Осколки. История первая

- Жень, ну, я же пытаюсь исправить свою ошибку!- в конце концов, устав от молчания, произносит Этери. Девушка резко разворачивается на спину, приподнимаясь на локтях. Простыня соскальзывает, открывая практически нагое тело. Верхняя губа заплывает гематомой, которая осталась от неконтролируемого удара тяжёлой тренерской рукой. - Зачем?- вызывающе произносит спортсменка,- Зачем, Этери Георгиевна, вы хотите исправить что-то? Все стало прозрачно как никогда! Смотреть на девичье лицо с синяком почти физически больно. Тутберидзе била изо всех сил, не раздумывая, и уж, конечно, не контролируя свой удар. И жалеть об этом срыве, который так ясно проявился на лице ее нежной девочки, ей теперь до конца собственной жизни. - Жень, мы же не чужие друг другу люди! Ты мне дорога. Я люблю тебя, в конце концов!- правду говорить легко и приятно, но больно, как проехаться в падении кожей по асфальту. - Любовь?! Я заметила эту любовь. И почувствовала!- голос спортсменки дрожит, пальцами она касается синяка. Этери морщится от этого прикосновения, будто это к ее синяку приложила ладонь Женя. - Я же прошу прощения! Я совершила огромную ошибку. И я пришла ее искупить!- в конце концов повышает голос Тутберидзе,- Неужели для тебя этого так мало? Медведева долго и пристально смотрит в глаза своему тренеру: - Искупить? И на что же вы готовы, милая Этери Георгиевна, во искупление?- вдруг почти нежно произносит фигуриста. - Чего ты хочешь, Женька?- тихо и очень устало отвечает ей женщина. Из груди девушки врывается короткий неконтролируемый смешок: - Как все люди - любви! - Любви?- удивляется тренер,- Разве мало я отдала тебе своей любви? За все годы? Я сделала все, что могла! - Точно все?- коротко и требовательно вопрошает девушка. - Да!- так же коротко отвечает Этери. - Да?- вопросительно утверждает свое несогласие фигуриста. - Да!- отвергает ее вопрос тренер. И этот диалог так неожиданно похож на тот, давний, в зоне кисс-энд-край… **** Пхенчхан 2018 - Я сделала все, чтобы пройти. Все, что могла!- рыдает под прикрытием спины Дудакова, защищающего ее от камер, Женя - Точно все?- требовательно и жестко держит ее над поверхностью собственного горя Тутберидзе. - Да!- выдыхает Женя. - Да? - вопрос-несогласие с ее трактовкой летит в самое сердце от тренера. - Да!- сопротивляется спортсменка. - Нет, ты сделала не все!- обрубает одним ударом Этери всякую претензию к мирозданию и лично к Этери Тутберидзе. **** - Нет, ты сделала не все!- мстительно выдыхает Медведева. И после короткой паузы,- Раздевайся! Борьба взглядов, которой могут позавидовать боксеры-тяжеловесы. Огромные карие зло и обиженно ждут то ли мести, то ли исполнения мечты. Пристальный с искорками света у самых зрачков пытаются разглядеть правильный ответ, который поможет утвердить уже принятое почти решение развернуться и уйти. И неясно, что Этери разглядела в себе или в Жене в этом поединке без единого слова, но она резко дернула пояс серого тренча, повела плечами и сбросила пальто прямо на пол. Когда рука тренера взялась за молнию спортивной кофты, застегнутой до самого подбородка, на лице Жени мелькнуло какое-то странное выражение, то ли испуг, то ли недоверие, то ли разочарование в самом светлом. Кофта упала на пол рядом с пальто. Этери ни на секунду не отводила взгляд от карих глаз ученицы. Безжалостный свет выхватывал на ее коже белые рубцы разных форм и длины, тянущиеся вверх от кисти к плечу. Шрамы уходят плотными каплями оплавленных как воск краев на спину, расчерчивают редкими линиями впалый живот, ребра, грудь. - Ты правда готова на все ради своих целей?- выплюнула почти шепотом Медведева,- Любых! Лишь бы твоих! Соскочила с кушетки и кинулась к выходу, чтобы исчезнуть из этой жуткой комнаты, где ей открывалось то, что она не могла считать правдой о своей любви. Руки тренера поймали фактически голую рвущуюся за пределы тесного кабинета брюнетку. Борьба больше похожая на объятия, ребра прижимающиеся к рёбрам, грудь сминающаяся о грудь. - Куда ты, куда!- Этери изо всех сил держит рвущуюся девушку, теряя силы и боясь, отпустить это изворотливое в своем бешенстве маленькое тело, которое непонятно на что способно. - Ненавижу тебя! Ненавижу!- кричит борющаяся с ней не на жизнь, а на смерть Женька,- Отпусти! Не хочу! В конце концов их разворачивает, и на подгибающихся коленях Этери сползает по стене, таща за собой на землю бьющуюся в неконтролируемой истерике девчонку, продолжая держать и прижимать к себе тем крепче, чем меньше сил. Борьба переходит в рыдание. Неутешное. Безостановочное и неостановимое. Слезы умирания. Короткие вдохи, которых не хватает даже на минимальную порцию воздуха. И выдохи-вскрики, рассказывающие о боли, так и не пережитой, но спрятанной глубоко и запертой на сто замков. Мокрое лицо зарывается в голое плечо Этери. Руки обхватывают шею тренера. И мир сворачивается до двух сплетенных полуголых тел. Очистительных слез. Тихого утешающего бормотания, в котором и можно разобрать лишь: "Девочка моя, маленькая! Шшшш! Тише, тише!". И что-то еще, совсем неразборчивое, что шепчет любящий страдающему любимому. В чем нет правды, но всегда так много желания забрать страдание себе. Этери протягивает руку и накидывает валяющееся пальто на голую Женькину спину. После чего сжимает ее еще крепче. Всхлипы становятся всё реже, дыхание выравнивается постепенно, ресницы лишь изредка вздрагивают, щекоча кожу на плече женщины. Временами еще вырываются прерывистые вздохи. Под своими пальцами Тутберидзе чувствует два маленьких шрамика от лапароскопической операции на спине. Щекой прижимается к острому плечу девушки и прикрывает на миг глаза. “Обычная истерика, значит, говорите, Андрей Петрович”,- прижимаясь к юному телу думает Этери, боясь отпустить Женьку: “Какая же тогда в вашем мире истерика “необычная”, право слово?” Напряженные руки саднит от усталости, но женщина не расцепляет на всякий случай замка, опасаясь, как бы ее подопечная не рванула снова голышом к дверям. Лишь чуть откидывает голову, чтобы посмотреть, что происходит с Женей, так и не вынырнувшей лицом из надключичной впадины ее плеча. И этот осторожный взгляд внезапно успокаивает и даже веселит где-то в глубине души Этери. Выбившаяся из сил после скандала, массажа и финального аккорда с рыданием и попыткой побега девушка, попав в кольцо рук, в которых давно мечтала оказаться, просто заснула не слишком здоровым полуобморочным сном. Как маленькие дети она лишь изредка вздрагивала не до конца выплаканными слезами на родном плече. Женщина откидывает голову на стену, снова закрывает глаза, пытаясь поудобнее устроиться под спящей Женькой. Еще выше натягивает свое пальто на плечи девушки, накрывая заодно и свое полуголое тело. И пусть весь мир подождет! Минут через десять со щелчком открывается дверь, и первое, на что натыкается массажист - две вытянутые поперек его дороги длинные ноги в светлых кроссовках с мокрыми носами, а поверх них еще пара босых ступней. Проследив взглядом от ног кверху, он видит дремлющих в обнимку блондинку и брюнетку под одним пальто. Этери приоткрывает глаза, тихонько подносит палец к губам, призывая мужчину не шуметь. Тот лишь недоуменно встряхивает головой. Придя в себя, вынимает одну связку ключей из штанов и кладет ее на пол возле руки тренерши. Потом демонстративно вынимает вторую связку и показывает ее Тутберидзе, имитируя поворот ключа в замке. Выходит и запирает снаружи двери. Чего только в своем кабинете за 40 лет практики не видел этот человек: от поцелуев, до летящих в голову коньков, но такое - впервые.