Beautiful crime — tamer
Куроо тяжело. Каждый час без Кенмы проходит мучительно долго. С ним появлялось чувство наполненности жизни и дышать было легче. С ним ощущалось тепло и лёгкость, спокойствие и умиротворение — что всё так, как должно быть. Всё стоит на своих полках, разложено по стопочкам и протёрто мокрой тряпкой от пыли. С каждой новой ссорой на переплётах книг появлялся новый слой, который витал в воздухе, и от которого становилось тяжелее дышать. Книжки падали, нарушая порядок, страницы старели, стирая чернила. Комната наполнялась запахом гнилых книг, который плотно заседал в лёгких, тяжело оседая в душе. Когда они мирились, книги становились на свои места, окна открывались на проветривание, мокрая тряпка проходилась по толстому слою обид и горечи. Книги снова можно было брать в руки, касаться шершавыми подушечками пальцев переплёта, плавно переходя на свежие страницы, вдыхать обычный, но такой родной запах; лежать на кровати и аккуратно перелистывать каждую страничку, бережно касаясь ветхих страниц. А когда нет обид, огорчений, любви, нежности и самого Кенмы, то книг попросту не оказывается. Пыль также появляется, становится всё гуще и плотнее, оседая на самих полках. Сырость из открытого окна проедает дерево, и в комнате становится просто невыносимо дышать. Внутри ужасно тяжело, холодно, одиноко и больно. Больно быть одному, когда ты только держал книгу в руках, всем телом впитывал её запах, руки запоминали каждую вмятину, царапину, помятость и порез на страницах. Ты дышал этой книгой, жил ею — но в один день просто остался ни с чем. У тебя забирают всё и остаётся только сидеть одному в комнате, задыхаясь собственным одиночеством. А когда находишь оторванную обложку от своей любимой книги, то внутри всё переворачивается. Просто весь грёбаный шкаф опрокидывают на землю и добивают битой. Гнилые доски разлетаются на мелкие щепки, больно впиваясь в сердце. И Куроо больно. Очень больно видеть разорванные вещи Кенмы. И не где-то возле кровати на утро, а в чёртовом лесу под дождем. Что можно подумать при виде оборванной обложки? Какие мысли моментально заполоняют твой мозг, сразу выталкивая рассудительность и спокойствие? Явно не те, где твоей любимой книжке решили обновить видок, да? Становится страшно. Обычно если хотят что-то испортить, то портят до конца. Никто не будет отдирать обложку, мять её и рвать, чтобы потом оставшуюся книгу аккуратненько положить под деревцем. Типа: «Грейся тут, красотка. Личико твоё слегка помялось, но главное же душа, да?». За тобой придут, нежно завернут под куртку, согреют домашним теплом, переоденут в новое и свежее и будут любить, как и раньше. Как и всегда. Ты только жди. А если никто не придёт? Кому нужна такая книга? Оборванная, грязная и мятая. Никому. Верно, никому, кроме Куроо. Она ему нужна. Нужна, как искусственная вентиляция лёгких во время пневмонии. Как дефибриллятор, когда сердце вот-вот сойдёт с ума от беспорядочного биения. Как кошка новорождённому котёнку. Иначе всё, конец. Похороните Куроо Тецуро прямо здесь и напишите, что он любил книги. Можно назвать это глупым поступком. Книгу же можно новую купить, чего так убиваться? Зашёл в магазин, и выбирай, сколько вздумается. Выбор большой: разный размер, сюжет и категории. Только вот Куроо не нужна новая. Да и речь здесь вовсе не о книге. — В смысле? — Бокуто подбежал к другу и присел рядом на корточки. Куроо смотрел стеклянными глазами на порванную кофту Кенмы в руках и не мог ничего поделать со своими эмоциями. — Что, блять, всё это значит?! Он жив вообще?! Боже! — Куроо сорвался на крик. Это была просто подступающая к горлу истерика. Вещи были порваны, а на домашней кофте виднелись капли крови. Что ещё Куроо мог думать? Выглядело страшно, особенно после всех рассказов Ойкавы. Куроо замахнулся и со всей силы ударил по стволу дерева. «Всегда найдёшь виноватого», — так сказал бы Кенма. На покрасневших костяшках проступили капли крови, и по всему телу боль пульсировала. Он осел на землю, привалившись спиной к ели. Кофта веяла домашним уютом и теплом. Она пахла корично-яблочным шампунем, пахла Хиро, стиральным порошком и самим Кенмой. Но появился новый запах. Запах земли, сырости и хирургической стали. Этого тут не должно быть. Эй, автор долбаной книжки, у тебя тут явно ошибка в сюжете. Исправь. Такие косяки сюда не вписываются! — Акааши, достань какой-нибудь пакетик, пожалуйста, — попросил Дайшо, подойдя к клетчатым штанам на земле. — Бокуто, подведи сюда собаку. Кейджи достал пакет из-под овощей и отдал его Дайшо. Тот в свою очередь аккуратно сложил штаны в него, не заворачивая, и подошёл к Гильфи. — Что ты делаешь? — поинтересовался Ойкава. Про него уже все забыли, пока разбирались с происходящим, и он заметно притих. — Собака может попробовать взять след, как ищейка. Я проходил практику в кинологическом, и нам рассказывали про это. Она хоть и не обучена, но можно попробовать. — Обучена, — тихо сказал Акааши. Бокуто лишь удивлённо посмотрел на него. — Бокуто-сан, мы же вместе к кинологу ходили, и он учил её этому. По вашей же просьбе, чтобы носки искала по дому, по-моему… — А, точно! Да, она умеет, — Бокуто активно закивал. — Прекрасно, тогда точно справимся. Может, выйдем на их след. Так быстро бы они не смогли дойти до деревни, — Дайшо зыркнул на Куроо, но тот не реагировал. — Я думаю, они шли не пешком. У них точно есть какая-нибудь продуманная схема. Так далеко ходить ради одной жертвы — не вариант, — сказал Ойкава, перетягивая ремешок от ружья повыше. — Тецу, не кисни, пожалуйста, только сейчас нам этого не хватало, — Бокуто начал шептать на ухо Куроо, успокаивающе поглаживая по плечу. — Без твоей помощи мы не справимся. Давай, вставай, и пойдём по следу. Гильфи точно учует. Куроо проигнорировал. Ему надо было собраться с мыслями. Дайшо поднёс пакет с одеждой к морде Гильфи, и спустя доли секунд она рванула в глубь сумерок леса. — Бегом! Пока след не смылся дождём! — крикнул Дайшо и побежал вслед за собакой. Все тут же стартанули с места. В лесу дышалось удивительно легко. Дождь начинал усиливаться, и свежий сырой запах наполнял лёгкие, давая расслабиться в объятьях пасмурной погоды. Они бежали, не смотря под ноги. Грязь и ветки летели в разные стороны, но было всё равно. Главное — не упустить из вида Гильфи. Холодные капли учащались, что затрудняло видимость. С каждой минутой становилось тяжелее бежать. Воздух был таким насыщенным и влажным, что лёгкие будто заполнялись водой. Волосы липли на лоб и лезли в глаза. Они бежали одной кучей, и Куроо выбежал вперёд, хотя стартанул одним из последних. Он бежал и ничего не видел. Что, если Кенма где-то здесь, если его не успели довезти, и он сейчас его найдёт? Ойкава понемногу начал понимать, что бегут они совершенно в другом направлении. Но он не останавливался, доверял Гильфи. Так по-детски верил собаке. Но почему-то его чуйка подсказывала, что так и надо. И он слушался. Бежал, перепрыгивая через брёвна и ямы. И вдалеке что-то показалось. Ему же не чудится? Это же свет! Да, определённо! Дом со светом и дымом. О боги, спасибо, что послали им это. В такую погоду они бы вряд ли смогли найти хорошее место для установки лагеря. Да и вообще что-нибудь установить. Поэтому дом, да ещё и с печкой — это просто спасение! Он был небольшим, двухэтажным и деревянным. Но слегка странноватым, необычным. Кто вообще будет жить в такой глуши? Разве что лесник какой-нибудь. Парни забежали на крытое крыльцо. Все были насквозь промокшими и тяжело дышали. Гильфи крутилась у порога и виляла хвостом. Вот кто точно все марафоны бегать может, а не эти задохлики. Хотя Бокуто был полон сил. Ему такие забеги — как два пальца об асфальт. Ну, собака вся в хозяина. Дождь был настолько сильным, что друг друга было практически не слышно. Он очень громко тарабанил по черепице, с каждым разом то тише, то громче. Будто создавал лесную мелодию. И этот лес, видимо, не особо гостеприимен.Remission — W.
— Мы не пойдём в этот дом, — отчеканил Дайшо. — Ха, интересно, а что же ты предлагаешь? Идти сейчас палатки ставить? В такую погоду даже собак нельзя на улицу выгонять, — Куроо просто сверлил Дайшо взглядом. Ещё немного, и у обоих дыры во лбу появятся. — Ну точно не в старый дом посреди леса! Тут по-любому живёт какой нибудь каннибал или ведьма, — вскрикнул Ойкава. Дождь ещё сильнее загудел. — О, прям как в «Поворот не туда», — присоединился Бокуто. Но увидев три пары глаз, смотрящих на него, тут же заткнулся. — Сорян. — Давайте просто постучим, выбора у нас немного. Дождь точно всю ночь лить будет, — сказал Куроо. — Тем более, собака сюда привела. Может, тот, кто здесь живёт, видел их. — Да, я согласен с Куроо, — Бокуто оглядел всю компанию — Надо хотя бы попробовать. Акааши решил глянуть в окна у входа, но из-за занавесок ничего не было видно. Куроо подошёл к деревянной двери и трижды постучал костяшкой. Все переглянулись. Шум стоял дикий, поэтому никаких звуков изнутри дома не получалось услышать. Подождав около минуты, никакой реакции они не дождались, и Куроо снова постучал. Все немного нервничали: свет горел и дым валил из трубы — но ощущение стояло такое, будто дом забросили. Реакции снова не произошло, и он аккуратно надавил на дверную ручку. — Стой, чё ты творишь?! Никто не открыл, хули ты ломишься? — Дайшо схватил Куроо за рукав. — Да потому что. Вдруг не слышат из-за дождя. Просто глянем. Куроо сильнее надавил на ручку и всё закряхтело. С небольшим нажимом дверь начала двигаться и противно скрипеть. Тецуро положил одну руку на карман с пистолетом, а другой аккуратно открывал дверь. Бокуто прицепил собаку на поводок и отдал Акааши. — Ждите здесь. Дайшо, побудь с ними, ты единственный умеешь стрелять нормально. Куроо уже полностью ступил на порог. Всё выглядело странно, но, на удивление, даже немного уютно. Потолки были увешаны букетами разных трав и цветов. На стенах висело множество фотографий и полок с разными растениями. У окна стоял кухонный стол, укрытый белой скатертью с нашивкой. В углу дымилась чёрная печь, а рядом валялось пару брёвен. На столе стояла керосиновая лампа и блюдо с яблоками. В другом углу комнаты расположился небольшой диван, заложенный яркими пледами и подушками. Напротив стоял маленький столик с книжками и большое коричневое кресло. Между диваном и столиком на полу лежал ковёр из шкуры оленя. В самом конце комнаты была винтовая лестница на второй этаж. — Здравствуйте! — в пустоту сказал Куроо. — Мы тут зашли к вам, на улице дождь сильный льёт. — Ау-у! Приютите нас на ночь, пожалуйста! — Бокуто шёл вслед за Тецуро, внимательно осматривая помещение. Ответа не последовало. Куроо повернулся к Котаро и головой махнул на лестницу. Тот лишь кивнул в ответ и тихо поплёлся следом. Деревянные доски скрипели, и ботинки хлюпали от воды. С них стекала вода и они, как слизняки, оставляли после себя след. Рядом с лестницей стояло пыльное пианино. На нём лежал платок с красивой вышивкой, а сверху стояли пару статуэток и зажжённые свечи. Было достаточно темно. Куроо наступил на первую ступень и глянул наверх. Со второго этажа доносились звуки от дождя. Тецуро начал аккуратно подниматься, держа пистолет перед собой. На втором этаже была спальня. На подоконнике единственного окна стояла пара свечей, а рядом находилась застеленная кровать. На полу лежал ещё один ковёр, но уже обычный, шитый. Прямо напротив кровати стоял стол, весь заложенный мисками и чашечками, и книжный шкаф. Множество разных колбочек и банок с непонятным содержимым находились там и тут. На деревянных стенах кто-то вырезал разные надписи и рисунки. Стену над кроватью украшала голова оленя. На полках над столом стояли маленькие черепа животных и их конечности. — Жуть какая... — И не говори. Стрёмно всё как-то. Со стороны лестницы послышалось какое-то шуршание, и мужчины резко обернулись. Прозвучало негромкое мяукание. Они шумно выдохнули. — Жесть, я обосрался. — Бро, я не меньше. Какая киса прикольная. Иди сюда, кис-кис, — Куроо присел на корточки и протянул ладонь. Кошка резво подбежала и начала тереться о ноги. — Блин, классная, прям как Хиро. Кошка была угольно-чёрная с ярко-оранжевыми глазами. Она ластилась и громко мурчала. Бокуто тоже протянул к ней руку, но кошка резко зашипела и ударила его лапой. — Кошки, видимо, не любят собачников. — Ага. Ладно, тут никого нет, пошли парней звать. Подождём здесь, может, хозяин придёт. Они аккуратно спустились вниз по лестнице и открыли входную дверь. Все также стояли на пороге и ждали команды Куроо и Бокуто. — Тут никого нет. Давайте зайдём, чтобы не мёрзнуть, и дождёмся хозяина, — Куроо отошёл в сторону, чтобы пропустить всех. — Это плохая идея, — Ойкава переминался с ноги на ногу. Замёрз. — Я бы сказал, что отвратительная, — Дайшо скрестил руки на груди в протестующем жесте, но всё равно вошёл внутрь. Акааши зашёл последним и привязал собаку у порога. Она бы точно что-нибудь сломала и испачкала. — Тут точно не лесник живёт… — констатировал факт Ойкава. Он начал копошиться по карманам куртки и достал маленький болтик на верёвочке. Тоору медленно размотал нить и свесил болтик в воздухе. Оглядываясь по сторонам, он медленно шёл по комнате в сторону лестницы, в руках держа непонятное изобретение. — Чё ты делаешь? — Куроо вопросительно выгнул бровь и облокотился на стенку. — Не мешай. — Нет, серьезно, чувак, что это за хрень? — Бокуто тоже было не понятно происходящее, и он не мог не спросить. — Ты чё, колдун? — Что? Нет. Я просто смотрю, есть ли тут магия. — Болтиком? Чел, ты серьёзно? — Да идите в задницу, мне так спокойней будет. Занимайтесь своими делами. — Ладно-ладно. Делай, что хочешь, — Куроо приподнял руки в примирительном жесте и отстранился от стены. Ойкава медленно поднимался по лестнице, внимательно оглядывая стены с фотоснимками. На них были изображены разные люди: девушки в платьях и мужчины в костюмах, фото с каких-то мероприятий давнего времени. Но большинство было увешано портретами мужчины и женщины. Судя по всему, это были супруги. Ойкава переступил последнюю ступень и окоченел. Нет, пожалуйста, скажите, что это неправда. Что ему кажется. Так, дурной сон, первоапрельская шутка. — Вы что, серьёзно!? — Ойкава громко крикнул, кажется, приглушив даже звук дождя. — Мы первые вообще-то спросили! — Это же пиздец. Какого чёрта, Куроо!? Это же грёбаная ведьма! — Да чё ты, просто какая-то бабка на старости лет решила самокрутки поделать. Не параной. Все решили подняться на второй этаж, потому что такие перекрикивая в чужом доме были как-то не по душе. Дайшо и Акааши прошли вглубь комнаты, чтобы поближе увидеть разные предметы. Бокуто разглядывал стены, а Ойкава даже боялся пройти дальше. — Ты хоть понимаешь, что с нами за это могут сделать? — Ойкава смотрел на Куроо, плотно сжимая челюсти. — Ойкава, хорош. Что обычная бабка сделает против пяти парней с оружием и собаки? За спиной Куроо послышался звук. Такой, не очень приятный уху. Звук зарядки ружья. — Мне же не послышалось, да? — Куроо распахнул глаза и взглядом бегал по комнате в поисках ответа. — Нет, определённо, — сказал Ойкава с выражением лица «Ну, я же говорил». Бокуто и Дайшо моментально подняли стволы в сторону Куроо. — Вы кто такие? — голос был старым, противным и резким. Куроо буквально чувствовал, как ему в спину напряжённо дышат. — А-э-э, извините. На улице был дождь сильный, и мы ваш дом увидели. Стучали, но нам никто не ответил, вот и зашли. Можно у вас на ночь остаться? — Вы откуда будете? И почему тут шастаете в такое время? Куроо почувствовал, что холодная мушка упирается прямо в спину и больно давит на позвонок. Если в него сейчас выстрелят, то все его внутренности будут на стенках. Хоть рисунки рисуй. От дробовика ничего хорошего не жди, особенно если он в руках старой бабки. Куроо тяжело сглотнул и ответил: — У нас человек пропал, а наша собака сюда по следу привела. Может, видели чего? — Куроо старался выжимать из себя максимально доброжелательный и спокойный тон, но получалось скверно. — Ха, девчонка светловолосая чтоли? Куроо почувствовал легкость на спине. Ружьё опустили. Господи, хоть Тецуро и атеист, но он чертовски благодарен высшим силам. — Ну, это как посмотрееть… — Бокуто опустил пистолет и слегка улыбнулся. — Да, можно и так сказать, — сказал Куроо и стрельнул Котаро хмурым взглядом. Он развернулся, чтобы посмотреть на эту гостеприимную хозяйку и… Да, что-то такое он и ожидал увидеть. Перед ним стояла женщина в чёрном длинном платье и бордовой накидке. Её седые длинные волосы спадали на плечи, а лицо было достаточно обычным. Ну, простая среднестатистическая бабулька, непонятно, чего Ойкава так ноет. Но она выглядела очень аккуратно: маленький нос с небольшой горбинкой, немного морщин, достаточно большие зелёные глаза, губы бантиком и огромные ресницы. Она была небольшого роста, наверное, как Кенма. Мочки ушей были проколоты, и в них висели красивые серьги с янтарём. На шее красовалось ожерелье с такими же камнями. Выглядит, как достаточно богатая дама из средневековья, если, конечно, без дробовика в руках. — Ой, а ты смазливенький. Мне нравятся такие, — сказала она, подмигнув и ухмыльнувшись, глядя на Куроо. — Прям как мой Гарри… На лице Куроо было написано: «Господибожепомогитечтотутпроисходит». Дайшо держался изо всех сил, чтоб не заржать. Всем стало спокойнее, и Акааши решил включиться в диалог: — Может, чаю выпьем?***
— А как вас зовут? Просто неудобно как-то, — поинтересовался Куроо. — Меня зовут Сара. А вас как? — женщина копошилась на кухонном столе и разливала травяной чай по кружкам. — Я Куроо, это Бокуто, Акааши, Дайшо и Ойкава. — Вы японцы? Имена у вас чудные. — Да, кроме Ойкавы. Мы бы хотели узнать у вас по поводу пар… — Куроо запнулся, но потом продолжил. — По поводу девушки, которую вы видели. С кем она была? И куда её увезли? — Ох, милый, тебе я сказать этого не могу. — Ну, она хотя бы живая была? Что вы знаете вообще? Почему сказать не можете? — Тише-тише, разбубнелся. Живая она, но без сознания была. Такая худющая, ужас! Что за девки пошли, ни форм, ни женственности. Сидят на своих диетах до усрачки. Вот посмотри на меня, я бы тебе понравилась? А, чернявый, я с тобой разговариваю. — Э-э-э, ну, наверно, — Куроо понимал, что надо вести себя максимально доброжелательно, иначе придётся ночевать в грязи под еловой веточкой. Подкаты бабки ему не особо нравились, а вот Дайшо прямо оценил: — Да, точно бы понравились, вы в его вкусе! Куроо наверное сейчас сожрёт Дайшо взглядом, а потом физически. Он только масла в огонь подливает. Потому что если бабка уже начала к нему колёса подкатывать, не прошло и десяти минут после знакомства, так что же будет потом? Ну, дальше — больше, как говорится. Но Куроо эта фраза совсем не устраивает. Сара только рассмеялась в ответ и поставила чашки на стол. Ойкава до последнего отказывался, но женщина смогла его заставить. Ойкава вообще не должен тут быть. Он бы сейчас хотел спать в палаточке под дождём, а не в доме ведьмы. Он-то про них знает куда больше, чем остальные, поэтому и опасается. Спать сегодня будет опасно... — Ох, надо будет сходить Билла и Эмму покормить. Из-за вас совсем забыла про них. — Это коты? — Козлы. У них загон за домом. А кошку Грейс зовут. А вот и моя девочка. Кошка потёрлась о ноги Сары, громко мурча. Потом развернулась и бросилась к ногам Куроо. Он не особо понимал, отчего такое внимания было именно к его персоне. Грейс тёрлась и ластилась о ноги, а потом вовсе запрыгнула к нему на колени. Куроо почёсывал её под подбородком и по шее. — Понравился ты ей. Она ко всем плохо относится. Ойкава сначала как-то не придал значение тому, что у бабки козлы живут. А потом побледнел. Он дёрнул Куроо за край рукава и шёпотом сказал: — Пошли, отойдём быстро. — Мы на минутку, — Куроо тепло улыбнулся, поставил кошку на пол и встал из-за стола. Все проводили их вопросительными взглядами, но продолжили общаться с хозяйкой. А Куроо с Ойкавой вышли на крыльцо, где сидела Гильфи. — Ойкава, ты чего? — Куроо, она не просто женщина, она ведьма. Сара сказала про козлов. Сатана всегда приходит в обличии козла! Куроо, мы тут можем умереть! Она нас может заколдовать, порчи навести, вселить кого-нибудь. У неё по-любому сделка уже есть. — Что? Какая сделка, о чём ты вообще? — Обитатели подпространства, то есть, дьяволы, демоны и всё такое, обладающие силой, способны заключать с людьми сделки. Они обязуются выполнять желания, но взамен могут забрать у человека свет или превратить его в такое же тёмное существо. Ведьмы тесно связаны с этим, и, пока ты будешь спать, она может навести тебе ужасов во сне. Ты не будешь отличать реальность от сна, всё будет казаться слишком реальным. Куроо… это опасно. Опасно тут оставаться. — Ойкава, послушай. Я понимаю, что ты волнуешься, и всё такое. Но это просто женщина. Обычная. И козлы у неё тоже обычные. Никакого сатаны. Я спать не собираюсь и буду держать всё под контролем. Пожалуйста, расслабься немного. — Но Куроо… — Р-а-с-с-л-а-б-ь-с-я, — Куроо слабо ударил Ойкаву по плечу и зашёл в дом. — Эй, красивый, а друга где потерял? — Сара сидела за столом и поглаживала кошку за ухом. — А он воздухом дышит, скоро зайдёт, — Куроо сел за стол и продолжил пить тёплый чай. Бокуто аккуратно наклонился к его уху и шёпотом спросил: — Всё нормуль? — Угу. Бабуль, а где мы лечь сможем? — Какая я бабуля?! Я тебе в любовницы гожусь. — Пардон. — Вы можете лечь тут, на диване и на полу. Кровать у меня двухместная, так что, красавчик, ты можешь спать со мной, — Сара лукаво улыбнулась и поиграла бровями. У Дайшо, кажется, внутри сейчас салюты и взрывы, потому что непонятно, как он вообще ещё не заржал от этого стендапа. Господи, да он до конца жизни Куроо за это стебать будет. — Спасибо, конечно, за предложение, но я с друзьями лягу, — Куроо улыбнулся и передал ей уже пустую кружку.***
Abaddon — Lustmord
Куроо не спалось. Тем более он сказал Ойкаве, что будет всё контролировать, поэтому смыкать глаз точно нельзя. Дайшо и Ойкава уже храпели, а Акааши тихо спал рядом с Бокуто на диване. — Бо, ты спишь? — шёпотом спросил Куроо. Его спальный мешок был прямо рядом с диваном. — Неа. А ты? — И я нет. Вот думаю. Ты тоже считаешь эту бабку странной? Просто она вроде выглядит нормальной, но Ойкава так паникует. А ещё ни одни его слова не были неправдой. Она нам ничего не захотела говорить по поводу Кенмы. Кто его вёз и куда. Странно это… — Нуу… странно уже то, что она одна живёт в этом лесу. Знаешь, я вообще-то тоже скептик и верить во всякие колдовские штучки не буду, пока не увижу сам. Я верю, что люди могут быть под гипнозом, наркотиками или травкой, так что-о-о… Вся эта история довольно удивительная, но пока я не вижу никакой мистики здесь, кроме Гильфи. Для меня это слишком чудно, прям собака Баскервилей. В существовании культов и сатанистов я не сомневаюсь, и что они могут такое вытворять тоже. Так что эта бабка может быть максимум повёрнута кукухой и сидеть на всяких травах. Вот как я думаю. — Понял тебя. Я тоже так думаю. Куроо не знает, сколько уже лежит так, глядя в потолок и на стены, увешанные старыми фотографиями. Где-то под боком слышится сопение Бокуто. Дождь не прекращается и продолжает тарабанить по крыше. Сна ни в одном глазу, да и Куроо должен всё контролировать: отоспаться ещё успеет. — Куро… Ему послышалось? Может, кто-то во сне разговаривает? Голос был приглушённым и неразборчивым. — Куро, помоги мне… Так, стоп. Кенма? Нет, нет. Куроо больше на такие уловки не поведётся. Он запомнил, что эти твари могут делать. — Куро! Пожалуйста! Тихий и спокойный, но всё такой же приглушённый из-за дождя, голос вдруг переходит на крик. Точно с улицы. Куроо протирает глаза, несколько раз моргает. — Мне кажется, мне кажется, мне кажется, — повторяет Куроо шёпотом себе под нос. — Куро! Мне страшно! Куро, спаси меня! — истошный крик голосом Кенмы понемногу доводит. Куроо слышит, как кричит парень, ему больно. Он должен помочь, обязательно! — Тецу! По-жа… луйста… Ну всё. Финишная. Тецуро не может. Это слишком даже для него. Слышать такие душераздирающие крики самого дорого ему человека — худшая пытка. Действительно, Колыбель Иуды, Дыба и Свинцовый спринклер — просто цветочки по сравнению с этим. Поэтому Куроо тихо вылазит из спального мешка, обувается и аккуратно идёт к входной двери, чтобы никого не разбудить. Её получается открыть удивительно тихо, и Куроо быстро вышагивает за порог дома. Гильфи даже бровью не ведёт и продолжает спать на коврике. Куроо переступает через собаку и вновь слышит: — Тецу! Куроо глазам не может поверить. Вот он Кенма. Стоит прямо перед ним в лесу и смотрит на него. Всё такой же Кенма: со своим обычным пучком, в его объёмной красной толстовке и чёрных клетчатых штанах. — Кенма? — у Куроо дыхание сбивается, и пульс херачит нереально. Кенма медленно поднимает тонкую кисть и протягивает руку в пригласительном жесте. А потом разворачивается и бежит в глубь леса. Куроо моментально реагирует и бежит за ним.***
Бокуто в ахуе. Он начал ахуевать с того момента, как Сара спустилась по лестнице на первый этаж. А потом села за пианино и аккуратно подняла крышку, сложив красиво вышитый платок пополам. Это ещё ладно, если бы она не начала играть… И сейчас Бокуто думает, что откинется, ведь мелодия, которую она играет, настолько же стрёмная и жуткая, как в фильмах ужасов. И всё бы ничего, терпимо, музыку он любит слушать. Не в такой атмосфере конечно, но с Акааши под боком сойдёт. Но Сара начает петь. Скорее нет, на пение это не походит. Это похоже на чтение какой-то молитвы. Но с каких пор ведьмы молитвы читают? Интересный вопрос. Но ещё более интересно то, что никто кроме него и Акааши этого не слышит. Все спят, как убитые, и даже не шелохнутся. — Бокуто, что происходит? — сонным и тихим голосом спрашивает Акааши. — Тише, я сам не знаю, но давай лучше не будем вдаваться в подробности. Сара продолжала нажимать на клавиши своими тонкими и холодными пальцами на протяжении ещё десяти минут, при этом заговаривая на непонятном для Бокуто языке. Он плохо её видел: в комнате было темно из-за закрытых занавесок, но уже понемногу начинало светать. В один момент Сара резко заканчивает играть, также аккуратно закрывает пианино и вновь кладёт поверх крышки небольшой платок. Она встаёт со стула и уже собирается пойти к лестнице, как вдруг останавливается и разворачивается в сторону мужчин. У Бокуто сердце скачет от головы до пяток, он сильнее прижимает Акааши к себе и пристально смотрит на неё. Ему удаётся разглядеть лицо: её глаза закрыты, а на лице — дикая улыбка. Страшная ублюдская улыбка, как у маньяков-психов. Бокуто уже готов достать пистолет и оставить тёплую дыру в колене этой дамочки. Но она наконец разворачивается и поднимается на второй этаж.