Как начиналось и кончится всё

      Пустота.       Джисон ощущает полную пустоту и в голове, и в душе. Кажется, что в мгновение ока из него высосали всю жизнь. Больше никаких мыслей, никаких чувств.       Ни-че-го.       Он не помнит, как они выходят на улицу, как идут до машины, как Хёнджин усаживает его на передние сиденье, а сам грузно плюхается на водительское. Перед глазами всё ещё стоит испуганное и непонимающее выражение лица Минхо. Его дрожащий и удивлённый голос. Внутренности болезненно скручиваются от этих воспоминаний. Как же Джисон не хотел вмешивать Минхо во весь этот ужас. Он не заслуживает проходить через такие испытания, не заслуживает быть вовлечённым в их преступную деятельность, не заслуживает страдания, которые, очевидно, ему предстоит испытать, когда вся правда откроется.       Джисон приходит в себя, когда они тормозят на перекрёстке.       «Сколько прошло времени с тех пор, как мы отъехали от дома Минхо? Пять минут? Или пятнадцать? И куда мы вообще едем?» — у него накопилось очень много вопросов, на которые хотелось бы побыстрее получить ответы.       Поэтому он незамедлительно поворачивается к другу, понимая, что его ещё и любезно пристегнули. Вздыхает, замечая лёгкое покалывания в кончиках пальцев. Дерьмо. Сердце чуть ли грудную клетку не пробивает — настолько сильно и быстро оно бьётся внутри. В горле пересыхает, отчего его голос звучит хрипло и тихо:       — Как ты узнал, где на Минхо собираются напасть? И почему не сказал, что это Крис? И куда мы вообще едем?       Хёнджин сжимает руль покрепче, внимательно следя за дорогой. Желваки его лица напряжены до предела — на жирноватой коже образуются маленькие морщинки. Верхние пряди волос убраны в очаровательный пучок, и на секунду Джисон позволяет себе улыбнуться уголками губ. Взгляд опускается ниже. Образ Хёнджина удивляет его. Сейчас на нём не типичные модные и дорогие шмотки, а простые спортивные штаны и толстовка. Нет, конечно, он уже видел друга в подобной одежде, причём и не раз, но тот не любил показываться в таком виде на улице. Наверное, собирался впопыхах.       — Я получил сообщение, — Джисон отвлекается от разглядывания, поднимая глаза на его лицо. — В нём было написано лишь то, что Минхо поджидают в квартире, чтобы убить. Я не знал, что это Чан, — дёрганным движением руки откидывает выбившуюся из общей причёски чёлку, нервно сглатывая.       — Сообщение? — недоверчиво хмурится, впиваясь пальцами в собственное колено. — От кого?       — От Сынмина, — Джисон удивлённо вскидывает левую бровь, полностью сбитый с толку.       — От хённима? Что, ты серьёзно?! — на несколько секунд рот остаётся в раскрытом состоянии от шока. — Он знает обо мне и Минхо? Стоп, и, получается, знает о том, что ты знаешь о нас? Откуда, чёрт возьми?       — Без понятия. Я ему ничего не говорил, — судорожно качает головой и вытирает выступившие испарины на лбу, затем делает кондиционер в салоне похолоднее. — Я связывался с ним всего лишь один раз после его возвращения, и наш разговор никоем боком не был связан с тобой, — протяжно выдыхает и уверенно крутит руль, чтобы повернуть вправо, следуя указаниям навигатора. — Чуть позже он написал адрес, куда нам нужно приехать после того, как мы разберёмся с… Чаном, получается. Я звонил ему, но мне не ответили.       — Блять, какого хуя, — Джисон устало откидывается на мягкую спинку сиденья, прикрывая ладонью глаза. — Я вообще ничего не понимаю, — хнычет, хотя он бы с удовольствием заплакал по-настоящему.       — Я тоже, — Хёнджин на миг расслабляется, когда они снова тормозят на светофоре, однако, посмотрев на Джисона, вновь встревоженно подрывается. — Боже, я совсем забыл про твоё лицо! — тот озадачено сводит брови к переносице и касается места чуть выше губ. Тут осознание накрывает его.       — Блять, точно, — криво усмехается, отрывая подушечки пальцев от уже подсохшей крови. Он был так растерян и напуган из-за случившегося, что напрочь позабыл о ноющей боли в теле и разбитом лице.       — Возьми, — Хёнджин суёт ему в руки пачку влажных салфеток, которые только что достал из бардачка. — Он тебе ничего не сломал?       — Вроде нет, — неуверенно пожимает плечами, начиная вытирать потемневшую кровь с кожи. — По крайней мере, я чувствую только, что у меня всё болит, особенно в тех местах, где, по всей видимости, уже красуются огромные синяки.       — Хорошо, — кивает, но в голосе не проскальзывает ни намёка на облегчение. — Надеюсь, там, куда мы едем, будет хоть какая-то аптечка. Карта показывает, что это какой-то коттеджный дом на окраине города.       Джисон неопределённо мычит, продолжая пытаться как следует вытереть лицо, при этом смотря в маленькое зеркальце, опустив козырёк со своей стороны. Он не знает, о чём ему сейчас нужно размышлять.       «О том, откуда Сынмин знает обо всём? О том, как себя чувствует Минхо после произошедшего? О том, рассказал ли Феликс ему уже всю правду? Кстати, о Феликсе», — Джисон переводит взгляд на Хёнджина.       «Какого чёрта он всё рассказал этому копу? Копу, блять. И как это вообще вышло?»       Джисон думал, что Хёнджин после того раза с отвлекающим маневром больше не приближался к нему.       «Какого хрена они поддерживали связь? Неужели это именно то, что он скрывал от меня весь последний месяц? Его поникшее настроение было из-за этого Ли Феликса? Ну пиздец», — Джисон должен расспросить об этом, но в данный момент говорить совершенно не хотелось, поэтому допрос пока откладывается. Он боится, что, если сейчас поднимет эту тему, они могут угодить в аварию. — «Спасибо, я и так еле живой после схватки с Крисом.»       Дальше они едут в тишине.       Примерно через пятнадцать минут они оказываются в пригороде. Здесь дома не выше трёх этажей, рассчитанные на одну-две семьи, много растительности, — намного больше, чем в городе, — которая обеспечивает жителей более свежим воздухом. Красиво.       Машина подъезжает к двухэтажному коттеджному дому, который выглядит весьма богато, но не богаче, чем другие строения, окружающие его. Они выходят из машины и испускают восторженный вздох — территория огорожена достаточно высоким сплошным забором тёмно-бордового цвета. Затем подходят к калитке, рядом с которой висит электронный кодовый замок. Хёнджин набирает какие-то цифры, и дверь открывается. Джисон ошарашено таращится на него.       — Откуда ты знаешь…       — Сынмин написал пароль, — мимолётная ухмылка проскальзывает на его лице. — Я так понимаю, нам нужно дождаться его здесь вместе со всеми.       Они спокойно проходят внутрь и оказываются на тропинке, выложенной из мелких камешков, которая тянется от самого входа до крыльца. Вокруг расстилается ковёр подстриженной зелёной травы, вдоль забора посажены низкие деревья, а вдоль тропы — кустики разных цветов. Очень красиво.       Хёнджин замечает ворота и решает загнать машину на территорию. Они тратят несколько минут, чтобы понять, как им это сделать. В итоге им всё же удаётся припарковать автомобиль чуть ли не перед самым порогом дома.       Пока Хёнджин мучился с этой задачей, Джисон сидел на лавочке, украшенной необычной резьбой, и просто глядел на хмурое небо, держась за ноющие бока. Он нарочно избегает мыслей о Минхо, предпочитая не думать совсем. Слишком больно даже предполагать то, что может твориться у его возлюбленного в голове.       Внутри коттедж выглядит уютно, несмотря на то, что интерьер выполнен в современном стиле. Чем-то напоминает квартиру Хёнджина, только здесь преобладают оттенки таких цветов, как жёлтого, коричневого, оранжевого и золотого. На первом этаже расположены просторная кухня, совмещённая с прихожей, огромная гостиная, кладовка-гардеробная, туалет и ванная комната. На второй они пока не поднимаются, однако не сложно догадаться, что наверху находятся спальни и гостевые комнаты.       Джисон осторожно садится на большой диван, пока друг отправляется на поиски аптечки, который, на удивление, возвращается быстро — он даже задремать не успевает, хотя очень хочется. Хёнджин присаживается рядом и просит снять одежду с верхней части тела. Он, недовольно шипя, выполняет требование.       Грудь мгновенно обдувает лёгкий ветерок, отчего Джисон ёжится. Всё его тело в бордово-синих пятнах, где-то царапины или содранная кожа. Хёнджин кидает на него сочувствующий взгляд и принимается обрабатывать ушибы и раны, обезвреживая их перекисью водорода и нанося специальную заживляющую мазь, а где-то заклеивая пластырями телесного цвета. Джисон периодически кривит лицо и пыхтит от не самых приятных ощущений, но стойко держится до конца, прикусив нижнюю губу. Помимо груди, живота и боков, пострадали ещё спина и частично руки, поэтому этим местам тоже приходится уделить внимание.       После Хёнджин снимает свою толстовку, оставаясь в одной лишь футболке, и аккуратно натягивает на него, ведь не голым же ему ходить. Хотя ходить он точно не сможет. По крайней мере, следующие пару часов. Джисон удобно ложится на диване, вытягиваясь в полный рост, и подкладывает под голову небольшую квадратную подушку, что до этого была прижата к подлокотнику. Вернув аптечку на её законное место, Хёнджин возвращается в гостиную и устраивается в кресле рядом с диваном, но так, чтобы можно было видеть лица друг друга.       Какое-то время они молчат, не прерывая зрительный контакт, но атмосфера, окружающая их, не кажется какой-то напряжённой. Умиротворённо.       Джисон слишком вымотался из-за драки, в которой мог погибнуть, тем самым подвергнув опасности и Минхо, поэтому в настоящий момент ему немного пофиг на всё. У него даже пропало желание устроить допрос Хёнджину по поводу его отношений с полицейским, но через мгновение тот неожиданно сам поднимает эту тему, заставив его очнуться ото сна, в который он уже успел погрузиться.       — Тебе, наверное, интересно, почему я пришёл с Феликсом.       — Интересно, — согласно кивает и протирает глаза, стараясь не задевать мазь, которая заботливо нанесена на его ссадину на скуле.       Хёнджин поджимает к себе согнутые в коленях ноги и теребит завязки на собственных спортивках, нервозно кусая пухлую нижнюю губу. Джисон не торопит, давая собраться с мыслями, потому что прекрасно понимает, как сложно признаться в чём-то сокровенном, несмотря на то, что они всецело доверяют друг другу. Он сам до последнего откладывал разговор, потому что боялся. Боялся открыть свои истинные чувства, боялся сказать вслух, что влюбился, ведь тогда это обретёт намного больший смысл, как если бы эти слова остались глубоко внутри него. Ему столько лет были чужды подобные эмоции, поэтому, естественно, они немного пугали.       Однако в настоящий момент его в первую очередь волнуют чувства Минхо и его будущее. Теперь Джисону совсем не сложно хоть тысячу раз признаться другим людям, как сильно он влюблён в человека, каждый момент с которым делает его самым счастливым. Точнее делал. Неизвестно, как их отношения сложатся после того, как Минхо узнает правду. Скорее всего, ему больше никогда не удастся почувствовать сладость губ, что стали уже родными за такой короткий срок. Но не это его пугает, если говорить честно. Ему страшно, что Минхо может сломаться.       — Впервые мы встретились полгода назад, — негромко начинает Хёнджин, смотря куда-то в пол. Выбившиеся пряди спадают ему на глаза, но он не торопится их убрать. Джисон поражённо косится на него, устраиваясь удобней. — Помнишь тот случай, когда меня задержали и вам с Сынмином пришлось выручать меня, подослав того, кто взял всю вину на себя? Так вот, Феликс тоже там был, допрашивал меня. Он был яро убеждён, что это я убил мужчину, даже когда нашли «настоящего» убийцу. После мы больше не пересекались, пока ты не попросил меня о помощи месяц назад.       — А я думал, что мне всего лишь показалась твоя реакция странной, — невесело хмыкает Джисон, вспоминая тот день. — И теперь понятно, почему ты так быстро согласился, как только увидел его фото.       — Да, — неловко откашливается, чуть съезжая вниз на достаточно большом кресле. — Он с самого начала привлёк моё внимание… Так вот, я начал за ним, ну, бегать, следить по твоей просьбе и отчасти по своему желанию. Конечно, Феликс был не рад нашей встрече, так как всё ещё был уверен, что именно я грохнул того мужика, в чём, собственно, не ошибался, — короткая пауза, чтобы перевести сбившееся дыхание и сформулировать последующие слова. — Сначала мне нравилось просто дразнить его, нравилось видеть, как меняется его выражение лица с угрюмого на смущённое, но постепенно это переросло в нечто большее, мои чувства к нему обрели намного больший смысл. И, блять, я до сих пор не понимаю, как это могло произойти! Мне захотелось действительно подружиться с ним, захотелось понравиться ему в ответ. Однако я слегка запаниковал, когда узнал, что он начал копать под тебя, точнее под Шин Судже.       — О, верно, ты говорил мне.       — Феликс очень умён, а я в какой-то момент сглупил, что было ему только на руку. Он наверняка заподозрил, что мы с тобой как-то связаны. Тогда я испугался, что ты не сможешь выполнить заказ, и принялся уже придумывать, как можно отвлечь его от тебя. Но позже выяснилось, что за Феликсом следили. А потом его вообще попытались убить. И — вау — он обратился за помощью ко мне. Короче говоря, мы успешно поймали преследователя и сдали в отделение. Кстати, если бы не Сынмин, что дал мне информацию о возможных подозреваемых, у нас, наверное, прошло бы не всё так гладко, — отвлекается, засматриваясь на интерьер в гостиной. — А сегодня утром он нашёл мой тайник с оружием. И мне пришлось всё рассказать ему, потому что Минхо, который безумно дорог вам обоим, был в опасности.       — Неудивительно, что ты так спокойно отнёсся к моему признанию, ведь сам оказался в подобной ситуации, — они встречаются взглядами, замирая в таком положении. — Значит, Феликс тебе нравится. А ты ему, получается, тоже, раз он помогает нам?       — Это… сложно, — рвано вздыхает, сжимаясь и обхватывая себя руками. — Думаю, я ему тоже нравлюсь, хоть и отрицает это, потому что не до конца доверяет как мне, так и тебе. А ещё, он — борец за справедливость, — еле различимый смешок. — Полицейский и наёмный убийца… Кхм, итак, я рассказал ему про предполагаемую мафию, которая заказала убийство Минхо, и, наверное, именно поэтому Феликс решил действовать с нами тайно, ведь полиция вряд ли сможет повязать саму мафию, скорее только спугнёт и упустит её. К тому же, у него последнее время плохие отношения с коллегами. В данном случае безопаснее будет действовать с нами, так как у нас однозначно больше информации, чем у них в отделении и где-либо ещё.       — Хм, на самом деле, хорошо, что Феликс с нами, — медленно произносит Джисон и осторожно переворачивается на спину, располагая обе ладони на животе. — Не уверен, что Минхо сможет один вынести свалившуюся на него правду.       — А как же ты? Вы же встречаетесь, разве нет?       — Ты думаешь, он не пошлёт меня после этого? Очень сомневаюсь, — смеётся настолько сдавленно и горько, отчего в солнечном сплетении возникает до ужаса противное ощущение, будто грудь придавливают чем-то очень тяжёлым. И дышать становится сложнее.       — Знаешь, я в какой-то момент подумал, что у тебя и у меня может всё наладиться, но, очевидно, счастливые концы — это не про нас. С учётом того, скольких людей мы убили…       Комната погружается в тишину, разрушаемая лишь тиканьями часов и внешним шумом, доносящимся с улицы через приоткрытые окна. Мысли Джисона мельтешат в голове, не давая сосредоточиться на какой-нибудь одной. И все эти мысли связаны лишь с Минхо.       Они невероятно провели последние дни вместе. Джисон никогда прежде не чувствовал себя таким счастливым. С Минхо можно было смело забыть о всех невзгодах и проблемах. С ним было до невозможности хорошо и спокойно. Казалось, что спустя столько времени он, наконец, нашёл свою родственную душу, потому что они с Минхо настолько идеально сочетаются, что в это даже трудно поверить.       С ним Джисон всегда был самим собой (только в начале притворялся), ведь от Минхо исходит какая-то необычная энергетика, которая поглощает тебя с головой, не позволяя отвлекаться на внешний мир. Они постоянно погружались в свой собственный мир, когда оставались наедине. Джисон ощущает необычайную окрылённость рядом с возлюбленным, отчего готов верить во все чудеса, которые только существуют во всей Вселенной. Он так влюблён.       Однако сейчас все эти воспоминания приносят боль, потому что вряд ли Джисон когда-нибудь сможет ещё раз увидеть наполненную заботой и теплом улыбку Минхо, предназначенную ему и только ему. Тот скорее всего больше никогда не посмотрит на него так, как смотрел ещё сегодня утром, когда они завтракали. Больше не будет тех прежних искр в глазах, когда Минхо узнает всю правду. Это конец.       Взгляд бездумно скользит по помещению, в котором уже не так светло, как было полчаса назад. Стрелку на циферблате видно нечётко из-за лёгкой пелены, застилающей зрачки, но её острый конец замер где-то на отметке «семь вечера». Ослабевшие веки потихоньку опускаются, и Джисон нисколько не противится этому, слишком погружённый в воспоминания и негативные мысли, которые через пару минут начинают растворяться в сознании, оставляя после себя черноту. Джисон засыпает, уже не слыша копошения сбоку.       А просыпается через полтора-два часа, когда сумерки постепенно сменяет ночное время. Свет в комнате выключен, из-за чего он сначала теряется, но тут же успокаивается, вспомнив ужаснейшие события, которые произошли сегодня. Джисон медленно садится на диване, тихонько постанывая от неопределённых ощущений во всём теле. Такое чувство, что он неделю не двигался, а тут вдруг решил встать. Привыкнув, поднимается с мягкого сиденья и направляется в сторону кухни, неуклюже шаркая ногами по ковролину.       Хёнджин сидит за обеденным столом, вяло попивая воду из прозрачного стакана. Джисон тоже наливает себе, решая, что было бы совсем не плохо промочить горло. Вообще, и поесть нужно было бы, но аппетит всё ещё где-то гуляет, несмотря на жалостливое урчание в желудке, который готовится к тому, чтобы начать поедать себя изнутри. Он морщится от картины, которую успел вообразить в собственной голове.       Внезапно раздаётся мелодия, похожая на дрель звонка. Они встревоженно переглядываются и спешат в прихожую. Рядом с входной дверью есть специальное устройство, где можно посмотреть изображение с наружной камеры в настоящем времени.       Джисона словно ледяной водой обливают. Остатки сна мгновенно испаряются, и на место них приходят омерзительные мурашки, волной пробегающие по спине. У калитки стоят Минхо и Феликс. Они опять переглядываются и как-то мысленно договариваются о том, что встречать гостей идёт Хёнджин.       Ожидая прихода остальных, Джисон нервно расхаживает по гостиной. Кажется, у него тахикардия, иначе не объяснить сумасшедшую скорость пульса, от которой даже кровь быстрее по венам течёт, чуть ли не бурля от беспокойства. Его бросает то в жар, то в холод. Пальцы мелко дрожат, колени моментально становятся ватными, а боль от многочисленных ушибов притупляется и забывается, ведь всё внимание концентрируется только на предстоящем разговоре.       Через несколько минут то, что Джисон так усердно выстраивал между ним и Минхо последние дни, с крахом разрушится без возможности на восстановление. Потому что он врал, скрывал такую серьёзную тайну, которая вот-вот выйдет на свет.       Раздаётся шум со стороны коридора, и Джисон вытягивается струной, замирая на другом конце комнаты от входа. Первым заходит Хёнджин и направляется прямиком к нему, вставая рядом. Следом в гостиную проходит Феликс и останавливается примерно на середине.       — Дело с Бан Чаном закрыто. Полиция уверена, что я был вынужден убить его, чтобы защитить себя и Минхо. Причины не стали выяснять, потому что никому это нахрен не сдалось. Зачем всё усложнять, не правда ли? — громко фырчит Феликс, раздражённо скрещивая руки на груди и закатывая глаза. — Но вам это однозначно сыграло на руку. Пока что, — внимательно оглядывает их с ног до головы напряжённым взглядом и останавливается на Джисоне. — Я ничего не рассказал ему, — чрезмерная серьёзность в чужом тоне холодит душу. — Он должен услышать это от тебя, — направляет на него указательный палец, злобно сводя брови к переносице. Сердце падает в пятки.       Между ними повисает мёртвое молчание, пугающее до дрожи в конечностях. Через миг в дверной арке появляется самый важный на данный момент человек. Минхо, хмурясь, мрачно осматривается вокруг, не особо заостряя внимание на мебели и интерьере. Он перешагивает порог гостиной и глубже не проходит, видимо, желая удерживать в поле зрения всех присутствующих. Пытается непринуждённым движением спрятать кисти в передних карманах брюк, но получается как-то дёргано и совершенно не естественно.       — Может быть, мне уже кто-нибудь расскажет, что здесь, блять, происходит? — ровно проговаривает Минхо, скользя взором по каждому человеку в этой комнате. В его голосе отчётливо звучит сталь и недовольство.       Джисон издаёт сокрушённый вздох, судорожно сжимая и разжимая кулаки, спрятанные в длинных рукавах толстовки. Поперёк горла словно палка встаёт. Кажется, если он сделает даже самый короткий взмах рукой, то она тут же проткнёт его шею насквозь, лишив жизни навечно.       — Я… — начинает сипло, заставляя возлюбленного посмотреть точно на него, отчего накрывает новая волна страха, волнения и тревоги, подвергая фантомному чувству удушения. — На самом деле, меня зовут Джисон, Хан Джисон.       Минхо поражённо вскидывает брови вверх, выглядя так, будто уже сейчас готов взорваться от негативных эмоций, переполняющих его, хотя это лишь малюсенькая деталь всей правды. Джисон неосознанно облизывается, задерживая дыхание, а после принимает решение сказать всё как скороговорку, потому что нет никакого желания отвлекаться на выражение лица, которое несомненно будет меняться с каждым новым словом, новым предложением, новым страшным фактом.       — Я наёмный убийца. А т-ты был моей целью. Месяц назад Бан Чан или же Кристофер, который был моим боссом, которого я сегодня застрелил, доверил мне новый заказ. Я должен был убить тебя, подстроив всё так, чтобы это выглядело как несчастный случай. Но ты всё время ходил с охраной, поэтому, чтобы выполнить задание, я должен был сблизиться с тобой. Мне сделали поддельные документы и резюме, чтобы я смог без проблем устроиться к тебе на работу. Сначала…       — Стоп! — резко кричит Минхо и выставляет раскрытую ладонь перед собой, призывая заткнуться, что Джисон, собственно, и делает — замолкает, тяжело дыша после огромной цепочки слов, сказанной практически без единого вдоха. Мужчина часто и быстро моргает, плотно поджав губы, пока остальные не сводят с него настороженного взгляда. — Наёмный убийца? — спрашивает негромко, неверяще. — Ты, блять, серьёзно? Серьёзно? — на повышенных интонациях, с намёками на истерику и искренний шок.       — Д-да, да, прости, — тут же прерывает его Джисон, желая дорассказать, потому что Минхо должен услышать самое главное во всей этой истории. — Сначала я притворялся, чтобы втереться в доверие. Но потом. Потом! Я влюбился, Минхо. Я п-правда влюбился в тебя. Ты мне очень-очень дорог! Я бы не смог убить тебя, ни за что, — ещё чуть-чуть и он на колени встанет. — Чан дал мне на всё про всё месяц, и если я к окончанию срока не управлюсь, то он передаст дело другому киллеру. Однако сегодня вместо другого наёмного убийцы пришёл он сам, и, ну, я убил его… П-потому что не мог позволить навредить тебе… Я-я правда тебя…       — Нет, блять, подожди, — вскрикивает Минхо, не давая ему закончить последнюю фразы. — Ты наёмный убийца и должен был меня, блять, убить?! — глаза широко раскрыты, лицо вытянуто. Видно, как гнев, удивление, возмущение, непонимание, страх смешиваются в одну эмоцию, порождающую приступ настоящей истерии. — Пиздец, сука, ты серьёзно?!       — Мне жаль, правда, — слабым, дрожащим голос отзывается Джисон, на уровне интуиции потянув онемевшие руки к возлюбленному, который смотрит на него как на… предателя.       — Какой, нахуй, жаль?! Ты в своём уме? Ты, блять, убийца и собирался убить меня!!! Т-ты… Я-я… — он растерянно качает головой и бегает по нему всё ещё неверящим взглядом, не понимая, как именно следует реагировать на данное признание; различные чувства переполняют его, мешая сконцентрироваться.       — Хён, — Феликс зовёт мягко, материализуясь рядом с лучшим другом в мгновение ока, и осторожно касается его локтя.       — Ты знал? — Минхо вдруг переключается на него, звуча убито и разочарованно. — Всё это время знал?       — Нет-нет, хён! — отчаянно лепечет он, вцепляясь в предплечье мужчины пальцами уже обоих рук. — Я узнал только сегодня и сразу же поехал к тебе. Если бы я раньше узнал правду, обязательно бы рассказал! Обязательно, хён!       — Минхо, — рискует Джисон и моментально заслуживает в свою сторону яростный, наполненный болью взгляд.       — Нет, блять, молчи! Ты врал мне всё это время. Нагло врал! И… И… — отшатывается назад, будто у него голова закружилась от правды, что так безжалостно выпалили ему в лицо, не предупредив и никак не подготовив. Феликс придерживает его за локоть на всякий случай, если тот неожиданно соберётся в обморок падать. — Блять, сука, ты убийца. Мгх… Охренеть, — до сих пор шокировано бормочет под нос всевозможные маты, уставившись в пол.       Его взгляд совершенно пустой, словно из него выкачали всю жизнь, всю душу. Хлопает ресницами, и в иной ситуации Джисон посчитал бы это действие милым, но сейчас пугает любое движение Минхо.       — Господи, блять, это ненормально! Ненормально! — взрывается, снова крича с исходящим от самого сердца ужасом в глазах. — Боже, я… я… — он с силой мотает головой из стороны в сторону, хватаясь пальцами свободной руки за волосы возле виска. Лишённый каких-либо красок взор падает на высокого блондина, который всё это время статуей стоял рядом с тем, кого Минхо теперь видеть не хочет. — А это вообще кто?       Джисон в тот же миг косится на Хёнджина, что действительно почти не шевелился на протяжении всего их разговора, просто слушая с каменным выражением лица. Однако внутри него, очевидно, бушует смесь волнения и сочувствия ко всем в этой чёртовой гостиной.       — Это… Его зовут Хван Хёнджин, — надрывно гундосит Джисон, ощущая, как внутренние органы стягиваются, ссыхаются, сплющиваются от разбитого вида возлюбленного, а следующие слова вновь причинят боль, сделают ещё хуже, хотя, казалось бы, уже некуда. — Он… тоже наёмный убийца.       Глазные яблоки Минхо едва ли из орбит не выкатываются. Он дёргается как ужаленный, рывком высвобождая предплечье из тисков Феликса, и отскакивает к дверной арке, желая сбежать из этого проклятого места подальше от этих психически нездоровых людей. Джисон до крови прикусывает нижнюю губу, когда в собственных глазах невыносимо жжётся от слёз, которые в любую секунду могут хлынуть наружу.       Он чувствует неимоверную боль в груди, никак не связанную с ушибами или ранениями. От него будто отрывают частичку его же самого: разрывают туловище по полам и беспощадно вырывают сердце, оставляя в центре грудной клетки огромную дырень, наполненную пустотой. Эти болезненные ощущения вот никак невозможно поставить рядом с физическими.       — Зашибись! — нервозно всплескивает руками и круто разворачивается, взирая на них ещё с большим гневом и негодованием. — Со мной в одном помещении находятся двое убийц! Вы охуели? Какого вообще… Вы… Я-я… — Минхо срывается и кричит, рыча от безнадёжности. И в этом крике отчётливо слышится вся та боль, которую он испытывает сейчас от предательства. Предательства любимого человека. — Зачем это всё? Зачем?! Я не понимаю, что вы от меня хотите? Поиздеваться? Посмеяться?       — Хён, ты всё ещё можешь быть в опасности, — внезапно вмешивается Феликс, снова приближаясь к нему и пытаясь ласковыми жестами, касаниями придать хоть немного спокойствия, иначе Минхо получит не только сорванный голос, но и нервный срыв, если не инфаркт.       — Мы хотим защитить тебя, — подхватывает Джисон, но в ту же минуту жалеет об этом. Судя по всему, каждое его слово или фраза будут в любом случае против него.       — С чего бы вдруг, блять? Нахуя это тебе, наёмному убийце, который с самого начала планировал моё убийство? — пыхтит тот, сдувая взмокшую чёлку с покрасневшего от злости лба.       — Я же сказал, что влюбился, влюбился в тебя, что ты стал мне до невозможности дорог, что я не хочу тебя терять, лишать жизни. Потому что ты самый прекрасный человек, которого мне довелось встретить. Ты потрясающий. Твоя уверенность, красота, доброта и забота покорили моё сердце. Минхо, — на гране шёпота, с хрустальными слезинками в уголках глаз, с ледяными от переживаний ладонями, которые так и продолжают тянуться к судорожно дышащему мужчине на другом конце комнаты. — Минхо, Минхо, Минхо… Я люблю тебя. Я правда люблю тебя. И я хочу спасти тебя. Мне жаль, что всё так сложилось. Безумно жаль, Минхо, — прерывисто шмыгает чуть порозовевшим носом.       — Хах, то есть я всё ещё жив благодаря тому, что ты влюбился, блять? — фальшивый смешок, от которого короткие волоски на теле мгновенно встают дыбом. — Ну, спасибо, блять. Реально спасибо, мне так повезло! — наигранно смеётся, расхаживая вокруг себя, то и дело возводит глаза к потолку и тяжко вздыхает. — Только знаешь, что? Раз на то пошло, я влюбился в Шин Судже. В того, кем ты всё это время бессовестно притворялся, — Минхо проговаривает всё это медленно, ядовито. — Я бы никогда, ни за что не выбрал тебя, Хан Джисон. Убийцу, наёмного убийцу, который убил незнамо сколько невинных людей и должен был лишить жизни и меня, — он делает небольшой шаг навстречу, а его зрачки словно горят алым пламенем ненависти. — Раз на то пошло, мне нужен Шин Судже. Но это лишь образ, придуманный тобой. Он не существует, — горькая усмешка. — А ты, такой ты мне нахрен не нужен. Потому что — ещё раз — я влюбился в Шин Судже, а не в тебя, Хан Джисон.       Теперь внутренний мир рушится окончательно. У обоих.       Становиться тихо настолько, что можно расслышать лёгкий свист ветра, проникающий в комнату через приоткрытое окно. Они будто нарочно не разрывают зрительный контакт, всматриваясь в самую душу. Произнесённые слова полностью разбили оба любящих сердца на тысячу осколков, позволив любым надеждам на что-то лучшее развеяться в прах.       Минхо глядит твёрдо, даже не думая о том, что поспешил с выводами, что это было не то, что он хотел сказать на самом деле. Нет, он имел в виду именно то, что сказал, ведь это является чистой воды правдой. Его правдой по отношению к бывшему парню после признания. Минхо полюбил Судже, а не Джисона. Несмотря на то, что, по сути, это один и тот же человек, он наверняка может заявить, что его чувства к этим двум личностям вообще не схожи. У него не получится смотреть на Джисона так, как он смотрел на Судже. Потому что это не одно и то же.       — Я п-понимаю, — наконец сломлено произносит Джисон, запинаясь. — Но позволь мне защитить тебя, так как мои чувства всё ещё остаются неизменными и ты по прежнему являешься для меня самым важным на данный момент человеком, — с тоской заканчивает предложение, осознавая, что их отношениям действительно пришёл конец, любым отношениям.       Минхо резко вдыхает через нос, наполняя опустевшие лёгкие новой порцией кислорода, и выпрямляется, вздёрнув подбородок. С нескрываемым презрением оглядывает обоих киллеров, кидая невидимые ножи в Джисона, чьё имя хочется навеки стереть из памяти. Затем вдруг непонимающе хмурится, кое-что поняв.       — От кого, блять, защитить?       — Возможно, твоё убийство заказала мафия, а раз уж заказ не выполнен, то она может сама взяться за это дело, если ты правда очень сильно ей мешаешься, — неожиданно поясняет за всех Хёнджин, что до этой минуту не двигался и почти не подавал признаки жизни, кроме шевелящихся ноздрей, что раздувались от его дыхания.       — Пиздец, — смеётся отнюдь не весело, запрокидывая голову назад, а потом опять просто кричит, выплёскивая оставшиеся эмоции. — Да я уже почти целый криминальный набор собрал: наёмные убийцы, мафия… Кто ещё?       — Хён… — в который раз робко вклинивается Феликс, но неловко замирает под тяжёлым взором Минхо, что мысленно только и говорит о том, как сильно он устал выслушивать всё это.       — Просто, блять, — выставляет обе руки на уровне живота, отходя назад. — Это ненормально, совершенно ненормально. Это ёбаный пиздец, — судорожно подытоживает он, находясь на грани того, чтобы разрыдаться. — Сумасшествие, — его губы лихорадочно подрагивают и сжимаются в тонкую линию, отчего на подбородке появляются складки. — Защита, блять… Нахуй идите вы все, господи, — еле выдавливает из себя, звуча бесцветно и придушенно, прежде чем в последний раз окинуть всех присутствующих нечитаемым взглядом.       Минхо срывается с места и неровной походкой быстро двигается в сторону лестницы, вскоре скрываясь где-то на втором этаже. Феликс сглатывает нервно, проследив за его уходом, и стоит некоторое время в ступоре. Потом разворачивается и блуждает рассеянными глазами по бледным лицам оставшихся в гостиной. Несколько раз сжимает и разжимает кулаки, после поднимает одну кисть, намереваясь что-то вымолвить, но закрывает рот почти сразу же, как только открывает его.       Джисон ощущает невероятный груз вины, заставляющий задыхаться глубоко в мыслях. Он не смог уберечь любимого от боли, которую сам же и причинил. Ужасно.       Хан Джисон ужасный человек — это факт. Но он не отступит и доведёт дело до конца — обеспечит Минхо полную безопасность. Видимо, чтобы совершить задуманное, было необходимо пойти на подобные жертвы. Во всяком случае, с самого начала было глупо надеется на хороший исход. Хоть Джисон и питал тайные надежды на счастливый финал, что не придётся рассказывать всю эту чёртову правду, в душе он прекрасно осознавал, что без этого обойтись не получиться. Да, больно. Очень больно. Но заслуженно.       В итоге Феликс оставляет двух киллеров одних в огромной комнате, а сам отправляется на поиски Минхо, который сейчас как никогда нуждается в поддержке близкого человека. Он руками вцепляется в лакированные перила, чтобы не упасть на крутом повороте, и ловко поднимается наверх по лестнице, украшенной позолоченной резьбой из дерева. Почти спотыкается на последней ступеньке, но вовремя возвращает равновесие.       Перед ним — тёмный коридор, и лишь слабый свет из окна в конце пути освещает его. Феликс ёжится, боязливо оглядываясь.       «Пиздец крипово выглядит. Как сцена из фильма ужасов», — даже мерзкий холод волной пробегается по позвоночнику к голове, а потом резко спускается вниз, заставляя предплечья покрыться очевидными мурашками.       Четыре двери: две слева и две справа. Феликс понемногу ступает по ковру вперёд; прикосновение к коротким ворсинкам создаёт тихий шорох. Он не знает, почему хочет быть как можно более незаметным, но ответ находится буквально через несколько секунд. Его слух внезапно улавливает негромкое бормотание и очень шумные вздохи, доносящиеся из одной из комнат. Феликс прислушивается и вскоре догадывается, за какой дверью спрятался его лучший друг. Проходит в самый конец и, медленно нажимая на ручку, осторожно пробирается в спальню. Здесь была бы непроглядная тьма, если бы не огромное окно, которое пропускает в помещение свет, пускай и весьма тусклый.       Феликс прикрывает дверь и замечает Минхо, сидящего у стены рядом со входом. Его спина прислонена к вертикальной поверхности, ноги плотно поджаты к груди, а голова опущена на колени, которые захвачены в своеобразный плен из его скрепленных рук.       — Хён, — зовёт опечалено, и тот неторопливо показывает своё лицо.       — Ликс, — обессиленно произносит Минхо и отрывисто втягивает воздух через ноздри.       Феликс тут же падает рядом с ним и повторяет позу. Смотрит невидяще точно перед собой, не зная, как начать разговор.       «А надо ли вообще что-то говорить? Может, будет достаточно просто побыть рядом в этот трудный момент?» — Феликс не знает. Тело бьёт противной дробью.       Когда Хёнджин раскрыл всю правду, он был в бешенстве. Конечно после того, как испытал невероятный шок. Но ему было как-то легче принять всё это, потому что Феликс работает по профессии, которая подразумевает под собой непосредственную связь с преступниками, преступными организациями, да и в принципе со всей криминальной активностью в городе и стране. Тем более, у него с самого начала возникли подозрения насчёт Хёнджина.       Однако история про Джисона и Минхо знатно так ударила по его чуткому сердцу. Кого-кого, а вот Минхо совершенно не хотелось вмешивать в разборки между наёмными убийцами и мафией, если таковая всё же имеется и причастна к сложившейся ситуации.       — Как… — неожиданно подаёт осипший голос Минхо, отвлекая его от тревожных мыслей. — Как ты узнал? Почему ты пришёл с этим… Хвунджином?       Феликс откапывает в себе силы тихонько посмеяться над тем, как тот исковеркал имя Хёнджина. А ведь настоящее имя Джисона запомнил моментально. Хах.       — Хван Хёнджин, — аккуратно исправляет Феликс и прижимается к Минхо сильнее, пока что не решаясь полноценно обнять. Мало ли, какая у него будет реакция на подобное после того, через что ему пришлось сегодня пройти. — Мы с ним общались весь последний месяц, хотя познакомились ещё полгода назад. Он был главным подозреваемым в одном деле, но в итоге ушёл безнаказанным, сумев одурачить моих коллег подставным убийцей, который добровольно перенял всю его вину на себя. Ну, помнишь, я тебе рассказывал про тот случай с убийством мужчины в отеле? Это и есть он, — Минхо вяло кивает, запрокидывает голову, слегка ударяясь затылком о твёрдую стену, и глядит на друга сквозь полуприкрытые веки. — Так вот, Хёнджин подозрительно навязывался, а я решил держать его вблизи себя, потому что хотел всё-таки выяснить причастность этого надоедливого блондина к преступлению шестимесячной давности. Точнее уже прошло семь месяцев, но не это важно, — отмахивается, нервно хмыкнув и похрустев пальцами. — В какой-то момент я начал подозревать, что Хёнджин и Судже как-то связаны, но не был уверен на сто процентов. Хотел самостоятельно всё выяснить. А тебе не говорил о своих подозрениях, потому что ты был так сильно окрылён своими чувствами, что совсем не было никакого желания как-либо ухудшать твоё настроение. Если бы мои догадки не подтвердились, тогда бы я просто зря испортил ваши отношения.       — Но твои догадки подтвердились…       — Да-а, и мне жаль, правда! Я не хотел для тебя такой судьбы! Когда Хёнджин открыл мне глаза на правду, меня охватило чувство вины. Лучше бы я рассказал тебе ещё тогда, чтобы избавить от такой боли, — Феликс взирает на него с грустным выражением лица, прикусывая нижнюю губу чуть ли не до крови. — Прости, хён. Я так виноват перед тобой, — слёзно протягивает он, аккуратно касаясь чужого запястья.       — Ты не виноват, Ликс, — уголки рта Минхо слегка приподнимаются, являя что-то похожее на улыбку, но она в то же мгновение пропадает. — Это я влюбился и пустил к себе в дом, к себе в постель, к себе в сердце убийцу, — замолкает, а затем отталкивается от стены и зарывается пятернёй в медно-коричневые волосы, сжимая их у корней. — Господи, блять, я занимался сексом с убийцей, который первое время планировал меня незаметно грохнуть, свалив всё на несчастный случай. Уверен, у него бы получилось… Боже, я влюбился в убийцу. Какой же я идиот, — ядовитая горечь оседает на языке. — Я думал, что нашёл того самого человека, с которым у меня действительно могут сложиться длинные и серьёзные отношения, но судьба — сука ещё та. Подкинула мне такую тварь, как этот Хан Джисон, а я слепо повёлся на обман. Идиот.       — Знаешь, у меня похожая ситуация, — кисло усмехается Феликс, опуская взгляд и слыша вопросительное «что». — Только я знал, что Хёнджин нехороший человек, но всё равно умудрился втюриться в него, так ещё и переспать сдуру. Не ты один чувствуешь себя идиотом.       — Пиздец, Ликс…       — Но я понимаю, что тебе сложнее, потому что ничто не указывало на то, что тот, в кого ты влюбился и кому доверился, может запросто предать. Блять, если бы я не тупил и сразу предупредил, ничего бы из этого не было! Мне так жаль, хён! Прости, я ужасно виноват перед тобой! Прости меня! — восклицает он, искренне сочувствуя и сопереживая, а в мыслях проклиная свои опрометчивость и нерасчётливость.       — Ликс, — надрывно произносит Минхо, кладя поверх небольшой ладони свою, чтобы прерывисто стиснуть короткие пальцы. — Ликс, не нужно. Не вини себя. Опять же, не ты добровольно трахался с убийцей на протяжении двух недель, не ты готовил для него завтрак и ужин почти каждый день, не ты открыл ему свою душу, не ты смотрел на него, как на самого дорого человека во всём мире, не ты признался в симпатии, не ты предложил встречаться, не ты, в конце концов, всерьёз рассчитывал на долгую жизнь с этим человеком, — часть монолога заканчивается характерным всхлипом, отчего у Феликса ком в горле образуется и невольно дыхание сбивается. — Блять, Феликс, он мог убить меня в любой момент, — он пугается, когда слышит в голосе Минхо нескрываемую дрожь. — Я… Я практически жил с убийцей, мечтая о совместном будущем, мечтая о счастливой жизни с ним. Я, блять, правда влюбился в него, в преступника, в убийцу…       Феликс окончательно теряет дар речи, стоит ему осознать, что Минхо плачет. Его Минхо, уверенный, предпочитающий лишний раз не показывать собственную уязвимость, несдержанно рыдает.       Он бросается обнимать его, крепко-крепко прижимая к себе и нежно растирая напряжённую спину. Плечи Минхо судорожно подрагивают, а нескончаемый поток жгучих слёз с каждой секундой лишь набирает обороты, не собираясь останавливаться как минимум в ближайший час или два. В груди болезненно щемит; по всему телу растекается жидкое, липкое, склизкое и до невозможности мерзкое чувство вины, вынуждающее разбудить совесть глубоко внутри. Феликс ощущает, как влажная пелена застилает его глаза, из-за чего приходится мгновенно закрыть их. Хрустальные слезинки одна за другой начинают скатываться по веснушчатым щекам и спадать на содрогающееся надплечье мужчины. Тот продолжает изливать душу, пачкая отчаянными слезами чужую шею и одежду.       Безвыходно цепляется за талию лучшего друга, постоянно хныча и приглушённо завывая. Феликс лишь всхлипывает, неосознанно скрывая собственные рыдания. Ему больно видеть такого Минхо, его единственного близкого человека, который всегда выступал в качестве поддержки, который всегда твердил не сдаваться и смело преодолевать препятствия, закапывая страх неудачи куда-нибудь поглубже; который всегда кидался защищать его авторитет, когда Феликс только-только начинал свой путь в качестве полицейского.       Ли Минхо, что хоть всю жизнь готов стоять горой за близких, дорогих ему людей, сейчас плачет навзрыд, не в силах замолкнуть даже не миллисекунду. Он никак не мог ожидать, что за всё добро ему отплатят такой монетой. Не думал, что когда-нибудь испытает на себе чувство предательства. Предательства, совершённого любимым человеком.       Феликс запускает пальцы в спутанные локоны волос, приступая ласково массировать кожу головы и шептать успокаивающую мелодию в самое ухо. Минхо громко шмыгает носом и сбивчиво дышит, вжимаясь в его тело, тем самым показывая желание исчезнуть, испариться, провалить сквозь землю, даже если под ней окажется настоящий Ад с демонами и дьяволами. Всё лучше, чем быть здесь и сейчас. Всё лучше, чем ощущение, подобное тому, словно тебя на куски разрезают. Тебя и твою душу. Жестоко. Грубо. Без жалости и сострадания. Заставляя захлёбываться собственными слезами и кровью. Всё лучше, чем это.       — Ликс, — еле различимо, — он… был со мной… убийца… доверился… мог убить… в любой момент… обман… — бормочет невнятно и быстро, давая возможность расслышать лишь обрывки фраз, но и по ним легко понять, о чём так пламенно говорит Минхо.       — Т-ш-ш, я знаю, мне жаль, хён, — Феликс надеется, что низкий тон его бархатного голоса сможет вселить хотя бы немножко спокойствия. — Мне так жаль, прости меня. Этого больше не повториться. Я защищу тебя, обещаю.       Феликс нежно целует друга в висок, начиная осторожно покачивать его в разные стороны. Только колыбели не хватает для полной картины.       — Господи, Ликс, я-я т-такой ид-диот… Идиот…       — Т-ш-ш, я с тобой, хён. Ты в безопасности. Я здесь, я рядом.       Феликс усиливает объятия, как будто пытается спрятать Минхо, разбитого и опустошённого, от всего мира и человечества. Однако данное желание невозможно воплотить в реальность, как бы не хотелось. Потому что это жизнь. Суровая жизнь, которая любит подкидывать различные испытания и преграды, чтобы посмотреть, получится ли у тебя выкрутиться из них или нет.       Пока что Минхо не по силам справиться с проблемами, что накрыли его как цунами. Пока что Минхо тонет в своих чувствах, ощущая нестерпимую, невыносимую душевную боль, и позволяет тянуть себя прямиком ко дну. Даже если бы он захотел всплыть, вздохнуть свежевого воздуха и снова увидеть прекрасное небо, в настоящую минуту ему по вкусу утопиться, лишь бы избавиться от мучений. Всё лучше, чем видеть и знать в лицо этого Хан Джисона.

***

      На кухне пронзительная тишина. Атмосфера неимоверно давит, вынуждая чувствовать фантомный груз. Хёнджин стоит у окна, облокотившись о раму, и рассеянным взглядом гуляет по внутреннему дворику, освещённого небольшими фонарными столбами, которые изредка расставлены вдоль забора. Джисон сидит за обеденным столом, сцепив руки перед собой в замок, и бездумно вдупляет в точку на деревянной поверхности. Несмотря на то, что его дыхание более-менее ровное и медленное, сердце в грудной клетке обеспокоенно трепещет, пуская по телу колючий озноб. С того момента, как Феликс и Минхо поднялись на второй этаж, прошло уже больше часа.       Джисон знает, что между ними всё кончено, но этот факт нисколько не мешает ему чудовищно переживать за психическое состояние любимого мужчины. На самом деле, если бы не периодический шум, доносящийся сверху, он бы подумал, что там либо умерли, либо сбежали. Но ни один из этих вариантов не является верным. Успокаивает. Совсем капельку.       Джисон нервно трясёт ногой, не осознавая этого. Кажется, его глаза уже начинают высыхать из-за того, что он продолжительное время глядит в одно место, практически не моргая. Однако ему всё равно. Это всего лишь маловажные мелочи по сравнению с тем, что сейчас может испытывать Минхо. Ему в настоящую секунду гораздо хуже. Джисон причинил ему такую боль, которую тот, наверное, не сможет забыть до конца жизни.       Но разве у него был иной выбор? Всё бы сложилось совершенно иначе, не будь Джисон наёмным убийцей с самого начала. Минхо правда повезло, что киллер в него влюбился и таким образом спас его от себя же. Вот только теперь над ним висит другая опасность. Мафия. И Джисон здесь, чтобы спасти его. Вновь. Он будет спасать его постоянно, пока не обеспечит безопасную жизнь. Минхо заслуживает счастливое будущее, в котором наёмному убийце не место.       Джисон дёргается, когда на его плечо внезапно опускается чужая ладонь. Рвано выдыхая, поворачивает голову и встречается с искренне встревоженными глазами Хёнджина. Пальцы чуть сжимаются в поддерживающем и сочувствующем жесте.       — Джи… — стоит только открыть ему рот, как на весь дом неожиданно разносится режущий слух перезвон. Они, поморщившись, взволнованно переглядываются.       Хёнджин идёт в прихожую, оставляя его на кухне. После следует хлопок увесистой железной двери. Джисон поднимается на трясущиеся ноги и направляется в коридор, чтобы встретить «гостей». Дыхательные пути стискиваются, мешая кислороду нормально поступать в лёгкие, из-за чего голова слегка кружится. Ладони, что до этого и так уже покрылись естественной влагой, потеют ещё сильнее, а на лбу проступают испарины. Он сглатывает, убирая тёмную чёлку, нагло упавшую на глаза. Тревога окутывает всё его тело, вынуждая навязчивые мысли всплыть в помутневшем сознании.       Проходит не меньше пяти минут, прежде чем входная дверь опять открывается, пропуская внутрь трёх человек. У Джисона глаза в шоке распахиваются, стоит ему встретиться взглядом с человеком, которого меньше всего готов был увидеть. Точнее вообще не был готов увидеть. Непонимающе моргает, случайно оступаясь, и хватается за дверной проём кухни, чтобы не упасть на жёсткий пол и не отбить себе последние здравомыслящие извилины мозга. Сбоку на лестнице раздаются сначала шаги, а после странное шуршание и громкий выдох.       — Что за нахуй? — полувскрик Минхо на мгновение оглушает его. — Джису?! Ты, блять, какого хрена здесь делаешь???       Девушка виновато прячет взор, прикрываясь длинными волнистыми прядями волос, и держится позади Сынмина, в руках которого кожаная сумка-планшет. Хёнджин ловко закрывает дверь и обходит новоприбывших, чтобы встать рядом с Джисоном и придержать его за локоть. Замеревшие на лестнице Феликс и Минхо пытаются выйти из оцепенения. Произошёл поворот событий, который никто предугадать не мог.       — Хённим… — прочистив горло, осипшим голосом произносит Джисон, встряхнув головой, чтобы хоть немного прийти в себя. — Я… То есть мы ничего не понимаем. Что происходит?       — Я объясню, — спокойно отзывается тот, кивая в знак согласия, и поудобней складывает руки перед собой, умело удерживая в них сумку. Его выражение лица серьёзное, брови чутка нахмурены, ноздри раздуваются и сдуваются в одном темпе.       — Уж постарайтесь, — с ноткой язвительности и раздражения говорит Минхо, и Джисон как-то машинально переводит на него свой взгляд. И лучше бы не делал этого.       У Минхо покрасневшие нос, глаза и нижние веки, а все остальные места бледные настолько, что сравнимы по оттенку лишь с кожей мертвеца. Волосы взлохмачены, а край воротника рубашки немного мокрый. Очевидно, он плакал. Возможно, всё то время, пока находился наверху. В солнечном сплетении что-то болезненно сдавливается, заставляя подавиться воздухом как рыбьей костью; это ощущение левитирует на грани неминуемой смерти. Джисону становится омерзительно от себя же самого. Это из-за него Минхо несправедливо страдает, это целиком и полностью его вина и только его.       — Начнём по порядку. Бан Чан. Впервые он связался с мафией лет десять назад, потому что ему нужны были деньги, а иных вариантов не было. Ну, так он думал, — Сынмин вальяжно чешет кончик носа ребром указательного пальца, а затем элегантно откидывает передние пряди неестественно русых волос назад, чтобы они не мешали его взору. — Сначала сотрудничество шло прекрасно. Чан взаимствовал деньги, а позже возвращал до последней копейки. Это делалось для того, что улучшить нашу организацию покупкой новейшего оружия и другой необходимой техники. Деньги, которые он отдавал мафии обратно, были заработком наших киллеров. То есть, по сути, Чан особо ничего не получал. И спустя ещё какое-то время ему это надоело. Он занял крупную сумму и не смог её вовремя вернуть.       Сынмину, видимо, наскучивает стоять столбом на одном месте, поэтому он начинает неторопливо расхаживать из стороны в сторону, важно сцепив руки за спиной вместе с сумкой-планшетом и вздёрнув подбородок.       — Тогда Чан решил договориться с главой мафии. Он убьёт того, кто мешается боссу, а тот простит ему этот несчастный долг. Так и поступили. Только Чан не сам убил, а воспользовался помощью одного из наёмных убийц. Естественно, он обманул парня, ведь денег-то нет, чтобы заплатить за успешно выполненную работу. А потом просто-напросто избавился от него, сказав остальным, что их коллега попробовал сбежать, из-за чего и получил пулю в лоб.       — О, да, я припоминаю этот момент, — внезапно врывается в чужой монолог Хёнджин и невольно озвучивает внутренние рассуждения самого Джисона. — Тогда он угрожал нам тем, что мы повторим судьбу этого бедняги, если тоже попробуем улизнуть из-под его крыла.       — Именно, — ободряющие кивает, чуть улыбаясь уголками губ. — Дело замяли, но Чан больше не рисковал связываться с мафией, вновь начав вести честный для нашей организации бизнес. Однако недавно ему снова потребовалась большая сумма денег. Он хотел свалить из страны, потому что здесь стало скучно. И, как назло, поступало очень мало заказов, в основном недорогих. Поэтому настало время снова обратиться за помощью к мафии, глава которой уже сменился. Уверен, Чан боялся, что нынешний босс откажет ему в сделке, но тот, на удивление, согласился. И новой целью, как вы наверное догадались, стал директор юридической компании, — Сынмин притормаживает и устремляет проницательный взгляд на Минхо. Джисон тоже поворачивается, чтобы увидеть нечитаемое выражение лица возлюбленного.       — Стой-стой, подожди, — тараторит Хёнджин, судорожно взмахивая руками, чем моментально привлекает к себе внимание. — То есть если бы Джисон выполнил задание, Чан убил бы его? Точно так же, как несколько лет назад поступил с тем парнем? Чтобы избавиться от свидетеля и не платить за выполненный заказ?       — Всё верно. Он планировал по-тихому устранить Джисона после убийства Минхо и сбежать из страны с деньгами.       Джисона будто ледяной водой окатывают. Противные мурашки пробегаются по коже, заставляя светлые волоски на всём теле встать дыбом. Его хотели использовать как марионетку. Теперь понятно, почему Чана так заботила смерть Минхо. Он заключил сделку с мафией. Самые худшие опасения подтвердились. Они имеют дело с человеком похуже, чем Бан Чан, который уже как несколько часов мёртв.       — Вот же скотина, — цедит Хёнджин сквозь зубы, до белых костяшек сжимая кулаки. — Этот придурок мне никогда не нравился, — презрительно фыркает, сводя кончики бровей к переносице.       — Мне тоже, — хмыкает Сынмин, снова наворачивая круги мелкими и небыстрыми шагами. — Кхм, так вышло, что Ли Минхо является начальником моей кузины Ким Джису.       — Ну пиздец просто, у меня нет слов, — бесцветно комментирует Минхо; Феликс спешит приобнять его за плечи и, подбадривая, поглаживает бицепсы, обтянутые тканью рубашки и пиджака.       — Она никак не связана с нашей деятельностью, но я был вынужден попросить её приглядеть за вами. Джисон, как и Хёнджин, достаточно дороги мне, поэтому мне пришлось ускорить расследование, которое, кстати, мы ведём уже давно. Нам однозначно сыграло на руку то, что Джисон медлил, чем очень злил Чана, который стал более невнимательным и рассеянным. Я всё это время пребывал в Англии, и расследованием занимались другие люди, но им можно доверять, — шумно выпускает воздух из груди, на долю секунды замолкая и замирая, но вскоре возвращается к рассказу. — Когда нам оставалось разузнать последние детали, чтобы восстановить полный пазл происходящего, я думал предупредить тебя, Джисон, да и тебя, Хёнджин, — он переводит взгляд с одного на другого. — Но потом Джису сообщила мне, что вы с Минхо очень сильно сблизились. Ей пришлось несколько раз проследить за вами, чтобы окончательно убедиться в том, что у вас возникли серьёзные чувства друг к другу. Конечно, это тоже сыграло нам на руку, так как ты пока находился в безопасности.       Сынмин откашливается и переводит дыхание, пока остальные боятся пошевелиться, застигнутые врасплох таким количеством шокирующей информации.       — В общем, мои люди и за Хёнджином понаблюдали тайком какое-то время и доложили, что ты тоже отошёл от дел. А потом сам пришёл ко мне, чтобы я помог тебе с Феликсом и его возможным преследователем. Мне стало яснее ясного. Чана давно уже пора было сместить с должности босса. Он совсем отбился от рук и почти разрушил нашу систему. Мы не могли открыто выступать против него, потому что необходимо было сдерживать преданных ему людей в штабе. Вся надежда было только на вас, — Сынмин обводит внимательным взором абсолютно всех присутствующих. — Я написал Хёнджину о том, где на Минхо нападут, чтобы тот предупредил Джисона. Если бы Джисон получил сообщение от меня, то могли бы возникнуть лишние вопросы, но времени оставалось крайне мало для этого. Мне пришлось рискнуть, и я рад, что всё прошло довольно хорошо для вас четверых.       Джисон немигающе смотрит на Сынмина, ощущая, как накатывает фантомное чувство тошноты. Оказывается, здесь была замешана целая стратегия, план. И вновь они сыграли роль пешек на шахматной доске. Однако такой вариант исхода событий ему нравится намного больше, нежели тот, где Чан собирался убить его.       — То есть всё закончилось? — тихим от волнения голос интересуется Хёнджин, неловко оглядываясь.       — Не совсем. Раз Чан не выполнил условия своей сделки, а мафия хотела убить Минхо, то он всё ещё находится в опасности. И, к сожалению, я не могу вам с этим помочь, кроме как предоставить всю известную нам информацию об этом клане, потому что в организации вот-вот начнётся переполох, который нужно как можно быстрее утихомирить. Скорее всего некоторые киллеры, которые верно служили Чану, захотят отомстить его убийце. Им ничего не стоит узнать, что это был ты, Джисон, вместе с Хёнджином. Поэтому ваши жизни тоже под угрозой.       — И что нам теперь делать? — глухо спрашивает Джисон, переставая соображать. В голове сплошные перекати-поля, отчего не выходит переваривать полученные сведения в темпе вальса. Ещё чуть-чуть и его мозг закипит, забурлит, обжигая горячими брызгами.       — Посидите пока здесь и не высовывайтесь без лишней необходимости. В этом доме четыре спальни, холодильник полон продуктами, в гардеробной есть куча чистых вещей, большинство оверсайз, поэтому должно подойти. Можете пользоваться всем, что здесь есть. А в этой сумке, — Сынмин поднимает сумку-планшет, которую всё это время держал, на уровне своих глаз и слегка трясёт, — всё, что мы нашли о нашей с вами мафии, — он кладёт её на рядом стоящую тумбочку для обуви. — Посидите, почитайте, продумаете план действий. Если вообще получаться ничего не будет, я попробую помочь вам как-нибудь из штаба. Договорились?       — Что насчёт моей работы? — Джисон вздрагивает из-за резкости, что звучит в тоне Минхо, который всё так же стоит на лестнице со скрещенными руками на груди и сверлит, похоже, своим убийственным взором дырку в Сынмине.       — Я всё устрою, — неожиданно подаёт немного смущённый и встревоженный голос Джису впервые за всю их продолжительную беседу в стенах этого коттеджного дома. — Все в компании уже в курсе, что на вас было совершенно покушение, господин Ли, поэтому никто не против того, чтобы вы взяли отгул на несколько дней. Вот документы, чтобы не возникло проблем с вашим начальством, — только сейчас Джисон замечает у неё в аккуратных руках тоненькую стопку листов бумаги в прозрачном файле. Хоть она и старается выглядеть непринуждённо и естественно, передние зубы, нервозно терзающие нижнюю губу, с потрохами выдают её истинные эмоции.       — Замечательно, давай сюда, — Джисон невольно ёжится от строгости и еле сдерживаемого гнева, что так явно проскальзывает в словах, произнесённых Минхо. Сердце в который раз больно ёкает, посылая неприятную пульсацию по венам.       Движения Минхо резкие и грубые. Он практически с силой вырывает документы и ручку из ладоней Джису, что дёргается и настороженно отступает на шаг, боясь попасть под горячую руку. Минхо едва ли не рвёт бумагу, когда расписывается в нужных местах, прижимая листочки к стене. Остальные молчат, либо наблюдая за его действиями, скрывающие лютую ненависть, либо неловко смотрящие себе под ноги. Закончив, он почти мнёт до этого гладкие листы, когда пихает их обратно Джису в грудь. Та испуганно икает, роняя документы, но тут же кидается их поднимать, собирая обратно в стопку. Минхо же возвращается на своё прежнее место и становиться в прошлую позу.       — Всё? Теперь вы оставите меня в покое? Я так заебался уже, — зло рычит он, не прерывая зрительный контакт с до сих пор спокойным как удав Сынмином.       — Конечно, как пожелаете, господин Ли, — у него не удаётся скрыть лёгкую язвительность, но Минхо предпочитает проигнорировать прозвучавшую насмешку.       — Хённим, — вдруг вспомнив важную деталь, Джисон обращается к Сынмину, который уже развернулся и готов был покинуть коттедж. — А кто глава мафии?       Тот тормозит, опустив ладонь на ручку железной двери. Затем поворачивает в его сторону голову и задерживается пристальным взглядом на лице, но позже переводит его на мрачного Минхо.       — Со Чанбин.       Это было последнее, что произносит Сынмин и молниеносно покидает дом вместе со своей кузиной, оставляя после себя гробовую тишину, прерываемую лишь очень тихим тиканьем часов в гостиной.       — Блять, вы издеваетесь?! Да меня, оказывается, всю жизнь окружают преступники! Я пиздец какой счастливчик, получается! — его возмущённый крик негодования и шока режет слух, заставляя съёжиться и почувствовать, как ещё один осколок отваливается от и так уже вдребезги разбитого сердца Джисона. Давние догадки подтвердились. И почему он не вспомнил об этом раньше… — Знаете, что? Идите вы все нахуй!       Быстрый топот, за которым следует громкий хлопок двери где-то на втором этаже.