***
Антон стоит у зеркала, уже в какой раз поправляя чёртову бабочку. Его руки немного тряслись, а в мыслях мигала красная лампочка. «ОН тоже будет там». И вроде это не так плохо, так как тоска уже убивает Шаста изнутри, вот только страшно. Как им здороваться? Нельзя устраивать драму перед всеми. Вести себя, как хорошие друзья и коллеги? Но это же будет так сложно! Много мыслей крутились в голове. Бабочка была уже прокручена чуть ли не на сто восемнадцать градусов, пока Ирина рука не остановила это мучение. — Ну хватит уже, Шастун! — она разворачивает его к себе за плечи, поправляя пиджак и разглаживая невидимые складки. — Не маленький уже. Ты же актёр, соберись! Антону остаётся лишь вздыхать и опускать глаза в пол, как провинившийся ребёнок. Интересно, ему уже почти двадцать семь, но он все равно ведёт себя, и правда, как какой-то подросток. Волноваться нормально, но не так же! И Ира права, он — актёр, должен справиться. — Но это так сложно! — он протягивает гласные в последнем слове, вздыхая ещё раз, но более мучительно. — Никак нет! Тебе что, пятнадцать? Хочется закричать, что да, мне пятнадцать, я сделал все уроки, можно мне пойти гулять во двор? Но Антон уже вовсе не ребёнок. Он должен взять себя в руки. — Ты правда не можешь пойти со мной? Антон смотрит на девушку с печалью. Было бы все по-другому, она сейчас стояла бы в своём красивом платье, поправляла бы волосы и орала на Шаста, потому что тот постоянно опаздывает. Если бы все было по-по другому… — Милый, — теперь её очередь вздыхать, — это не моё уже, понимаешь? — Да, но… — Антон, мы не вместе. Мне незачем там быть, пойми, — резко и перебивая. Эти слова бьют прямо в сердце. Боже, она ведь права. Ей незачем там быть, так как они расстались. Живут они вместе, потому что Ире некуда идти в Москве, потому что Антон предал её и теперь жалеет. Можно, конечно, остаться друзьями, но зовут на такие мероприятия обычно свою вторую половинку. — Да, хорошо, я понял. Они молча идут в коридор, Шаст одевается, берет с собой только самое необходимое, а после останавливается посмотреть на Иру. Она, как всегда, прекрасна. Красивые глаза, растрепанный конский хвост, пухлые губы, его широкая футболка, которую он когда-то ей подарил. Он не знает, зачем она до сих пор её носит, когда должна была сжечь, но от этого приятно. «Она не ненавидит меня.» — Удачи, Шаст, — она подаётся вперёд и оставляет привычный поцелуй в уголок губ, едва ощутимый. — Покажи им всем, кто тут самый крутой актёр. Улыбается, словно через силу, и отступает на шаг. — И это, — вдруг вспоминает она, — с Поповым своим помирись. Вы же любите друг друга, идиоты. Антон стоит пару секунд в ступоре, а потом кивает, но как будто в пустоту. Не Ире — себе. Он выходит из квартиры и садится в уже вызванное такси. Ира наконец сбрасывает улыбку, как только закрывается дверь. Почему-то её трясёт. Словно она и правда поняла все то, что произошло. И приняла. Ира закрывает рот рукой, чтобы не всхлипывать, но это получается не полностью. Из её глаз текут слезы. И правда, как-то давно у неё не было нервных срывов. Как же так? Надо исправлять! На дрожащих коленях она идёт в гостиную, садится на диван и включает телевизор, по которому скоро должны будут начать транслировать прямой эфир с презентации нового сериала Паши Добровольского. Она смотрит на какую-то рекламу от насморка и решает не сдерживаться. Всхлипывает, рыдает, иногда кричит, даёт всему тому, что накопилось, уйти. Это будет долгий вечер.***
Все гости почти были на месте. Они ходили туда-сюда, пока не начали разносить напитки. Всё вокруг было украшено лучшими дизайнерами, а количество постеров и фото-зон поражало. Официанты разносили напитки и закуски, некоторые гости сидели за столами у импровизированной сцены, где чуть позже должен будет выступать Добровольский, а оператор с мужчиной-журналистом не отходили от актёров. Арсений стоял с краю, так как все это его немного раздражало. Ему жарко, поэтому приходится расстегнуть последнюю пуговицу чёрной рубашки и немного оттянуть ворот. Он переживает. Снует взглядом по толпе людей, словно мог упустить приезд того, кого так долго ждал. Вроде бы — взрослый мужик, — а так глазки бегают, что смешно. Люди, которые здесь собрались, не совсем знакомы. Половина из них либо актёры, либо приглашённые популярные звезды с телика, лица которых не раз мелькали перед Арсений на различный обложках в постах и пабликах. Не ясно, зачем Паша зовёт таких «элит». Вряд ли ему не хватает популярности, так как этот сериал и так сейчас обсуждают в каждом уголке интернета. Это же настоящая коллаборация Попова и Шастуна! Люди не могут этого пропустить. Оператор ходит хвостиком за журналистом, который буквально не даёт актёрам передохнуть. Честно, Арсений всегда избегал этого. Ему не нравилось, когда о нем пытаются что-то узнать, задают вопросы и ставят в неловкое положение. Он, конечно, понимает, что это вовсе не его личное интервью, а просто вопросы по проекту, но все же. Смешно, на самом деле. Они пытаются найти что-то интересное тут, какие-то зацепки, спойлеры, хотя никто не посмеет нарушить главное правило контракта. Ни за что нельзя рассказывать про содержание. Кстати, очень странно, что к самому Попову ещё не подошли. Он, как бы, играет главного героя. Может, они ждут присутствие ещё одно персонажа? Скорее всего. Также будет больше просмотров, чем если их снимать по отдельности. Но самое непонятное то, что Шастуна нет уже минут двадцать, и никто не заметил. Всем до пизды словно, где носится молодой актёр. Арсений резко поворачивается на звук открывающейся двери. Сердце делает лишний удар, так как войти мог кто угодно. Но он спокойно выдыхает, когда видит всего лишь милую Оксану. Она стоит, немного запыхавшись, в красивом блестящем платье, сгибаясь, чтобы отдохнуть от, видимо, бега. К ней тут же подходит Паша, который заметил подругу из другой части зала. — Оксана! Ну наконец-то! Он крепко обнимает её, немного приподнимая над землёй. Его лицо буквально светится от улыбки. Видимо, Паша и правда рад видеть Окс. Девушка обнимает его в ответ, после он ставит её на место. Оксана неловко поправляет задравшееся платье, оглядывая друга с головы до ног. — Я тоже рада тебя видеть, Паш, — она улыбается ему в ответ и целует по привычке в щеку, прям как старшая сестра. — Я уж думал, ты не приедешь. Кто тебя знает вообще, мелкая, — Паша немного ерошит её волосы, а после поправляет лямку платья. — Да это все ваша Москва и чёртовы пробки! — Ваша? Ты тут родилась, Окс! — В этом и проблема! Улыбка не слезает с их лиц, и такое чувство, что они вот-вот лопнут от счастья. Арсений смотрит на них и у него захватывает дыхание. Он всегда верил в дружбу между мужчиной и женщиной, и это был наилучший пример того, что она и правда существует. Ему, честно, завидно даже. У Арсения никогда не было ни лучшей подруги, ни сестры, а Паше это все заменяет Оксана. — Пошли давай, тебе нужно срочно шампанское. Будешь мне все рассказывать, а то ты про меня вообще забыла! — Паша ругается вовсе не злобно, а больше игриво. Он ведёт её к официанту, положив руку ей между лопаток. — А ты на себя посмотри! Ты кроме жены своей никого не видишь! Оксана, конечно же, шутит. Она всей душой любит Ляйсан, а та полюбила её в ответ, ведь если Паше она как сестра, то и ей тоже. Они много раз болтали, как девчонки, хохоча на весь дом Добровольских, что аж Паша бесился. Арсений проводит их взглядом, пока те не скрываются за другими людьми. Как только он хочет сделать очередной глоток шампанского, дверь ещё раз открывается. В этот раз он не паникует, — мало ли кто мог ещё приехать, почему это всегда должен быть Антон. И проебывается, так как у входа стоит блядский Шастун. Он неловко оглядывается, поправляет свою кудрявую чёлку, разглаживает складки на пиджаке и крутит кольца на пальцах. «Какой красивый», — сразу думает Арсений, не смея отводить взгляд. И, конечно же, по иронии судьбы, Антон смотрит прямо на Арсения. Черт. В кончиках пальцев покалывает от желания коснуться этих скул, но Антон останавливает себя, отводя взгляд. Слава Богу (если он вообще есть), что к Антону тут же подлетают люди, знакомясь и здороваясь. Попов нервно выдыхает, опрокидывая в себя весь бокал шампанского. Когда у Арсения и Антона брали интервью, они вели себя так, как привыкли играть на сцене. У обоих на душе кошки скребутся, но они же актёры, поэтому улыбаются и отвечают на вопросы с юмором. После буквально допроса, они расходятся по разным углам зала, надеясь, что больше не пересекутся. Хотя, этого и хотелось. Каждый из них не мог отвести от другого глаз. Странно, как у них вообще получилось не встретиться взглядами, так как пялились они друг на друга, кажется, целый вечер. Через час всех попросили сесть за столы, а Паша вышел на сцену. У Арсения и Антона был общий стол, который они делили с Сережей и Димой. Видимо, Паша запомнил, что они общаются. Парни мило беседовали между собой, но Позов сразу заметил между ними что-то странное. Так как он знал лишь часть ситуации, пришлось догадываться: то ли Антон и Арсений специально не показывают своих чувств, то ли поссорились. Хотя, сразу было видно, что второе. Именно чувства они скрыть не пытались, ведь пялились друг на друга без остановки, а вот разговоры выходили натянутыми и чересчур наиграными. Ему было до жути интересно, что же у них такого случилось, но спрашивать здесь, перед Серёжей и остальными (тем более у журналиста уши со всех сторон), не вариант. Лучше потом, когда будет подходящий момент. Но спросит Дима обязательно. Паша что-то говорит про то, что он безумно рад каждому присутствующему, который решил его поддержать, а Арсений все думал и думал о том, как бы начать нормальный разговор с Антоном. Антон, конечно, думал о том же. Текст Паши был заучен и неинтересен, хотя после его выступления все его хвалили и хлопали. Ну да, он же один из самых известный режиссёров страны, — конечно они будут ему льстить. Стас сидел за столом с Окс, Ляйсан и Добровольским, и поддерживал друга. Паша, хоть и был медийной личностью, всегда боялся таких выступлений. Его стихия — павильон, текст и актёры, которые смотрят на него горящими глазами. Такое бывает только с новенькими, едва выпустившимися актёрами, поэтому он предпочитает их. Зато с нуля, своих растит, которыми потом будет восхищаться вся Россия. Шастуна и Попова на ноги поставил — поставит и остальных. Паша любит давать шансы, раз когда-то такой выпал ему. Шеминов оглядывает соседний столик с актёрами подозрительно. Он целый вечер наблюдал за этой сладкой парочкой и многолетний опыт работы с актёрской игрой людей помог ему понять, что именно этим парни и занимаются. Они наигранно улыбаются, наигранно хлопают друг друга по плечу, наигранно почти все! Стасу, честно, всегда было плевать, но сейчас, почему-то, хотелось подойти к ним и как треснуть по затылкам. Потому что они друзья-дебилы, которые, скорее всего, поссорились из-за фигни. В голову приходит гениальный план, и Стас, извинившись, встаёт из-за стола. — Парни, привет, — он подходит к актёрам, которые тут же удивлённо смотрят на сценариста. — Попов, Шастун, есть минутка? Парни переглядываются, но оба кивают. Они поднимаются и отходят от столов вслед за Стасом. Тот ведёт их все дальше и дальше от людей, сворачивает в какой-то коридор, а после молча останавливается у какой-то каморки. — Заходите. Если бы это был бы не Стас, Арсений не пошёл бы, потому что его, очевидно, хотят убить. Но он молча заходит в маленькую комнату, почти полностью заполненную разным хламом. Антон заходит следом, ожидая, что Шеменов зайдёт тоже и наконец объяснит, что происходит, но дверь резко захлопывается. Лампочка над их головами мигает от удара, хоть и так светит максимально тускло. За дверью слышится какой-то шорох. — Стас, что происходит? — когда Арсений не получает ответа, он дёргает за ручку. Дверь не открывается. Что-то подставили с той стороны. — Ста-а-ас, — немного испуганно тянет Антон, понимая, что их заперли. — Я вижу ваши недовольные лица целый вечер, поэтому я решил взять ситуацию в свои руки, — Стас хихикает по ту сторону двери. — Дураки, вам нужно помириться, я же не идиот. Видно, что у вас что-то там случилось. Но это уже не моё дело, я и так вам дал шанс поговорить… — Ты запер нас! — Дал шанс поговорить! — настаивает он, а после, немного отойдя от двери, говорит: — А теперь, ребят, извиняйте, у меня дома жена и ребёнок, поэтому я вынужден ехать. — Стас, подожди! — но крик Арсения так и остаётся без ответа. Стас и правда ушёл, — это подтверждают отдаляющиеся шаги. Попов с не то стоном, не то с всхлипом садится у какого-то ведра и упирается спиной в голую стену. Антон все ещё ошарашенно пялится на дверь. — Дай отгдаю, твой телефон тоже на столе? — нервно посмеиваясь, спрашивает Арсений, надеясь, что не прав. Но Антон подозрительно долго молчит. — Вот блять. Попали.***
Вот знаете, все может быть просто замечательно: и жизнь хорошая, и семья, и деньги есть. Но бывает, что просто не везёт. Стечение обстоятельств, несчастный случай, и все, — прежней жизни как не было. Не доследили. И тут тоже — не заметили, не проверили. Стас прощается со всеми и быстро выходит на парковку. Ему правда нужно к жене. На его лице улыбка, он думает, что совершил благородное дело, но ошибся. Одновременно с тем, как он хлопает дверцей машины, начинает искриться счетчик в комнате, которая буквально через пару стен от коморки, где сидят актёры. Искры не заставляют гореть саму проводку, это был лишь мелкий сбой, но бумага рядом уже пылает.***
Парни сидят напротив друг друга, и из-за того, что места очень мало, соприкасаются ногами. Они молчат, понимая, что нужно начать диалог. Это, на самом деле, очень сложно. Антону становится жарко от напряжения, и он берет какую-то папку, начиная ей махать на себя. Арсений с этого лишь фыркает. — Ну что, — вздыхая, произносит старший, — говорить будем? Антон смотрит на него, как на психа, продолжая махать. Рука немного устала, но жар словно и не ушёл никуда. — Антон, мы же не маленькие. Почему-то Шастун смотрит словно сквозь актера, к чему-то прислушиваясь. У него серьёзное выражение лица, но точно не из-за этого разговора. Попова начинает это бесить. — Шаст, боже, посмотри на меня. Нам нужно поговорить! — Тш! — перебивает его Антон, наклоняется вперёд и рефлекторно кладёт рука на коленку Арсения. Его взгляд направлен на дверь. — Слышишь? Арс вздыхает, думая, что Антон таким способом пытается уйти от разговора, но все равно прислушивается. Казалось бы, тишина, но словно где-то рядом что-то трещит. Такой знакомый звук… — Боже, что-то горит! — вскрикивает Антон, поднимаясь на ноги. Арсений повторяет за ним. Они смотрят друг на друга настороженно. А ведь правда в каморке стало очень жарко и словно дышать труднее. — Что будет делать? — Попробуем выбить дверь. Антон и правда встаёт в стойку, но из-за малого количества места почти невозможно разогнаться и применить силу в полной мере. Дверь после удара плечом остаётся на месте, и Шастун понимает, что с другой стороны подвинули что-то тяжёлое. — Блять, — шумно выдыхает Антон, стараясь придумать что-то ещё. В это время Арс повторяет удар об дверь, но ничего, по-прежнему, не выходит. Они осматривают коморку, пока треск слышится все четче и громче. В комнате дышать становится ещё труднее, так как начинается паника. — Почему я не слышу тревоги?! — младший стучит в дверь, чтобы кто-то смог их услышать. — Я видел, что тут везде датчики дыма на потолке! — Хочу тебя огорчить. Многие ставят их для вида, но они не рабочие, — у Арсения ещё получается смеяться, но, честно, ему не особо-то весело. — Сука! Антон бьёт носком ботинка по двери, шипит от боли и садится на пол, как сидел до этого. — Вот же нам не везёт! — все ещё кричит. Арсений смотрит на него с жалостью, потому что сам переживает не так сильно. Может, пожил дольше, чем этот парень, вот и не особо боится. Попов теперь садится не напротив, а рядом, уже соприкасаясь с Антон плечом и бедром. Ему незачем отодвигаться. Антон закрывает лицо руками и тяжело дышит, видимо, на грани паники. Сквозь щель над дверью медленно, но уверенно, начинает поступать дым. Арсений округляет глаза, понимая, на сколько пожар близко к ним. Он хватает первые две попавшиеся тряпки и макает их в остатки воды в ведре. Одной закрывать свое лицо, другую отдаёт Антону. Пол-лица закрывает тряпка, а глаза закрыты из-за того, что дым щиплет глаза. Арсений, почти не думая, хватает свободную руку Антона и переплетает с ним пальцы, сжимая так сильно, что, кажется, сломает бедному парню кости. Шастун отвечает, сжимая руку в ответ. Вот прямо сейчас они простили друг друга, и обоим смешно, что они оказались в этой ситуации только из-за ссоры. Они не в коем случае не думали винить Стаса, потому что вряд ли тот знал о пожаре. Он, наверное, сейчас дома, с женой и ребёнком, смотрит конец эфира. Его нельзя обвинять в том, что случится. Странно, правда, что их никто не ищет, но да ладно. Умирать, так вместе.***
Дима морщит лоб, когда понимает, что парней нет уже слишком долго. А еще интересней становится, когда Стас возвращается один и тут же уезжает домой. Позов не вскакивает, не кричит, что ребят похитили, а ждёт. Когда их нет уже больше двадцати минут, приходится извиниться перед Серёжей и пойти проверить. Он идёт туда, откуда вышел Стас. Коридор долгий, но уже скоро поворот. Его внимание привлекает мутный воздух. Он срывается на бег, когда видит у потолка дым с кусками горелой бумаги. Повернув, Дима с открытым ртом смотри на почти полностью горевший коридор. Мужчина не медля бежит назад. — Пожар! Пожар! Вызывайте пожарных! — выбегает прямо на сцену, где до этого выступал Паша. Все смотрят на него ошарашенно, замерев. — Там целый коридор горит, люди, алё! Кто-то вскакивает первый, а вслед за ним и все остальные. Серёжа что-то активно набирает в телефоне, а после Дима понимает, что тот явно вызывает пожарных. Оператор и журналист снимают то, что происходит, и это пугает. Все выбегают и стоят у здания на безопасном расстоянии. Пожарные приезжают быстро, а вместе и с этим приезжает Кузнецова, которая, как услышала про пожар, рванула сюда. Непонятно, как она приехала так быстро. — Дим, где Антон? — чуть ли не врезается в Позова Ира, смотря впритык. У Димы округляются глаза от испуга. — Боже… — лишь шепчет, не зная, как снова начать говорить. — Дима, где Антон?! — кричит уже настырнее, хватая его за плечи. К ним подбегает Оксана, не замечая сразу Иру из-за шока. Она смотрит на Диму, который оглядывается на здание. — Что происходит? — взгляд Сурковой мечется с одного на другого. — Они… Арсений и Антон, — пытается выговорить он, но трясётся. — Что они?! — Там. В том коридоре. Они не вышли, — почти шёпотом говорит, но девушки все равно его слышат. — Боже… Ира закрывает рот рукой, прямо как сегодня во время истерики, но в этот раз ком в горле настолько большой, что кажется, она не может дышать. В отличие от Кузнецовой, Оксана не стоит на месте. — Там ещё есть люди! — кричит она, подходя к какому-то пожарному. — Девушка, успокойтесь, мы сейчас приступим к работе. — Там люди, вам нужно как можно быстрее их спасти! — не унимается она. — Мы сделаем все, что сможем. Он отходит от неё, оставляя одну. Оксана смотрит на рыдающую Иру, на здание, и в её голове что-то щёлкает. Она скрывается с места, решаясь идти туда сама. Девушка понимает, что через главный вход её не пустят, поэтому бежит к второму, более незаметному. Её на полпути хватают за руку. — Дура, что ты делаешь?! — кричит Ира, видимо, понимая, что та хочет сделать. — Спасаю твоего Шастуна, Ир! — кричит в ответ Оксана, стараясь вырваться. — Тут пожарные, они помогут им! Ты никак не поможешь, Оксан, только сама будешь в опасности, — последнее предложение она говорит уже тише. Оксана смотрит на их руки, а после делает рывок, отойдя от Иры на несколько шагов. — Окс… — Потом, Ир. Сейчас я должна помочь ребятам, а не думать о себе. — Обо мне подумай, — из её глаз без остановки катятся слезы. — А если он уже мёртв? Я не могу лишиться и тебя. — Ты лишилась меня ещё месяц назад. Это становится её последней фразой, перед тем как она снова срывается на бег и скрывается за дверью. Ира держит себя из последних сил, чтобы не упасть на колени от дикой боли в груди.***
Оксана видит перед собой огонь и ей не по себе. Деревянный шкаф упал перед ней, перекрыв проход. Она видит поворот, решая, что там сможет обойти. Её рука держит платок около рта, но глаза ее по-прежнему слезятся из-за дыма. Оксана бежит вперёд, забывая, что в платье, что на каблуках, что с распущенными волосами — ей плевать. Её цель — помочь ребятам. Она, кажется, заходит только в глубь пожара. Все вокруг пылает, заставляя Оксану потеть и кашлять от нехватки воздуха. Ей уже кажется эта идея провальной, но она продолжает идти. Когда огонь задевает её руку, она кричит. Оксана смотри на ожог, а из её глаз с большей силой начинают идти слезы. Она роняет тряпку, а та сразу же начинает гореть. Идёт дальше, задыхаясь. Она идёт, ещё не зная, что вовсе не в том направлении. Она терпит боль, не зная, что пожарные прямо сейчас открывают дверь в коморку и вытаскивают парней, помогая им подняться. Она наступает ногой на что-то сгоревшее, оступается и падает, не зная, что актёры уже сидят в машине скорой помощи, а Ира судорожно пытается стоять на ногах, понимая, что Оксана ещё внутри. Она не видит, как на нее падает обгоревшая палка. Оксана не чувствует, как ломается её череп. Она не видит, как догорает её красивое платье. Суркова никогда не думала, что умрёт так быстро. Она мечтала о большой семье, о дружбе с Пашей до старости и смерти во сне. Этот пожар не входил в её планы. Она не планировала сегодня умирать. Но судьба иногда играет с нами злую шутку. Никогда не поймёшь, что может случится дальше. Оксана умерла так же неожиданно, как если бы ей упал кирпич на голову по середине дня. Паша думает, что та уехала домой, ведь испугалась. Серёжа думает, что она затерялась в толпе и вот-вот подойдёт и обнимает его, крепко прижав к себе. И лишь Ира знает, что Оксана уже не вернётся. Они не знают, как именно она умерла: сгорела, потеряла сознание, надышалась угарного газа. Они видят лишь её сгоревший труп, который выносят на носилках. Они все не ожидали, что Оксана сегодня умрёт. Суркова тоже. Но она умерла, ведь ей просто не повезло.