Осколки. История первая

- Сегодня ты и правда щедра,- шепчет мужчина ей в губы, не желая прекращать секунды внезапной близости, которые, чем больше проходит дней их “паузы”, тем менее реальными и осязаемыми кажутся. - Это просто передышка,- последнее легкое касание губами его губ, и женщина отстраняется. Лишь ее запястья все еще скованы его руками. Блондинка стоит за спиной Дани, положив ладони ему на плечи и чувствуя на своих кистях его пальцы. Два погона для особенно отличившегося в ее войсках. Но вряд ли она все еще в этом кабинете. Мысли Тутберидзе перебирают варианты, выстраивая максимально правильную линию поведения на ближайшие месяцы. - Я приеду к тебе вечером?- слышит Этери вопрос, который мешает ей сосредоточиться на том, что сейчас важнее. Встряхивает кудрями, пытаясь вернуться в реальность из собственных планов: - Нет, Данечка, сегодня мой вечер, скорее всего, пройдет там и с теми, где и с кем мне быть и не хочется, но теперь нужно. - Моя помощь нужна?- задает вопрос Глейхенгауз. Тутберидзе лишь отрицательно качает головой. - Не везде нашей сплоченной команде рады в расширенном составе,- иронично отвечает она. Этери отходит к столу и начинает искать на нем что-то важное. Понятно, что та самая “передышка” для нее закончена, а значит закончена и для Дани. Продолжая рыться в бумагах женщина слышит, как хореограф отодвигает стул и поднимается на выход, под нос себе он напевает: - На точке двух миров Стояли мы в огне, Пылали облака, и ты сказала: Давай убьем любовь, Не привыкай ко мне. Давай убьем, пока ее не стало Ты лучше Ты круче Ты сможешь Я в курсе. - Ну и дурак!- хмыкает Этери в ответ на песню. - Может быть,- спокойно отвечает Даня,- Но, вообще-то, Эр, уже очень хочется, чтобы ты сама прибилась к какому-нибудь берегу и дала мне возможность сделать то же самое. Хочется ясности, если уж на то пошло. И с этими словами он выходит из кабинета. - Да уж, ясности. А как мне-то хочется этой самой ясности,- тихо сообщает закрытой двери Тутберидзе,- И хоть немного простоты. Хоть в чем-то. Она наконец нашла записную книжку и набрала номер телефона. Разговор предстоял не самый простой. **** Жизнь идет своим чередом, что бы ни происходило в ваших душах. Так и жизнь “Хрустального” потихоньку двигалась в начало зимы. Дети приходили на тренировки. Тренеры работали. В свободное время по очереди интересовались здоровьем Ани. В целом получалось, что все лучше, чем могло бы быть, но хуже, чем хотелось бы. С гран-при они ее пока не снимали, но никто не верил, что Щербакова даже поправится к этому времени, а уж про то, что она будет в форме и говорить не приходилось. Шли упорные слухи, что из тренировочного процесса выпали Туктамышева и Косторная, но официально пока это не подтверждалось, однако, стоило принять к сведению и использовать максимально, если подтвердится. Этери на длинных дугах докатилась до Сергея и поманила к бортику. Откинувшись на него спиной плечом к плечу тренеры наблюдали за происходящим на катке. Майя выкатывает без помарки четверной тулуп. С третьей попытки. Камила бьется над дорожкой, переходящей в тройной лутц. Ей явно неудобно, но Глейхенгауза закусило делать именно так. Вращение Даши бесподобно. Женька пробует прыгать и даже успешно. Лукин, затесавшийся в эту компанию на время, пока Аня болеет, штампует свои четверные и вполне успешно привязывает к ним тройные тулупы. Марк - это однозначная победа. Парень оказался гораздо большим мужиком, чем казалось. После истории с “самострелом”, иначе Этери не могла назвать тот случай, она рассчитывала на что угодно, вплоть до того, что мальчишка повесит коньки на гвоздь и ничего никому не расскажет. Но все пошло быстро и по лучшему из сценариев: в тот же вечер парень решил вопрос с родителями, а утром, что уж и вовсе было сверх всяких ожиданий, пришел на тренировку собранным и серьезно настроенным на работу. - Давай-ка пятого Валиевой тройной в короткой запланируем,- предлагает Тутберидзе Дудакову. Тот следит за неудобной дорожкой, которую упорно разбирают Глейхенгауз и Ками. - Давай. Аксель у нее стабильный, а более спокойного старта, наверное, и не будет,- соглашается Сергей,- Не убьются, так покалечатся,- резюмирует он наконец то, что творят Даня с Камилой. Тутберидзе направляется к хореографу и спортсменке, чтоб озвучить свое решение, а заодно дать втык Дане за тот треш, что творится сейчас у нее на глазах. - И что у вас происходит?- задает тренер вопрос спортсменке и хореографу. - Решили немного по-другому сделать вход на лутц,- сообщает Даниил. - Кто из вас это решил? Тутберидзе смотрит на Глейхенгауза, но внезапно отвечает Камила: - Этери Георгиевна, я подумала, что так будет интереснее. - Тебе же неудобно,- удивляется женщина. - Нормально. Еще непривычно, но я сделаю,- сопротивляется Валиева. - Даниил Маркович, а у вас какое мнение?- внимание Этери снова переключается на Глейхенгауза. - Согласен с вами, Этери Георгиевна,- поддерживает Даня старшего тренера. - Даниил Маркович, но у меня же получается!- Валиева смотрит на Глейхенгауза как на предателя. “Этот бы характер, да на пользу делу”- поражается Тутберидзе упрямству девочки. Ками не из тех, у кого нервы как канаты, не Щербакова в общем, Ками словно породистый жеребенок: тонкая, нервная, искристая, что придает ее программам особенный свет, но всегда вносит элемент неожиданности в их исполнение. Даня растерялся. Переводит взгляд с одной женщин на другую, не понимая, на чью сторону лучше встать. Этери это забавляет. Но все же надо прийти на помощь коллеге и, в некоторой степени, ученику в тренерском деле: - Хорошо, Валиева. Я вам даю одну тренировку. Сможете собрать безошибочно дорожку и прыжок - тренируйте так. Нет - возвратитесь к накатанном варианту,- Тутберидзе, замолкает, внутренне оценивая свое решение, а потом продолжает,- и еще в короткой активнее накатывайте тройной. Будем пробовать на этапе. И даже не глядя на девочку, чувствует, что Ками внутри закачалась. “Шторм” будет как никогда штормящим на этом этапе”,- утверждает мысль внутри себя Тутберидзе. Двойные у Женьки идут вполне стабильно. Тройные страшно. Так страшно, что ног под собой не чувствуешь, принимая решение о переходе к ним. Сейчас Этери едет к своей девочке именно на таких нечувствительных ногах, чтоб сказать только одно: - Медведева, пробуй тройной сальхов. Сергей Викторович тебя подержит эту тренировку. Во взгляде Жени страх, радость, надежда и что-то еще, что нельзя определить иным словом, кроме слова “любовь”. Страшный взгляд, потому что в нем слишком много надежды, которую почти невозможно оправдать, и веры, достойным которой быть вряд ли кто-то сможет. Фигуристка третий день приходит в ее пальто. Отдавать, кажется, не собирается. Короткий тренч, который едва прикрывает середину бедра Тутберидзе, невысокой спортсменке доходит до самого колена, рукава почти скрывают пальцы. Женя будто прячется в этом пальто от мира. И забирать его Этери не планирует. Пусть прячется, если ей это поможет выздороветь и вернуть ту девочку, которая умела собственной радостью, энергией и юмором зажигать всех и все вокруг. - И, Медведева, вопрос с музыкой на показательные все еще открыт. Идеи есть или мне выбирать?- задает полупроходной вопрос тренер. - Есть. Сегодня скину,- отвечает фигуристка, пристегиваясь к удочке Дудакова. И жизнь продолжает течь своими руслами, что бы ни происходило в ваших душах. Лед хрустит под лезвиями, спортсмены осваивают новые элементы, тренеры придумывают новые решения. Как каждый день до этого дня и многие дни после.