я тебе помогу.

700 лет назад…<i> — Летите! Они и вас захотят сжечь! Я буду ждать там, — сказала девушка с алебастровыми волосами. Вороны вокруг нее всполошились и вылетели в открытую форточку. — Значит… хорошо, — белокурая особа принялась ждать в напряжении. Спустя несколько минут с улицы послышались гневные возгласы, но девица и бровью не повела. Она знала о своей судьбе. — Выходи, Ведьма! Мы остановим твои деяния нечистые! Священный огонь очистит от греха чёрного твою душу! Бог поможет тебе!       И девушка спокойно вышла, встав перед народом. — Убила ли я кого-то из вас? — послышалось из её уст. — Принесла ли вред вашему скоту? — девушка продолжала. Народ молчал. А потом послышались крики, что из-за нее у людей все так плохо.       Девушку скрутили и закинули себе на плечо, будто мешок с картошкой, не заботясь об её удобстве. Что с ней, с ведьмой этой, возиться? Бланка и не настаивала, всё равно толку не будет. Этих упертых людей никто не переубедит. <i>Седьмой! Передай Седьмой! Мы поможем ей. Седьмая…       Послышался шепот возле уха беловласки.       Девушка знала, что сейчас умрет. Это было очевидно, еще даже с самого рождения, поэтому мама всегда говорила ей никому не показывать свои способности. А Бланка и не демонстрировала — некому. Ещё с тех времён обладательница пепельных глаз любила шествовать в лесу. Неважно, в одиночку, или с мамой, вечером, или утром. В лесу ей было спокойно, да и родственники не переживали: девочка возвращалась живой и здоровой. Но однажды пошла с ней бабушка её, рассказать тайну семейную, ведь скоро начнётся все. — Ты, гляди, Бланка, да осторожной будь! Люди — подлые существа, и коль узнают, что ты ведьмой приходишься — так сразу и на костер. Но мало кто знает, не все ведьмы злые. Иногда нам тоже приходится убивать себе подобных. Я расскажу тебе, как один наш парень, ради любви, свою мать-ведьму убил, ибо огня мы касаться не можем. Глупый, даже не знал, что он сам чародеем является. — Значит, правду люди о тебе говорили?! Значит, ведьма ты! — прокричал парень и нажал курок. Выстрелило ружье, рассеялся дым, а ведьма стоит как ни в чем не бывало и головой покачивает. — Эх, сынок, долго я скрывала от тебя свою тайну, да делать нечего — узнал ты. Вижу, не будет тебе счастья в жизни, покуда я жива. Так слушай: здесь ты не сможешь меня убить, но есть заколдованное место в нашем лесу, у столетнего дуба. Там я теряю свою колдовскую силу. Веди меня туда и там убей! Привел парень мать к дубу, выстрелил, а когда дым рассеялся, то увидел он, что сгинула старуха. <i> — Вот так. И у нас был такой дуб. Пойдем, покажу то место.       И долго они шли к старому дереву, да чем ближе к нему были — тем сильнее чувствовали величие… страх…и боль.       Бланка молчала. Она не могла ничего сказать. Это же так ужасно! Сказание на самом деле страшным было. Жертва одного в честь чего-то другого — это глупо. Так всегда считала Бланка. И не ошибалась.       Действительно, если уйти в эту сказку с головой, то можно найти другой выход. Другой вариант событий. Другой исход…       Внезапно марево развиднелось. В нос ударил запах сушеных дров, а руки связывали узлы. Грудь пережималась толстой веревкой, а ноги зудели из-за того, что канат их слишком натер. Вокруг стало шумно, люди кричали, а факелы с вилами поблёскивали во тьме. Сейчас она умрет. Вот. Древесину подпалили, и улавливался запах дыма. Пламя разгорелось, начиная подбираться к коже Бланки. Было невыносимо жарко. Огонь, пожирая всё на своем пути, перекинулся на оголённую ногу. Девушка закричала. Даже не так: истошно завыла. Жар! Жарко! Невыносимо. Пламя поглощало её тело, агония охватывала руки, и только лишь губы безмолвно шептали: </i>«Morana! da fortitudinem meae puellae septima ab genu! da fortitudinem meam ad terram hic. accipe fortitudinem meam ad te: ille qui ius pertinet gebk! effodiant corvi volant fiat in me duplex barreled quid ferulae, quid sit relinquere illos alas!»</i>¹