Структурные повреждения / Structurally Unsound

Когда Дин пришёл в себя, то, услышав птичий щебет, он на миг подумал, что это сигналы больничной аппаратуры. Открывая глаза, он ожидал увидеть белые стены палаты, почувствовать глухой ток обезболивающего, струящегося по вене. Он пришёл в себя, ожидая, что будет в одиночестве. Но вместо этого он увидел огромное Сэмово лицо, с настолько широко распахнутыми глазами, насколько это вообще возможно для таких щёлочек. Губы брата двигались, и в движениях этих Дин опознал собственное имя. — Дин! Дин! Дин моргнул и понял, что лежит в своём единственном приличном костюме прямо на грязной и мокрой земле, — Что за херня? — не слишком уверенно он попытался приподняться на локтях. В поле его зрения появилось любопытствующее и озабоченное девичье лицо, обрамленное длинными волнистыми прядями. Он вспомнил. Клэр. Строители. Домик, так похожий на тот, другой. Приступ головокружения накрыл его волной, Дин глубоко вздохнул и зажмурился. Перед тем, как потерять сознание, он на какой-то миг словно очутился там, где был восемь месяцев назад; это было так реально — он почуял древесную пыль при вдохе, ощутил разверзающуюся под ногами бездну и мгновенное осознание того, что ему не за что схватиться. И боль. — Эй, — сказал Сэм, прижав руку к груди Дина. — Дыши, чувак, дыши! Дин мотнул головой и глубоко вдохнул. Реальность видения медленно угасала. А в этой реальности он почувствовал себя чертовски неловко. Реально неловко, охренеть как стыдно, потому что он упал в обморок, словно девица. И ещё — он до сих пор не мог посмотреть на это домик. — Дин? — спросил Сэм. — Всё нормально, — хрипло сообщил Дин и прокашлялся. — Просто голова закружилась немного. — Чувак, ты рухнул с гольф-кара! — Да, — сказал Дин и, сморщившись, попытался сесть. — Долбаные лекарства. Врачи предупреждали же. — Ты думаешь, это от викодина? — спросил Сэм. — Приятель, сколько ты принял сегодня? — Двойную дозу, — ответил Дин. Хоть в этот раз преувеличить. — Это могло быть причиной, — вмешалась Клэр. — Нельзя доверять лекарственным препаратам, если они не продукт собственного изготовления. — Аминь, — простонал Дин. Он посмотрел на брата — аккуратно зализанные волосы Сэма растрепались в его обычную лохматую гриву, брюки на коленях были изгвазданы землей и прилипшими травинками. Потом Дин проинвентаризировал себя самого: он грязный, лежит на земле, почти уже пророс в неё; гипервентиляция лёгких и разговоры о болеутоляющих. Они двое заслужили звание наихудших из агентов ФБР. — Помоги мне, — велел он, и Сэм, подняв его на ноги, помог добраться до гольф-кара. Правый бок, на который он приземлился, был весь сплошная пульсирующая боль. Вот сейчас викодин ему бы не помешал. Но принять таблетку будет слишком подозрительно, учитывая оправдание, которое он только что использовал. Ухохотаться. — Сейчас, — он стал ощупывать карманы пиджака. — Просто покурю сейчас, и всё будет в порядке. — Кроме возможного рака лёгких, — сказала Клэр. Дин покосился на неё и увидел, что она встретила ухмылку Сэма надменным взором. Пытаясь прикурить, он отвернулся от них, потому что не хотел, чтобы они заметили, как трясутся его руки. С третьей попытки сигарета зажглась, и он, немного успокоившись, повернулся обратно. — Ты уверен, что всё нормально? — спросил Сэм и положил свою большую ладонь на его локоть, слегка сжав; видимо, он это был жест утешения. — Я в порядке, — сказал Дин и стряхнул руку брата с локтя. — Уверен. Просто надо завязывать с викодином. — Знаете, есть много доступных природных болеутоляющих, — сказала Клэр. — Типа опиума? — фыркнул Дин, а потом сообразил, что федералу не стоило бы так рассуждать о наркотиках. Клэр, видимо, это тоже сообразила, потому что взгляд её стал испуганным, и, вспыхнув, она отвернулась от них. Снова начало мелко моросить, воздух похолодал — за полчаса на пару градусов, не меньше. Дина пробрала дрожь. Надо взять себя в руки. Он медленно, пытаясь притвориться перед самим собой, что просто разминает шею, повернул голову к домику. Сердце забилось быстрее, но совсем не так, как перед обмороком; вместо ошеломительно яркой вспышки воспоминаний он ощутил в мозгу просто слабый проблеск памяти — треск дерева и темнота. Домик был не так уж и похож на тот другой, из Южной Дакоты. Здешний был в гораздо лучшем состоянии: крыльцо новое и блестящее, крыша, судя по всему, вполне способна выдержать дожди. В сущности, помнил Дин не так и много — лишь то отвратительное чувство обрушения, когда пол ушел из-под его ног, и ту непрекращающуюся пульсирующую боль, которой наполнены были примерно полтора месяца после падения. Еще красные огни скорой и, кажется, руки отца, сжимающие его руку, но в последнем он не был уверен. Пару дней назад он рассказывал Сэму, как тогда ему снились сны про бег. Но он не стал рассказывать другую часть этих снов, ту часть, в которой они неминуемо превращались в сны про падение — всегда. Несколько месяцев, ночь за ночью, он закрывал глаза и падал в тот ужас обрушения; он просыпался задохнувшийся и весь залитый потом, с таким криком, как будто его ломало опять. В больнице — и это он тоже не рассказывал Сэму, и никогда не расскажет никому — он проходил обязательное групповое консультирование, его учили жить с инвалидностью, и тому подобное дерьмо. По сравнению с другими в его группе он ещё легко отделался. Там была женщина, потерявшая зрение при выбросе химикатов, был пожилой мужчина, которому снегоход полностью искалечил руку, и был парень по имени Стив. Примерно его возраста, он занимался альпинизмом и упал со скалы — ногу пришлось ампутировать. Дин со Стивом стали приятелями на тот месяц, что вместе провели в больнице. Это была, конечно, вынужденная дружба, порождённая их одинаковым возрастом и смертной больничной скукой. Говорили они в основном о женщинах и выпивке и о том, как хреново, когда не можешь ходить. А ещё их сблизило то, что обоим снились сны, где они снова и снова переживали момент своего падения. — Я с третьего этажа и то почти не могу смотреть в окно, — признался на одной из консультаций Стив. — Раньше я жил альпинизмом, а теперь для чего мне, блядь, жить? Дин никогда не любил высоты, а сейчас, после падения, она его почти парализовывала. Он помнил, как однажды его катили на восьмой этаж на физиотерапию, и в распахнувшихся дверях он увидел большое панорамное окно, выходившее на город; на какую-то секунду он подумал, что сейчас потеряет сознание. Но не потерял. Увидеть этот домик было подобным ужасом, но хуже в тысячу раз. Вот так-то. В этот раз он сознание потерял. И это было абсолютно унизительно. Он затянулся и вдруг понял, что Клэр и Сэм вообще ничего не произнесли за последние минуты, они просто молча стояли и смотрели, как он курит. — Значит, так! — сказал он, и голос его был настолько фальшиво жизнерадостен, что даже ему самому стало от этого противно. — Приступим, наконец, к расследованию! — Он затянулся в последний раз и собрался уже бросить окурок на землю, но Клэр, остановила его, тронув за руку. — Пожалуйста, не надо бросать это на землю, — сказала она, — лучше уберите в карман. Он подчинился ей, а потом повернулся к Сэму. — Ты уверен, что с тобой всё в порядке? — спросил брат. — Абсолютно. Сэм посмотрел на него, вздохнул и кивнул. — Нам надо не больше получаса, — сказал он Клэр. — Если вы не сможете приехать забрать нас к этому времени, ничего страшного. Мы прогуляемся пешком, грунт на дороге вполне приличный. — Да ничего, я никуда не уеду, — сообщила Клэр ему в ответ. Дин, услышав такое, выдал Сэму самое красноречивое из имеющихся у него выражений лица, означающих «а я что тебе говорил!» — Ладно, — вздохнул Сэм, проигнорировав мимическое красноречие Дина. — Пошли. Дин сделал три шага и понял, что вероятно, дальше он не осилит. — Эй, агент Томсон, — позвал он. — Возможно, сегодня не лучшее время для посещения этого места. Сэм и Клэр посмотрели на него так, словно он сошел с ума. — О чём ты говоришь? — спросил Сэм. — Ну, я о том, — махнул рукой Дин, — что дождь вот пошёл. — И что? — Это небезопасно. — Мартинес, сейчас день в разгаре, — сказал Сэм, — если… там оно… ты об этом, то мы подготовлены. — Точно, — согласился Дин. Сэм отвернулся. Дин сделал ещё шаг в сторону домика и застыл. Он вдруг почувствовал, как лёгкие ему словно сдавила стальная лента, а поле зрение размылось по краям. Дин закрыл глаза, вцепившись в костыли, и заставил себя стоять прямо. — Эй, — услышал он голос Клэр, — агент Томсон! Что-то не так. Потом он ощутил на своих плечах руки Сэма, они трясли его. — Дин! Боже, Дин! — Агент Томсон, —сказал голос Клэр с упрёком, потом послышался звук толчка, небольшая возня, и руки Сэма сменились узкими прохладными ладонями Клэр — она слегка похлопала Дина по щеке. — Агент Мартинес, — мягко произнёс её голос. — Дин. Вы действительно в шоке. — Да, — он признался, не открывая глаз. — Просто дышите, ладно? Это как будто наркоглюки. — Ага. — Дин начал мерно дышать, она права — это ощущается как наркоглюки. Если так об этом думать, то, наверное, с этим легче будет справиться. Когда он открыл, наконец, глаза, то увидел, как смотрит на него Сэм — с внезапным пониманием и чем-то похожим на ужас. — Ох, Дин, — сказал он. — Это, — он ткнул в сторону домика и на костыли Дина, — когда ты..? — Типа того, — сказал Дин, снова закрывая глаза. — Угу. — Так, ладно, — сказал Сэм. — Понятно. Ты оставайся здесь, хорошо? Я схожу проверю, а тебе… ты, может, присядешь? — Нет! — Дин крикнул, ощутив, как паника снова сжала его сердце. — Не надо… Сэм, там опасно. — Господи, прозвучало так по-идиотски… и это ощущение ужаса, совершенно беспричинное, иррациональное, он осознавал это, но от его осознания оно всё равно никуда не делось. — Чувак, — сказал Сэм. — Кому-то из нас придется пойти туда и всё проверить. Люди были там на прошлой неделе, и никто на погиб… то есть, да, погиб, но не из-за такого. — Нифига, — Дин по-прежнему сопротивлялся. — Без поддержки тебе нельзя туда. — Я всего на десять минут, — сказал Сэм. — Люди гибнут, ты же не хочешь, чтобы это продолжалось? Блядь, и как Дину с этим спорить? — Чувак, — попросил он. — Пожалуйста, осторожней там. — Конечно, я осторожно. Дин не смог смотреть, как Сэм заходит в домик. Он позволил Клэр отвести себя к гольф-кару, она мягко подтолкнула его, усадив на капот машинки. Он вытряхнул из пачки ещё сигарету. Ему бы сейчас виски из фляжки, которая лежит в кармане рядом с флягой святой волы, — но нет, он и так уже достаточно дал девчонке подсказок о том, что агент ФБР он липовый. — С вами всё нормально? — спросила Клэр. — Нихрена не понимаю, — пробормотал он, закусив фильтр и щёлкая зажигалкой; та шипела и трещала, не желая вспыхивать. — Что вас так напугало? — спросила девушка. — Вы беспокоитесь, что там призраки? Он поперхнулся дымом и уставился на неё, вытаращив глаза. Она рассеянно похлопала его по спине и продолжила: — Потому что, если всё дело в призраках, то можно не волноваться. Я провела там обряд окуривания перед тем, как начать работы. — Ты провела обряд? — Разумеется. Я же сказала вам — мой отец был совершенным мудаком. Это место просто пропиталось плохой энергетикой. Дин молча обмозговал рассказанное Клэр. Странно, что обряд окуривания не сработал. Это был не самый надёжный способ изгнания мстительного духа, но если его выполнить до того, как призрак успел кому-либо навредить, обряд был довольно эффективен, им часто пользовались. — Где похоронен твой отец? — спросил Дин. Стандартный вопрос для стандартного расследования, проводимого им и Сэмом для стандартного мстительного духа. Мерзкий старикашка, убитый в своём лесном домике, остался привязанным к месту смерти мерзким старикашкиным призраком. — А, его не хоронили. — То есть? — Мы его кремировали. Кости уже сожжены, значит. Стандартная версия не проходит. Дин посмотрел на домик. Гипотетически посмотрел, не оборачиваясь. Если это не папаша, то кто? И тут из реального домика раздался громкий треск, потом грохот, а затем стекла в его окнах задребезжали. Сердце Дина забилось где-то в глотке, а потом рухнуло вниз. — Сэм, — заорал он, вскочив и борясь с костылями. Когда он устремился вперед, раздался ещё один громкий треск, и снова грохот, и теперь он уже своими глазами видел, как затряслись оконные стекла. Не успел он сделать и трёх шагов, как дверь домика распахнулась, и на крыльцо вывалился Сэм. Лицо брата было сморщено от боли, на глаза стекала кровь, а грудь он обхватил рукой. — Быстро уходим отсюда! — задыхаясь, крикнул Сэм. — Сейчас же!