Начало конца

Я не тешил себя надеждой, что меня отпустят, как только выяснится, что я не был в числе грабителей. Я был прав. Спустя несколько часов меня вывели из камеры временного содержания в допросную и приковали наручниками, пропустив цепь через кольцо в столе. Вошедший следом детектив представился - я даже не потрудился запоминать его имя - и бросил увесистую папку на стол передо мной. - Олег Волков. Я усмехнулся. Долго же они тянули, чтобы сообщить мне это, Сергей справился бы с выяснением личности за считанные минуты. - Я в курсе. Детектив продолжил, даже не запнувшись. - Прозвище "Волк". Детдомовец. Отслужил в армии, перевелся в войска спецназа, впоследствии стал наёмником. Участвовал в крупных операциях по всему миру, в том числе террористических. Какое-то время считался погибшим. На данный момент работает на Сергея Разумовского, известного также, как Чумной Доктор - бывшего миллионера, ныне находящегося в бегах. Я ничего не упустил? Я лишь пожал плечами. - Тогда у меня только один вопрос: где сам Разумовский? Я уставился на него, едва не рассмеявшись ему в лицо. Забавно, но он совершал ту же ошибку, что и Макаров когда-то, полагая, что я сдам ему Сергея. Впрочем, теперь я знал наверняка: ему действительно удалось уйти, - и это грело мне душу. - Понятия не имею, - невинно улыбнулся я в ответ. - Послушай, он едва ли платит тебе столько, чтобы сидеть пожизненное за его грехи. Тебе и так светит лет 30, окажешь помощь следствию - сойдёмся на 15ти. Я слушал его с усмешкой на губах. По сравнению с тем, через что мне уже пришлось пройти ради Сергея, это напоминало скорее курорт по программе "все включено". - А кто тебе сказал, что он мне платит? Кажется, впервые за все время нашего недолгого общения, детектив опешил - и я улыбнулся ещё шире. - Теперь ты послушай меня, ты окажешь нам обоим неоценимую услугу, если перестанешь разыгрывать весь этот спектакль и перейдешь от разговоров к действиям. Сэкономь себе время, а меня избавь от этой тошнотворной показной добропорядочности - и на этом разойдемся. Я едва успел договорить, как в допросную ворвался парень в штатском и с разъярённым рыком набросился на меня, с ходу приложив головой о металлический стол. Только в последний момент мне удалось повернуть шею и не заработать себе перелом носа, но судорожно выпустить воздух из лёгких он меня всё-таки заставил. Впрочем, ещё двое тут же скрутили его и оттащили от меня. - Мразь, я выбью из тебя все силой!.. - рычал он, пытаясь вырваться. Его рев доносился до меня даже из коридора, куда его без промедления выволокли коллеги. Я усмехнулся, коснулся пальцами кровоточащей губы, ощущая как жжет скулу, и поднял взгляд на детектива. - Да, я определенно ждал именно этого. Спасибо вашему коллеге, не разочаровали. Едва ли мне есть что вам ещё сказать. Я дал понять, что больше они не вытянут из меня ни слова - и меня под конвоем вернули в камеру. Дни тянулись очень медленно. Я все ждал, когда же мое дело направят в суд или, по крайней мере, передадут соответствующим службам России, но обо мне все словно забыли. А потом в какой-то момент дверь камеры открылась и появившийся коп, усмехнувшись, выдал. - Радуйся, тебя переводят в Пентонвиль, категория B, хотя, как по мне, слишком много чести. Лицом к стене, руки за спину. На меня надели наручники и вывели из камеры. В коридоре к конвою присоединились ещё трое. Я даже присвистнул - действительно много чести, едва ли я ощущал себя персоной, заслуживающей столько внимания, сколько они мне уделяли. Мы вышли из здания через служебный вход и оказались на внутренней парковке. Впереди показался тюремный фургон - и я понял, что если окажусь в нем, то уже не выберусь. Резко остановившись, мне удалось сбить их с уверенного шага, следом увернуться от удара по бедру, в свою очередь ударить одного коленом под дых, а второго плечом по шее... И тут откуда-то сбоку с размаху прилетело прикладом в лицо. Голова дернулась так, что едва не сместились шейные позвонки, кровь брызнула изо рта, я упал на землю. Несколько раз меня еще ударили ботинком по ребрам, а затем резко вздернули на колени. Подоспевшая подмога буквально швырнула меня в бус - я слабо понимал, что происходит, голова кружилась, меня вывернуло прямо на решетчатый пол и ещё долго трясло и тошнило, когда меня всё-таки усадили на сиденье, приковали, и фургон тронулся с места. За время пути я несколько раз едва не потерял сознание. Чтобы даже сидя меня не вело из стороны в сторону, а изображение не двоилось, я чуть откинулся назад и прикрыл глаза, но даже тогда меня подташнивало, голова раскалывалась, в ушах шумело и я кривился от каждого неприятного визга шин на поворотах. Я слишком часто сталкивался с подобным, чтобы даже без обследования диагностировать у себя сотрясение мозга. Похоже мои конвоиры тоже поняли, что слегка перестарались с применением силы, потому как едва фургон достиг здания тюрьмы, меня сразу же сопроводили к врачу, вместо того, чтобы запереть в камере. Быстро осмотрев, он что-то мне вколол, между тем целую минуту ругаясь на "дуболомов", не оказавших своевременную первую помощь и более того протащивших "полубессознательного парня на своих двоих вместо того, чтобы уложить его горизонтально и дождаться приезда скорой". Я лишь хмыкнул, пребывая в некой прострации, и был даже рад, когда наконец-то оказался в камере и смог отключиться на жёсткой постели. Наверно только из-за моего состояния и периодических визитов тюремного врача меня не трогали ни заключённые, ни надсмотрщики. Большую часть времени я проводил на кровати, лёжа на боку с закрытыми глазами и когда не отключался от головокружения, резкой боли или действия лекарств, то размышлял. Перспективы были в общем-то безрадостные; немного поддерживало только то, что в новостях, периодически транслируемых с телевизора в коридоре, ничего не говорилось про поимку Сергея Разумовского. И я как-то даже выдохнул, мысленно понадеясь, что он уже где-то далеко отсюда, и в общем-то смирившись, что гнить мне в этой камере ближайшие лет 30 в лучшем случае... - Эй, Олежка, ты это по кому так тяжко вздыхаешь? - гоготнул мой сокамерник, премерзкий тип, осуждённый, кажется, за двойное убийство. Не то, чтобы я особо интересовался его послужным списком. - Ещё раз так меня назовешь - и я вырву твой поганый язык, - я хмыкнул, чуть потянулся, разминая затёкшие мышцы, и устроил руки под затылком, уставившись в потолок. - А всё-таки? - он все никак не унимался, вскочив со своей кровати и сложив руки на краю моей верхней койки. - Какая-нибудь красотка, которая осталась у тебя на воле? - Примерно так. - Тогда можешь забыть о ней, мы все здесь ооочень надолго. Наверняка ее уже трахает какой-нибудь тип, похожий на тебя, - он снова громко заржал, и вот тут я уже не выдержал, схватил его за язык и сильно дёрнул на себя, жалея лишь о том, что под рукой не оказалось ножа. То, как его глаза едва не вылезли из орбит и он захрипел, задергавшись, извиваясь словно уж и пытаясь высвободиться, да так, чтобы при этом ещё и остаться при языке, поистине доставило мне удовольствие. Но пару раз он всё-таки добрался меня, впечатавшись кулаком в бок. А затем мы оба вздрогнули от резкого удара дубинкой по решетке. - Вы двое! Угомонились! - проходящий мимо надзиратель пристально уставился на нас. - Иначе я вас сам угомоню, и вам это не понравится. Я выпустил своего сокамерника и с невинной улыбкой вытер пальцы о рукав его футболки. Я знал, что в тот день нажил себе врага, но мне было почему-то глубоко плевать. Как оказалось впоследствии, Качан имел огромное влияние в тюрьме и пользовался уважением местных, так что с завидной периодичностью, то в столовой, то во время приема душа, то на спортивной площадке мне пытались передавать от него привет. Пока что мне удавалось отделаться лишь поверхностными порезами и чуть потемневшей полоской кожи на шее, но я понимал - рано или поздно этому везению придет конец. И почему-то на это мне в общем-то тоже было плевать. Я знал, что едва ли продержусь здесь долго, со своим-то характером, и ничего не собирался с этим делать. Но в один день всё изменилось. Я лежал на своей верхней койке, когда решетка камеры отворилась и чуть хриплый голос выдал. - Волков, на выход, к тебе адвокат. У меня одновременно перехватило дыхание и все разом ухнуло вниз. Неужели это...? Впрочем я постарался ничем не выдать своего замешательства, спрыгнул с полки, повернулся лицом к кровати и завел руки за спину, позволяя одеть наручники. Человека, сидящего за столом в комнате, куда меня привели, я видел впервые. Это был мужчина лет 50ти, лысоватый, с узкими очками на носу, но по-моему слишком дерганый для адвоката. Он нервно вертел в пальцах карандаш, а когда я вошёл, ощутимо вздрогнул, подняв на меня взгляд. - У вас 5 минут, - сообщил охранник и вышел за дверь, впрочем, даже не потрудившись закрыть ее снаружи на замок. Это первое, что меня насторожило. А затем произошло и вовсе странное. Адвокат вскочил на ноги и схватил меня за запястье, подавшись вперёд и испуганно глядя мне в глаза. Заговорил он так быстро и тихо, что я едва различал его слова. - Я должен передать вам информацию. Слушайте меня внимательно. Через 7 минут один из заключённых спровоцирует другого и начнется тюремный бунт, через 4 в дверь постучит охранник и передаст вам сумку. В ней - форма сотрудника охранной фирмы, который привез меня сюда, - адвоката передёрнуло, словно от воспоминаний, похоже, закончил этот самый сотрудник не очень хорошо. Впрочем он так же быстро продолжил. - У вас будет 3 минуты, чтобы переодеться. Как только начнется потасовка, камеры наблюдения дадут сбой на 30 секунд. За это время вы должны оказаться за пределами комнаты, у следующей двери по правую сторону - охранник не станет вам препятствовать. Вы сыграете роль моего сопровождающего, выведите меня из тюрьмы и увезете на автомобиле охранной фирмы. Ключи в кармане куртки, там же и пропуск. Я усмехнулся и лишь кивнул ему в ответ. Буквально в следующий миг раздался негромкий стук в дверь, она приоткрылась - и в проем просунулась рука с сумкой. С этого момента пошел обратный отсчёт. Я быстро схватил спортивную сумку и совершенно без стеснения принялся переодеваться, благо армия научила меня делать это быстро и четко, без лишних телодвижений. Облачившись в тёмно-серую форму с крупной оранжевой эмблемой на груди и водрузив на голову такую же фуражку, я выглянул в коридор. Охранник без лишних вопросов позволил мне выйти и отдалиться от помещения на несколько десятков шагов. Тогда я и оценил всю гениальность и проработанность плана: именно там находилась комната ожидания! Когда прозвучит оглушительный сигнал тревоги, любой, с кем бы я ни столкнулся в коридоре, решит, что в этот самый момент я просто выскочил из помещения! Затем раздался отдаленный грохот и крики. Сирена не заставила себя ждать, послышались выстрелы и глухие удары. Я выждал пару секунд и рванул обратно за адвокатом, прихватывая его за рукав и направляя по коридору в сторону выхода. Его трясло от страха, что в общем-то вполне соответствовало легенде. И теперь все зависело только от меня. - Эй, куда?! Окликнувший голос заставил меня замереть на месте. Я обернулся, едва слышно шепнув своему напуганному спутнику, чтобы он не вздумал делать глупостей. К нам спешил охранник с автоматом наперевес. Поравнявшись со мной, он окинул меня недоверчивым взглядом, задержав его на яркой эмблеме частной охранной фирмы. - В тюрьме введено чрезвычайное положение, никто не войдёт и не выйдет. - Послушайте, если вы не заметили, у вас тут гражданский на режимном объекте, в самый разгар какого-то дерьма. И что хуже всего, он здесь под мою ответственность. Я лишусь лицензии, если не выведу его отсюда целым и невредимым, а мне бы этого очень не хотелось. Так что не мешайте мне выполнять свою работу, а я не стану говорить вам как делать вашу. Молодой тюремщик опешил и тут же буркнул. - Пропуск. Хлопнув по нагрудному карману, я извлёк небольшую пластиковую карточку. Понятия не имею, что на ней было написано, но пропустив ее через считывающее устройство, а следом для достоверности ещё раз пробежав взглядом, охранник кивнул и вернул документ. - Убирайтесь отсюда, да побыстрее. Через пару минут все двери и ворота будут заблокированы. Я кивнул и, поддержав под руку едва не отключающегося от страха адвоката, подтолкнул его дальше по коридору. Мы едва успели покинуть тюрьму на автомобиле, когда ворота с отчётливым щелчком и громким сигналом заблокировались. Я выдохнул, усмехнувшись, свернул на автостраду и направился на выезд из Лондона. Адвоката на соседнем сиденье все ещё трясло. Я уже собирался высадить его где-нибудь на остановке и продолжить путь, когда он дрожащей рукой протянул мне сложенную втрое записку. - Он просил передать... Держа руль одной рукой, второй я развернул лист бумаги и вздрогнул. Знакомым аккуратным почерком было выведено всего три слова: "Не оставляй свидетелей". Я лишь вздохнул, сунул записку в карман и глянул на мужчину рядом. - Прости, ничего личного... Не оставлять свидетелей значило не оставлять и улики. Машину пришлось бросить чуть в стороне от автострады, взорвав вместе с трупом, и дальше отправиться пешком. Перекинув куртку через плечо, я просто шел вперёд, километр за километром. Счёт уже шел наверно на десятки, когда позади послышался короткий гудок, а следом темно-фиолетовый Ламборджини резко выехал на встречную полосу и остановился в паре метров передо мной. Сергей приподнялся на водительском сиденье и радостно помахал мне рукой. Улыбнувшись в ответ, я направился к нему. - Новый авто? - А то. Я решил, что черный слишком мрачный, хотя горит конечно красиво, - он хмыкнул и пожал плечами. А следом прямо через коробку передач пересел на сиденье рядом, уступая мне руль. - Поехали. Надеюсь, ты не разучился рулить? - Хах, даже если и так, я быстро вспомню, - запрыгнув в автомобиль, я резко сорвался с места, заставив Сергея рассмеяться. - Вижу, всё так же в форме. - Кстати, спасибо что вытащил. - Пустяки, это стоило мне всего лишь незапланированного получаса в сети, нескольких красноречивых е-мейлов и пары сотен тысяч долларов. Вычту из твоего жалования. - Какого жалования? - я хохотнул, покосившись на усмехающегося Серёжу рядом. Он казался довольным, почти счастливым - и это делало меня таким же.