Рутинные зарисовки

Зима не спешит уступать своё место сестре Весне. Хочется ещё поцарствовать тут, над Советским Союзом. Над соседними странами уже вовсю колдует младшая сестрица, завораживающими песнями птиц выманивая из-под земли молодую зелёную траву, заставляя прорастать на клумбах первые цветы, а деревья потихонечку покрываться почками. И в это же время суровая и своенравная Зима нагоняет на Русь колючие метели, которые ночью жутко воют в облупившихся деревянных оконных рамах. От холода в квартирах не спасают ни электрические печки, ни колючие пледы, ни плотная одежда, ни тарахтящий в ногах кот. Злобой дышит голос вьюги за окном. Так и чудится за тонким дребезжащим стеклом ссохшееся лицо коварной Зимы. Убийственный ветер гуляет в макушках деревьев, немилосердно треплет заледенелые кусты, голые ветви и шарфы бедолаг-прохожих, которым не повезло оказаться снаружи в столь поздний и страшный час. В унисон с ураганом завывают бездомные, лохматые, голодные собаки в соседних дворах, отчаянно ища спасения от острых снежных лезвий, что мчатся с неба. Игоря погодные условия никогда особенно-то и не волновали. Сон у него, конечно, очень чуткий, но тревожный вой ночи не мешает ему спать и видеть яркие картинки. Порой даже чересчур яркие, абсурдные. Поэтому Катамаранов часто разговаривает во сне. Каждую ночь Иннокентий как минимум два раза отходит в туалет по нужде или на кухню, чтобы выпить воды, и частенько по возвращению застаёт Игоря сидящим на полу. Глаза у того закрыты, но выражение лица всё равно какое-то напряжённое. — И... И-иг... И-ихихихых-горь, ты чего на полу-то сидишь? — хихикает Кеша, подходя к Катамаранову ближе. — Пора идти, — отвечает Игорь таким голосом, будто он герой и вот-вот спасет всю планету от чего-то очень страшного или, вероятно, гибели. — Куда? — учёный садится на край кровати, с улыбкой глядя на Катамаранова. — Асфальт копать, — абсолютно серьёзно заявляет строитель и препринимает попытку встать на ноги. — Ч-чего? — Иннокентий смеётся и тихо закашливается в рукав пижамной рубашки. — Бетон поднял восстание, срочно подавить... Катком! — восклицает Игорь, всё-таки поднимается с пола, но ненадолго — ноги предательски не хотят удерживать тело в вертикальном положении. Он падает обратно, поперёк кровати, и от соприкосновения с матрасом просыпается. Разворачивается на спину, распахивает глаза и несколько секунд ошалелым взглядом сверлит штукатурку на потолке. — Ондатра двухглавая по небу прыгает... Инженер уже неприкрыто хохочет, но как-то не соображает, каким-таким чудесным образом Игорь увидел в белом покрытии потолка изображение герба их города, и почему вышеназванный зверь вдруг начал прыгать по небу, хотя на самом гербе абсолютно точно изображён лес. Ответу на этот вопрос не суждено прозвучать, поэтому Кеша тянет Катамаранова за запястье, окончательно приводя в чувства. — Ложись нормально, — говорит Иннокентий, всё ещё посмеиваясь, и пока сам возвращается в горизонтальное положение на свою половину кровати, быстро целует Игоря в губы. — А ведь в любой момент планета может как-то интересно рыгнуть и нас с неё сдует, — рабочий ложится рядом и продолжает рассуждать о чём-то своём, о великом. — Спи, — фыркает Кеша, подползая ближе к Катамаранову, обнимая, пригреваясь у него под боком, стараясь спрятаться от зимнего холода в тепле любимого человека. — А даже интересно, какие там в космосе галактические глисты летать могут, — Игорь сам невольно улыбается, крепче прижимая к себе Иннокентия. — И-игорь! — учёный старается звучать возмущённо, но в самом начале слова невольно усмехается. — Всё, спим, — рабочий наконец успокаивается, зарываясь носом в волны кешиных волос и плотнее закутывая их обоих в тёплое пуховое одеяло.