Осколки. История первая

Плотно прижавшись друг к другу у тренерской позиции Этери и Женя смотрят… кино. На большом экране ноутбука, который обычно показывает повтор прыжков и фрагменты композиций, снятые во время тренировок, сейчас идет старый советский фильм “Судьба”. После разбора компонентов программы и черновых набросков проката этого показательного номера Тутберидзе говорит: “Жень, я хочу тебе показать, про что ты катаешься”. И вот уже десять минут они смотрят кино. Брюнетка-врач с ненавидящим взглядом говорит офицеру в немецкой форме: “Вас родила мать или волчица?!” и забирается в машину с пациентами психиатрической клиники. Медведева, не отрываясь от экрана, вжимается плотнее в бок Этери. Та запахивает на ней полу своего пуховика и продолжает держать в кольце собственных рук. - Этери Георгиевна, зачем же она поехала? Ведь этим никого не спасешь?- задает вопрос Женя. Тренер прижимается щекой к темноволосой гладкой макушке и, чуть улыбнувшись, отвечает: - Потому что это ее работа. Ответственность за этих людей. Девушка немного ерзает в объятиях, высвобождаясь настолько, чтобы заглянуть в лицо стоящей вплотную женщине и поймать взгляд, но Тутберидзе просто продолжает смотреть фильм, так что Евгения лишь удобнее перехватывает свои ладони на талии тренера и тоже углубляется в бегущие кадры. Они синхронно чуть подкатываются и откатываются от экрана, стоя на коньках. И почему не пришла сразу в голову идея нормально сесть? Но теперь, когда фильм затянул в себя полностью, даже мысли не возникает поменять позицию. И вот эти двое плотно обнявшись вбирают в себя судьбу персонажей. Этери важно, чтобы Женя видела Катерину Тарасовну, про которую и поставила этот номер Тутберидзе. Женщину не предающую себя, свои убеждения, свою жизнь. Даже ради того, чтобы выжить. Даже ради того, чтоб продлилась ее поздняя любовь. Вдруг под полой ее пуховика слышится вздох, а после тихие слова: - Он ведь так ее любит, неужели мог бы убить, если бы узнал, что она предательница? И они продолжают молчать, глядя на экран, где смешивается война, жизнь, любовь, долг. Следить за этой женщиной в бежевом. Гордой и горячей, как огонь. Прямой и натянутой, как струна. В которой так много любви, что никакая смерть ей не страшна. Вот героиня сбрасывает руки нацистских солдат и сама идет на собственный расстрел, не давая даже приблизиться к себе. Вот она встает между трех берез и оператор наезжает на лицо актрисы с общего плана до крупного. И Женя видит то, что видела много лет. Узнает сразу. Как прозрение. В знакомом перекресте рук, в опущенном подбородке, во взгляде карих глаз. Больше не нужно объяснений. Спортсменка не сомневается, про что будет ее программа. Они разъезжаются. Этери к столу, чтобы включить музыку, фигуристка, чтобы встать на исходную точку. Прозрачная мелодия заполняет свод “Хрустального”. Девушка рисует на льду первые фигуры. И становится понятно, что она увидела слишком много и слишком много осознала того, о чем не планировала танцевать ее тренер. Но теперь уже не остановишь. Блондинку срывает с места, и она следует за своей композицией в исполнении той, которая, как никто умеет рассказывать истории. Они сейчас связаны невидимой нитью, да и разве это удивительно? Как можно оторваться, когда твоя душа танцует отдельно от твоего тела. Только следовать. Безропотно и неотрывно. Этери следует. Женя обозначает точку первого прыжка не уходя на него. И продолжает скользить. Видно, что в паре мест она поменяла элементы на более удобные для нее или на ее взгляд более выразительные. Медведева, как полноправный партнер, достраивала программу прямо на льду, в полете по глади катка. И ее тренер лишь следовала за ней, не мешая тому, что происходило. Музыка шла к исходу. До последней точки оставались секунды. И вдруг Женя подняла руку и повторила жест, который с Ростелекома 2018 стал одной из визитных карточек Тутберидзе. Жест прощания и отпускания. В том числе и ее, Женьки Медведевой. Если вы захотите умирать мучительной, но светлой смертью, найдите человека, который сможет вам рассказать про вас на вашем языке. Этери ничего не будет исправлять в этой программе. Нельзя что-то менять в чужой истории про себя. Тем более настолько точной. Женя неспешно катится к своему наставнику за разбором и комментариями, но Этери только отмахивается от ее вопросительного взгляда и скользит рядом в полной тишине. - Как думаете, Этери Георгиевна, вас в конце концов тоже расстреляют?- вопрос-удар под дых. Ну, а чего она хотела после того, что видела только что? После такого подобный вопрос - лишь мелкое замечание по сути проблемы. - Как минимум попробуют. И, если очень захотят, то, конечно. Рано или поздно,- зачем врать. Для тех, кто готовит ей расстрельную команду важнее приспосабливающиеся Коперники, а не бунтующие Джордано Бруно. Однажды даже они поймут, что идеальное умение тренера Тутберидзе встраиваться в систему, предлагаемую ситуацией - это издевательство над системой. И над ситуацией. Как с тем “Дон Кихотом”. Вторично играть в игры, дуря матрицу, ей уже не позволили, но один раз - она собрала все, что смогла с их куста. Разве нет?! “И черта с два ты увидишь разрешение на четверные в женской короткой!” - показала ей кукиш система. - Этери Георгиевна, а вы не боитесь?- странный вопрос, который трудно однозначно понять. - Чего, Жень? - Того, что все увидят,- фигуристка неопределенно охватывает взглядом лед, на котором только что танцевала. - Люди захотят увидеть в этом совсем другую историю. Про любовь,- тихо смеется Этери. - Но это и есть про любовь,- соглашается Медведева. - Вот, так и отвечай во всех интервью. Большего никому и не надо,- кивает Тутберидзе. Одновременно хрустит выбивающися из-под двух пар коньков лед при торможении у закрытой калитки. Этери опускает руку, снимая засов и толкает воротца. Поддерживая Женю за ладонь дает выпрыгнуть на пол, а потом переступает порожек сама, продолжая держать фигуристку за руку, когда та надевает чехлы, даже не обращая внимания, настолько этот жест за годы вместе влился в кровь и запомнился всеми нервными окончаниями. Но тут Женя буквально обтекает Этери своими объятиями и произносит: - Можно, когда вас будут расстреливать, я буду с вами? Блондинка прижимает девушку крепче к себе и тихо говорит: - Нет, Медведева, тебе - нельзя. Ты должна выжить. И усаживается на скамью снимать коньки, а Женя цокает чехлами в раздевалку. И уже, почти покинув каток громко предлагает: - Этери Георгиевна, а давайте “Каренину” в шоу поставим. Тутберидзе замирает с полураспущенным шнурком в руке. Женечка умеет ставить красивые точки. Что уж там говорить. - Хорошо, будет тебе “Каренина”, Жень,- соглашается тренер. Но девушка уже в раздевалке и вряд ли слышит ее слова.