Только не злись, Рик

      Морти даже успел забыть, до чего скучна и предсказуема жизнь обычного подростка. Одна только учеба, компьютерные игры да неудачные попытки склеить девушку — где все те перестрелки, где невероятные гаджеты и далекие планеты?.. Конечно, он не жаловался. К концу четвертого сезона он, как и все в доме, устал от дерьма Рика, и трещина, появившаяся между дедом и остальными членами семьи, весьма бодро превратилась в раскол — а потом случилось кое-что ужасное. То, о чем они договорились никогда не вспоминать, и наутро Морти сам произнес роковое слово — уходи… Но почему же он так соскучился? Наверное, потому что в последнее время парень хватался за любую возможность побыть вне дома. Замочив положенную дозу инопланетян, он получил в награду мороженое, щедро залитое сладким сиропом и, глядя через окно на проплывающий космос, позволил себе вдохнуть полной грудью. Увы, покой его был совсем недолгим, ведь Земля приближалась. Его собственное неясное отражение с заплывшим глазом в иллюминаторе выглядело не очень-то воодушевленным, и Рик тоже это заметил. — Все в порядке, п-пес? — А? — вынырнул Морти из пучины собственных мыслей. — Д-да, п-просто… просто завтра контрольная, и я п-переживаю… До чего же здорово живется Рику с возможностью в любой момент послать все к хуям и сбежать в космос! Что ему до забот глупого внука о какой-то там контрольной… Морти тоже хотел бы насрать на все, но не мог. Единственное, что ему оставалось — так только подпитываться этой энергией самоуверенности и похуизма от дедушки. Рик всегда был и есть мудилой конченым, чего скрывать, и от некоторых (почти от всех) его выходок волосы вставали дыбом, но каким же он, не смотря ни на что, оставался… охуенным, иначе и не скажешь. Морти готов был дрочить на эту охуенность круглыми сутками напролет — метафорически, конечно же! Похоже, после ужасного случая их отношения все-таки не изменились. Старик явно еще не простил ему изгнания, но они все же были вместе. Летели, как в старые добрые времена, по космическим просторам, поедая мороженое, после традиционного вторничного геноцида — чего еще желать? Он хотел быть сильным. Правда, хотел — но вот вдалеке снова показался комок воды и грязи, называемый его родной планетой, и мальчик в который раз себе напомнил, что он не гений. У него нет протонных пушек и порталов, он не сможет никуда деться от своих проблем, и с этим ничего не поделаешь… — Шуруй, — буркнул Санчез, пихнув его кулаком в плечо. — А теперь я пойду позависаю с кем-нибудь к-крутым…

***

      Настоящая ли я? Настоящая ли вообще вся эта жизнь? Она мечтала найти ответ на этот вопрос, но отец, будучи трусливым подлецом, не дал ей такой возможности. Кем бы ни была Бет, оригиналом или клоном, все сводилось к одному — другая ее версия прямо сейчас, в эту минуту свергала галактическое правительство в космосе, а она застряла здесь. В тихом американском пригороде с утомительными сменами за операционным столом, безработным мужем, подростковыми закидонами детей и "Холостяком" по вечерам… А этот старый мудак даже нас не навещает! Не то чтобы Бет хотелось его видеть, но тот факт, что она снова осталась отвергнутой, после всего, что Рик натворил в ее доме, вводил в тихое бешенство. Ее папочка в который раз натворил хуйню и скрылся, а потом неожиданно вернулся, и то только ради… Морти? Да, точно — только на него и смотрел весь вечер, а потом и вовсе угнал с собой в космос, словно личную собственность! Разве это не возмутительно?! Вопросы к миру и самой себе разрывали голову женщины. Она хотела быть рядом с Риком — и не хотела. Примирилась с ролью среднестатистической домохозяйки — и все равно, закрывая глаза каждой ночью, видела во сне далекий космос и себя с голубой прядью в волосах…       Но в ее реальной жизни было мало чего чудесного. Она смотрела на пожелтевший, постепенно сходящий с лица Морти знак собственного позора и чувствовала легкую горечь раскаяния — в тот раз действительно переборщила, но, глядя, как бегают глаза мальчишки, видя легкую дрожь в его руках, сжимающих листок бумаги, она не могла сдержаться. Да и не особо пыталась, если честно — а нечего махать красной тряпкой перед носом у быка! На табель с оценками Саммер она взглянула лишь мельком, дабы польстить себе — дочка определенно пошла мозгами в нее. Получает хорошие оценки, даже особо не стараясь, думала бы о парнях и тусовках чуть меньше, вообще была бы отличницей… чего не скажешь о ее брате. — Морти… Стоило ей только взять листок бумаги из трясущейся руки, как Джерри с Саммер куда-то волшебным образом испарились. Только Морти, лишенный такой роскоши, остался стоять на месте, глядя на маму расширенными от страха глазами. — Кажется, мы договорились, что ты наверстаешь все за то время, что упустил во время путешествий с дедушкой… Я права, сынок? А она уже не чувствовала себя его матерью — скорее, непогрешимым судьей, а может, и повелительницей, и этот глупый ребенок никак не мог избежать справедливой кары. — М-мам, я-я п-п-пытался, я… Слышать эти жалкие оправдания не хотелось. Жар разливался внутри Бет, требуя немедленного выхода, и она, ядовито улыбнувшись, разорвала табель напополам. — Похоже, ты ничему не научился. Отпускать тебя с Риком в тот раз было большой ошибкой… Обычный тонкий пояс, поддерживавший ее джинсы, превратился в смертоносное оружие возмездия. Он, может, выглядел далеко не так внушительно, как солдатские ремни с тяжелыми железными пряжками, но недооценивать его не стоило — один свистящий звук, с которым ее малыш рассекал воздух, уже доставлял наслаждение. А уж Морти об его эффекте второй раз напоминать не приходилось… — М-мам, не надо! Я все исправлю! Н-н-не надо, мама, мааамааа!!! Мольбы, как обычно очень быстро превратились в несвязные рыдания. Бет слышала визгливые крики будто со стороны, и они ее вовсе не задевали. Противоречия в ее душе наконец-то улеглись, найдя выход, она чувствовала силу в своей руке, крепко сжимающей ремень, и больное наслаждение захватило ее. Чем больше вопил Морти, тем сильнее хотелось его ударить — по плечам, по спине, везде, куда могла попасть гибкая полоска кожи, она хотела спустить шкуру с этого мерзкого маленького… — С-сука! Ругательство, неожиданно вырвавшееся грязной жабой изо рта ее сына, ударило Бет ничуть не хуже, чем ее пояс только что ударил Морти, и она застыла на месте от неожиданности. — Б-больная… больная озверевшая с-сука!.. Пользуясь ее замешательством, этот подлец вырвался из ее хватки и бросился бежать — только пятки сверкнули. Услышав топот на лестнице и хлопанье двери на втором этаже, Бет набрала в грудь воздуха — сука, значит?! Вот теперь она действительно была зла. Вот теперь она была просто обязана подняться наверх и, выбив дверь в его комнату с ноги, устроить Морти такое, такое… Пройдя несколько шагов, она остановилась. Выдохнула, опустила плечи и, разжав пальцы, позволила ремню упасть на пол. Ощущение собственного всевластия схлынуло, оставив после себя только пустоту с примесью стыда. Но… но она ведь в какой-то мере оставалось правой, так? Выкинув разорванный табель в ведро, Бет достала бутылку из шкафчика. Может, Морти не ошибся с ее характеристикой как личности, но она никогда и не называла себя идеальной матерью. Будешь такой после всего вреда, что дорогой папочка нанес ее психике… Это все он виноват. Будь он нормальным отцом, я вела бы себя совсем по-другому! Она утерла скупую слезу со щеки и постепенно утешила себя. А раскаяние за то, что она сделала с Морти, постепенно утонуло в терпком привкусе вина. Дом затих. Все попрятались по углам, как тараканы — пора бы и ей на покой. Завтра ведь рано утром на работу…