Капли и комья

— Как ты так умудрилась? — Рихард брезгливо сморщил нос. Была уже глубокая ночь, и в госпитале погасили свет, оставив гореть лишь несколько ламп в коридорах. Просторное помещение было сплошь заставлено кроватями с редкими ширмами между ними, и Рихард сомневался, что в этом был какой-то толк. Вирус передавался по воздуху, от человека к человеку, и по сути эта палата медленно превращалась в братскую могилу. Совсем еще молодая девушка, лежащая перед ним в постели, только улыбнулась. В уголках ее губ застыли следы кровавой пены, зубы были в ржавом налете, и улыбка получилась жуткой. Она умирала, и Рихард пытался скрыть горечь за грубостью. — А вот так. А то ты что-то заскучал, — девушка хрипло рассмеялась, затем сразу закашлялась и болезненно застонала. Рихард снова сморщил нос. Запах смерти стал отчетливее. Он знал, что его собеседнице осталось немного. — Слишком тесно жили, это сыграло с нами злую шутку. Так что теперь придется найти тебе другую ведьму. Она задыхалась и хрипела в тише ночи, беспокоя больных на соседних койках. Рихарду оставалось только не шевелясь находиться в тени и надеяться, что медсестры спишут все шепотки на горячечный бред больных. — Хорошего же ты обо мне мнения, Джесс, — горько хмыкнул он. Молодая, красивая, как Ад, ведьмочка, темноволосая и скуластая, предки которой явно роднились с индейскими шаманами — она подхватила эту холеру, этот ужасный испанский грипп — и не стала ничего делать. Рихард не понимал почему. У Рихарда срывались планы из-за смутьянки. Хотелось осесть где-нибудь, поиграть в примерного семьянина и отца, присматривая параллельно за новорожденным вампирчиком, который слишком переживал по этому поводу, хотелось… Джесс спутала все карты. Ведьмы неохотно контактировали с вампирами. И уже тем более одаривали тех услугами. И уж тем более такими — спланировать беременность выбранной женщине и наделить еще не родившегося ребенка чертами лица и характера вампира. Джесс умирала — и все шло коту под хвост. — Не хмурься, Риш. Лучше обними меня. Правда для вас кровь больных испанкой — деликатес? Она снова улыбалась и тянула к нему руки. Будто олицетворение Смерти, давней подруги: исхудавшая и осунувшаяся, с кровавой улыбкой на полных губах. Рихард вздохнул, маскируя дрожь, наклонился к девушке, позволяя той обвить себя за шею и обдать жаром еще живого тела. — Нет. Неприятный привкус… — буркнул он и осекся, чувствуя, как Джесс настойчиво пытается вложить ему что-то в ладонь. — Сложи слово «Вечность», мальчик, и сможешь освободиться. — В ее голосе слышалась улыбка. В руке была маленькая капля хрусталя на серебряной цепочке. Явно дорогое — сердцу — украшение, наделенное пульсирующей силой. Сердце уже не билось, и врач зафиксировал смерть в 23 часа 17 минут, пальцами навеки закрывая Джесс глаза. Много лет спустя Рихард понял, что его вечность не оканчивается свободой. И что его это полностью устраивает. Капля хрусталя отныне принадлежала Кристофу — как олицетворение этой вечности без ненужной свободы.