Осколки. История первая

Второй этап Кубка России они все запомнят этим странным танцем отстранения и сближения. Даже Сережа Дудаков, который к нему не имел никакого отношения по сути, но невольно тоже стал участником. Два дня их трио его танцевало у бортика с дичайшей настойчивостью. Этери вела в начальных па, но каждый раз к концу вынуждена была признать, что танец снова не удался. Ни один досужий зритель никогда не обратил бы внимания на эту удивительную пляску, но она о ней знала, Даня чувствовал кожей, а Сережа только молча наблюдал, куда все это катится. Итак, встаем на точку. Как можно дальше от Глейхенгауза, в результате - почти вплотную к Дудакову. Говорим себе: держи дистанцию. И погружаемся в прокат короткой Усачевой или произвольной Валиевой. Оказывается зрителям жутко интересно смотреть на то, как их троица вытанцовывает за бортиком. Этери и Даня почти синхронно. Сергей присоединяется только в моменте прыжков, а потом снова замирает надежным ограничителем, чтобы эта эмоциональная парочка не начала бегать вдоль всего борта, гоняясь за спортсменкой. И каждый раз в эти два дня к концу программы своих спортсменок она чувствует, что прижимается плечом к плечу хореографа. Как говорится: “Никогда такого не было и вот - опять”. Именно поэтому вечером 12 октября Этери сидит в интернете и смотрит видео Первого канала, который любезно освещает в правом нижнем углу, чем занимаются тренеры, пока спортсмен, надрывая жилы, демонстрирует миру результат их совместной работы. Штаб Тутберидзе, естественно, танцует. Вот на пионерском расстоянии, а вот программа заканчивается и она, готовясь бежать в подтрибунное к Ками, что-то говорит Дане, плотно прижавшись к его руке. Этери смотрит это видео уже в пятый раз, совершенно отвлекшись от Дашиного проката и погрузившись в мелкую картинку сбоку. Вот Даня благородно шарахается назад, сохраняя очерченную ею дистанцию, как только она отступает в его сторону. Вот они синхронно приседают и делают шаг вперед… Вот картинка прячется. А вот конец, и им для полного слияния остается только поцеловаться взасос, потому что, куда уж ближе, когда ты к мужчине чуть ли не привалилась и что-то говоришь, запрокидывая голову, а он склоняет к тебе лицо, чтоб лучше слышать. “Горько”, вашу мать! Смотреть, что она вытворяла за бортиком на программе валяющейся Валиевой, смысла не имеет. В результате в конце программы их дуэт стоит так, что даже слепому ясно, что в этом трудовом коллективе двое не только трудятся вместе, но еще и засыпают в одной койке. И к Сереже это подозрение неприменимо. Вот Ками жалуется на развязавшиеся шнурки, получает втык за неумение подготовить обувь к важному прокату. И Этери убегает за Дашей. Да уж… Чума на оба ваши дома, Этери Георгиевна и Даниил Маркович. **** Тренькает домофон. Интересно, кого несёт в это время к ней домой? Появляется сумасшедшая мысль, что это Даня, который презрел все ее слова про паузы и приехал расставить точки над i. Но видеодомофон внезапно показывает лицо Сережи Дудакова. - Сереж, ты чего?- вместо приветствия спрашивает Тутберидзе. Дудаков протягивает ей пару шнурков. - Пощупай!- предлагает женщине. Шнурки немного странные, жестковатые. Два тренера смотрят друг на друга, держа в руках непонятные шнурки. В итоге Этери спрашивает: - Это что? - Это шнурки Ками, которыми были зашнурован ее ботинки вчера. Взгляд Этери все такой же непонимающий. - Тебе не кажется, что они странные?- спрашивает Дудаков. Блондинка неуверенно кивает. - Вот, и мне показались. Я проверил. Если их хорошенько потереть и потянуть, они становятся скользкими. Попробуй-ка! В итоге Сережа сам берет шнурки и качественно их трясет и дергает и передает снова Тутберидзе. И правда, словно масло выделяется на поверхность плетения. - В общем, Этери, не сами собой они у Ками развязались на произвольной. - Заходи,- Тутберидзе делает приглашающий жест и уходит в комнату. Сергей потоптавшись в прихожей, снимая одежду, проходит следом. Они садятся рядом. Молча смотрят сначала друг на друга, потом на шнурки. И только после этого Этери произносит: - Почему Ками не заметила? - А ты б заметила, не обрати я твое внимание? И это ты без перчаток,- Сергей смотрит в пол и говорит то, что сама она произнести не решается,- Хреново наше дело, Этери. Это саботаж чистой воды. И это только начало. Оба они без уточнений понимают, кого стоит подозревать в первую очередь: - Сереж, я в это не верю! Он сам спортсмен. Сам прыгал четверные! Кому как ни ему знать, насколько это опасно. Да и не похож он на того, кто с девчонками будет бороться. Дудаков пожимает плечами: - Кто его знает, Этери, с кем он может бороться. Да и не один он в команде. И далеко не все из оставшихся что-то там прыгали и даже стояли на коньках. Подбородок Тутберидзе напрягается. Взгляд становится жестким: - Хорошо, Сереж. Завтра это обсудим с Даней и другими тренерами. Попробуем выработать тактику. А пока поезжай домой, все равно ничего путного мы сегодня вдвоем на сообразим. Пока Сергей обувается в прихожей, Этери стоит прижавшись к стене погруженная в свои мысли полностью. **** 11 сентября 2020 На пустых трибунах Новогорска сидят лишь посвященные и приближенные. Тучная старуха, которую, поддерживая с двух сторон, аккуратно усадили на одно из сидений, внимательно наблюдает, как девочки отрабатывают движения. У нее тоже когда-то были легкие движения и большие надежды, которые закончились в 19 лет. Татьяне Анатольевне Тарасовой грешно жаловаться на свою жизнь. У нее было все, и слава, и успехи, и большие, достойные книг интриги, и небольшие, достойные интереса в прежние времена ОБХСС, коммерческие мероприятия, ставшие потом основной ее маленьких бизнесов, из которых выросло непререкаемое финансовое влияние, помноженное на профессиональный авторитет. Даже семья у нее была счастливая. Но все это было. Ее жизнь уходила в прошлое, с каждым днем оставаясь все больше там, по другую сторону заката. В воспоминаниях. В прожитом. А здесь, на арене Новогорска плескалась жизнь сегодняшняя и завтрашняя. В этих маленьких девочках. Их тренерах. Молодой поросли, которая придет ей, Тарасовой, а еще Мишину, Москвиной, Чайковской, на замену. Да уже пришла. Именно туда, на тренерские штабы и смотрела Татьяна Анатольевна. Точнее на один штаб. Точнее на худую высокую блондинку, встряхивающую распущенными кудрями. Не умей Тарасова видеть человеческий потенциал, в ее копилке никогда не было бы такой россыпи чемпионов. И в этой женщине, внимательно следящей за своими детьми на льду, чувствовался не просто потенциал, а энергия мощного лазера, режущего время и пространство в достижении своих целей. Очень жаль, что она упустила в самом начале карьеры из своего цепкого внимания эту щуплую девчонку. Эмоции затмили разум. Монументальная дама чуть наклоняется к своей помощнице и просит пригласить к ней тренера Тутберидзе. Девушка послушно кивает и убегает выполнять поручение. Тарасова же продолжает смотреть на лед и еще чаще за лед, не переставая даже в те моменты, когда совершенно не следит за фигуристками, замечать их ошибки. Многолетний опыт позволяет видеть и чувствовать все, что творится на льду. И там сейчас не происходит ничего интересного. А вот по другую сторону бортика разворачивается сцена, которая достойна пера лучшего драматурга. Машенька, помощница Татьяны Анатольевн, имеющая входы и выходы в любое помещение на любом катке мира, благодаря имени своей начальницы и подопечной одновременно, стоит против Тутберидзе и, очевидно, озвучивает просьбу Тарасовой. Этери Георгиевна лишь сцепляет руки под грудью, что-то коротко отвечает, но именно в это время и происходит все интересное. Дудаков продолжает стоять у бортика, отдавая указания по прыжкам, но видно, как напрягается его спина и в случае любой неожиданной ситуации он готов развернуться и встать за спину коллеги. Глейхенгауз же сразу перемещается вдоль борта, вставая практически вплотную к беседующим женщинам. Этери пару раз отрицательно склоняет голову, видимо, отказываясь от предложения. В это время Дудаков, так же, не отвлекаясь от работы со спортсменами, делает пару шагов в сторону Тутберидзе. “Ишь ты, как смыкают ряды”,- восхищается Тарасова. “А вы, Этери Георгиевна, знаете, как прочно привязать мужские сердца к вашему подолу, не так ли? Стоило ли винить дурака-Буянова за такую измену?”-вздыхает про себя Татьяна Анатольевна. В итоге, уж что там говорит Маша, но пожилая дама видит, как блондинка длинным взглядом обегает ряды трибун, находит место, где сидит тренер прошлого, что-то отвечает ее помощнице и отходит к бортику, становясь на привычную позицию между Дудаковм и Глейхенгаузом. **** - Странный этот год выходит, правда, Сереж?- Этери говорит словно в никуда, не возвращаясь до конца из своих мыслей. Дудаков только молча кивает. Прислушивается к чему-то и произносит: - У тебя телефон звонит, по-моему. И правда, набирая силу, раздается мелодия звонка. На экране застенчиво улыбающаяся Алинка. - Загитова,- удивляется Этери,- подожди, Сереж, вдруг еще день не закончился. - Здравствуй, Алина,- произносит женщина в трубку и замолкает, слушая непривычно долго что-то, что говорят на другом конце. - Как он ведет себя?- снова внимательно слушает. - Алин, ну, раз он не буянит, пусть пока посидит. Минут через 30 заберем его у тебя,- заканчивает разговор с девушкой тренер. Дает отбой и, глядя на Дудакова произносит: - День и вправду не закончился. Пьяный Глейхенгауз сидит у Загитовой. Девчонка не знает, что делать. Поехали забирать. - И она позвонила тебе?- удивляется Дудаков. - Ну, как видишь,- пожимает плечами Этери. - По меньшей мере удивительно. Ай да Алина! Я уж думал такие девушки выродились,- восхищается Сергей Викторович своей, пусть почти бывшей, но ученицей. - Ты о чем, Сереж?- перестает понимать коллегу Тутберидзе - Ну, как у нас теперь действуют влюбленные женщины всех возрастов, когда к ним вваливается пьяный объект любви? И спать уложат, и рюмочку нальют и себя распакуют для большего удобства, чтобы не запутался в крючках и пуговицах. А тут такой “версаль”! Кто-то же еще может воспитать девушку, которая гонит пьяного вон, невзирая на свои чувства. Ай да, Алинка, ай да, умничка! - Алина влюблена в Даню?- в очередной раз Этери признается себе, что совершенно не понимает, что творится на душе у людей, даже ее маленьких людей, которых она ведет к медалям. - Ты что, Этери, она ж в него чуть не с первого взгляда. Как в омут. С головой. С тех пор и не выныривала!- Дудаков, кажется, тоже удивлен тем, что его напарница могла пропустить такую очевидную всем вещь, как влюбленность Алины в молодого хореографа. - Господи!- только и вздыхает Тутберидзе,- да что ж мне нет покоя-то с ними со всеми? Ладно, поехали, Сереж,- вздыхает она наконец. - Да без тебя управлюсь,- отмахивается Дудаков,- ночь надвигается. Сиди уже дома. Выходит за двери и отправляется спасать Алину от сошедшего с ума, не иначе, Глейха.