Neполноценный

— Мой маленький малыш, как твой первый день? — хитро прищурившись, подошел к Чуе Верлен. Ждет взрыва. — Отец, не называй меня так! — сжав челюсть, проговорил парень. Его выражение лица было неподвижным, однако в глазах искрила буря. Любимое хобби Верлена — доводить сына. — Поль, — со второго этажа послышался недовольный голос Рембо, — прекращай со своими штучками и поднимитесь вместе сюда.       Они не всегда успевали ужинать вместе, у всех было бешеное расписание, однако, когда всё-таки удавалось собраться, это было сродни празднику. Верлен, конечно был идеален во многом, но не в готовке, так что в их небольшой семье этим руководил Рембо.       Когда Чуя рос, он многого не понимал в человеческих отношениях, как, например, в чем смысл объятий, почему люди в обществе агрессивно настроены против кого-то одного, слабого, для чего люди лгут. Он часто завидовал людям, нашедших своих соулмейтов, ему казалось это таким невероятным фактом, а некоторые, казалось, и не ценили этого. Еще одна причина, по которой он не чувствовал себя человеком. А он бы так хотел, но судьба такова.       Сейчас же, они сидели за огромным столом и негласно отмечали «дебют» Чуи в мафии. Парень очень ценил такие вечера, ему казалось, что это самое лучшее, что происходит в его жизни. — Тебя, наверно, поставят с кем-нибудь в пару для начала. Мы не можем присутствовать на твоих миссиях, — задумчиво протянул Рембо. — Могу поспорить, Мори спал и видел, как поставит своего мальчика в пару с нашим Чуей, — усмехнулся Верлен, открывая бутылку вина. — Мальчика? У Мори есть сын? — Чуя потянул свой бокал к отцу.       Верлен странно улыбался, и, немного погодя, продолжил: — Подопечный его, Дазай Осаму, но тебе, Чуя, — тон стал серьезным, — я не советую с ним водиться. Никто не знает его истинных мотивов, он чрезмерно жесток. С ним обычно никто не водится. — Мне его жалко, — проговорил Рембо, потягивая сок, — он таким стал, чтобы защитить себя, ты же знаешь, как к нему относились. — В мафии у всех есть своя история, однако с этим парнем судьба обошлась хуже всех, — Верлен говорил так легко, будто разговор шел о погоде.       Чуя слушал. Ему с детства нравилось слушать рассказы о мафии, однако сегодня он будто бы ждал, когда переменится тема. Ему не нравилась возможность заиметь психопата в напарники. Но он не боялся, он считал себя сильным. Сильнее какого-то Дазая Осаму.

***

— Чуя-кун, как ты вырос! — прямо над ухом Чуи пропел Альбатрос, один из друзей семьи, который чаще всего в детстве играл с мальчиком. Вечный весельчак, однако он являлся одним из самых сильных бойцов мафии.       Рыжий дрогнул, медленно отходя, пытаясь избежать объятий. Не удалось. Ему казалось, что он даже слышал хруст своих ребер. Зачем люди это делают? Проявление чего, если не своего тактильного голода? — Ты меня будешь сопровождать? — голос Чуи всегда был серьезен, даже в таком положении. — Ах, ну конечно, ты же мой любимый крестник! — Я не твой крестник, — Чуя демонстративно закатил глаза. — Ничего страшного! Пошли! — он первым оторвался и потянул парня за руку.       По дороге Альбатрос шутил буквально про все на свете. Даже их предстоящее задание, первое для Чуи, он осквернил всеми возможными шутками. Ну, это Альбатрос, ничего необычного.       Задание было стандартным — обыкновенная зачистка. Прибыть, продиктовать условия, в случае отказа оппонента — убить всех. Ничего необычного. Казино, кажется. Да, именно туда они и ехали. Чуя не боялся, ему хотелось всё скорее закончить. Так что, откинувшись на спинку сидения, под неугомонный лепет знакомого, он прикрыл глаза. Всё будет хорошо.

***

      Боль. Она пронзала все тело, словно иглами, было тяжело дышать, кожа как будто отслаивалась. Глаза слезились от едкого дыма, горло будто продрано. В волосах что-то теплое, его кровь, кажется. Он не может пошевелиться.       С усилием он открывает глаза и в первую секунду ничего не видит. Все плывет, он пытается встать, но его кто-то держит. Так сильно, что даже не шевельнуться. Он вновь закрывает глаза.       Второй раз он приходит в себя, когда его кто-то несет на руках. Он видит уже лучше, нет противного дыма, но тело всё также ужасно болит. Чуя не может рассмотреть лица этого человека, не может повернуть голову, взгляд упирается в бинтованное плечо. И не только плечо. Чуя понимает, что руки этого человека все в бинтах, слой за слоем, такие ровные, белоснежные. Что за мумия его несёт.       Когда рыжему не получается шевельнуться, он использует гравитацию. На самом деле у него это выходит автоматически, он всегда помогает себе ею. И, как только его тело опаляет красным, все затухает и его перекрывает яркое голубое свечение. Он не может поверить, дар будто бы исчез. Это что еще такое? — Ты с ума сошел? Зачем используешь, когда ты при смерти? — собеседник останавливается, с укором смотря на Чую, — Не лежится на руках? — через секунду его лицо расплывается в коварной улыбке.       Чуя пытается хоть слово сказать, но вместо этого он просто хрипит. — Не надрывайся, красавица, — перехватив парня поудобнее, продолжает тот, — вызывать бога на первом задании было как-то … — он будто бы насмехается, — глупо, не считаешь? — Заткни свой поганый рот, — из последних сил хрипит рыжий, — ты кто такой, чтобы такое говорить… — Меня зовут Дазай. Дазай Осаму.       Чуя вскинул брови, приоткрыв рот. Такая реакция позабавила Дазая. — Я известен. Любопытно. — С психопатами возиться, — тихо буркнул Чуя, — ты…кхе…куда меня несешь? — О-о, мой милый спутник, — Накахара рыкнул, но Дазай продолжил в своей манере, — ты там устроил такое месиво, что мы на некоторое время заляжем на дно, чтобы они потеряли след.       Что Чуя устроил, он помнил лишь частично. Помнил, как прибыли, как их окружили, помнит насмешки того итальянского главы насчет его семьи, помнит, как неосознанно шептал те заветные слова вызова порчи, а потом все, как в тумане. Теперь, его несет некий Дазай, с которым он не должен водиться, предположительно на базу. Вот и все.       Голова снова гудит и он прикрывает глаза, сразу проваливаясь в сон. За секунду до этого парень хватается за рубашку Дазая, немного сжимая в руке. Но он об этом не вспомнит.       Проснулся Чуя глубоко ночью в каком-то доме, под тремя одеялами и уже в другой одежде. Кровь с его рук была полностью смыта. Левое запястье, что болело, было перебинтовано. Было жутко холодно, он медленно сел, оглядываясь.       Скудная обстановка, так еще и обогревателей нет. Он осмотрелся. Стул, кровать, небольшой шкаф. Металлические стены. Где они?       На краю кровати, лежа боком, спал Дазай. Его лицо освещалось светом от небольшой лампочки, что очень слабо светила. Теперь то он мог рассмотреть его поблизости. Во сне он выглядит так спокойно, совершенно другое впечатление от того Дазая в сознании. Он лежал также, в своих бинтах, что в некоторых местах покраснели от крови Чуи.       Накахара, хоть и был зол, тихо отбросил верхнее одеяло с себя на спящего. Холодно всё-таки.