Танцуй со мной

      Когда Ильдар поделился мыслями о том, что он только приложение к талантливым танцорам, Китти покрутил пальцем у виска и обозвал его идиотом.       Они напились в Маке, потому что в приличное заведение их вряд ли бы пустили: потных, взъерошенных, с сумками со сменной одеждой. Как вывалились с репы, так и поняли, что пора расслабиться, а то перегрызутся все. Девчонки выпросили пустые стаканчики у милой кассирши в очках, Митя с Антоном набрали на всех картошки на закусь. Пили вино, разливая под столом, а развезло всех так, как будто водку с соком намешали, причём в пропорциях десять к двум.       Алиса, изобразив, что разомлела, прижалась к сидящему рядом Китьке, положила голову ему на плечо. Тот сделал вид, что всё так и надо, даже сполз пониже, чтобы ей было удобней. Рудик как-то странно косился на них, но Ильдар решил не задумываться над причинами — только вот разгребать последствия невзаимных влюблённостей ему не хватало. Лида цедила вино неспешно, но, судя по покрасневшим щекам, её тоже взяло. Лада, Митя, Антон перекидывались картошкой. А Ильдар, как обычно, анализировал прошедшую репетицию и никак не мог убедить себя в том, что они готовы.       И вот, как итог, вывалил на Китти результат своих размышлений. Хорошо хоть дождался, когда они остались наедине — у него дома, за надёжно закрытыми дверями, без посторонних ушей.       — Ты, блядь, такой бред несёшь. — Китти покачнулся, но устоял, взмахнул рукой, снова приложился к бутылке. Сегодня он пил наравне со всеми, сказав, что его немного отпустило и он проживёт без обезболивающих. — Ты же, мать твою, капитан этого чёртового корабля! Мы без тебя вообще ничто.       — Особенно ты, ага, — огрызнулся Ильдар. Почему-то его задело то, что Китька, вместо того чтобы поддержать, почему-то начал спорить. Хотел бы поспорить — поднял бы тему с Вадимом!       — Я тем более, — ничуть не изменившись в лице, кивнул Китти. — Попадись ты мне, когда я был в возрасте твоих детей, я бы уже все конкурсы брал! И зарабатывал этим, а не дебильными рекламными статейками!       — Гонишь.       Ильдар плюхнулся на диван, устав удерживать тело в вертикальном положении. Они, конечно, набухались прилично все, но Китьку как будто сильнее торкнуло. Может быть, с его таблетками всё-таки не стоило мешать?       — Дар, ёб твою мать! — взвыл тот. — Покажи мне другого препода, которому благодарные родители притаранили пятикилограммовый торт?! Тебе, может, его сейчас принести? Я видел в холодильнике — половина ещё осталась! Заодно память освежишь!       Остановить его Ильдар не успел.       Морковный торт с надписью «Лучшему учителю танцев» ему действительно вручили на первом же занятии после отчётника. Оказалось, это и был тот сюрприз, что обсуждали в чате, и хитрая мордашка Аси в день концерта объяснялась тем же. Начинка, кстати, была её идеей, да и пекла её мать. Сначала Ильдар думал, что оставит его в тренерской, потому что на дух не выносил варёную морковь, но Катя, увидев это великолепие, замахала на него руками и запретила; пришлось тащить домой. Уже поздно вечером, осознав, что опять забыл купить что-нибудь на ужин, Ильдар с осторожностью отрезал себе кусок, понюхал и надкусил — и не смог остановиться, пока не подобрал последние крошки, забыв даже про чай.       — На! — Китти плюхнул тарелку Ильдару на живот. — Жрите и не обляпайтесь, господин хореограф.       — Не хочу.       На это заявление Китька только глаза закатил. Какое-то время он молчал, сосредоточенно жуя, а потом сообщил:       — Ты загоняешься на пустом месте. Все номера «До неба» поставлены тобой. Если ты уйдёшь, я останусь ни с чем.       — Ты и без меня не пропадёшь, — фыркнул Ильдар, злясь, что ему приходиться проговаривать очевидные вещи. — Ты любой танец меняешь под себя, и они от этого только выигрывают!       — То, что я умею импровизировать, ещё не значит, что я смогу на этом всю жизнь выезжать! И потом, вот ты можешь подхватить мою импровизацию. А кто ещё? Да они остановятся и буду пялиться, как на новое чудо природы, а Алиса вообще слюной сцену закапает, забыв, что она там не для того поставлена! Мы группа, а выпендриваться я могу только с сольниками. С дуэтами ещё туда-сюда, но и то с натяжкой.       — Я тебя могу подхватить, потому что мы давно знакомы и давно танцуем вместе. Это решается опытом.       — А ещё талантом.       — Которого у меня нет.       — Есть! Ты хороший танцор, Дар, сколько бы не повторял обратное!       — Хороший, — повторил Ильдар, чувствуя знакомую горечь. — Не отличный.       — Да блядь!       Китти схватился за волосы, сжал пальцы, как будто то, что он слышал, причиняло ему боль даже большую, чем его убитая спина.       — Ты станешь отличным, как только уяснишь это в своей тупой башке! Тебе мешает только одно: твои загоны. Поверь уже в себя, идиот! Ты всех потопишь, если не сделаешь этого! Две недели до конкурса, сука, вовремя ты решил размазаться!       — Отлично, мы ещё не просрали, а ты уже меня виноватым назначил!       Казалось, только что они спокойно разговаривали, а вот уже начали орать друг на друга. Всё как раньше — как будто и не расставались, а так, отпуск провели по отдельности.       И Китька, конечно, знал, как сделать больнее.       А Ильдар знал, что с ним можно не тормозить себя. И высказывать всё, что придёт в голову. Спустят пар, а потом всё будет нормально, без глупых обидок.       — А потому что я знаю, как будет! — осклабился Китти. — Ты в таком состоянии куклишься внутри себя, ни единой эмоции вовне. Охуеть какой крутой выход — один калека, второй робот!       — Так, может, нам вообще не выходить?!       — Что, проще голову в жопу засунуть, чем признать, что ты чего-то стоишь?!       Голос Китти как будто срезонировал и больно ударил по барабанным перепонкам. Ильдар поморщился, потянулся за бутылкой — крыть было нечем, но и сдаваться он не собирался, так что попробовал организовать себе передышку. Но когда это Китька не мог отгадать его намерения?       Бутылка шлёпнулась на пол, покатилась, вино толчком плеснулось на паркет. Тёмное пятно расплылось уродливой кляксой, ощетинилось ложноножками, сверкнуло в неверном свете ухмылкой. Ильдар вздрогнул: допился до глюков?       — Ты, блядь, бесишь меня, — громко прошептал Китти. — Так бесишь, пиздец просто!       Ильдар с трудом оторвался от лицезрения винных пертурбаций на полу, перевёл взгляд на бывшего.       — Бешу? — переспросил он.       — Бесишь! — рявкнул Китька.       Движения Ильдар не разглядел: секунду назад стоявший у зеркала Китти внезапно оказался у него на бёдрах, сжал колени, будто собрался участвовать в «Бешеном родео».       — Нереально бесишь, — прошипел он в лицо Ильдару.       И поцеловал.       Это случилось так внезапно, что Ильдар ответил. Поддался настойчивому напору, позволил языку скользнуть между зубов, сам прихватил нижнюю губу и тут же её зализал… И очнулся.       — Китти… Никита!       Оторваться было сложно; ещё сложней — оторвать от себя Китьку. Они оба тяжело дышали, по щекам расцвел румянец, и вряд ли причина была в выпитом алкоголе. Ильдар подавил готовый вырваться стон: вот только этого им не хватало!       — Никита, — скривился Китти. — Опять ты.       — Ты в своём уме? — поинтересовался Ильдар, надеясь, что прозвучит холодно.       — А что?       Он ещё и поёрзал, устраиваясь поудобней.       — У меня парень вообще-то есть!       — М-да? — ненатурально удивился Китька. — А где он? На кухне под столом? Или, может быть, под кроватью спрятался? Где он был, твой драгоценный парень, Дар, сегодня, вчера, в субботу? Неделю назад? Знаешь, я бы уже подумал, что ты его выдумал, но должен признать: разок-то я его видел. Кажется, он сидел с кислой миной и ни с кем не общался. Ва… Валера? Ванюша? Как-его-там, он вообще в курсе, что он твой парень?!       Ильдар рывком опрокинул Китти на диван, подминая под себя. Тот, разумеется, только делал вид, что забыл имя Вадима: да всё он прекрасно помнил! Злился, вот и строил из себя принцессу со склерозом. И провоцировал Ильдара, причём именно потому, что память-то у него была отличная — ему не нужна была шпаргалка, чтобы бить ровно в болевые точки.       — Это не твоё дело! — рявкнул Ильдар, встряхивая Китти как тряпичную куклу.       — Это моё дело! — тон в тон заорал Китька. — Пока ты мой танцор, всё, что с тобой происходит, касается и меня!       — С какого хера? — Ильдар даже опешил. — Наша с Вадимом жизнь…       — Ваша с Вадимом! — передразнил Китти. — Да нет ничего вашего, глаза разуй! Есть ты, есть он, а между…       — Заткнись!       Ярость захлестнула с головой. Не осознавая, что он творит, Ильдар приложил Китти спиной об диван, увидел сжатые в тонкую линию губы, бескровные, почти белые, но даже это не остановило его. Отодрал от себя вцепившиеся в плечи руки, намеренно не осторожничая и не сдерживаясь, ударил наотмашь, не целясь. И вскочил, заметался по залу запертым зверем.       Китька молчал и не шевелился. Наверное, это было даже к лучшему: как у какого-нибудь динозавра, зрение Ильдара словно регистрировало только движущиеся объекты, чтобы сорваться на них. Напасть, закогтить, разорвать без жалости!       И где-то глубоко, на задворках сознания, возилась, перебирая липкими лапками, мерзкая мыслишка: а Китти-то прав. Они с Вадимом будто двигались на разных орбитах — рядом, но не пересекаясь. У Ильдара были танцы, группа, дети; у Вадима — институт, мама… Друзья? Он никогда о них не рассказывал, но должны же они были существовать!       А после концерта они как-то толком и не говорили, не виделись, переписывались только. О ерунде всякой — Вадим соловьём разливался про учёбу, кидал картинки с котиками и жаловался, что мама собралась на Новый год к каким-то родственникам и приглашает его с собой. Ильдар отвечал смайликами, скинул несколько понравившихся песен, согласился, что ехать в Тьмутаракань на праздники — тратить отдых зря. И всё.       Ни одного вопроса про отчётник, ничего про конкурс, про планы на поездку — как будто всё это оказалось в параллельной реальности.       Может быть, стоило на это хоть намекнуть, но у Ильдара не было желания, да и времени на бесконечные разборки. Подготовка была важнее, да и зачем говорить о танцах с тем, кто не только ничего в этом не понимает, но даже и не интересуется? Лучше он бабушке лишний раз похвастается достижениями. Она, как-никак, даже записалась на хастл, куда ходила, впрочем, больше за знакомствами и общением, чем за новыми навыками.       Во время отношений с Китькой таких ситуаций не возникало — они варились в одном и том же котле, вместе и репетировали, и отдыхали, и жили, так что фактически постоянно находились друг у друга на виду. Ругались раза в три чаще, да, потому что иногда до чёртиков надоедал бесконечный день сурка, но зато держались в тонусе.       «Вот как сейчас?» — бабушкиным голосом поинтересовалось подсознание.       Ильдар остановился наконец, вцепился пальцами в подоконник. Не оборачиваясь, кинул взгляд в зеркало — Китти по-прежнему полулежал на диване, не двигался, только дышал глубоко и тяжело. Кажется, у него были закрыты глаза, но точно утверждать Ильдар не мог: света было недостаточно, чтобы разглядеть.       Они оба перегнули палку. Китьке не стоило говорить всё это, Ильдару — забываться и распускать руки. Опьянение выветрилось, будто и не приговорили они несколько бутылок кряду; и его место теперь заняло жгучее чувство — смесь вины и обиды. Почему он не мог быть нормальным? Почему он не мог просто быть счастливым?..       Пересечь комнату, выйти в коридор, зайти на кухню, налить воды и принести стакан Китьке — в мыслях план выглядел очень просто. На деле же оказалось, что сдвинуться с места не так-то и просто. Ведь идти пришлось бы мимо Китти, а значит…       Флешка с музыкой почему-то торчала в музыкальном центре. Не особенно отдавая себе отчёт в том, что он делает, Ильдар ткнул в кнопку включения. Подумав немного, система загрузилась, нашла последний звучавший трек и снова его запустила. Ритмичный перестук барабана не оставил места для интриги: разумеется, это оказался «Джонни бой».       Ильдар незаметно выдохнул. Ему почему-то стало чуть легче, как будто ставшая уже родной музыка обняла его, согрела и поддержала. У него вышло расправить плечи, отпустить подоконник и сделать два шага к центру комнаты, правда, посмотреть в сторону дивана не получилось. Ещё шаг, ещё… Зал-то не был таким уж огромным, тут даже вдвоём не очень удобно было танцевать что-то быстрое или размашистое, так что порога Ильдар достиг быстро, после чего уже рванул в сторону кухни.       Китти позы не менял, глаза правда закрыл — кому-то, знавшего его меньше времени, могло бы даже показаться, что он забылся тревожным сном алкоголика; только Ильдар отметил и неестественную бледность, и неспокойное дыхание, и покерфейс — засыпая, Китти превращался в истинного ангелочка с картин каких-нибудь прерафаэлитов, только с крыльями на ТО.       Негромкий стук, с которым стакан опустился на пол, едва не заставил Китьку открыть глаза. Ильдар потянулся было его коснуться, хоть таким образом обозначить, что он извиняется, но в последний момент передумал, резко выпрямился и сбежал в ванную.       Он не очень верил в то, что утром, когда проснётся, обнаружит Китти всё там же, но что-то глубоко внутри него продолжало надеяться на лучшее. Бабушка тоже всегда считала, что старые поговорки не на пустом месте возникли; может, хоть утро окажется мудренее, раз уж у людей с этим такие проблемы?..

* * *

      Утро, конечно, оказалось даже отвратительней, чем его представляют во всяких там анекдотах про недалёких мужиков, не догадывающихся, что за неумеренными возлияниями обязательно наступит неминуемая расплата. Голова трещала, в пустыне во рту насрало целое стадо кошек, тело затекло от неудобной позы: Ильдар вырубился на краю кровати, свернувшись клубочком. Чувство дежавю, встрепенувшееся было, тут же поникло: некому было принести аспиринчику или подать бекончик, чтобы уменьшить страдания.       Квартира была пуста: Китти сбежал. В ванной осталось чуть влажное полотенце, входная дверь оказалась притворена, но не закрыта на замок. Заглянув в холодильник, Ильдар понял, что есть он в ближайшее время точно не сможет, и не только он один — всё содержимое стояло на своих местах. Это показалось странным: Китька дождался утра, хотя мог уйти и ночью, но не озаботился собственным завтраком, что вообще не вязалось с его привычками. Ильдар тяжело вздохнул, налил воды из-под крана и только присел на краешек дивана, чтобы неспеша выпить, как тишину разорвал звонок телефона.       К сожалению, не домашнего.       — Да, — хрипло каркнул Ильдар в трубку. Искушение не отвечать вовсе он мужественно проигнорировал.       — Привет! — излишне воодушевлённо поздоровался Вадим. — Мы так давно не виделись, я безумно соскучился!       — Я тоже, — буркнул Ильдар.       Соврал, но зачем, и сам бы не объяснил. Просто слова сорвались с губ раньше, чем он успел их осознать, будучи скорее данью вежливости, чем реальным выражением эмоций.       — Класс. Как насчёт пересечься сегодня вечером?       Приложив стакан к гудящей голове, Ильдар посмотрел на стену — туда, где висел календарь, — в попытке сообразить, что же за день недели наступил. По всему выходило, что, как в долбаном дне сурке, четверг, когда у него есть и занятия, и репетиция. Танцевальное комбо: Вадима в такое упаковать получилось бы, только основательно подправив его интересы.       — Слушай, не уверен…       — Мне на пары завтра к третьей, давай на ночь останусь?       Пульсирующая боль сменила ритм: вместо неспешного сияния начались какие-то половецкие пляски. Охнув, Ильдар откинулся назад, не рассчитал силу и приложился затылком о стену; дёрнулся вперёд и едва не разбил губу о собственное колено.       — Эй, ты там живой? — забеспокоился Вадим.       — Нет! — прошипел Ильдар, зажмурившись и пережидая неприятные ощущения.       — Мне приехать?       В голосе Вадима уместилось столько заботы, что Ильдар снова почувствовал укол вины: обозлился на мальчика на ровном месте, интересов его, видите ли, не разделяет! Может, это ему, Ильдару, пора обзавестись новыми, а то скоро с ним нормальные люди вообще общаться перестанут?       — Не надо, — кое-как справившись с собой, отказался он. — Можем пересечься после школы, но только где-нибудь возле ДК. У меня будет часа полтора.       Вадим на той стороне провода помялся, но всё-таки признал, что это самое простое решение. Видимо, он правда соскучился, раз его устроило предложение впихнуться между двумя занятиями.       Ильдар спросил себя — а точно он соврал минутой назад? Потому что что-то внутри трепыхнулось, когда стало ясно, что они увидятся. Что-то вполне себе тёплое, а не раздражение, не злость, не унылая покорность судьбе.       Но долго предаваться размышлениям он себе не позволил. Дети-то точно ничем не заслужили его опоздания и нетоварной кондиции.       В школу Ильдар приехал почти ожившим. Столкнулся в тренерской с Лёней, который до этого успешно избегал его, кивнул в знак приветствия, получил такой же кивок. На занятие пришла только половина группы — от одной из мам в коридоре он узнал, что гуляет какой-то вирус и много школьников полегло. Среди них оказалась и Ася, и без неё словно пропало что-то важное, какая-то важная деталь: танцевали без огонька, хотя и старательно. Как будто пришли на фитнес. Ильдар решил их не мучить, посадил в растяжку, а когда отпускал, наказал одеваться теплее и не приходить, если простудятся.       Вадим должен был ждать на станции, и в вагоне Ильдар, повиснув на поручне, неосознанно считал оставшееся время. Люди заходили, уходили, садились, вставали рядом, а он всё также не двигался с места, как будто находился в единственно спокойном месте в центре урагана, унёсшего Элли в волшебную страну.       А ведь во многом всё так и было в его жизни: он позволял событиям случаться, а сам просто двигался туда, куда несёт его течение. Несколько принятых решений — расставание с Китькой, выбор работы, переезд в бабушкину квартиру — не шли в счёт, только подтверждая правило. Да и то последнее мало походило на его личный выбор: не покинь он родное гнездо, очень быстро бы сошёл с ума. Ну или был бы отправлен в самостоятельный полёт щедрым родительским пинком под зад.       Но в остальном-то ему говорили, он делал. Или обстоятельства вынуждали. Или просто так звёзды складывались — как с Вадимом, когда тот буквально свалился ему на руки, а Ильдар почему-то решил, что теперь несёт ответственность за этого мальчишку. И поначалу действительно было забавно, Вадим казался таким милым и уютным, а потом всё превратилось в привычку, минуя стадию влюблённости с её желанием сворачивать горы. Как будто сразу за знакомством наступил период «престарелые супруги, знающие друг друга вот уже сорок лет».       А ведь Ильдару всегда была важна эмоциональная составляющая отношений. Те парни, что были у него до Китьки, все как на подбор представляли из себя ядрёную смесь из привлекательной внешности и сложного характера. Да и самого Ильдара сложно было назвать подарком, несмотря на то что всем нравилось это сокращение его имени. Таким, как Вадим, он не был никогда; и вряд ли стал бы когда-то. Зато, похоже, отлично умел мимикрировать… И что-то это открытие его совсем не радовало.       Диктор объявил его станцию, и Ильдар, моргнув, двинулся к дверям, извиняясь и раздвигая людей. Утренняя головная боль вернулась — видимо, не стоило так усиленно думать, тем более что от пустых размышлений ничего не менялось.       Вадим сидел на лавочке и что-то читал, судя по общей потрёпанности и формату книги — по учёбе. Он прикусил губу и нахмурился, двумя ладонями прижимая страницы от гуляющего ветра. Волосы легли непослушным вихром надо лбом, рюкзак небрежно валялся рядом, зацепленный одной лямкой за руку, а каблуки ботинок упирались в ножки скамейки. Ни дать ни взять нахохлившийся воробушек, рассчитывающий, на какую площадь в городе лучше полететь, чтобы собрать хлебных крошек. Он настолько погрузился в свой загадочный мир цифр и бюджетов, что не заметил Ильдара, даже когда тот подошёл совсем вплотную.       — Привет. — Ильдар потрепал его по плечу, привлекая внимание. — Пойдём?       Подъехавший поезд не дал Вадиму ответить, поэтому он просто кивнул, сунул учебник в рюкзак и встал. Плечом к плечу они поднялись по эскалатору, прошли по переходу, не сговариваясь, вышли к небольшому торговому центру, притулившемуся у довольно оживлённого для этого района шоссе.       — Ты голодный? — уточнил Ильдар, когда они добрались до фудкорта на последнем этаже.       Самому ему есть не хотелось, к тому же от запахов слегка замутило. Выбор тут был небогатым, да и половина названий ни о чём не говорила, как будто известные марки даже не делали попытку принести цивилизацию в это забытое всеми богами место. Разве что он мог бы выпить кофе… Чтобы не заснуть на репетиции и не вызвать тем самым гнев Китти.       — Давай я кофе возьму, — сказал Вадим, словно прочитав его мысли. — Я в универе поел. Было невкусно, но я справился.       Ильдар улыбнулся. Хотел бы он увидеть то, что Вадим не сможет съесть… Чисто из исследовательского интереса. Пробовать самому это, скорее всего, было бы смертельно опасно.       Он устроился за столиком у окна, на свободный стул кинул свою сумку и рюкзак Вадима. Тот умудрился найти единственную на весь фудкорт очередь и стоял в ней, гордо задрав голову — в попытке прочитать, что есть в меню. Ильдар отвёл взгляд, посмотрел на улицу, но там ничего интересного не происходило. Мобильный, лежащий экраном вниз, признаков жизни не подавал — даже многочисленные чаты затихли, словно затаились в ожидании чего-то грандиозного. Пальма в горшке чуть в стороне от столика всем своим видом выражала уныние, хотя ей больше подошло бы настроение последнего героя — ничего другого зелёного рядом не наблюдалось. Ильдар тихо усмехнулся:       — Не будь пальмой, Дар, и люди к тебе потянутся.       Вадим притащил два капучино, перепутал их — в свой он добавил карамельный сироп, — глотнув горький, скривился, и Ильдар порадовался, что не успел отпить из другого стакана. Они поменялись, какое-то время пили в молчании. Вадим водил пальцем по столешнице, словно продолжая решать какие-то уравнения.       — Сессия скоро, — сказал он невпопад. — Мне кажется, что в этом году они нацелились выжать из нас все соки. Расписание зачётов — это какая-то жесть! А первый экзамен вообще назначили на третье января…       — Почувствуй себя мной, — фыркнул Ильдар, случайно сдув пенку с кофе.       — У тебя тоже такая хрень в универе была?       — У меня такая хрень прямо сейчас.       Вадим моргнул недоумённо, но секунду спустя его взгляд просветлел — сообразил, о чём речь. Он поболтал ложечкой в чашке, пожал плечами:       — Ну ты же сам захотел. А нас заставляют!       — Ты можешь бросить. You’re in the army… now! — напел Ильдар ехидно.       В голове тут же возникло видение Вадима в зелёной форме, бодро марширующего по плацу — правда, скорее всего, так высоко ноги задирать он не умел. Бессмертный саундтрек прекрасно ложился на серию батманов, а уж если добавить к ним парочку шене или хотя бы завалящий прыжочек, то…       Ильдар оборвал себя. Что же он за человек такой, если любая мысль превращается в идею для танца?! Ему что, мало того, что у него уже есть?       — Я лучше позубрю, — признал Вадим. — Как тут мама без меня-то…       — А как твоя работа?       Ильдар вдруг понял, что давно не слышал историй о том, как Вадима достала начальница. Или, может быть, не слушал? Или зимой холодно в поролоновом костюме и потому работа закончилась сама собой?       — Я же уволился. — Вадим прикусил край стаканчика, пожевал задумчиво. — На кафедре платят столько же, а бегать никуда не надо. И никто не смеётся. Ну почти… — Он поморщился: либо из-за юмористов в универе, либо осознал, что картон не съедобен. — В общем, уж лучше там. И времени много не отнимает.       — Здорово, — кивнул Ильдар.       Они снова замолчали. Лампы над их головами мерно гудели, жужжали кофемашины по соседству, шуршали шаги других посетителей. Разговоры до них не доносились, оставались неразборчивым бормотанием на фоне. Ильдар чуть поёрзал, и стул отозвался едва слышным скрипом. Пластиковая крышечка от стаканчика с кофе, которую сжал Вадим, недовольно щёлкнула.       И все эти звуки для обычного человека наверняка ничего не значили; а беспокойный мозг Ильдара искал ритм, пытался вычленить мелодию. Ведь и музыкальные инструменты, по сути, только издавали определённый шум, почему нельзя было воспринимать другие как песню? А если их записать и повторить движениями, то номер должен получиться по-настоящему оригинальным. По крайней мере, Ильдару такого ещё не попадалось.       — И как только девчонки любят такие места? — проворчал вдруг Вадим. — Тут же шумно, как на паре, когда препод опаздывает!       Ильдар открыл было рот, чтобы ответить, но не успел: с душераздирающим визгом ножек по полу к их столу придвинулся ещё один стул.       — Я уж думала, придётся одной скучать, — заявила Лада, плюхаясь на сиденье. Следом приземлилась картонная тарелка с неаппетитным куском пиццы. — Привет, Дар. Вадим, — ему она улыбнулся отдельно, — как я вам рада.       Она сдула чёлку со лба и откусила добрую половину пиццы за раз. Едва прожевав, Лада продолжила:       — Как же бесит: либо слишком рано отпускают, и я тут кукую, либо несусь как угорелая и всё равно почти опаздываю. Когда у меня уже будет нормальный график?! А вы тут чего? Вадь, тебя всё-таки заманили в нашу секту?       Вопросы сыпались из неё как из рога изобилия, без малейших пауз, в которые можно было бы вставить реплику. В какой-то момент она попросила отпить кофе, и Ильдар молча придвинул к ней свой стакан. За пятнадцать минут Лада успела спросить про всё на свете, но в ответах совершенно не нуждалась, переходя от одного к другому абсолютно естественно, будто рассказывала какую-то историю, просто по типичной ошибке иностранца добавляла вопросительную интонацию в конце каждого предложения. С кем-то другим, наверное, очень быстро стало бы скучно, но только не с ней: в ней жил талант не надоедать и даже зачаровывать своей речью. Ильдар знал, что она работает каким-то продажником, и был уверен, что с такими навыками она должна считаться одной из лучших в её компании.       — Ой, а у вас свидание тут? — Лада спотыкнулась вдруг посреди предложения и замерла, округлив глаза и рот в непритворном испуге.       — Нет.       — Да.       Ильдар с Вадимом уставились друг на друга, поражённые своей внезапной синхронностью. И ладно бы сказали одно и то же…       — Блин, ребят, простите! — Лада покраснела, подскочила, схватила одновременно сумку и куртку, уронила и то, и другое, покраснела ещё сильнее. — Чёрт, как неудобно…       Она засуетилась, опрокинула стаканчик из-под кофе, едва не грохнула телефон — его чудом успел поймать Ильдар. Экран зажёгся и отобразил несколько уведомлений, а кроме того — время.       Которого оставалось катастрофически мало до репетиции.       И представлять реакцию Китти на опоздание совсем не хотелось. Не после того, что случилось ночью.       — Ходу, — выдохнула Лада, и Ильдар кивнул, соглашаясь.       Вадим тоже встал, растерянный и явно не понимающий, из-за чего переполох.       — Ты с нами?       Лада накинула куртку и уже от эскалатора обернулась, помахала Вадиму. Тот перевёл взгляд на Ильдара, молча прося объясниться.       — Одевайся, — бросил ему Ильдар. — Если мы на репу опоздаем, Китти нас четвертует. Посидишь в зале, посмотришь хоть, чем я занимаюсь.       Вопреки ожиданиям, Вадим послушно натянул куртку, подхватил рюкзак и, захватив свой кофе, двинулся на выход.       В зал они влетели за три минуты до начала — половину пути пришлось бежать, и Ильдар даже не постеснялся взять Вадима за руку, потому что тот, разумеется, не мог выдержать темп и быстро стал отставать. Со стороны всё выглядело прилично, и на короткий миг показалось, что всё в порядке, никого не шокирует, что два парня могут держаться за ручки просто потому, что им захотелось.       — Сядь повыше, — посоветовал Ильдар, сгружая свою сумку на второй ряд. — Оттуда видно лучше.       И почти сразу забыл о Вадиме, занятый сразу несколькими задачами: стянуть ботинки, переодеть футболку, найти спортивные штаны. Дверь за спиной хлопнула, и Ильдар невольно вздрогнул, обернулся — Китька прошёл мимо, не глядя, швырнул свои вещи на соседнее кресло с Алисой.       — Не помню, чтобы разрешал не разминаться, — громко сообщил он в пространство.       Подействовало, как обычно, безотказно. На сцене вдруг материализовалась Лида, из-за кулис высыпались Митя с Антоном, Рудик взбежал по лестнице. Лада, на ходу натягивая майку, бросилась за ним. Ильдар, чертыхнувшись, поспешно затянул шнурки, заправил их в кроссовку, решив завязать уже на месте, чтобы не провоцировать. И только Алиса, лениво потянувшись, демонстративно осталась внизу, закинула ногу рядом с рампой и изобразила, что она работает над шпагатом.       — Всех касается, — всё так же равнодушно произнёс Китька.       — Да я размятая, — Алиса надула губы, — давайте уже танцевать.       Ильдар покачал головой, жестами подгоняя всех, чтобы собрались полукругом и уже побежали. Алиса, повздыхав ещё для вида, присоединилась на третьем обороте; Китти тем временем неспеша переодевался. И, с одной стороны, это не могло не радовать, потому что значило, что он собирается полноценно участвовать в репетиции, а с другой — вызывало смутные опасения.       — У нас небольшие изменения, — сказал Китти, тоже поднимаясь на сцену, но не спеша приступить к разминке. — Дар, ты участвуешь в «Пантере».       Первым остановился Митя, в него тут же влетела Лида, Алиса успела увернуться, Митя с Рудиком, бежавшие рядом, уставились на Китьку с неописуемым удивлением. Лада схватила Ильдара за руку, как будто хотела что-то предотвратить, только что?       Менять номер за неделю до выступления… Даже если отбросить бредовость этой мысли — куда Китти хотел запихнуть ещё одного человека? Или он думал заменить кого-то? Но это только спровоцировало бы обиды, причём совершенно оправданные: все работали наравне и заслужили своё право выйти перед судьями.       — Вы можете либо разминаться, либо слушать? — язвительно хмыкнул Китька. — Бежим и впитываем. Да, у нас осталось шесть дней. Да, вы все пахали как проклятые. Да, будет сложно. Но без Дара этот номер не взлетит, он задуман юмористическим, но выглядит пародийным. Поэтому мы добавим ещё одного персонажа: спутника моей Пантеры, который появится ненадолго, но снизит градус… А может, и добавит. Хрен его знает, как выйдет.       Он ненадолго замолчал. Скользнул взглядом по всем, кроме Ильдара, кивнул каким-то своим мыслям; развернулся, заглянул за кулису, вытащил стул, поставил на авансцену; устроился, закинув ногу на ногу, и после этого продолжил:       — После конкурса, каков бы ни был результат, я вас оставлю на какое-то время. Я, наверное, смогу приходить на репетиции, но не заниматься. Не спрашивайте, в чём дело, всё равно не расскажу. Вам придётся принять Дара… Ильдара своим руководителем.       Нельзя было сказать, чтобы Ильдара это поразило — в конце концов, он же знал, что с Китти не так, сам просил бабушку помочь. Но то, каким будничным тоном он всё произносил… Наверняка ребятам было дико это слышать. Вряд ли они бы противились Ильдару как заместителю, однако прямо заявить, что он нездоров и отказаться объяснять, — это могло быть воспринято как намеренное оскорбление.       И если в Ладе или Рудике сомневаться не приходилось, то реакцию Алисы предсказать было невозможно, учитывая, чему свидетельницей она стала.       — Мне неинтересно, что вы думаете. Если захотите уйти, держать никого не буду. Концерт отработаем — и валите на все четыре стороны. Или продолжайте. Выбор только за вами, надеюсь, на это вы способны.       Ильдар заметил, как переглянулись Лида с Алисой, как нахмурился Митя, как демонстративно посмотрел в потолок Антон. Сам он надеялся, что лицо не отражает никаких мыслей, не в последнюю очередь из-за того, что одним из ощущений после объявления стало облегчение. Раз Китька планировал лечение, значит, их отношениям не помешал отвратительный вечер.       Странно, что он вообще из-за этого загнался — как будто мало таких вечеров случалось у них за все эти годы!       — А теперь вы как следует разминаетесь и становитесь в пары, чтобы отработать синхрон. Если хоть раз ещё загоните вторую часть, до самого конкурса будете только под счёт! — рыкнул Китька. — Дар, тоже разминайся, потом подходи, — он мотнул головой, указывая на закуток за сценой.       Стул он так и оставил, а убрать его никто не додумался. Командуя встать в диагональ, Ильдар решил, что пойдёт последним и захватит, но пролетел мимо, отвлёкшись на выбор следующего упражнения.       И, разумеется, согласно вездесущему закону подлости, гадость всё-таки случилась. На пивотах в стул влетела Лида, стоявшая в центре; она ударилась коленом, тоненько вскрикнула и повисла на Рудике, как будто ноги резко перестали её держать. Ильдар успел это увидеть, высунувшись из-за занавеса; Китти, открывший было рот, чтобы объяснить то, что показал движениями, закатил глаза.       — Продолжайте, — скомандовал он.       Лида послушно встала, но, судя по её недовольному лицу, вообще-то рассчитывала на другую реакцию. Убедившись, что все снова заняты делом, Китька цапнул Ильдара за локоть и утянул его обратно.       — Короче, суть ты уже понял. Чуток поменяем порядок, «свечка» будет в начале. Мой сольник превращается в дуэт. Ставить не обязательно, можешь импровизировать, я подстроюсь, главное — выйди в нужных местах. Ну и синхрон…       И если бы не взгляд в пространство, нельзя было бы заподозрить, что что-то не так. Китька говорил спокойно, чётко указал на моменты, объяснил, чего хочет добиться. Ильдар кивал, сразу прикидывая, что и как сделает, и даже уже начал раскладывать на восьмёрки…       — Нет, Дар, нет! Импровизация! — рявкнул Китти, и Ильдар испуганно отшатнулся.       Им хватило пятнадцати минут, чтобы схематично наметить то, что они будут показывать на конкурсе. Ради собственного спокойствия Ильдар три раза сделал разное, и Китти даже слегка оттаял, похвалил идею поймать его с поддержки; вместе они отрихтовали окончание, подняв Китьку на руки.       Они вылезли из закутка, чтобы оценить степень расхлябанности остальных, но, к своему удивлению, обнаружили, что задание выполняется со всем тщанием. Ильдар посмотрел наверх — Вадим сидел в кресле хотя бы без книги, но с откровенно скучающим видом. Одну ногу он закинул на спинку кресла впереди, голову пристроил на подлокотнике. Как ему было удобно в такой позе жареного лука, оставалось загадкой. Никто не обращал на него внимания, ну оно и понятно было: не в первый раз кто-то в гости приходил.       Антон водил девушку, Рудик брата, Лада пыталась уговорить коллегу к ним присоединиться…       Но, правда, никто из них не выказывал такой незаинтересованности.       Понадеявшись, что его присутствие оживит Вадима, Ильдар пошёл включать музыку.       Первые несколько прогонов они, конечно, путались. То какая-нибудь из пар невовремя вступала, то Ильдар оступался, забывшись, то все вместе затупили с поддержкой, да ещё и присутствие дополнительного человека как будто сузило пространство.       — Давай танго, — вздохнул Китька, когда они в пятый раз едва ушли от столкновения с Ладой и Митей.       — Ты же просил импровизацию, — не сдержавшись, ядовито откликнулся Ильдар.       — Ну вот будешь вести — импровизируй на здоровье. Только не в людей.       — Я веду!       Возмущение вскипело мгновенно, забулькало где-то в груди. Ильдар сжал кулаки, чтобы не сжать чью-нибудь шею.       — Ты ведёшься, — хмыкнул Китька.       Ответить на это значило подтвердить его слова; и Ильдар замер на мгновение, ища выход из патовой ситуации. Промолчать и дёрнуть к себе, ставя в позицию, сработало безотказно: Китти закусил губу, пытаясь не улыбаться, прогнулся чуть-чуть, отставил изящно ногу, как заправская Кармен.       Кто-то включил трек — с середины, где начиналась дуэтная часть, и Ильдар, разом растеряв всё недовольство, выпрямил спину, прижал партнёршу — партнёра! — сильнее, шагнул, увлекая за собой такую послушную, такую страстную, безумно красивую… Нет, конечно, он никогда не воспринимал Китти как женщину, но сейчас тот был танцором, исполняющим роль, а значит, податливым пластилином, принимающим любую форму. Тем, кто гордо вскидывает голову, не пряча яркий блеск взгляда, кто прогибается в пояснице, кто игриво прикусывает губу, поднимается на носочек, позволяя уронить себя, но не падая, а пластично поднимаясь обратно, ставя чёткую точку: глаза в глаза, улыбкой к упрямо сжатым губам, бёдрами к бёдрам, и только тут ощущается — вовсе не хрупкая это девушка, а вполне себе парень, да ещё и какой!       Резкий выпад — Китька умело нырнул вниз, держа идеальную осанку; медленно вырос, сделал два шага, наступая, изобразил резкое смущение, закрутился послушно, упал в объятия. И тут же оттолкнул, коротко рассмеялся в голос, обмахнулся ладошкой, мол, жарко, сходи за водичкой, дорогой?       Музыка оборвалась.       — Идеально, — скидывая образ, как плащ, протянул Китька. — Запомним, пригодится. А теперь всё соединяем!       «Пантера» изменилась, причём сильно, но, как обычно, в лучшую сторону. Она заиграла новыми красками, замерла на грани фарса и комедии, не скатываясь ни в одну крайность. Изнутри казалось, что номер обрёл лёгкость, которой не было до этого, и целостность, которая предполагалось, но которой никак не получилось достигнуть.       — Это надо заснять! — воскликнула Алиса, как только завершился очередной прогон и Китька спрыгнул с рук — или правильнее было сказать шеи? — Ильдара.       — Мы все в номере участвуем, — напомнила Лида.       — Не все.       Она резко обернулась на Рудика, а тот ткнул пальцем в сторону зала:       — Вон Вадька сидит. Он вполне может нас снять.       Китька посмотрел в указанную сторону, как будто впервые заметил, что с ними в зале присутствует кто-то лишний. Ильдар невольно ощутил холодок — а ну как действительно не увидел, а теперь устроит праздник?       — Хорошая мысль, — мурлыкнул Китти. — Дар, дай ему телефон и объясни.       Вадим поднялся ему навстречу. Он не мог не слышать, о чём они говорили, но смотрел при этом на Ильдара как-то… дико. Как будто увидел или услышал что-то такое, чего не хотел никогда знать.       — Снимешь? Лучше с центра шестого ряда.       Протянутый телефон он взял, кивнул, спустился ниже следом за Ильдаром.       — Всё в порядке? — спросил Ильдар на всякий случай. Такая реакция, сказать прямо, не просто удивляла, но и несколько нервировала.       — Да, — пробормотал Вадим. И вдруг помотал головой: — Нет. Давай потом.       Ещё более озадаченный, Ильдар вернулся на сцену, махнул остальным, чтобы расходились по позициям за кулисы. Включил музыку, показал Вадиму большой палец и сам нырнул за занавес ждать свой выход.       Из-за кулис номер смотрелся, как обычно, совсем по-другому, но ничуть не хуже, чем из зала. Эта разница завораживала, и даже было слегка жаль, что зрителям такой ракурс недоступен — если только делать профессиональную съёмку, потом монтировать, выпускать клип… Только до этого было ещё долго. До конкурса преждевременно, а после — когда ещё успеют.       Задумавшись, Ильдар чуть не проспал, и потому даже не вышел, а выбежал, и Китька удачно упал ему в руки на полной скорости. Они закружились, вывернули на свою позицию в синхроне, и понеслась. Китти улыбался всё время, меняя только настроение: то ехидно, то восторженно, то притворно устало. Вести его было легко, приятно и, наверное, лестно — потому что никогда и никому тот такого не позволял. Ни в танцах, ни в жизни. Ни в отношениях. Для одного Ильдара делал исключение, и то по большим праздникам.       Как, например, сегодня.       Ускальзывая обратно за занавес, Ильдар успел бросить взгляд туда, где стоял Вадим. Тот, сдвинув брови, смотрел в экран мобильника так сосредоточенно, будто тот мог записывать видео, только пока от него не отводят глаз.       Следующий выход был у Ильдара только в самом конце, для финальной позировки, и вообще-то можно было потратить это время с большей пользой — посмотреть лишний раз на Ладу, Рудика, Митю… Но только всё внимание притягивал Китька, как назло, чертовски привлекательный в роли взбалмошной популярной светской дивы. До львицы он не дотягивал — с девушкой его даже сейчас и слепая бабушка с последнего ряда не перепутала бы. А вот что будет, когда он нарядится в платье и натянет парик, Ильдар предпочитал пока не представлять. Чтобы сюрприз себе не портить.       Антон поторопился, повернулся первым. Следом, подтолкнув девушек к занавесу — «звёздочку смотреть», как это метко обозвала Лида недавно, — потянулись и Митя с Рудиком. Подхватили довольного Китти в шесть рук, подняли, как на каком-нибудь диване, позволяя вытянуться и продемонстрировать все имеющиеся достоинства.       Досчитав до трёх, Ильдар рванул вперёд, натягивая маску ревнивого собственника, оттолкнул Митю, пихнул двоих других плечами и перехватил Китьку. Музыка закончилась эффектным ударом — и вдруг в голову пришла сумасбродная идея отпустить руки, которой оказалось просто невозможно сопротивляться.       Китти, впрочем, не растерялся, завис всё в той же позе с поджатыми ногами, только сильнее надавил на шею Ильдара; взмахнул чёлкой, улыбнулся ослепительно, ставя точку.       — Всё! — крикнул Рудик Вадиму.       Как будто невозможно было догадаться без этого.       Ильдар осторожно опустил Китьку на пол, убедился, что тот не спешит согнуться от боли или распластаться по сцене, несмотря на три полноценных «свечки» подряд, и только после этого пошёл забирать телефон.       Вадим каким-то образом успел метнуться за вещами и стоял у дверей, едва ли не приплясывая от нетерпения, нагруженный курткой и рюкзаком.       — Может, подождёшь? — предложил Ильдар, принимая протянутый телефон. — Мы уже почти всё, отсмотрим видео, отметим ошибки и разойдёмся. Провожу тебя…       — Нет. — Вадим помотал головой. — Нет, не надо.       — Что-то случилось?       Беспокойство снова всколыхнулось душной волной. Ильдар потянулся обнять Вадима, но тот вдруг увернулся, отступил на шаг.       — Дар…       — Что такое?       — Нам надо расстаться. Извини.       Скрип двери показался вдруг оглушительным, а звук удаляющихся шагов — удивительно чётким. Ильдар беспомощно обернулся, нашёл Китти взглядом: тот отцепил плеер от провода и теперь старательно сматывал наушники, поэтому совершенно точно не успел увидеть произошедшее.       Короткая режущая боль, вспыхнув, исчезла.       На душе стало как-то пусто.       И неожиданно спокойно. Тепло. Привычно.       — Давайте уже посмотрим! — нетерпеливо подпрыгивая на месте, заныла Алиса.       — Дар, чего встал? Не томи!       — Нечего там в одну харю смотреть!       Ильдар разблокировал телефон, нажал на кнопку воспроизведения. Это сейчас было действительно важнее.