***
— Двадцать часов назад они приземлились сюда, в Токио, затем… — перед Верленом с Рембо лежала огромная исписанная координатами карта. Счёт шел на минуты, действовать надо было быстро. — Ещё один штаб в другом городе, ты уверен, что именно сюда? — Не задавай глупых вопросов, Артюр. В городе есть всего несколько мест, где они могли бы расположиться. Иначе им бы не позволили, — мужчина выделял красным круги на карте — предположительные места действий. — Скажешь Дазаю? — Думаю, этот умник, в отличие от нас уже давно там разбирается с крысами. Рандо, мать твою, соберись, — Верлен вскочил, быстро кому-то набирая, оставив супруга сидеть одного. Он называл его так, только когда сам нервничал. Рембо достал из потайного кармана пиджака маленькую черно-белую фотографию. На ней был изображён Чуя, лежащий без сознания в первые свои дни. Как раз тогда, когда они спасли его и тот пребывал в коме. Тревожность Артюра в то время превышала всё терпение Поля, поэтому тот сделал это тайное фото, не разрешённое врачами и вручил мужу. Обещал, что если не очнётся в течение десяти дней, он сам найдет одаренного/воскрешителя/да хоть самого бога, чтобы вернуть мальчика в чувство. Это было двадцать восьмого апреля и уже на следующий день Чуя открыл глаза. — Где же ты, сынок, — прошептал мужчина.***
Они все, не договариваясь, встретились в аэропорту Токио. Дазай, уверенной походкой направлявшийся к мужчинам, держал в руке свёрток. Парень, казалось, излучал смертельную ауру, ведь никто в радиусе десяти метров не смел подходить к нему, даже учитывая тот факт, что места в помещении было крайне мало. — Координаты, — единственное, что сказал он, прежде чем повернуться и также шустро направиться к выходу. Верлен знал точное место, но в листке было совершено другое. Он то не мог ошибиться или это план Дазая? Естественно, да. Осаму было несподручно иметь даже союзников в этом деле, а послушаются или нет — уже другой вопрос. Удивительно, но место предполагаемого штаба находилось не спрятанным в закоулке, а самим зданием, причем одним из больших в Токио. Посмотрим. Он зашёл в освещённое здание, где никого не было. На ресепшене горел свет от монитора, здесь кто-то был несколько минут назад, а сейчас весь первый этаж пустовал. Дазай завернул за угол, зайдя в служебный выход, откуда открывалась лестница в подвал. «Вероятнее всего» — думал он. Но подвал также был пуст, даже звуков, вроде работающей системы, водосточных труб или прочего не было. Звенящая тишина. «Где же ты, Чуя?» — пронеслось в голове. — Дазай? — встревоженный голос Чуи, что эхом донёсся снизу. Парень сразу же рванул на звук, ориентировочно, второй этаж подвала. Он спустился и выбил первую попавшуюся дверь. За ней стоял испуганный Чуя. — Ты зачем мне дверь выбил? — его привычный голос, привычная манера и нахмуренные брови. Никакого загипнотизированного взгляда и бреда в речи нет. Дазай сразу же переступил порог, притягивая парня в объятия. Живой, дышит и стучит сердце. Накахара и не брыкался, прижимая голову к груди напарника. Обстановка была сделана под обычную гостевую комнату, но без окон. Кровать, белые стены, множество освещения, шкафы, столы, даже рояль. Покрывало на кровати было чуть смято, Чуя спал. На тумбочке была лампа и несколько целых пуль. Самого оружия не было видно. — Чуя, — Дазай шептал, до сих пор сжимая юношу, — ты жив. — Ну конечно я жив. Я довольно ценен, знаешь ли, — рыжий пытался расцепиться, однако Дазай ему не давал. — Ты поднял на уши весь порт, — тот же шепот и поцелуй у виска. — Поверь, к этому мне не привыкать. Дазай, — он выпутался и дёрнул руку парня, идя к кровати. — Мы идём домой, — Дазай встал рядом. — Я пока не могу. Мне нужно кое-что сделать… с ними, — Чуя сел на кровать, притянув за собой Осаму. — Давай вместе это сделаем. — Нет, — твердо сказал парень, прежде чем, вытянув руки, повалил Дазая на кровать, затыкая поцелуем. Шатен догадывался, но точно не понимал, что это могло значить. Сейчас необходимо было доставить Чую в порт в полной безопасности, а не предаваться любви в логове врага. Но рыжий, будто чувствуя, не давал и шанса, затягивая Осаму в поцелуй и уже удобно устроившись сверху. — Чуя, — Дазай тяжело дышал, — что ты творишь? — Я всё продумал. А ты не будешь мне мешать. — Я пришел сюда за тобой. — Не могу утверждать точно, сколько это продлится, но сейчас я хочу только одного. — Ты не в своем уме, — Дазай начинал закипать. — Осаму, ублюдок, — Чуя оттянул каштановые волосы вбок, приближая губы к уху парня, — сейчас я более, чем уверен в своих действиях. Конечно, из всех вариантов складывающихся событий, Дазай и предположить не мог, что произойдет такое. Чуя что-то узнал, собирал информацию, ждал, всё это время подыгрывая. Месть за испорченную жизнь Тюе или за его рождение? За смерть родителей? На данный момент парень не был под властью способности — уж имея за несколько минут столько телесных контактов с Дазаем, было бы очевидно. Значит Чуя записался в ряды великих актеров, если за все это время его не вычислили. Тогда, где крысы? — Я не знаю, когда мы в следующий раз увидимся, я хочу запомнить тебя, Дазай, — рыжик говорил таким отчаянным тоном, сильнее прижимаясь к парню, — ты даже не представляешь, что здесь творится на самом деле, — Чуя прошипел, смотря в сторону, — не знаю, когда закончится эта война, — он позволял целовать свою шею, — ещё даже не начавшаяся. Шатен перевернул парня, нависая над ним. В глазах у Чуи было что-то неведомое для Дазая. Смесь смирения, отчаяния и одновременно надежды? Чуя не был весел, нет. В сказанных словах была истина, много говорить он и сможет здесь, ограничиваясь расплывчатыми фразами. Но ему не стоит бояться за Осаму, опасаться, что и за ним пойдет погоня. Этого, скорее, Дазай и ждёт, чтобы те, моля об убийстве, поведали о местоположении главной крысы этой пьесы. Дазай расстегнул несколько пуговиц у себя на груди, продолжая целовать рыжего. Он поддел край футболки парня и, приподнимая его за собой, снял ненужный предмет. Они уже часто целовались, но до первого раза так и не доходило. Дошло, видимо, во вражеской организации, в плену Чуи. Жизнь, как она есть, что поделать. — Чуя, — Дазай шепчет на ухо, — неужели тебя возбуждают опасные ситуации? Я думал, ты домашний мальчик, который готовится к этому со свечами и ужином. — Заткнись, — щеки юноши горели, он отводил взгляд, притягивая Осаму к себе, пока тот медленно спускался к соскам, прокладывая дорожку поцелуев. Чуя зажал зубами запястье — ему не хотелось обольщать слух суицидника своими вздохами. Это заметил Дазай, перехватив его руки и приковав к постели. Накахара шумно выдохнул. Оставив одну руку, шатен поднес пальцы ко рту парня, дразняще давя, пока тот не сдался. Кровь била в ушах и непонятно, было ли это действием адреналина или простым возбуждением. Чуя заерзал, когда почувствовал первый палец сзади. Осаму заметил, чуть замедляясь и спускаясь ниже. Он вновь начал оставлять дорожку поцелуев внизу живота, уловив шумный вздох, когда наконец провел языком по органу юноши. Чуя весь выгнулся, уже не замечая растягивающие его пальцы. А Дазай, как будто наслаждаясь реакцией парня, не спешил углубляться, посасывая одну лишь головку. Накахара вздрогнул, когда пальцы сзади согнулись, посылая невидимый сигнал по всему телу. Он сказал что-то, уже чувствуя подходящую разрядку, как пальцы сзади, как и горячие губы спереди, исчезли. На секунду он даже не понял, что произошло и выражение его лица рассмешило Осаму. Чуя вновь нахмурил брови. — Сядь, — скомандовал он, приподнимаясь на коленях. Дазая умилило такое поведение, что он был не в силах противостоять. Сел послушно, пока юноша резко не оседлал его бедра, повалив на спину. Хитрец. — Я хочу сам, — ответил на немой вопрос парня. Он потянулся за очередным поцелуем, ерзая, тем самым вырвав тяжёлый вздох у Дазая. Победно ухмыльнувшись, он протянул руки к ширинке, когда руки Осаму перекрыли его, самостоятельно расстегнув штаны. Были ли за дверью враги — он не знал, что на самом деле имел ввиду Мори — тоже. Стоит ли им заниматься сексом здесь? Определенно да. Сейчас его голова была пуста и имели значение только дразнящие губы рыжего, которые не подпускали на долгий поцелуй, каждый раз отрываясь. Он приподнял рыжего, заставив напрячь ноги, пока протискивался сам. Чуя низко застонал, когда крупная головка проникла внутрь. Он снова зажал зубами запястье, пока медленно насаживался, стараясь привыкнуть. Дазай взял его искусанную руку и поцеловал прямо в «пустое» имя соулмейта. — Чу, ты знаешь, что я… — не успел он договорить, как рыжий сам поднялся, начав двигаться, тем самым вырвав тихий стон у напарника. Накахара нашел опору на груди Осаму, и уже ничего не слыша, плавно двигался. Дазай ему помогал, придерживая бедра и с улыбкой наблюдая за выражением лица первого. Тот щурился, хмурился, тихо стонал, когда попадал в нужное место. Глаза застелило пеленой, иногда выпуская предательские слёзы. А когда открывал их, также жадно смотрел на Осаму, не выдерживая долгого зрительного контакта. У Дазая был секс, не раз за его жизнь. Но ничто не могло заменить ему нынешних чувств, которые он испытывал сейчас. Любовь с соулмейтом, с потерянной родственной душой, с лучшим человеком в его жизни, пусть тот так и не считает — это то, что он определено не заслужил, но получил. Его сердце отбивало бешеный ритм, в груди вспыхивало доселе неизвестная нежность. Чуя олицетворял саму чувственность, опровергая все доводы о том, что он всего лишь программа. От него так и веяло жаждой, страстью, доверием. Любовью. Дазай резко сел, тем самым точно ударив по простате, из-за чего Чуя единственный раз громко простонал на весь этаж, кончая. Его уже ничего не заботило, даже если за ним шла слежка, сейчас он принадлежал и хотел отдать всего себя. Осаму, не выдержав сильной пульсации внутри, излился глубоко в юноше, притягивая того крепче. — Дазай, я… Спасибо, — Чуя спрятал глаза на плече у парня.