядом. Как же так? Я — предатель. Вещи отправились в сумку совсем небрежно, он сгреб всё, что мог, всё, что могло понадобиться. В этой квартире, конечно же, оставаться было нельзя. Искать новую — не было времени, но… был один вариант. Дом, который ему дали по выходу из детдома. На окраине, совсем неприметный. Он не был там уже черт знает сколько лет, но в этом ведь вся суть, не так ли? Дверь была резко захлопнута, заперта на ключ с небрежно приклеенной печатью, чтобы было не так заметно что внутри кто-то был. Марго вернулась ему на плечо, и периодически зарывалась клювом в его слегка отросшие волосы, будто пыталась успокоить разбушевавшегося Волкова. — Эй, ко мне в машину нельзя с животными! — Водитель такси заткнулся, стоило ему встретиться с ледяным взглядом Волкова. — Езжай, — слова больше похожи на рык, чем на человеческую речь, но ему было плевать. Если бы не рациональная часть его, которая все еще останавливала Олега от опрометчивых решений, он бы прямо сейчас поехал к Сергею и открыл бы дверь с ноги. Но нельзя, если он хочет, чтобы Серёжа был в порядке, чтобы у них было куда сбежать, чтобы он был в безопасности, надо сдержать свой гнев и решить все вопросы максимально быстро и качественно. Дом оказался в более чем плачевном состоянии, был почти непригодным для жизни, если по-честному, но это был их лучший вариант сейчас. Ничего, за пару дней я приведу это все в божеский вид.***
Недели труда и работы были сжаты и уложены всего в несколько дней. Дом был приведен в относительный порядок, собрано оружие, раздобыты планы клиники, в которой держали Сергея. Олег забыл о сне. Во-первых, потому, что жил буквально только на кофе, а во-вторых, потому, что не мог уснуть. Марго иногда напоминала о еде, но сон стал чем-то недостижимым. Теперь кошмары о войне дополнились еще и страшными фантазиями о психиатрической лечебнице и о Сергее. Так херово Олег не чувствовал себя давно. Да, он не был лишен своих неуверенностей и комплексов, но как-то до этого ему удавалось со всеми ними бороться, но теперь единственной мыслью, бьющейся запертой птицей в его черепе, было «Я подвёл его. Я бросил. Я — предатель. Какой из меня брат?». Это надо было исправить, вызволить его, обнять, попросить прощения за всё, сказать, что он вернулся, что теперь все будет хорошо. А простит ли он? Это было мыслью для другого случая. Наверное, если бы Сергей попросил его уйти, он бы ушел. Но исключительно после того, как убедился бы, что он в безопасности, и что ему ничего не угрожает. Олегу удалось разузнать всё. Подробности громкого дела, кто его арестовал, как и когда. Оказалось, что это случилось в день последнего сообщения Сергея. Черт возьми, брат, что ты задумал? Но страшнее всего было читать его медкарту из лечебницы. «Диссоциативное расстройство личности». Слова, вписанные в графе «диагноз» прожигали страницу, заставляя сердце Волкова тревожно сжаться. Куча таблеток, «пациент отстранён, не отвечает на вопросы», «признан невменяемым, не может отвечать за свои действия», «опасен для себя и окружающих». Опасен? Этот идеалист и мухи не обидел бы. В его мире все решает справедливость, решает честь. В его мире не было жестокости и войны. Жестоким у них был Олег. Это он решал проблемы, давал сдачи обидчикам, защищал Сергея. «… решал проблемы жестоко и радикально» — именно так говорил о нем Сергей всегда. Что ж, значит пришло время для жестокости, ведь, судя по всему, только его методы и могут помочь вытащить Сергея из тюрьмы. Найти нужных людей было сложно. У Волкова были обширные связи за границей, но не в самой России. И тем не менее, ему удалось подключить пару проверенных людей, пообещав им приличную сумму, достать лодку. Всё было готово. Ещё чуть-чуть, Серёж.***
Все сработало, как по часам. Лодка причалила чётко между патрулями, и, надежно спрятанная прибрежной растительностью, ждала их для успешного отхода. Одежда санитаров позволила легко скрыться среди персонала, об их цели напоминал только холод от пистолета под кофтой Олега. Он искренне надеялся, что он не понадобится. Волков хотел зайти, забрать Сергея и выйти максимально тихо. Так чтобы их не заметили камеры, чтобы не было крови, чтобы на них не спустили собак. — Ты знаешь в какой он палате? — едва слышный вопрос, пока они с напарником шагали по коридору, пустил по спине холодок. — Да, в изоляторе, — холодно и едва слышно ответил Олег. — Они говорят, что он опасен для других. — А для нас? — Он меня не тронет. — Но если- — Если с его головы хоть волос упадет, каждый из вас получит пулю в лоб, ясно? — Ясно, ясно, не кипятись. — Пришли, постой на стрёме. Волков начал ковыряться в замке, времени на то, чтобы раздобыть нормальный ключ не было, а потому было решено воспользоваться отмычками. Черт тебя дери, почему так долго? Руки едва заметно дрожали, и поэтому отмычки постоянно соскальзывали. Олег сделал себе мысленную пометку, что надо потренироваться взламывать замки — мало ли, ещё где понадобится. Наконец-то, замок победно щелкнул, и Олег выдохнул сквозь зубы, пряча отмычки и собираясь с силами. Чтобы он там не увидел- Что бы с Сергеем не случилось, он все исправит. Дверь открывалась мучительно медленно, но Волков замер после первых двух шагов, не в силах пошевелиться. Комната была именно такой, какими представляешь комнаты в психбольнице. Одно крошечное окно, от которого толку столько же, если бы его и не было вовсе, мягкие стены, давящие на тебя со всех сторон. Чувство было такое, будто комната была создана для того, что уничтожить все человеческое, что осталось в тебе после того, как ты сюда попал. И внутри этой комнаты -нет, клетки- был его брат. То, что от него осталось. От молодого улыбчивого мужчины осталась тень. И без того бледная кожа стала полупрозрачной, тонкой, словно бумага. Она плотно обтягивала кости, показывая, как сильно Разумовский потерял в весе. Некогда ярко-рыжие волосы словно выцвели, но отрасли, падая на плечи высохшими прядями. Он сидел в углу, будто бы сжавшись в комок. — Серёж? — желание сгрести его в охапку и прижать к себе, как в детстве, кажется почти непреодолимым, но Разумовский дергается от нового голоса, и Олег сдерживает себя от порыва, который может стать непоправимым. — Серёж, это я, Олег. Прости меня, слышишь? Я тут. Я пришел тебя забрать. Олег не знает точно слышит ли его Сергей, но изо всех сил надеется, что да. Надеется, что он слышит и, самое главное, слушает. Ну же, давай, я знаю ты слышишь. Вернись. Приди в себя, я знаю, что ты там. Ради меня. — Серёж, я подойду, ладно? Мы сейчас вернёмся домой, хорошо? Все это закончится, я обещаю. Нет реакции. — Серёж, пожалуйста. Предельно, мучительно медленно Разумовский поднимает голову и смотрит в глаза Волкову. Смотрит впервые за полтора года. Это похоже на ушат ледяной воды. Будь Олег взаправду волком он бы ощерился, шерсть на холке встала бы дыбом, а из горла бы вырвался предупреждающий рык. Но он не зверь, он человек. И потому он просто смотрит в глаза своего брата и понимает одну единственную вещь. Она кажется настолько первобытной, что больше напоминает мысли зверя, а не человека. Одно единственное слово. Чужой.