Осколки. История первая

Этери снился лед. Она вмерзала в него. Замерзала в нем. Как Люцифер в дантовом аду. Не оставалось ничего, кроме холода. Холода и льда, будь он проклят в конце концов. Будильник вломился, разбивая сон, лед, но не прекращая холода. Трясло и морозило. Женщина буквально по стенке доползла до ванной комнаты, вынула из аптечки термометр и через минуту смотрела на ужасные 38 и 8, при этом явно это была не предельная точка. Две таблетки жаропонижающего. И одно сообщение: “Сережа, в Сочи летишь ты. Грипп, 38,8”. И как только лихорадка спала, Тутберидзе снова уснула, теперь уже без страшных снов. Все, что она успела подумать за 30 минут между результатами на градуснике и тяжелым болезненным сном: “Встреча отложена, Сочи”. **** Что делать, если все идет наперекосяк? Работать. Еще быстрее, еще качественнее и еще больше. Менять расписания. Перераспределять обязанности. Искать помощников. И ровно в нужный час вывезти команду на очередной старт. И главное, никому не говорить, что у вас за последние три дня двое с жестокой температурой. Иначе никакого старта не будет. Тем более молчать, насколько плотным было общение между теми, кто выезжает и теми, кто лежит в полубессознательном состоянии дома. И надеяться, что повезет. Даниил смотрит на табло Шереметьево в ожидании посадки. Четверо подопечных птенцов сидят под присмотром Дудакова. Ничего особенного не происходит. Обычный выезд тренерского штаба, обычный день. И совсем необязательно каждые 5 минут заглядывать в мессенджеры и надеяться, что женщина, которая вчера тебя вышвырнула вон из своей постели хотя бы промелькнет онлайн. Внутренний голос-утешитель нашептывает: “Ей просто было плохо. Она не гнала тебя. Она заболевала.” И так хочется ему поверить в очередной раз. Все бросить и кинуться извиняться за поспешные слова, которые сказал. За те, что только успел подумать. Но, решись он сделать такое, его и вправду вышвырнут, но уже не из постели, а из жизни “Хрустального”. Долг превыше всего. И долг сейчас довезти детей. Отработать этап. Вернуться со щитом. И все разборки - потом. После стартов, после выяснения, зачем был испорчен костюм Лукина, брюки от которого волшебные швеи умудрились отреставрировать за день, а скорее всего, даже за ночь. После всех разборов и построения новых планов. Все потом. Сначала работа. Сначала эта великолепная четверка, сидящая под присмотром Сергея Викторовича в ожидании приглашения на рейс. **** 1990 год - Девочка, о чем ты говоришь! Какие старты? Какое фигурное катание? У тебя трещина в позвоночнике. Ты это понимаешь? Врач-травматолог смотрит на темноглазую кучерявую брюнетку со всеми признаками неславянской внешности. По тяжелому насупленном взгляду из-под густых темных бровей понятно, что его словам никто не собирается внимать. Глупая девчонка попытается соскочить с больничной кровати и начать прыгать при первой же возможности. - Минимум полгода восстановления. Никакой самодеятельности! Слышишь меня, Этери? Ты станешь инвалидом. Никогда не сможешь родить, а может, даже нормально ходить, если не будешь следовать всем моим рекомендациям. Понятно? - У меня три сестры и брат. Мне рожать необязательно!- фыркает глупая девчонка,- Вы не понимаете! Фигурное катание - это жизнь! У меня нет другой, и другой я не хочу! - Все я понимаю, девочка,- а еще я знаю, что через 10 лет твое мнение поменяется. И если сейчас я не добьюсь от тебя следования моим рекомендациям, то ты будешь винить меня в том, что никогда не можешь стать мамой! И греха на душу я не возьму. Сон пересмыкаетя с новым видением из прошлого. 18 января 2003 - Терри, она такая сладкая, что даже конфеты, от которых разносит мой зад, не сравнятся с ней по вкусу! Мэнди воркует над спящей в колыбели новорожденной Дианой. Мамина принцесса, леди совершенство. - Терри, как ты ее назвала?- не отрываясь от младеницы мурлычет Аманда - Диана,- улыбается Этери. По телевизору в новостях бегущей строкой сообщается о возвращении в Продиджи гитариста Джима Дэвиса. - Диана Дэвис,- дополняет имя дочки фамилией молодая мать. - Почему Дэвис?- удивляется подруга - Потому что ты, Мэнди, никогда в жизни не научишься произносить фамилию Тутберидзе,- хохочет Этери. - Эй!- так же заливается смехом ее темнокожая подружка,- Я тебе клянусь, что буду первой в этой стране, кто произнесет твою фамилию, когда твои спортсмены выиграют олимпиаду! Клянусь! В тот день, когда Юля отдала свою золотую медаль маме и ушла в номер, Этери вернулась к себе и набрала на Фэйстайм номер далекой подруги. - Давай! Время выполнять обещания пришло!- сообщила она Аманде, когда та появилась на кране. И бедная Мэнди тщательно, по слогам, произнесла фамилию Этери, а после долго, со слезами на глазах твердила ей, что она всегда знала, всегда верила и как же здорово, что все наконец так, как должно было быть непременно. **** Пережить короткую, не пугая и не мучая девчонок постоянным контролем и проверками, но и не упуская из внимания. Пережили. Дожили до произвольной. Вот они. Стоят две красотки, готовые выскочить на лед разминаться. Даша в черно-красном, сверкающем под ярким светом сочинского катка. Аня в нежном серо-лиловом. Прыжок, прыжок, прыжок. Чисто, чисто, чисто. Пусть все получится. Второй день Этери молчит. Невероятно. Непривычно. И они засиживаются ночами вдвоем, считают, обдумывают, делят ответственность. - Даниил Маркович, что-то у меня с рукавами,- подъезжает к нему Аня? - Что у тебя с рукавами?- не понимает Глейхенгауз. - То ли трет, то ли жжет?- недоуменно отвечает девушка. До раздевалки они вчетвером: два тренера и две девушки-фигуристки - почти добегают. Совершенно не до политесов, поэтому врываются смешанным составом. По счастью все в зоне разогрева, поэтому пусто. Только они. - Раздевайся,- командует Дудаков. И этот приказ, который в другое время, наверняка, вызвал бы у Ани невероятное смущение, сейчас выполняется беспрекословно. Она вытягивает руки из рукавов, спуская верх платья почти до талии. Тело хрупкой статуэточки. Уже не ребенка, еще не женщины. Острые ключиц, длинные мышцы плечей. Два алых пятна в сгибах локтей. Два в подмышках. С двух сторон мужчин прикасаются к пятнам в локтевых складках. Горячие. Аня стоит откинувшись на стену. Молчит закусив губу. Дудаков принюхивается сначала к локтю девушки, а потом к рукаву платья: - Блин! Капсикам! Разогревающая мазь. Есть почти у любого спортсмена. Наверное, даже у девчонок такая есть. Вот только никто не мажет ей нежную кожу или слизистые. Это гарантированный ожог. Четыре ожога. - Смываем!- ошалевший Дураков практически выталкивает Аню в сторону туалетов раздевалки. - Нельзя,- вдруг спокойно говорит Глейхенгауз,- От воды будет только хуже! Ждите!- и буквально вылетает из раздевалки. Через полторы минуты он возвращается с пакетом неизвестно откуда добытого кефира. В шесть рук буквально заливают ожоги напитком при этом тщательно следя, чтобы ни капли не пролилось на наряд. В нем еще выступать. Спортсменке явно легчает. - Даниил Маркович, откуда такие познания?- удивляется Дудаков, аккуратно вытирая Анину руку от кефира. - Я ж из балетной семьи,- невесело усмехается Даня,- Хорошо, что платье, а не трусы намазали. Раздается непонятный всхлип. Оба мужчины глядят на спортсменку, которую пытаются привести в порядок. - Балет - искусство безжалостности,- сообщает, словно прописную истину, Даня. - А сейчас самое жуткое!- внезапно говорит Глейхенгауз,- У нас нет сменного платья. Так что тебе, Анечка, придется натянуть на обожженные места то же самое платье, и грош цена нашему кефирном омовению. Аня закусывает губу. Дудаков безнадежно опускает голову: - Будем сниматься с произвольной! Даша, иди в зону разогрева, тебе через 8 минут выходить. - Я против,- эти непреклонные слова звучат из уст хрупкой девочки, которая даже не открывает глаз, прижимаясь затылком к стене туалетной комнаты. - Аня, это даже не международный старт,- жалость в голосе Даниила невозможная, потому что он знает, что не переубедит эту стальную малышку. - Я против,- повторяет спортсменка. - Хорошо! Сережа, ты к Даше, а мы попробуем что-нибудь сделать. Даня убегает снова. Сергей уходит за Дашей, которой через 5 минут на выход. Аня продолжает стоять, откинувшись головой на кафель туалетной комнаты. Она даже не плачет. Плакать тоже нельзя. Макияж испортится. Просто стоит, не открывая глаз, пытаясь отключиться от грядущей боли. Через минуту Глейхенгауз возвращается со своей сумкой. В ней ватные диски, бинт, пластырь. Хоть что-то, чтоб попытаться создать преграду между жгучей мазью и телом. - Ань, выходи! Будем экипироваться,- зовет он еще от дверей спортсменку. Они сходятся рядом с ее вещами. И только тут одновременно замечают лежащий поверх сумки спортивный телесный топ с длинными рукавами и открытой спиной, который идеально можно спрятать под платьем. Совершенно чужой. Новый. Без посторонних запахов или пропиток. - Между ангелом и бесом,- только и успевает пробормотать Даня, накладывая тонкие компрессы, которые не будет видно под одеждой, на тело фигуристки в местах ожогов. Закончив работу медбрата чуть ли не бегом направляется к входу со словами: - Одевайся и готовься к выходу. Мне надо еще Дашин прокат посмотреть. Справишься?- спохватывается Глейхенгауз внезапно. Аня только кивает головой. Она уже просовывает руки в рукава топа-спасителя. **** Даша бракодельничает, но кто б ее обвинил после всего случившегося. Бросив девчонку в КиКе одну, оба тренера бегут принимать Аню. Ее выход следующий. Щербакова… улыбается. И ее улыбка сейчас ничем не отличается от любой другой предстартовой улыбки Ани. Озера светлых глаз все так же безмятежны. И только в прокате видно, что ее шатает. В сложных дугах. В кривых выездах с прыжков и вишенкой на торте в ошибочном лишнем тройном тулупе в каскаде. По окончании программы она чуть не плачет, подъезжая к тренерам. И оба мужчин торопятся спросить только об одном: - Болит?! - Мне стыдно,- понурившись твердит Аня,- Я забыла, что тройной тулуп в каскаде уже был. Тренеры хором выдыхают. Самобичевание - это не страшно. А сегодня так и вообще лучшая часть всего этого жуткого дня. **** - Этери Георгиевна, ваших спортсменок называют киборгами. Как вы к этому относитесь? Этери морщится от слов журналиста: - Ну, какие они киборги? Девочки весом меньше 45 килограммов? Вторые сутки Этери почти все время спит, пока в ее организме идет борьба за выздоровление, и не знает, что именно ее маленькая и такая непохожая на киборга девочка пережила в отвратительном городе Сочи, где сбываются мечты и рушатся все планы.