Осколки. История первая

Резкий стук в дверь нарушает медитативное настроение Жени, в котором она пребывает все время по окончании чемпионата России. Принятые решения всегда успокаивают так или иначе, как путника выбор дороги на развилке. Вот и Женя успокоилась после своего решения и отправленного сообщения. Она была, пожалуй, впервые за этот год, если не счастлива, то довольна тем, как все складывается. Борьба закончена. В первую очередь борьба с собой и гонка за призраком вчерашнего дня. Удары повторились, пожалуй, еще настойчивее. Человек по ту сторону точно не собирался уходить от запертой двери. Придется открывать. Медведева сползает с кровати и бредет к дверям. Никого ей сегодня не надо, тем более таких нервных визитеров. Распахивает дверь и с удивлением утыкается взглядом в пару блестящих и таких знакомых карих глаз: - Какого хрена, Медведева?!- голос Тутберидзе совершенно не сочетается с бледным уставшим лицом, настолько он энергичен и сердит. Женька удивленно смаргивает это странноватое приветствие и, молча, пропускает замученную фурию в номер. Этери энергично сбрасывает в прихожей сапоги, с которых течет мешанина челябинских тротуаров из снега и реагентов, проходит в номер и кидает на ближайший стул свою шубу. У каждого заслуженного тренера по фигурному катанию должна быть шуба: бессмысленная и беспощадная. А лучше несколько. У Этери все хорошо с аксессуарами, включая шубы. Женя за два года молчания выучила все наряды этой блондинки, которая была ей настолько безразлична, что ее поисковик автоматом пытался ввести поисковый запрос на имя Тутберидзе просто при открытии. Итак, шуба валялась на стуле, подметая полами имитацию паркетной доски из ламината, а ее хозяйка черным смерчем вышагивала по Жениному номеру. Наконец Этери Георгиевна замирает на месте, резко разворачивается к Медведевой и повторяет с той же сердитой интонацией: - Медведева, ты мне ответишь или нет, что опять-то не так? И какого, блин, хрена! Женя наконец находит какие-то слова, но спросить может только одно: - Что вообще происходит?! - Нет, Женечка,- взвивается окончательно Этери,- Это, черт возьми, мой вопрос! Что опять произошло такое, что ты бежишь? Чем мы, нет, вернее я, ведь это всегда я, не угодили Жене Медведевой?! - Да что я сделала-то?!- благостного настроения как не было, осталось только зарыдать. И слезы уже близко. Тутберидзе молча лезет в карман брюк вынимает телефон и с каким-то ожесточением снимает блокировку с экрана. В смартфоне открыт чат с Женей. И последнее сообщение от Медведевой “Я ухожу” - Женя, я охренеть как рада, что у нас такой прогресс! Я узнаю о твоих решениях не из новостей первого канала, но объясни мне, что случилось-то опять? Тутберидзе швыряет свой телефон на стол, и девушка морщится: больно должно было быть и смартфону, и столу от взаимного удара друг о друга. Медведева понимает, что разговор идет неправильно и о чем-то разном, потому что ее решение никак в ее собственной голове не должно было привести вот к такой реакции в виде мечущейся по комнате блондинки, которая хочет то ли рыдать, то ли повторно врезать ей. Женя не уверена, что из этого хуже: с одной стороны раз она по физиономии получила и, спасибо, больше не надо. С другой - видеть плачущую Этери Георгиевну - это сюрреализм. Она к подобному не готова. Нет, конечно, приятно, что тренер так ценит ее. Признаться, сама-то спортсменка думала, что вызовет своим решением вздох облегчения и только. Возможно, напутственные пожелания перед уходом в большую жизнь. Но уж точно не шквал бури и натиска, который происходит сейчас. - Этери Георгиевна, но это же когда-то должно было произойти. Впереди олимпийский сезон. У вас Аня, Камила, Даша, Майя. Я не думаю, что еще и я вам нужна. Этери после всего пережитого за последние сутки плохо держат ноги, особенно на фоне тех эмоций, которые в ней кружат сейчас. Она прижимается спиной к стене и безнадежно думает: “Опять! Опять то же самое! Ревность к младшим. Тогда Алина. Теперь девчонки! Ну, и что она предлагает? Выбросить всех детей за борт и любить только Женю Медведеву? Дурдом!” - Ну, и к кому ты уходишь? Еще один ангел в Академию?- все, Этери Тутберидзе выдохлась. Убеждать и отговаривать нет ни сил, ни желания. Осталась только пустота на том месте, где в сердце жила Женька,- Тебе пообещали лед, хореографов и специалистов по списку на олимпийский сезон? Мы так, конечно, не сможем, Жень. Ты права у нас четверо. И для всех равные условия. Даже тебе не будет преференций. - Да, какая Академия?- у ее тренера (нет, правильно, бывшего тренера), кажется, на фоне стрессов чемпионата России легкий сдвиг по фазе,- Нет никаких ангелов! Зачем?! - Кто же тогда?- Этери это не интересно, но она спрашивает, привалившись спиной к стене и не открывая глаз,- в конце концов, мне не безразлично, кто будет с тобой работать. У тебя травмы. Тебе нужны хорошие специалисты, которые понимают, что делать в твоем случае. - Этери Георгиевна, зачем мне другие тренеры? Я же ухожу!- Жене кажется, что она вполне ясно выражает мысль. Этери тоже кажется, что мысль ее бывшей спортсменки вполне ясно выражена. Она только не понимает, почему Медведева скрывает фамилию нового тренера, поэтому лишь кивает устало головой, наконец открывает глаза и произносит: - Медведева, эту мысль я уловила из твоего сообщения. Я хочу знать, к кому из тренеров ты переходишь, уходя от меня. И только тут до девушки начало доходить: что она хотела написать, торопливо набирая текст под впечатлением от проката Щербаковой, что она на самом деле написала и что прочитала ее тренер. - Этери Георгиевна, мне не нужен другой тренер! Я ухожу из большого спорта, но я остаюсь с вами! Я… я неправильно написала. Я… простите!- Женя теряется в словах и умолкает. В такое нельзя поверить. Подобный бред случается только в плохих сериалах. Этери выдыхает нецензурное и совершенно непедагогичное облегчение по адресу ситуации и немного ее юной темноволосой создательницы и, окончательно утратив силы, тихо сползает по стене на пол: - Медведева, твою мать! В следующий раз - звони. Мессенджер - не твое,- произносит Тутберидзе и неожиданно всхлипывает. И все слезы, которые не пролились в этот день из ее глаз наконец прорываются на полу гостиничного номера Жени. Они текут по лицу, впитываются в рукава черного объемного свитера и штанин на коленях, к которым женщина прижимает голову. - Из-за чего последний раз плакала Этери Тутберидзе? - Я вообще никогда не видела, чтобы она плакала. Ну что же. Вот и ответ. Последний раз на веку Жени Медведевой, он же и первый, Этери Тутберидзе плакала из-за неудачно сформулированной фразы в мессенджере. Девушка садится рядом, прижимается боком к Этери и тихо говорит: - Этери Георгиевна, ведь это любовь. И мы обречены друг на друга. Куда я денусь?! Женщина притягивает Женю ближе, чмокает в темноволосую макушку и хрипловатым от слез голосом говорит: - Медведева, я стала блондинкой благодаря тебе! - Это еще почему?- Женя вскидывает голову и лицо ее близко близко от лица женщины. Огромные глаза, удивленно приоткрытые губы, округлый подбородок. Этери откидывается затылком на стену и смеется: - Потому что три четверти моей седины - твоя заслуга, Женечка! И я чувствую, что это не конец, да?- блондинка опускает глаза вниз, туда, откуда на нее смотрит очарованный и смешливый взгляд ее самой родной после Ди девочки. Именно эту мизансцену и застает Даня, открывший после пары вежливых ударов незапертую дверь в номер Медведевой. Ну, естественно, стоило ли бегать по этажам, ища Этери, без которой, понятное дело, никакого празднования победы быть не может, имело смысл сразу идти сюда. Где еще могло в Челябинске возникнуть самое неотложное и срочное дело, если все остальные дела были под боком на ледовой арене, пьедестале и вокруг него в паре метров? Этери смотрит снизу вверх на Глейхенгауза и спрашивает: - Все хорошо? Даня кивает и в ответ задает свой вопрос: - Решила срочные дела?- и протягивает сразу две руки дамам, полагая, что обе они не против подняться. - Ага!- Этери хватается за его левую руку, Женя за правую,- легкое недопонимание. Обе поднимаются, и тут Тутберидзе от резкой смены положения на фоне уже хронического уральского недосыпа покачивается и удерживает равновесие лишь потому что ее подхватывает Даня. - Пожалуй, отмечать будем завтра,- констатирует Глейхенгауз,- нам всем надо выспаться, особенно тебе. Пока Этери натягивает сапоги, мужчина забирает из рук Жени шубу и, приобняв женщину за талию, бережно выводит ее в коридор. Девушка провожает их взглядом. Перед входом в лифт Тутберидзе обвивает талию хореографа своей рукой, делая очевидным тот факт, что паж допущен намного ближе к телу королевы, чем было бы приятно думать Жене. Развернувшись, чтобы закрыть дверь номера девушка замечает прислонившегося к стене Дудакова. Он отталкивается плечом, вставая прямо, и мягко произносит: - Ты только не делай глупостей, Медведева.