Код — 911391

Если бы Чимину когда нибудь в жизни сказали бы, что он будет наблюдать, как его любимый человек курит над его импровизированной могилой, он бы не поверил никогда в жизни. А ещё он не поверил бы, если бы ему сказали, что Намджун ради его любви к клёнам нарушит законы Департамента и украдёт его «тело». Если честно, Намджун всегда казался слегка.. толстокожим в плане эмоций. В отличие от Чимина, которого до слез растрогал фильм «Хатико» и Намджуну пришлось сидеть с ним в обнимку, успокаивать, словно он подросток. Чимину всегда трудно было смотреть на искреннюю любовь и верность. Он не был с ними знаком, они его пугали. Ещё больше пугало то, что чувствует он сам. Какое-то умиротворение рядом с Кимом настигало его совершенно нежданно. До тех пор, пока он окончательно не привык к этому человеку в своей жизни, рядом с собой. Почему-то разговоры с Юнги порой проходили хуже, чем с Джуном. Будто Ким понимал его гораздо лучше любого психолога. Чувствовал на совершенно другом уровне. Чувство вины сдавило грудную клетку, мешало полноценному вдоху, а ещё безумно хотелось закурить или выпить. Чтобы успокоить бешено стучащее сердце. Было страшно видеть потерянный взгляд старшего. Он словно остекленел и вина в этом его, Пака. Он чудовищно обманул тех, кто его любит. Вздохнув, он развернулся и пошёл прочь, чтобы скорее укрыться от своей же вины в машине, он бежал так, словно падающие капли дождя были смешаны с кислотой, способной разъесть его кожу. Забившись на водительское сиденье он обнял себя за плечи, включая подогрев. В зеркале невольно ловит собственный взгляд, наполненный смятением. Ресницы намокли бог весть от чего, не то дождь виновник, не то слезы. Тяжело вздохнув Пак уложил руки на руль и направился подальше от этого места, в свое временное пристанище, ведь чем быстрее он выполнит свою задачу, тем скорее вернётся к Киму. И попробует всё объяснить, выпросить прощение. Как назло тонкий, противный голосок в голове ехидно заметил, что Намджун возможно не будет горевать вечно и найдёт себе какого нибудь красивого, нежного омегу, а не потрепанного жизнью дельту с ужасной репутацией. Прогоняя эти мысли, Пак свернул возле небольшого магазина, в котором купил краску для волос, цветные линзы с диоптриями, а также штангу для пирсинга. Давно хотел пробить себе язык. Парня не покидало чувство, что за ним следят. Хотя возможно это просто паранойя. В любом случае, оказавшись дома, он наглухо зашторил окна и запер двери на оба замка, оставляя ключи в скважинах. Подойдя к платяному шкафу, он распахнул дверцы, раздвинул верхнюю одежду на вешалках и, нащупав аккуратное, абсолютно незаметное на глаз углубление, активировал механизм, открывающий путь в потайную часть квартиры, в которой заперся изнутри. Ему нужно время подумать, подготовиться, а заодно помедитировать. Начинается привычная работа над собой. Волосы приобретают иссиня-черный цвет, глаза теперь темно карие, как и у каждого среднестатистического корейца. А кровоточащий язык добавляет хлопот. Но физическая боль от прокола отвлекает от душевного раздрая. Чимин сидит на полу в одной футболке, которая пахнет его альфой и роётся в своём ноутбуке, пересматривая кучу документов, которые представила в виде отчёта тайная проверка, проведённая Тэхеном. Пак не хотел подозревать своего хорошего друга, но жизнь и работа научила его никому не доверять. Поэтому отчет он читал внимательно, однако ставил под сомнение истинность хотя бы процентов на сорок. Или пятьдесят, так будет честнее. Нестыковки по данным начинались где-то с полгода назад. Разведка давала информацию о коррупционерах, а они настолько рьяно отрицали свою вину, что последняя проверка сделанная Кимом находила хотя бы что-то, что косвенно могло считаться доказательством невиновности. И наоборот. Против оправдательных приговоров находились доказательства виновности подсудимых. И самым «белым и пушистым» выглядел в глазах следствия учёный Пак Дживон, занимающийся исследованиями в области генетики и репликации геномов человека. Пожалуй, именно с него и стоит начать. В сети есть информация, что в его лаборатории требуется ассистент. Доктор приветствует и студентов, которым требуется подработка. Именно так Пак и подберется к профессору. Аккуратно проверит правда ли он так невинен и кто помогал ему скрыться от следствия. Наверное Паку стоило лечь поспать, но сон не шёл. Он все думал о Намджуне. Ким выглядел абсолютно убитым. Эта ничем не прикрытая тоска во взгляде.. Чимин растягивается на матрасе в углу комнаты и укладывается на бок, отворачиваясь к стене, подложив под голову и шею правую руку. Локтевой сгиб левой всё ещё болел, небольшой синяк растекся на том месте, где крупная игла протыкала его вену, собирая кровь в специальные пластиковые пакеты, служащие контейнерами. Которые после подвергались заморозке. Он заготовил большой запас, который целиком и нашли на месте его «гибели», безошибочно подсчитав, что там натекло около пяти литров, что никак не совместимо с жизнью. Было довольно трудно не попасться на том, что он ходит еле живой, после того как практически трижды в неделю выкачивал из себя около четырехсот миллилитров. Пару раз приходилось красть из запасов Департамента плазму и эритроцитарную массу, которую давным давно заготавливали специально на случай если его ранят. Будет катастрофа, если пропажу обнаружат.. Ну, а парочкой зубов пришлось пожертвовать, заменив родные имплантами. Он тщательно подготовился. Только бы стоматолог не проболтался о странном парне, который выдрал себе несколько здоровых зубов.. Сон в голову не шёл. Перед глазами всплыло воспоминание. О Киме. То, как именно его альфа проявлял свою любовь. Ему не нравилось, что Пак курит, травит твои лёгкие и сердце. А потому, всякий раз находя Чимина курящим, он молча садился рядом и брал из его рук тлеющую сигарету, делая затяжку. Как он сказал, что если уж он не может изменить того факта, что Пак курит, то хотя бы в половину уменьшит дозу никотина и других вредных веществ. Альфа не любил громких слов. Вся его любовь состояла из действий. Которые замечали все вокруг. Однажды во время обеда к Чимину пристал неприятный тип, альфа, который разносил сплетни о Паке. Что он добился своего места через постель шефа и что он ничтожен, раз позволил себя трахать другому альфе. Намджун появился очень вовремя, чтобы остановить Чимина, который уже целился кулаком в чужую челюсть. Он кипел бешенством, которое напрягло Пака. На долю секунды его обжег осуждающий взгляд альфы и показалось, что он разочарован в своём партнёре из-за того, что тот хотел ударить товарища на глазах половины Департамента. — Видишь, Пак. Тебя не любят, а просто трахают. Я более ценный сотрудник, тебя вышвырнут отсюда как мусор, если ты хотя бы тронешь меня своими грязными руками. И вместо каких либо слов, шеф Ким резко развернулся и со всего размаха двинул нахалу кулаком в челюсть раз, два, укладывая окончательно на лопатки, хотя достаточно было и первого удара. Наступает на чужую грудь тяжёлым ботинком, пачкая белую рубашку смесью чёрного воска для обуви и городской пыли. С нажимом удерживает свою жертву, словно дикий Зверь, за что и получил свое прозвище среди подчинённых и обводит обманчиво скучающим взглядом тело, которому это не сулит ничего хорошего. Лаконично задаёт вопрос: — Ты молился утром? — Шеф, я.. — начал было оправдываться альфа, но его прервали. Все присутствующие стояли, не смея пошевелиться. Зверь наказывал за проступок, никто не смел вмешаться. — Отвечай, тварь. Да или нет? Меня не интересуют оправдания. — Нет, сэр. Про… — видимо он хотел извиниться, но его прервали. Шеф Ким ударил подчинённого по ребрам. — Запомните все. — громко обратился начальник к собравшимся в столовой, лишь на секунду скользнув взглядом по Паку, которого в качестве знака поддержки крепко обнимал Тэхен. — В моем Департаменте не будет унижений за ориентацию, религию, взгляды на жизнь или отношения на рабочем месте. Гробовая тишина била по ушным перепонкам, Ким убрал ногу с побитого альфы и пошёл в сторону выхода, его жёсткие шаги отдавались эхом в черепной коробке. Но резко остановился. В два шага преодолев расстояние до Чимина, он подхватывает его, заставляя инстинктивно обнять руками за шею, а ногами обхватить талию шефа, который бережно поддерживает за бедра, будто и не он только что чуть не убил с трех ударов громадного альфу. Впивается в губы, заявляя права и демонстрируя свои чувства без единого признания в любви. И с трудом оторвавшись от сладких губ, произносит: — Всякий, кто осмелится трепать гнилым языком и разносить грязные сплетни про моего партнера, будет иметь дело со мной. И я вам не завидую. Буду мучить медленно, с удовольствием, пока не будете богу молиться на моего мальчика. Если завидуете ему, то делайте это молча. И, бросив последний, грозный взгляд на толпу, понёс Пака к себе в кабинет с таким невозмутимым видом, будто пожелал всем приятного аппетита и будто Пак весит не больше пушинки. — Ты… — Что я? Защитил тебя? Да. И всегда буду. Даже если мы поссоримся, расстанемся, полюбим других людей. Всё равно защищу тебя от всех.. Эта картина до сих пор перед глазами стоит и этот уверенный взгляд.. Ни один человек в мире не стал бы сомневаться в чувствах того человека, который обращается со своим партнёром так… По щеке невольно скользнула слезинка. Он скучает. Хочет вот также сидеть у него на руках и чувствовать себя нужным, любимым, ценным. Тем, ради кого без раздумий ввяжутся в драку и кого считают центром вселенной, смыслом жизни. Хочет вернуться, но не может. Он слишком давно готовился к этому плану, чтобы сорвать всю операцию только из-за дурацкой любви. Хочется ударить себя по лицу, потому что их любовь какая угодно, но только не дурацкая. Она живая, всепоглощающая, страстная и обжигающая. Лёгкая словно паутина и крепкая словно шелковая нить, о которую скорее порежешь кожу, чем разорвешь голыми руками. Пак надеется Ким его поймёт. Поймёт и простит. А главное, что Пак должен сделать все как можно скорее. И пускай он будет эгоистом, но причина в его желании вернуться к своему Зверю и услышать, как он сонным голосом зовёт его лисичкой Фенеком, а не для того, чтобы спасти невиновных людей, которых выставляли и продолжают выставлять для всех коррупционерами… Утром Пак проснулся от дребезжания будильника и смарт часов на руке одновременно, с трудом разлепляя глаза. Кажется, день обещает быть ужасным. Ну или почти ужасным, потому что настроение поднимает шоколадное молоко, которым он заменяет какао, ведь его нужно варить, а время не резиновое и играет против Пак Чимина. А точнее Оуэна Ли. Спустя пару часов он стоял на пороге загородного дома, который больше походил на старинный особняк Викторианской эпохи Англии, отделанный в стиле барокко с примесью классицизма. По крайней мере снаружи. Поправив очки и чёлку, парень поднёс руку к двери, чтобы постучать, но дверь распахнулась и на пороге появился, судя по всему, дворецкий. — Вы что-то хотели? — он говорил на корейском с сильным британским акцентом, будто переехал из Англии не более трех лет назад. — Меня зовут Оуэн, Оуэн Ли. Я студент, ищу подработку.. Наткнулся на вакансию ассистента профессора Пак Дживона. Хотел узнать, возможно ли мне взяться за эту работу. — парень учтиво поклонился слуге преклонного возраста, строя из себя ботаника заучку. — Всё верно, профессор ищет себе помощника. Пойдёмте, молодой человек, я представлю вас хозяину. Он сам решит, подходите вы ему или нет. — Хорошо, спасибо. Приняв приглашение в дом, Чимин последовал за дворецким, ощутив неприятное чувство холодка по позвоночнику, когда за ним закрылась дверь. Дом, не смотря на внешний вид снаружи был вполне современным внутри, и если коридор и вестибюль выглядели как в обычном доме, то свернув налево, они попали в коридор, более напоминающий лабораторию. Он делился на отсеки. Видимо все соответствовало требованиям лабораторной безопасности… В нескольких отсеках в клетках сидели крысы или мыши, судя по всему заботились о них хорошо, потому что выглядели они холеными, совсем не так, как можно себе представлять лабораторных крыс. — Подождите тут несколько минут. Я предупрежу господина Пака о вашем везите. Ничего здесь не трогайте. Дворецкий покинул парня, смирив строгим взглядом, но тот не был мальчишкой, которому все интересно. Ему нужна была эта работа, а значит напортачить нельзя, следовательно стоит выполнять все требования хозяина дома. Плюс Чимин сразу же заметил, сколько скрытых и не очень камер установлено по всем помещениям особняка, где он успел побывать. — Заходите. Профессор Вас ждёт. Благодарно кивнув, Пак проходит в помещение, которое больше похоже на обычную гостиную. Стол, удобные кресла, камин. Сервант, который почему-то вместо посуды заполняли тонны книг, судя по переплётам, старше самого Чимина. — Здравствуйте, молодой человек! — его приветствовал невысокий человек, которому судя по всему едва перевалило за пятьдесят лет. Морщинки на лице указывали, что он часто улыбается и проявляет другие различные эмоции, а живые глаза выдавали некий азарт. Выглядел он добрым и безобидным, но парень не спешил с выводами. — Добрый день, Профессор Пак. Меня зовут Оуэн, я хотел бы поработать у Вас. Студентам.. часто нужны деньги, а работу не так просто найти. — Да-да, конечно, я понимаю. Позвольте задать Вам всего пару вопросов? Это что-то вроде собеседования. — Естественно, сэр. — почему то захотелось обратиться к нему именно так. Возможно из-за атмосферы Англии на каждом шагу. — Как Вы относитесь к представителям флоры и фауны? У меня много различных растений, крысы, мыши и другие представители грызунов, естественно все они здоровы и я научу Вас с ними правильно обращаться, но главный критерий это отсутствие ненависти и страха. — Я не боюсь грызунов и спокойно отношусь к растениям. Когда-то у меня был хомячок. Жаль, но он рано умер, мой младший двоюродный брат уронил его, когда был молод. — главное, чтобы всё звучало как правда, плюс подобное вызывает психологическое расслабление. Пак использовал все приёмы, что выучил у Юнги о том, как расположить к себе человека. — Отлично. А что на счёт дисциплины? Мой помощник будет как минимум отвечать за жизни обитателей лаборатории, поэтому я должен быть уверен, что они не сдохнут от голода и жажды. — профессор сложил руки в замок на животе, не вставая с кресла. — Я способен позаботиться о Ваших животных, сэр. По крайней мере Вы можете назначить мне неделю испытательного срока. Я постараюсь проявить свою ответственность. — только бы рыбка, а точнее профессор, любитель крыс не сорвался с крючка. — Меня устраивают Ваши ответы, Оуэн. Пойдёмте, я проведу вам экскурсию и расскажу о правилах этого дома. Только сейчас Чимин заметил, что хозяин особняка, судя по всему, не способен передвигаться на ногах. Его инвалидное кресло умело замаскировано под обычное, но.. Профессор так и не встал и даже не перекинул ногу на ногу. — Я потерял возможность ходить ещё будучи молодым человеком примерно вашего возраста. Несчастный случай.. — видимо заметив в чужих глазах интерес посвятил профессор. — Я не считаю это щекотливой темой, не извиняйтесь. Пак ещё не успел и слова сказать, а этот человек уже понял что он собирается извиняться… надо быть с ним поаккуратнее. Он как-то слишком располагает к себе. Экскурсия шла медленно, но стоит признать, что интересно. Весь первый этаж практически целиком отдан под лабораторию, если не считать кухни, вестибюля и основного коридора. Комната дворецкого, спальня профессора и многие другие помещения занимали второй этаж. Паку предложили спальню наверху, но он сказал, что привык спать дома. Благо, никто не настаивал на своём. Да и в целом, пока что парень не заметил ничего, что его бы насторожило. Лаборатории выглядели стерильно, у профессора были специалисты уборщики, но по его словам он сам никогда не мусорил и старался поддерживать чистоту и порядок. Ему показали образцы, которые ни в коем случае нельзя трогать, показали где, как и когда нужно кормить подопытных животных, а также огласили зарплату. Она была странно большой. Профессор объяснил это тем, что до его особняка нужно довольно долго добираться, а также чем больше зарплата, тем больше старается человек её получающий, по крайней мере первое время. Дворецкого звали Джеймс и он готовил действительно вкусный английский чай. Пак предположил верно, профессор забрал его из Англии примерно три года назад, когда проводил там время будучи пациентом и проходя очередные обследования. Но надежды на восстановление, передвижения без инвалидного кресла так и нет. Чимин успел проникнуться неким уважением к старику. Не смотря ни на что он не унывал и действительно старался разработать лекарство от рака, при этом ещё и стараясь не принести в жертву своих питомцев. — Ты заканчиваешь юридический? — Да, сэр. У меня сессия и защита диплома в этом году, весной. — Может потом будешь моим юристом и поможешь запатентовать моё новое лекарство.. — мечтательно протянул старик, подмигивая ассистенту и отпивая вкусный чай, принесенный дворецким. Они буквально только что плотно пообедали, а перед этим профессор наблюдал, как Оуэн учится кормить крыс. — Надеюсь я буду хорошим специалистом, а Ваше лекарство спасёт миллионы жизней. — вполне искренне воодушевился «студент». — Знаете, мой юный друг. Я всегда с удовольствием отмечаю в людях вашего возраста такую доброту, открытость, щедрость в некоторой степени. — Что Вы имеете ввиду, профессор? — Легко принимать факт своей скорой смерти, когда существует некое чувство… Ощущение того, что этот мир не останется без хороших людей. Молодых людей, которые ещё способны взять все в свои руки и сделать жизнь свою и окружающих лучше, чем она есть сейчас. От меня и моего поколения уже нет никакого толка, кроме того, что мы как плесень, источаем свое пресловутое мнение. — Профессор поудобнее перехватил блюдце в руке. — Меня раздражают мои сверстники. Гораздо веселее, продуктивнее провести несколько часов в компании такого человека как Вы, мой юный друг. Беседа выходила непринуждённой. Чимин даже расслабился. Их с профессором никак не беспокоили, они сидели в гостиной, которая также по словам доктора служила ему кабинетом. Даже звук часовых стрелок никак не отвлекал двоих от увлекательной беседы. Чимин заметил, что профессор как-то ненавистнически относится к своему поколению и слишком хорошо относится к поколению младшего Пака. Ему в какой-то момент даже показалось, что доктор завидует, не то молодости, ни то просто возможности ходить. Или, возможно, всему сразу? — Почему ты выбрал именно юридический? Мне кажется тебе бы подошла журналистика, возможно, философия… Благо, что Чимин подготовился. Он так хорошо продумал эту историю, что рассказывал её без сучка, без задоринки. Будто это и правда происходило с ним на протяжении всей жизни. У Чимина в принципе была определённая черта таланта. Получая задание он идеально вживался в любую роль. Иногда сотрудникам Департамента казалось, что с ними работает Пак Чимин и ещё сотня-другая его личностей. Поэтому про себя Пак возразил профессору, что он идеально выбрал свою профессию. В противном случае стал бы актёром или айдолом… Им тоже приходится постоянно маски носить. Спустя некоторое время Чимин понял что его безудержно клонит в сон. Он едва сдерживал зевки. Единственное, что удерживало его на грани сознания это непрерывный разговор с профессором, который все же увлекал молодого человека. — Кажется ты хочешь спать. Наконец-то. В жизни не встречал человека, особенно твоего возраста, который продержался бы столько времени, выпив чая по моему личному рецепту. Джек прекрасно его готовит. Последнее, что уловил и запомнил Пак, прежде чем провалится в темноту это искаженное ухмылкой лицо профессора, про себя ругнувшись матом. *** Чимин очнулся на каменном полу. Судя по тянущей боли в спине он пролежал на холодной поверхности не мало. Его руки были сложены на груди, среди пальцев торчала красивая алая роза. Чёрный костюм тройка, волосы, если верить ощущениям, сбрызнуты лаком и уложены набок. Слегка привстав, Пак хватается за голову, потому что все перед глазами кружится, словно карусель. Старинная, скрипящая железом и пахнущая ржавчиной с примесью технической смазки. Вызывающая спазм желудка и желание выпустить съеденную пищу обратно. Только вот кому известно, когда последний раз он ел… Ладонью проведя по поверхности, на которой лежал и приняв положение сидя, блондин и его медленно, но верно просыпающийся мозг обнаружили, что лежал он на мраморе, гладком, блестящем. Могильная плита, а точнее надгробие. Пак бы даже сказал, что это склеп. Его склеп.. Действительно. На камне высечены его имя, фамилия и дата смерти. Только вот она устарела. Если верить могиле, то Пак Чимин умер в 2001 году в возрасте шести лет. Мрамор был холодный на ощупь, слегка шероховатый и вызывал внутри какие-то непонятные отголоски чувств. Что-то чужеродное и до мурашек знакомое одновременно. Пальцы коснулись гравировки, проверяя, не сон ли это. И судя по ледяному камню – нет. Грудь стиснуло ощущение тревожности. За себя и за близких друзей. Немного шокированный, Пак поднимает глаза, оглядываясь в поисках источника шороха, который он уловил краем уха. И ужасается. Он не заметил сразу, но он в середине огромной каменной комнаты, квадратной и плохо освященной. Слабые лампы горят, развешанные по углам комнаты, а ещё одна, чуть более яркая прямо над его головой. Но этого скудного освещения хватило, чтобы он разглядел, что вдоль стен, по стойке смирно стоит около двадцати точно таких же Пак Чиминов, как он сам. Полная, идентичная копия его самого.. Одна из «кукол» вышла вперёд, смотря ему прямо в глаза. Когда губы зашевелились, было ощущение, что Чимин сейчас отражается в зеркале. Голос тот же, абсолютно такой, каким был всегда. Только глаза пронзительно холодные… — Клон 911391. Ты наконец-то дома.