Neполноценный

— Чем занят, Чуйчик? — стук каблуков и характерный шлейф духов выдавали свою хозяйку. — Агх, Артемисия, я Чуя, — отрезал он, — Чуя Накахара. Она подошла и приобняла его за плечи. Одна из немногих, с кем парень поддерживал связь, но называть это дружбой ему не хотелось. — Что делаешь? — Отчёт. — Хм, у тебя тут ошибка, — она тыкнула в одну из строчек, проведя длинным ногтем слева направо. — Гм, спасибо, — он вернулся, исправив помарку. Черноволосая открыла окно, затем села на кресло рядом, подкатив ближе к парню. Достала свои ягодные сигареты, предложив и собеседнику. Чуе было лень искать свои на другом этаже, а ягоды иногда приятны, хоть и слишком сладки для него. — Ты не скучаешь по нему? — они закуривали от одной зажигалки, после чего девушка выдохнула, подняв голову к потолку. — Я не хочу и думать об этом, ты же знаешь. — Да ладно, я всё вижу по тебе. Ты еще ждешь его, — она откатилась на кресле на несколько метров назад к окну. — Он не придёт. Я не знаю, наверное, я исчерпал все шансы жизни с соулом, — он расписался, поставил дату и закрыл папку с отчётами. На сегодня всё. — Слишком пассивно. Надо бороться до последнего, сейчас мало кто находит свою родственную, нельзя так просто отказаться от нее. — Как видишь, можно. Но это я виноват. Еще я не могу строить отношения — я не такой, как все, — Чуя откинул голову на спинку кресла. — Не такой, как все, — передразнила его Артемисия, — говоришь, как тринадцатилетка, ты обычный, как и все мы. Хватит слушать этого разочарованного в жизни деда. Чуя усмехнулся. — Странные у вас отношения, однако, — сделав затяжку, продолжил он. — Если это, — она демонстративно сделала выкат вперёд, — можно назвать отношениями, то я уже буду безмерно рада. — А зря, мне кажется, он тебя неосознанно выделяет, даже после его речей о вечном одиночестве человека. — Это всё секс, — она отвернулась и на ее лице можно было заметить легкое покраснение. Засмущалась, как мило. Чуя вновь усмехнулся, теперь не отводя от нее взгляда. Ее глаза округлились, будто она что-то вспомнила и, чуть погодя, продолжила, — Мы на следующей неделе летим в Йокогаму. Заявление после себя оставило неловкую паузу. Чуя не знал, с чего начать, поэтому Артемисия продолжила. — Да, ты тоже. Федор сказал, что ты готов. — Что ж, очень рад. Давно не видел город. Буду счастлив пройтись по старым улочкам. — О-о-о, от тебя так и веет обидой, братец, поумерь свой пыл, — она тихо смеялась. — Я не обижен, — Чуя пытался поймать ее взгляд, но та продолжала смеяться, смотря на экран телефона. — Да-да, а еще Федор меня любит, — она подняла свои красные глаза, встречаясь с небесно-голубыми. — Для чего всё это? — Кое-кто вставляет нам палки в колёса после повышения… Чуя посмотрел на нее озадаченно, но продолжения не последовало, что вынудило его поднять бровь. В ту же секунду поднялся сильный ветер, заставивший дверь громко хлопнуть. Артемисия подошла к ней, держа за ручку и почти прошептала: — Он стал боссом Портовой Мафии, — после чего скрылась под стук своих туфелек. Что? Чуя ненадолго отключился, переваривая услышанное. Дазай стал боссом Порта? Если это так, то кто убил Мори и ради чего всё было сделано? Первая мысль, пришедшая в голову — это личная месть Федору и припоминание Накахаре за предательство. Хотя, не ему судить его. Дазай представлялся боссом жестоким, тем более после прошедших лет он и подумать не мог, какие изменения произошли в его душевной организации и что по итогу в нем победило. Возможно, он, как и Федор принял веру в убеждении вечного одиночества и отрицании своей родственной души. Так что встреться они сейчас, Чуя был бы не более, чем обыкновенным противником из вражеской организации. И даже так Дазай оказывал на него определённое влияние, ведь за все время, проведенное в крысах, его порча спала и ждала своего единственного часа. Федор за ним наблюдал эти дни, пару раз они беседовали, как раньше, но никакой тихой деятельности в юноше не было замечено. Наоборот, парень был подавлен и с тем о новом боссе и его старой семье он всячески увиливал. Значит, его это вновь ранит. А это уже не было таким страшным, это они проходили. Чуе нужно немного, чтобы наладить свое внутреннее равновесие. Он держался как всегда, но внутри бушевали эмоции. Рыжий здорово себя накрутил за эти дни, его тревога превысила привычный уровень. Так что, когда они садились в самолёт, душа заметно потеряла баланс. Это становилось заметным. И, как его заверили, он может и не показываться. Но он хотел. Хотя бы поговорить. Хотя бы увидеть. — Я устал переезжать! — щелкая ногтями по бокалу шампанского, пропевая гласные, верещал Гоголь. — Каждые пять лет, всего то, — Шибусава предпочитал не напиваться в самолёте, поэтому они вместе с Федором наслаждались чаем. Этот самолет был лишь для высших чинов в их организации — сейчас они добирались легально, то есть не благодаря способности. — Вы просто не присутствовали во времена наших приключений с Федором в России, вот тогда было лю-то! — Николай, это останется между нами, — Федор поставил на поднос подошедшей официантки пустую чашку. — Мы в Йокогаме надолго, как я полагаю? — Шибусава встал, освобождая место боссу. — Как пойдёт. Я, к сожалению, не подвластен всему на свете. — Чуёнок, ты чего так раскис? — Артемисия чуть поклонилась, чокаясь о бокан рыжего. — Чуя, — как всегда злобно отчеканил он, продолжив, — всё в порядке, не люблю летать. — Ты любишь сам парить, да-а. — Не приставай к парню, он точно знает свое дело, — Шибусава медленно проговорил. — Главное, чтобы оно не разнилось с наши-и-м, — перекрыв нос и рот своим бокалом, промямлил Николай, но все услышали эту реплику. — Можете не сомневаться, в Чуе я уверен, — чуть улыбнувшись, сказал Достоевский. — Его статистике и я завидую, — Николай встал, немного потрепав рыжего по голове и тыкнув его в нос, — а вообще я рад, у меня в Японии такой дом… Такой сад… — Мы скоро приземлимся, пристегнитесь, если хотите, — Федор окинул всех в салоне, — кроме Чуи, конечно же. Он единственный, опалив себя красным свечением свободно проходился по самолёту, пока они медленно снижались.

***

— Отпустил волосы с одной стороны? — Дазай вертел свежий снимок Чуи, садящегося в машину возле аэропорта, — организуй нам встречу, — он махнул подчиненному. — Да, босс, — служащий поклонился, отходя спиной к двери. Как только дверь захлопнулась, а шатен остался один, он мог позволить себя снять привычную жестокую маску, оценив ситуацию с другой стороны. Он так долго этого ждал, Мори запрещал что-то делать после последнего инцидента, за что поплатился жизнью. Этого, к сожалению, не удалось избежать. Огай что-то планировал, что-то связанное с крысами и непосредственно Чуей. А Дазай в эти игры не собирался играть. Четырех с половиной лет было достаточно. Дазай собирал информацию, а когда был готов, ничто не составило труда, тем более с помощниками в виде Верлена и Рембо за спиной. Последний удар так или иначе нанес Поль, но боссом стал именно Дазай, как ему и предназначалось. Огай Мори был мёртв. Он и не сопротивлялся, ждал этого, единственное, что сказал — это просьба передать информацию Юкичи лично. Что Дазай и сделал, когда организовывались тайные похороны. Фукудзава на заявление прикрыл глаза и через пару минут молчания заключил, что этого было не избежать. Дазай держался отстраненно, но факт его вмешательства был налицо. В тот день было объявлено перемирие, так что исполнительный комитет, как и новоиспечённый босс могли свободно присутствовать в детективном агентстве. Это был любимый зимний день Дазая. Похороны прошли и через время в портовой мафии наступила новая эра. Осаму имел собственные представления об устройстве, поэтому первое время организация терпела значительные перемены, обретала более сильное влияние. Теперь не было никаких вольностей, ничто не забывалось, провинившийся — наказывался. Время пыток, контроля и жестокой власти. Но вместе с тем, повышение значимости организации на фоне всех группировок в Японии. Когда город более менее смирился с новым положением мафии и все начали привыкать, Верлен впервые принес новости о местоположении крыс, а следовательно и Чуи. Окольными путями было достигнуто их возвращение и теперь Дазай не был намерен уступать. Он желал смерти и хотел вернуть свое. Открыв первую полку и достав из нее тот самый пистолет пятилетней давности с одной-единственной пулей-кристаллом, Дазай сжал его, прошептав: — Я скучал, Чуя.